Обновленческий переворот

3/16 мая (83)патриарх, находясь в чрезвычайно затруднительном положении, написал митрополиту Агафангелу Ярославскому, поручая ему принять на себя временное управление Церковью вплоть до созыва собора. Он писал, что власти дали разрешение, и что он должен прибыть сколь возможно скорее. Но власти не позволили владыке Агафангелу покинуть Ярославль...

Тем временем, 5/18 мая священники-обновленцы Введенский, Белков и Калиновский посетили патриарха на Троицком подворье, где он был заключен, и представили ему письменный доклад, в котором говорилось, что, вследствие существующих обстоятельств, церковные дела остаются без всякого рассмотрения. Они умоляли патриарха доверить им его канцелярию, с тем чтобы они могли должным образом рассортировать полученную корреспонденцию. Сочтя это полезным, патриарх согласился на их просьбу и написал на их прошении следующую резолюцию: "Поручается поименованным ниже лицам принять и передать Высокопреосвященному Агафангелу, по приезде его в Москву, синодальные дела при участии секретаря Нумерова" (84).

В силу этой резолюции, которая, фактически, давала им право лишь передать канцелярию митрополиту Агафангелу, обновленцы немедленно основали Высшее Церковное Управление (ВЦУ) и взяли в свои руки административный контроль над Российской Церковью.

14/27 мая Троцкий писал Ленину: "Отделение Церкви от государства, которое мы установили раз и навсегда, никоим образом не означает, что государству нет дела до того, что происходит в Церкви". Он писал о "лояльных и прогрессивных элементах в духовенстве" и ставил задачу "поднять дух лояльного духовенства" косвенным путем — через прессу. Он заключал, что "редакторы "Правды" и "Известий" не придают должного значения огромной исторической важности того, что происходит в Церкви и вокруг нее". Троцкий вполне понял значение этой "глубочайшей духовной революции в русском народе". Ленин прокомментировал: "Верно! Тысячу раз верно!" (85)

Однако, обновленцам и коммунистам надо было еще нейтрализовать ущерб, нанесенный их планам передачей власти патриархом Тихоном митрополиту Агафангелу. И протоиерей Красницкий был послан в Ярославль на переговоры с митрополитом. Он поставил законному патриаршему заместителю ряд условий, которые должны были поставить его, в случае их принятия, в полную зависимость от обновленцев. Разумеется, митрополит отверг эти условия. Тогда Красницкий возвратился в Москву, и обновленцы распустили слух, будто бы митрополит занят лишь "собственными делами" и "не торопится" исполнять поручение патриарха.

Левитин и Шавров пишут: "...поведение митрополита Агафангела, действительно, является совершенно необъяснимым, если не знать одной детали: в течение месяца велись секретные переговоры между Е. А. Тучковым и митрополитом Агафангелом. Е. А. Тучков, которого ВЦУ считало своей главной опорой, в переговорах с митрополитом выражал желание как можно скорее отделаться от этого несолидного учреждения (ВЦУ) и поддержать Агафангела (?! — Сост. /М. Е. Губонин/). Однако и от Агафангела ожидался ряд уступок; он должен был заявить об отходе от политической линии патриарха Тихона. После месячных переговоров, видя, что дело не сходит с мертвой точки, митрополит Агафангел неожиданно (?? — Сост.) обратился к Русской Церкви с воззванием (от 5/18 июня 1922 г., № 214. — Сост.), отпечатанным какой-то подпольной типографией и очень быстро разошедшимся по Москве и по другим городам...

Е. А. Тучков был совершенно ошеломлен таким сюрпризом. Ошеломлено было и ВЦУ. Митрополит Агафангел был немедленно арестован и отправлен в ссылку, в Нарымский край. Однако появление этого воззвания указывало на то, что беспринципная линия В. Д. Красницкого наталкивается на резкий отпор в церковной среде..." (86).

