Цели и пределы ограничений прав и свобод человека и гражданина.

Государственная деятельность по установлению и применению ограничений прав и свобод человека и гражданина в лице государственных органов не может считаться произвольной, которая не имеет границ.

Двойственным статусом государства в качестве гаранта прав и свобод и как стороны во взаимоотношениях с человеком и обществом диктуется необходимость обоснования и установления пределов ограничения прав и свобод. Для того, чтобы определить пределы ограничений прав и свобод необходимо предусмотрение таких критериев допустимости ограничений, как оснований и целей.

В сфере прав и свобод человека и гражданина основания ограничений являются причинами либо условиями, вызывающими необходимость введения государством данных ограничений. Возникновение данной необходимости происходит тогда, когда осуществляется столкновение индивидуальных интересов с интересами иных лиц, интересами общественными и государственными.

Как конституционно-правовые основания ограничения прав и свобод, в том числе личные, рассматриваются закрепленные конституцией обстоятельства, которыми выражается противоречие между разными (частными и публичными) интересами, выступающими конституционными ценностями, и обуславливающими установление границ (уменьшение объема) дозволенного поведения законопослушных лиц, либо обстоятельства, которые являются угрозой для данных интересов либо их прямого ущемления.

Основаниями ограничений прав и свобод человека и гражданина обуславливается степень ограничения прав и свобод в различных ситуациях.

В литературе говорится об основаниях ограничений прав и свобод человека и гражданина в двух ракурсах: нормативном (формальном) и фактическом (материальном). С нормативной (формальной) точки зрения акцент в рассмотрении оснований ограничений прав и свобод делают на таком их качестве, как формальная определенность, то есть закрепленности ограничений в нормативных правовых актах государства. В этом случае, на первый план ставятся вопросы, которые связаны с компетенцией органов публичной власти, которыми издаются нормативные правовые акты, ограничивающие права и свободы, соблюдением порядка издания данных актов, местом в иерархии нормативных правовых актов, соответствием актов основному закону государства и международным правовым актам. Этот аспект ограничений прав и свобод представляет собой в то же время критерий допустимости ограничений, и находит отражение почти во всех правовых актах международного и внутригосударственного уровней. Тем не менее, как известно, какая-либо форма представляет собой выражение содержания, потому не меньшее, а скорее большее значение приобретается содержательным (материальным) аспектом ограничений прав и свобод. С этой точки зрения ограничения являются ситуациями, обстоятельствами реальной жизни.

2.2 Правомерные способы ограничений прав и свобод человека и гражданина

Государство, принимая на себя обязанность обеспечения закрепленных ею в конституции прав и свобод человека и гражданина, в то же время на основании закона и норм международного права, в интересах национальной безопасности, охраны общественного порядка прибегает к их ограничению и даже отчуждению. Особенный общественный резонанс вызывают случаи правомерности ограничения таких лично и социально-значимых прав и свобод человека, как право на свободу и неприкосновенность, свободы мысли, слова, совести, передвижения. Как отмечают некоторые ученые, все основные права, даже если они являются производными от естественных прав человека, имеют предпосылкой своего существования, с одной стороны, наличие именно государства, которое их гарантирует и защищает, а с другой – противостояние государства основным правам.

 Необходимость учета международно-правовых актов по поводу ограничения прав человека и гражданина отмечает российская исследовательница В.М. Малиновская. На ее взгляд, как части мирового сообщества, которая является участником процесса глобализации, российскому государству важно вводить на законодательном уровне те ограничения, которые будут отвечать установленным международным стандартам.

Таким образом, ключевым вопросом теории и практики обеспечения основных прав является не столько вопрос о том, какие права гарантируются человеку или гражданину, сколько о том, каковы допустимые ограничения данных основных прав. Вопрос об ограничениях прав и свобод человека и гражданина и пределах таких ограничений, бесспорно, является одним из сложных и дискуссионных вопросов юридической науки и правовой системы не только исключительно России, но и всего мирового сообщества. По мнению многих ученых в области теории права, ограничение связано с определением пределов свободы человека в обществе, уменьшением пользования благом в любой форме. Например, B.C. Нерсесянц отмечает, что ограничение – это санкционированное временное сокращение либо уменьшение, как по существу, так и по времени пользования благом, составляющим предмет субъективного права.

Вопросы ограничения прав и свобод человека и гражданина в решениях Конституционного Суда Российской Федерации.

