Вопрос № 41 Бандитизм. Проблемы квалификации. Отграничение бандитизма от смежных составов.

Бандитизм представляет собой одну из наиболее опасных разновидностей организованной преступности, связанной, ко всему прочему, с насильственной (вооруженной) и профессиональной преступностью. Крайне высокая общественная опасность бандитизма определяется тем, что в процессе создания, организации и действия устойчивых вооруженных групп, имеющих своей целью нападение на граждан или организации, совершаются такие тяжкие и особо тяжкие преступления, как убийства, разбойные нападения, похищение людей и т.д. Одной из характерных черт бандитизма является его волнообразный характер1, который по большей части связан с периодами ослабления государственной власти, поскольку в таком случае ей не могут быть приняты должные меры по выявлению и предотвращению наиболее опасных форм преступности.

Анализ судебно-следственной практики демонстрирует нам, что для большей части современных банд характерен достаточно высокий организационно-структурный уровень, наличие современных технических средств и вооружения, значительное количество ее участников и т.д. Они способны замаскировать преступную деятельность под ряд легальных структур, таких как частные охранные предприятия, службы безопасности и т.д., или же наоборот совершать свои нападения открыто, тем самым дестабилизируя ситуацию в каком-либо из регионов.

Нужно заметить, что так же имеет место и одно существенное обстоятельство, благодаря которому научный интерес к проблеме бандитизма не ослабевает. Этим обстоятельством является то, что состав такого преступления как бандитизм представляется одним из самых сложных, и, соответственно, вызывает значительные трудности у правоприменителей в процессе квалификации.

Дореволюционному российскому уголовному законодательству такие понятия как «бандитизм» и «банда» знакомы не были. Вместо них употреблялся термин «шайка». Он обозначает «группу людей, объединившихся для какой-нибудь преступной деятельности»1. В свою очередь, банда – это «разбойная преступная группа, шайка»2. Представляется весьма вероятным факт заимствования термина «банда» из немецкого уголовного права, поскольку именно немецкие правоприменители рассматривали банду как одну из форм соучастия, которая была аналогична понятию «шайка», использовавшемуся в уголовном праве России. Немецкий криминалист А.Ф. Бернер в своем учебнике по уголовному праву определял банду как союз, направленный на целый ряд преступлений, из которых каждое не определено еще в отдельности. Эти преступления могут быть или одного рода, или же разнородные3.

Впервые понятие «бандитизм» начало применяться в советском законодательстве. Декрет СНК РСФСР от 13.08.1918 года «О суде» отнес к ведению народных окружных судов рассмотрение дел о бандитизме наряду с делами о разбое, посягательстве на жизнь человека и т.д. Постановлением ВЦИК от 20 июня 1919 года «Об изъятиях из общей подсудности в местностях, объявленных на военном положении» понятие «бандитизм» звучало как «участие в шайке, составившейся для убийств, разбоя и грабежей, пособничество им и укрывательство»4.

Нынешнее уголовное законодательство подразумевает под бандитизмом создание устойчивой вооруженной группы (банды) в целях нападения на граждан или организации, руководство такой группой (бандой), участие в устойчивой вооруженной группе (банде) или в совершаемых ею нападениях. Установление конструктивных признаков банды - необходимая предпосылка уголовно-правового исследования бандитизма.

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17.01.1997 г. № 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» уточняется, что под бандой следует понимать организованную устойчивую вооруженную группу из двух и более лиц, заранее объединившихся для совершения нападений на граждан или организации1.

Итак, исходя их представленного выше определения понятия «банда», мы можем выделить следующие ее признаки:

Устойчивость. Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 17.01.1997 г. № 1 представлены такие характеристики устойчивости как «тесная взаимосвязь между ее членами, согласованность их действий, длительность ее существования и количество совершенных преступлений».