Послание митрополита Агафангела обвиняло обновленцев в "намерении пересмотреть догматы и нравоучение нашей Православной веры, священные каноны Святых Вселенских Соборов, православные богослужебные уставы, данные великими молитвенниками христианского благочестия" и предоставляло архиереям право управлять своими епархиями самостоятельно, вплоть до установления канонического Высшего Церковного Управления (87).

Итак, в год создания Советского Союза Россия впервые в своей истории оказалась лишена одновременно и церковного, и государственного законного централизованного управления.

Тем временем, в Петрограде митрополит Вениамин был отдан под суд, обвинен в сопротивлении изъятию церковных ценностей и назван "врагом народа". Ему было предоставлено много возможностей спасти себя бесчестным путем. Так, еще до суда Введенский и петроградский комендант Бакаев приходили к нему и предлагали выбор: или снять отлучение с Введенского, или предстать пред судом. Но митрополит отказался снять отлучение. И другой раз, судьи во время процесса намекали, что он может спасти себя, назвав "авторов" предложения, посланного им в Помгол.

Митрополит отказался, сказав: "Я один сделал это — я обдумал, я сформулировал, написал и отправил свои заявления. Я никому не позволял участвовать в решении вопросов, вверенных мне как архипастырю".

Именно на этом процессе обвинитель Красиков сделал следующее замечание: "Вся Православная Церковь — подрывная организация. Собственно говоря, всю Церковь следовало бы посадить за решетку!"

С другой стороны, адвокат Гурович сказал: "Если митрополит пострадает за свою веру, за свою безграничную преданность верующим массам, он станет опаснее для советской власти, чем теперь... Непреложный исторический закон предупреждает нас, что вера растет, укрепляется и ширится на крови мучеников".

Оба эти высказывания, можно сказать, были пророчествами: первое — о грядущем всеобщем гонении, которому суждено было быть в тридцатых годах, а второе — о конечном торжестве Церкви, которое уже началось.

В письме из тюрьмы митрополит Вениамин выразил сущность того, что стало спустя немного лет позицией Катакомбной Церкви: "Странны рассуждения некоторых, может быть, и верующих пастырей (разумею Платонова) — надо хранить живые силы, т. е. их ради поступиться всем. Тогда Христос на что? Не Платоновы, Чуприны, Вениамины и т. п. спасают Церковь, а Христос. Та точка, на которую они пытаются встать, погибель для Церкви. Надо себя не жалеть для Церкви, а не Церковью жертвовать ради себя" (88). Митрополит был расстрелян в ночь с 12 на 13 августа (ст. ст.) 1922 г.

Кафедра митрополита Вениамина оказалась занята человеком противоположного мiровоззрения — епископом Алексием (Симанским), будущим вторым советским "патриархом". Он первым из архиереев признал обновленческое Высшее Церковное Управление. Более того, он снял запрещение, наложенное митрополитом Вениамином на обновленцев, и 23 мая / 15 июня 1922 г. объявил "их общение с Церковью восстановленным" (89).

Эта последовательная связь между ведущими обновленческими иерархами начала 20-х гг. и сергианскими иерархами после 1927 г. выражает вовне внутреннюю связь между этими двумя движениями. Она показывает, что сергианство действительно есть "новообновленчество", продолжение того же самого еретического движения в более утонченном виде.

83 См.: ГУБОНИН, Акты... 214. Даны две другие возможные даты этого письма: 29 апреля / 12 мая и 30 апреля / 13 мая.
84 J. S. CURTISS, The Russian Church and the Soviet State (Boston: Little Brown, 1953) 159–160. См. также: ГРАББЕ, Русская Церковь перед лицом господствующего зла... 33–34.
85 Н. А., Не бо врагом Твоим тайну повем... 17.
86 А. ЛЕВИТИН, В. ШАВРОВ, Очерки по истории русской церковной смуты (Küsnacht, 1977). Цит. по: ГУБОНИН, Акты... 813.
87 ГУБОНИН, Акты... 219–221.
88 Прот. МИХАИЛ ПОЛЬСКИЙ, Новые Мученики Российские (М.: Светлячок, 1994) Т. 1. 63.
89 РЕГЕЛЬСОН, Трагедия Русской Церкви... 74.