Конституцией РФ, при одновременном установлении обязанности государства признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина (ст. 2) и возможность их ограничения со строго определенными целями (ч. 3 ст. 55, ст.ст. 56, 87, 88), закрепляется ряд гарантий, которые направлены на то, чтобы соблюдать баланс между интересами государства и правовым статусом человека и гражданина. В институциональном аспекте лишь суд представляет собой устойчивую, не подлежащую преобразованию гарантию обеспечения субъективных прав и свобод при их ограничении.

Подтверждением этому выступает и комплекс конституционных установлений:

- ч. 2 ст. 23 определяется судебное решение как обязательный элемент

(условие) ограничения права на тайну переписки, телефонных переговоров,

почтовых, телеграфных и других сообщений;

- относительно всех прав и свобод человека и гражданина ст. 46-54 и

др. закрепляются основные судебные гарантии, которые подлежат

осуществлению вне зависимости от видов и форм отмеченных ограничений;

- ч. 3 ст. 118 придается стабильность судебной системе Российской Федерации и прямо запрещается создание чрезвычайных судов.

При достаточно высокой оценке системной организованности и действенности судов в России, необходимо отметить, что в вопросе ограничения прав и свобод человека и гражданина в современном мире главное значение приобретают такие их функции, как превентивно-правовая и интерпретационная. И здесь главная роль отводится Конституционному Суду Российской Федерации, благодаря компетенционной составляющей которого осуществляется предупреждение кризисных ситуаций в исследуемой области либо минимизация их последствий, а также ориентировка, направление в конституционно-правовом ключе как законодателя и правоприменителя, так и личность – носителя субъективных прав и свобод.

В большинстве случаев заявителями обжалуются в Конституционном Суде положения разных статей Уголовно-процессуального и Уголовного

кодексов Российской Федерации в части их несоответствия конституционным установлениям, которыми закрепляются как субъективные права и свободы, так и пределы и условия их ограничения.

Помимо этого, в качестве актуальной современной тенденции необходимо выделить «неудовлетворенность» заявителей рядом положений отмеченных законов, которые представляют собой по замыслу законодателя процессуальную гарантию при ограничении субъективных прав и свобод, касающихся сущности уголовного процесса и специфики правового статуса включенных в него субъектов.45 Так, рассмотрев жалобу Т.Е. Зайфер, которая ранее являлась судьей федерального суда общей юрисдикции и привлеченной в качестве обвиняемой по уголовному делу, о признании неконституционной ст. 448 Уголовно-процессуального кодекса России, Конституционным Судом, ссылаясь, в том числе, на перечень ранее вынесенных решений по аналогичным обращениям, было подчеркнуто, что нормами этой статьи предусматривается специальный (усложненный) порядок возбуждения уголовных дел и производства по ним в отношении отмеченных в уголовно-процессуальном законе категорий лиц, включая судей федеральных судов общей юрисдикции, и предоставляются им дополнительные процессуальные гарантии, которые, не исключая уголовную ответственность за совершенные преступления, через определенное усложнение процедур уголовного преследования обеспечивают их защиту при осуществлении публичных профессиональных обязанностей.

Опровергая доводы заявителя в части, что отмеченной статьей исключается возможность допроса обвиняемого лицом, которое вынесло постановление о привлечении в качестве обвиняемого, и она не позволяет лицу, осуществляющему предварительное расследование, самостоятельно решать вопрос о квалификации и объеме предъявленного обвинения, Судом было определено, что обжалуемая ст. 448 не вводит каких-либо ограничений права обвиняемого защищаться от предъявленного обвинения, в том числе, через дачу показаний, а равно не препятствует стороне обвинения предъявлять, изменять и дополнять обвинение, основываясь на имеющихся в уголовном деле доказательствах. Таким образом, оспариваемую статью, которая представляет собой дополнительную гарантию неприкосновенности лица, имеющего статус судьи, во время разрешения вопроса о привлечении его в качестве обвиняемого по уголовному делу, нельзя расценивать в качестве нарушающей конституционные права заявителя.

Подобной позиции о соответствии конституционным положениям и невозможности ограничения субъективных прав и свобод нормами гарантирующего характера Конституционный Суд придерживался и при рассмотрении обращений, в которых оспаривалась конституционность других положений уголовно-процессуального и уголовного законодательства, устанавливающих, как правило, условия минимизации ответственности, наказания и др., а также дополнительные гарантии для лиц с особым процессуальным статусом.