В.С. Комиссаров выделяет такие составляющие признака устойчивости банды: 1) высокая степень организованности; 2) стабильность состава и ее организационной структуры; 3) наличие своеобразных, индивидуальных по характеру форм и методов деятельности; 4) постоянство форм и методов преступной деятельности. Он обращает внимание на то, что «устойчивость - это такое состояние группы, которое характеризуется наличием прочных связей между соучастниками и специфическими, индивидуальными формами и методами деятельности»1. П.В. Агапов, в свою очередь, определяет устойчивость как «обязательный признак банды, который отражает способность преступной группы противостоять воздействию как внутренних, так и внешних факторов, способствующих разобщению ее членов (в том числе выходу из состава банды отдельных ее участников), нейтрализации со стороны противоборствующих криминальных объединений, изобличению и ликвидации правоохранительными органами и т.п.»2.

Примечательно, что при доказывании признака устойчивости часто принимаются во внимание и криминологически значимые характеристики. Например, родственные и дружеские отношения, совместный досуг, отбывание наказания в одном исправительном учреждении и т.д. Показательным примером, в данном случае, будет банда Колегова: «Об устойчивости и организованности банды, в которую в разное время вступили Нестеров, Шугуров, Перепелкин, Роменский, Малашевский, Кобезкой, Таран, Ермолаев и Дегтярев, свидетельствуют ее сплоченность, стабильность состава, тесная взаимосвязь между ее членами: Перепелкин, Кобезкой, Роменский, Нестеров, Малашевский, Ермолаев, Дегтярев, Шугуров, Таран и другие подчинялись "старшим", перед ними отчитывались за свои действия, некоторые выполняли постоянные функции - водителей и охранников одновременно, другие занимались приобретением и хранением огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, третьи - участвовали в нападениях на простых граждан и на коммерсантов, иные регистрировали на свое имя сотовые телефоны и пейджеры, собирали необходимую информацию или выполняли другие указания организаторов и руководителей. Члены банды вместе отмечали дни рождения, посещали увеселительные учреждения и рестораны, регулярно устраивали между собой футбольные игры, знали друг друга по фамилиям, именам, прозвищам»1.

Необходимо отметить, что продолжительное время в научной литературе одним из основных критериев устойчивости банды выделялась многократность как запланированных, так и совершенных бандой преступлений. Позднее была сформулирована другая позиция, согласно которой даже при совершении одного преступления может иметь место устойчивая совместная деятельность. Указанная позиция нашла свое отражение в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. №1, согласно которому «банда может быть создана и для совершения одного, но требующего тщательной подготовки нападения»2.

Приведенное разъяснение вызывает несогласие части ученых, которые утверждают, что безосновательно признавать группу лиц бандой, при условии, что ею было совершено только одно нападение, после которого она прекратила совместную преступную деятельность. В связи с этим было предложено считать одним из элементов, которые объективно отражают сущность такого признака как устойчивость, занятие преступной деятельностью как промыслом, а длительность существования банды определять от нескольких месяцев до нескольких лет в совокупности с большим числом совершенных преступлений (два и более)3.

Подобное предложение представляется нам весьма справедливым, ведь как показывает практика, факты осуждение за совершение одного, пусть даже тщательно спланированного преступления, требующего длительной подготовки, встречаются крайне редко. И это представляется вполне логичным, ведь такая банда просто не успевает организационно оформиться, выработать постоянство методов и форм своей преступной деятельности, а связи между ее членами являются весьма нестабильными.

Вооруженность. Данный признак является обязательным и предполагает наличие у преступной группы огнестрельного или холодного, в том числе метательного оружия, как заводского изготовления, так и самодельного, различных взрывных устройств, а также газового и пневматического оружия1. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17.01.1997 г. №1 понятие оружия приводиться в широком понимании, в связи с которым правоприменительным органам рекомендуется при решении вопроса о признании его таковым руководствоваться положениями Федерального закона от 13.12.1996 г. № 150-ФЗ «Об оружии» (в ред. от 31.12.2014), а при необходимости и заключениями экспертов.

Вполне понятно, что в ходе следствия в любом случае будут назначаться соответствующие экспертизы, т.к. решение подобных вопросов находится вне компетенции следователя, а является лишь прерогативой эксперта. Такое требование закона вполне понятно, поскольку нередки случаи, когда предметы, не являющиеся оружием на первый взгляд, могут являться таковыми по заключению эксперта.

Согласно ст. 1 Федерального закона от 13.12.1996 г. № 150-ФЗ «Об оружии» (в ред. от 31.12.2014), под оружием понимаются «устройства и предметы, конструктивно предназначенные для поражения живой или иной цели, подачи сигналов». Более узкое понятие оружия приводится в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. № 5 «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств» как «устройств и предметов как отечественного, так и иностранного производства, конструктивно предназначенных для поражения живой или иной цели»1.

Нужно отметить, что наличие у участников преступной группы и использование следующих видов оружия не образует признака вооруженности:

- сигнальное и стартовое оружие, т.к. его назначение сводится к подаче, звуковых, световых или дымовых сигналов. Исключение составляют случаи, при которых такое оружие переделывается для стрельбы боевыми патронам;

- электрошоковые устройства и искровые разрядники;

- предметы, сертифицированные как изделия производственного или хозяйственно-бытового назначения, например: секачи, молотки, хозяйственные ножи, вилы и т.д.;

- спортивные снаряды, конструктивно схожие с оружием.

Постановление Пленума Верховного Суда от 17.01.1997 г. № 1 так же обращает наше внимание на то, что в качестве признака вооруженности не могут рассматриваться использование участниками нападения непригодного к целевому применению оружия или его макетов2.

Так же нужно отметить, что обвинение в бандитизме представляется невозможным, в случае, если отсутствуют достаточные доказательства наличия у участников преступной группы какого-либо оружия.

Вопрос правомерности владения оружием, его количество на признание факта вооруженности преступной группы влияния не имеют. К тому же, как указывается в Постановлении Пленума Верховного Суда от 17.01.1997 г. №1, банда признается вооруженной при наличии оружия хотя бы у одного из ее членов, и осведомленности об этом других членов банды3.

При этом на практике часто встречаются ошибки, когда судебные органы исключают из обвинения состав бандитизма, мотивируя это «недостаточной вооруженностью» преступной группы. Например, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ отменила приговор Московского городского суда: «…органы следствия наряду с разбоем предъявляли Мельничукам обвинение и в создании устойчивой вооруженной группы (банды), участии в совершаемых ею нападениях. При этом, как видно из обвинительного заключения, квалифицируя действия Мельничуков по ч. 1 ст. 209 УК РФ, органы следствия учли, что братья в процессе организации банды изготовили маски с прорезями для глаз, приобрели револьвер, являющийся не нарезным огнестрельным оружием, пистолет, представляющий собой стандартное газо-шумовое оружие, и складной нож "бабочку", которые затем применяли при совершении разбоев, вовлекли в банду других лиц, распределили между собой роли, обсуждали планы нападений на граждан и совершали эти нападения в течение длительного времени.

Хотя суд в приговоре считал установленным применение осужденными при нападениях револьвера, пистолета и ножа, он, сославшись на то, что для признания группы бандой их вооруженность была недостаточной, принял решение об исключении из предъявленного им обвинения состава преступления - бандитизм за отсутствием в их действиях такового.

Это решение необоснованно, поскольку суд не указал, на основании каких данных он пришел к такому выводу, а также, почему перечисленные в обвинительном заключении револьвер, пистолет и нож, которые осужденные применили при нападениях, по количеству недостаточны для признания организованной Мельничуками группы вооруженной»1.

Исходя из анализа судебно-следственной практики, можно сделать вывод, что чаще всего при осуществлении нападений, преступники используют огнестрельное оружие, притом как заводское, так и самодельное, либо переделанное, а так же холодное и газовое. Данное оружие применяется как для физической нейтрализации потерпевших, так и для психологического воздействия на них. Некоторые авторы отмечают, что зачастую уровень вооруженности современных бандитских групп в разы превосходит вооруженность правоохранительных органов, ведущих с ними борьбу1. В качестве примера можно привести банду Тагирьянова. На момент ликвидации, в ее арсенале находились 3 гранатомета, ручной пулемет, 22 автомата Калашникова, карабин, 26 пистолетов, 41 глушитель, 14 оптических прицелов, 29 магазинов, 36 боеприпасов к подствольному гранатомету, более 7,5 тыс. патронов, радиоуправляемая бомба, 1,5 кг пластита, пять магнитных мин и аммонит, а также комплекты милицейской формы и даже милицейские автомашины «УАЗ»2.

Специальная цель – нападение на граждан или организации. Данная цель сформулирована в диспозиции ч. 1 ст. 209 УК РФ. Длительное время определения такого признака как «нападение» не существовало. Впервые оно появилось в Постановлении Пленума Верховного Суда от 21.12.1993 г. N 9 "О судебной практике по делам о бандитизме", и в последствие было воспроизведено в постановлении Пленума Верховного Суда от 17.01.1997 г. № 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм». Звучит оно следующим образом: «под нападением следует понимать действия, направленные на достижение преступного результата путем применения насилия над потерпевшим либо создания реальной угрозы его немедленного применения»1. Там же указывается, что нападение считается состоявшимся, даже если имеющиеся у членов банды оружие применено не было.

Приведенное определение нападения, на наш взгляд, является слишком общим, а его уголовно-правовая суть раскрыта не полностью. Весьма разумным и верным, на наш взгляд, является перечень признаков нападения, приведенный П.В. Агаповым2:

нападение это всегда агрессивное, активное действие;

нападение ориентировано на достижение преступного результата, какой-либо преступной цели (завладение имуществом, причинение смерти и т.д.);

нападение это обязательно неспровоцированное воздействие на указанные в законе объекты. Неспровоцированность означает отсутствие побуждения со стороны потерпевших к заведомо вредным для них действиям;

нападение сопряжено с применением насилия в отношении потерпевшего (физическое насилие) или созданием реальной угрозы его немедленного применения (психическое насилие).

Если токовать уголовный закон буквально, то в качестве объекта нападений могут быть не только люди, но и организации. Но, тем не менее, с уголовно-правовой точки зрения, организация как юридическое лицо подвергаться насилью не может, ведь объектом насилия может выступать исключительно человек, т.е. лицо физическое. Поэтому как бандитизм может быть квалифицированно только такое нападение на организацию, при котором была реальной угроза причинения вреда людям, имеющим к ней какое-либо отношение. К примеру, если злоумышленники врываются в офис какой-либо организации, сотрудники которой в нем отсутствуют, совершают хищение, то их действия можно будет квалифицировать по ст. 209 УК РФ только в том случае, если ими была хотя бы допущена возможность применения насилия в случае наличия сотрудников на рабочем месте, как средства достижения преступного результата.

Итак, мы приходим к выводу, что понятия «бандитизм» и «банда» вошли в терминологию уголовного права только с приходом советской власти. До этого использовалось понятие «шайка».

В процессе эволюции уголовного законодательства изменялись и определения указанных понятий, и на данном этапе мы имеем наиболее полную, по сравнению с предыдущими, их редакцию, которая позволяет выявить и дать правовую характеристику основным признакам банды. Анализ же данных признаков позволяет отграничить понятие банды от понятий иных подобных ей преступных групп.

Уголовно-правовая характеристика объективных признаков бандитизма

Перемены отношения законодателя к бандитизму всегда находилось в зависимости не только от исторического периода, но и от социально-политической ситуации в государстве. В период Советской власти, бандитизм относился к государственным преступлениям. Советским законодательством устанавливалась повышенная ответственность за данное преступление, поскольку государство признавало его высокую общественную опасность, и поэтому в ряде случаев, приравнивало его к контрреволюционным преступлениям. Нахождение статьи, предусматривающей ответственность за бандитизм в главе «Государственные преступления» как в Уголовном кодексе 1922 г., так и в Уголовном кодексе 1926 г. обосновано тем, что в годы становления Советской власти, данный вид преступления представлял реальную угрозу для нового государства и общественного строя.

В Уголовном кодексе 1960 г. состав бандитизма уже «по традиции» был отнесен к главе «Государственные преступления» и разделу «Иные государственные преступления». Именно по этой причине в течение длительного времени определение объекта бандитизма было оторвано от реальности. Многими учеными того времени отмечалось, что характер такого преступления как бандитизм переменился, и по большому счету связан с посягательствами на личность и собственность. И, соответственно, высказывалось мнение, что объектом указанного преступления являются основы общественной безопасности, а нахождение его в вышеуказанной главе не целесообразно.

Решение законодателя поместить состав бандитизма в раздел IX «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка», главу 24 «Преступления против общественной безопасности», представляется весьма разумным, поскольку тем самым он обозначает в качестве объекта общественную безопасность.

Вопросы соотношения родового, видового и непосредственного объектов в составе бандитизма, являются дискуссионными в уголовно-правовой науке. Большая часть ученых, определяя родовой и видовой объекты бандитизма, делают акцент на названии раздела и главы Уголовного кодекса, где расположена ст. 209 УК РФ. Так, Красновой К.А. как родовой объект выступают общественные отношения, складывающиеся в сфере общественной безопасности, а как видовой – общественные отношения в сфере общественной безопасности1.

По мнению Поповой О.А., родовым объектом в этом случае является общественная безопасность (в широком смысле) и общественный порядок, а видовым – общественная безопасность (в узком смысле)1. При указанном подходе совершенно неясно ни что подразумевается под общественной безопасностью в широком смысле, ни каково ее соотношение с общественной безопасностью в узком смысле.

Островских Ж.В. предлагает определить родовой объект, в данном случае, в качестве общественной безопасности как системы общественных отношений, которые обеспечивают состояние защищенности жизненно важных интересов множества неперсонифицированных граждан, основных ценностей общества от общеопасных деяний и видов деятельности; видовой понимать в качестве основы общественной безопасности как общественных отношений, обеспечивающих базовые условия защищенности интересов общественного спокойствия и общежития2.

Наиболее удачна, по нашему мнению, позиция В.С. Комиссарова, который определяет общественную безопасности в широком смысле слова, как составную части родового объекта преступлений, предусмотренных разделом IXУК РФ, и отмечает, что она характеризуется состоянием защищенности безопасных условий функционирования общества и общественного порядка, здоровья населения и общественной нравственности, экологической безопасности, безопасности функционирования транспортных средств и безопасности компьютерной информации3. Общественная безопасность в узком смысле слова как видовой объект посягательств, предусмотренных главой 24УК РФ, выражается в состоянии защищенности жизни и здоровья граждан, имущественных интересов физических и юридических лиц, общественного спокойствия, нормальной деятельности государственных и общественных институтов1.

По мнению П.В. Агапова, представляется возможным выделение трех групп видовых объектов преступлений, которые предусмотрены гл. 24 УК РФ2:

состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от разнообразных угроз обще опасного характера;

состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от угроз, связанных с нарушением специальных правил безопасности в производственной сфере или иных видах деятельности;

состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от угроз, связанных с незаконным обращением, хищением и другими действиями (бездействием) в отношении объектов повышенной опасности.

Нужно обратить внимание и на то, что совпадение видового и непосредственного объекта является характерным для бандитизма. А выделение дополнительного объекта, в данной ситуации, является концептуально неверным, поскольку общественная безопасность, как сложный объект преступления, состоит из множества элементов, а значит, ее нарушение охватывает комплексный вред.

Объективная же сторона рассматриваемого преступления, выражена в форме:

создания устойчивой вооруженной группы (банды) (ч. 1 ст. 209УК РФ);

руководства такой группой (бандой) (ч. 1 ст. 209 УК РФ);

участия в устойчивой вооруженной группе (банде) (ч. 2 ст. 209 УК РФ);

участия в совершаемых бандой нападениях (ч. 2 ст. 209 УК РФ).

Состав бандитизма представляет собой усеченную конструкцию. По общему правилу, создание организованной группы рассматривается как приготовление к преступлению, но, учитывая высокую степень общественной опасности такого преступления как бандитизм, момент окончания указанного преступления перенесен на более раннюю его стадию. В данном случае, наступление общественно опасных последствий на квалификацию по рассматриваемой нами статье не влияет, но всегда учитывается индивидуализации наказания, а так же при решении вопросов квалификации деяния по совокупности преступлений.

Под созданием банды понимается совершение любых действий, результатом которых стало образование организованной устойчивой вооруженной группы в целях нападения на граждан либо организации. Они могут выражаться в сговоре, приискании соучастников, финансировании, приобретении оружия и т.п.1

Необходимо понимать, что процесс создания банды весьма не быстрый, осуществляемый поэтапно. Тем не менее, создание банды может рассматриваться как конечный результат, а не только как процесс. Если же результат не достигнут, тогда мы будем иметь дело с покушением на совершение указанного преступления. Грань, которая разделяет момент непосредственно создания банды и покушения на ее создание, чрезвычайно тонка, а правовые последствия, тем не менее, весьма различны. Поэтому доказать факт организации банды, участники которой не успели совершить планируемые преступные деяния, т.к. их действия были пресечены на стадии приготовления либо покушения, очень сложно.

Зачастую имеет место преобразование различных преступных групп в банду. В данной ситуации процесс создания банды протекает довольно быстро. Это обусловлено тем, что между членами такой группы уже наличествует определенная иерархия, существует руководящее звено, имеются устойчивые связи, и, вполне возможно, вооруженность.

Характер действий, направленный на организацию банды весьма близок с руководством ею, т.к. все они направлены на определение структуры такой группы, распределение функций между ее членами, создание и разработку плана предполагаемых нападений (нападения). Пленум Верховного Суда РФ определил руководство бандой как принятие решений, связанных как с планированием и организацией преступной деятельности банды, так и с совершением ею конкретных нападений1.

В большинстве случаев, лицо, которое создало банду, и является ее руководителем. Но, тем не менее, имели место случаи, в которых руководство бандой брало на себя иное лицо. Заметим, что приведенное обстоятельство не имеет влияния на квалификацию, т.к. в обоих вариантах в действиях субъектов наличествует состав оконченного преступления.

Имеют место быть и такие случаи, при которых руководители банд не принимают личного участия в нападениях, которые совершает их банда, лишь отдавая распоряжения другим ее участникам, направленные на реализацию преступных целей. Но чаще всего руководители сами принимают участие в нападениях. В связи с этим возникает вопрос о квалификации действия лиц, организовавших/руководивших бандой и участвовавших в совершаемых ею нападениях. Согласно разъяснениям, данных Верховным Судом РФ, действия таких лиц охватываются диспозицией ч. 1 ст. 209 УК РФ и не требуют дополнительной квалификации по ч. 2 ст. 209 УК РФ2.

Самая распространенная на практике форма бандитизма – это участие в банде. Согласно разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ, «участие в банде представляет собой не только непосредственное участие в совершаемых ею нападениях, но и выполнение членами банды иных активных действий, направленных на ее финансирование, обеспечение оружием, транспортом, подыскание объектов для нападения и т.п.»1. Иными словами, участие в банде предполагает не разовое содействие, а оказываемое длительно, на постоянной основе.

Таким образом, участниками банды будут признаваться не только лица, непосредственно совершающие нападения, но те, которые, к примеру, неоднократно выполняют функции водителя, привозя членов банды на место преступления, осуществляют реализацию добытого преступным путем имущества и иные лица, осуществляющие подобную деятельность.

Последняя форма бандитизма – это участие в совершаемых бандой нападениях. В соответствии с ч. 2 ст. 209 УК РФ как бандитизм должно квалифицироваться участие в совершаемом нападении и таких лиц, которые, не являясь членами банды, сознают, что принимают участие в преступлении, совершаемом бандой2.

Действия указанных лиц подлежат квалификации по ст. 33 и соответствующей части ст. 209 УК РФ.

В данной ситуации должны быть соблюдены два условия: во-первых, лицо должно осознавать, что оказывает содействие банде; во-вторых, такое содействие должно носить разовый, эпизодический характер. Отсутствие хотя бы одного их приведенных условий исключает возможность квалификации действий лица как пособничество бандитизму.

Необходимо заострить внимание на моменте окончания преступления для всех форм бандитизма. Для организаторов и руководителей банды, преступление будет считаться оконченным с момента непосредственно создания банды, т.е. завершение организационной деятельности. При этом не имеет значение, были ли свершены запланированные ею преступления или нет. Для участника банды это будет момент участия в деятельности банды в любой форме.

Отметим, что участие в банде может быть признанно оконченным, только когда лицо подтвердит такое участие конкретными действиями, а не просто даст согласие на их совершение. Это же правило относится и к лицам, которые принимают участие в бандитском нападении. В этом случае преступление для них будет считаться оконченным с момента начала такого нападения.

Еще в XIX веке А.Ф. Бернером было раскритиковано положение, по которому все участники уговора и решения должны быть наказуемы как главные виновники, не обращая внимания ни на способ их содействия при исполнении, ни даже на само участие в исполнении вообще. Подобного подхода, по мнению А.Ф. Бернера, нужно опасаться больше всего из существующих «абстракций старой теории»1. «Одно только заявление о желании сделаться членом сообщества, - отмечал Н.С. Таганцев, - заявление сочувствия целям или деятельности сообщества не дает еще права признать данное лицо членом сообщества; необходимо, чтобы оно вступило в сообщество, прямо выразило чем-либо свою принадлежность к таковому, принимало действительное участие в собраниях или деятельности сообщества, заведомо выполняло поручения общества или заведомо для общества учинило что-либо, направленное к достижению <...> целей сообщества»2.

Рассмотренные в рамках данного параграфа объективные признаки состава такого преступления как бандитизм, позволяют нам сделать вывод, что оно является однообъектным и посягает на общественные отношения в сфере общественной безопасности. Выделение же дополнительного объекта, в данной ситуации, является концептуально неверным, поскольку общественная безопасность, как сложный объект преступления, состоит из множества элементов, а значит, ее нарушение причиняет комплексный вред.

Объективной стороной бандитизма является общественно опасное деяние, которое находит свое выражение в таких формах как: создание устойчивой вооруженной группы (банды) (ч.1 ст. 209 УК РФ); руководство бандой (ч. 1 ст. 209 УК РФ); участие в устойчивой вооруженной группе (банде) (ч. 2 ст. 209 УК РФ); участие в совершаемых бандой нападениях (ч. 2 ст. 209 УК РФ).

Бандитизм относится к так называемым составам причинения вреда. Данное преступление признается оконченным с момента создания банды, так как это обусловлено началом угрозы причинения вреда общественной безопасности. Именно поэтому общественно опасные последствия, возникшие вследствие действий бандитской группы, не охватываются составом бандитизма, а установления причинно-следственной связи, в таком случае, не требуется.

Состав бандитизма – усеченный, следовательно, пособничества и подстрекательства по общему правилу не должно быть (член банды отвечает за исполнительство либо за руководство (создание, организация). Исключение из этого императива в виде пособничества в бандитизме может быть лишь в отношении лиц, не являющихся членами банд формирования, если они обеспечивали посягательство, но вне его места и времени.

Уголовно-правовая характеристика субъективных признаков бандитизма

Исходя из положений ст. 209 УК РФ, совершение любой из форм бандитизма возможно исключительно с прямым умыслом. Организатором (руководителем) бандитской группы должна полностью осознаваться общественная опасность, а так же противоправность собственных действий, направленных на создание или организацию устойчивой вооруженной группы, целью которой является совершение нападений на граждан и организации, и желает этого. Согласно ч. 5 ст. 35 УК РФ, организатор и/или руководитель группы обязан нести ответственность только за такие преступления, совершенные бандой, которые были охвачены его умыслом.

Отметим, что при принятии Уголовного кодекса 1996 г. было высказано мнение о целесообразности введения объективного вменения в интересах противодействия наиболее опасным формам организованной преступности. Данное мнение воспринято законодателем не было, о чем свидетельствует норма, согласно которой лицо, являющееся создателем либо руководителем организованной группы или преступного сообщества (организации), подлежит уголовной ответственности за их организацию и руководство ими в случаях, предусмотренных статьями 205.4, 208, 209,210и282.1УК РФ, а также за все совершенные организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией) преступления, если они охватывались его умыслом.

В научной литературе не редко высказываются мнения о том, что организатор (руководитель) какой-либо преступной группы должен нести ответственность за все преступления совершенные такой группой. В качестве аргумента приводится утверждение, что такое лицо при создании преступного объединения, допускает совершения им любого преступления. Таким образом, получается, что создатель (руководитель) банды будет нести ответственность за преступления, совершенные ее участниками «на стороне», которые не только не охватываются умыслом организатора, но и не соответствуют целям создания бандитской группы. На наш взгляд такое суждение недопустимо, поскольку прямо противоречит принципу вины.

Интеллектуальный элемент умысла участника банды составляет понимание того факта, он является членом устойчивой вооруженной группы, имеющей своей целью нападение на граждан или организации. Желание этого, в свою очередь, является волевым элементом.

Таким образом, участником банды должен быть осознан факт его совместных действий с другими членами бандитской группы, а так же факт вооруженности такой группы (наличия оружия хотя бы у одного из участников), а так же реальную возможность применения данного оружия. Если же какое-либо из указанных обстоятельств отсутствует, то квалификация по ст. 209 УК РФ не представляется возможной.

На практике наибольшие трудности доставляет установление вины в отношении лиц, которые членами банды не являются, но в совершаемых ею нападениях участвуют. Сложность в применении указанной нормы состоит в вопросе доказывания того, что лицо осознавало факт своего участия в преступлении, совершаемом бандой. В том случае, если такому лицу не было известно всех обстоятельств дела, притом оно не осознавало, что принимает участие в нападении данного характера, то его действия не могут быть квалифицированы как совершенные в составе бандитской группы. Так, в конце марта 2003 г. руководитель банды Ярыгин принял решение о совершении разбойного нападения на Г., для чего привлек членов банды Никулина, Сошникова, Танцюру, Лучинина, а также Толстых, который до этого не являлся членом банды и, как признал суд, не осознавал, что принимает участие в преступлении, совершаемом бандой. Для разбойного нападения участники банды, а также Толстых заранее подготовили обрез охотничьего ружья, охотничьи патроны, сигнальный револьвер и бейсбольную биту. 30 марта 2003 г. участники нападения на автомобиле под управлением Лучинина приехали к дому потерпевшего, куда привезли огнестрельное оружие. По указанию Ярыгина Сошников, Танцюра, вооруженный обрезом, и Толстых, вооруженный сигнальным пистолетом, проникли в квартиру, где напали на Г., ее малолетнюю дочь и М. При совершении разбойного нападения Сошников, Танцюра и Толстых, угрожая убийством, требовали у Г. деньги и ценности. При этом нападавшие, демонстрируя реальность своих угроз, направляли в сторону потерпевших обрез охотничьего ружья, который передавали друг другу в процессе нападения, а также сигнальный револьвер, представляя его потерпевшим как боевое оружие, нанесли побои Г. и М., после чего, похитив деньги и браслет на общую сумму 2550 руб., скрылись.

Суд квалифицировал действия Толстых по п. "а" ч. 3 ст. 162УК РФ (в ред. от 13 июня 1996 г.) ич. 3 ст. 222УК РФ (в ред. от 21 июля 2004 г.). Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила приговор в отношении Толстых без изменения.

Президиум Верховного Суда РФ изменил приговор суда и кассационное определение по делу Толстых, указав следующее. По смыслу уголовного закона действия виновног<