Глава 3. Противоречие николаевских реформ в отношении крестьян.

 

Историк выделял в царствовании Николая 1-ый период, 1826 — 1849 гг., когда правительство с лишней отвагою бралось за дискуссия самых широких преобразовательных вопросов, желая это обсуждение и ставилось только на бюрократическую почву: правительство не дозволяло к роли в данной работе представителей самого населения[30].

Обращаясь к истории Комитета 6 декабря 1826 года, А. А. Кизеветтер указывал, что он старался только o том, чтобы подвести абстрактный фундамент под имеющийся порядок». При этом, в другой собственной работе историк направил внимание на определённую оппозицию Комитета планам монарха, подчёркивая, что активность Комитета «все же не прошла бесследно; напротив, в области крестьянского вопроса этот комитет задал основной тон, которого покорно держались все крайнее время его царствования. То был тон укрытого, но упорного противодействия решительной реформе крепостного быта.[31]

Рассматривая план Сперанского в Комитете 6 декабря 1826 г. как первый в нашей официальной литературе регулярно изготовленный план освобождения крестьян, историк обращал внимание, что, сообразно ему, раскрепощение обязано было идти по тому же пути как и подчинение, только в обратном распорядке: поначалу должно быть запрещается торговать крестьян без земли и хватать их во двор; потом абсолютная подневольность крестьянина от владельца должна быть заменена условною, основанною на уговоре, поставленном под охрану общих судов[32].

Ряд ловких замечаний выложил по предлогу политики Николая I в крестьянском вопросе М. Н. Покровский. Отмечая, что, как и Павел, как и Александр Павлович, как вся после пугачёвская российская власть, он разумел, что злоупотребления помещичьей властью — новое крепостное право, по другому говоря, — являются неизменной и долговременной предпосылкой всех вероятных переживаний в публичных низах, он указывал на противостоящее этому его сознание своих обер-полицмейстерских обязанностей, что и привело «к тому топтанию на одном месте, которое перемещает заглавие попыток крестьянской реформы при Николае I.

Важно примечание М. Н. Покровского, что в истоке ХIХ века, в период деловитости Негласного комитета (тут имеются в виду и Новосильцев, и Кочубей, в различное время существовавшие председателями Государственного совета при Николае) проекты "юных товарищей" были не лучше, и, став из молодых друзей старенькими чиновниками, они ничто не имели оспорить супротив плана Сперанского», потому «ни в комитете, ни в Государственном совете проект не повстречал сопротивления[33].

При этом создатель складывал всю ответственность за отказ от реализации даже, умеренной сравнимо меры — отмены реализации людей без земли — на самого монарха, подчёркивая при этом его «слабохарактерность», в индивидуальности в сфере фермерского вопроса: Как все добрые по своей натуре люди, он пожаловался в этом случае на находящихся вокруг, на собственных министров, какие как будто бы не хотят взять в толк его целей и не хотят им содействовать.

Монарх более только опасался, как бы о его намерении не узнали те, кому «процесс» грозил. Все комитеты по крестьянскому занятию при Николае были скрытые, а члены их обязывались никому и ни под каким видом не докладывать о происходившем вслед за тем.

Совершенно натуральным последствием схожей таинственности было путешествие в сообществе самых вздорных слухов о намерениях Николая. Когда слухи доходили до короля, он гневался на членов комитета за неисполнение «тайны» и грозил изменить их суду за «государственное преступление». Ни разу у него не хватило духу беспрепятственно высказаться перед социумом по предлогу своих намерений. Только раз в жизни он отважился высказаться «келейно» (имеется в виду выступление в 1847 г. перед депутацией смоленских дворян)[34].

По понятию М. Н. Покровского, записка Сперанского, приготовленная для Комитета 6 декабря 1826 г., отразилась на всех правительственных проектах эмансипации при Николае. Автор записки был уже в могиле, а его мотивирование продолжала возобновляться в скрытых комитетах 40-х годов. Главная мысль — убить крепостное преимущество как адвокатский ВУЗ, сохранив за помещиками экономические выгоды имеющегося расположения, — прилегла в базу единой большой меры Николая по крестьянскому вопросу — Указа 2 апреля 1842 г. об обязанных крестьянах[35].

Этапным в исследовании политики самодержавия в крестьянском вопросе при Николае I является изучение Н. М. Дружинина. Останавливаясь на летописи Комитета 6 декабря 1826 г., автор ориентировал, что в начале царствования правитель чувствовал некую нерешительность, ощущая себя мало искусным и совместно с тем осознавая присутствие сокрытой заболевания в теле империи и надобность изучить и истребить это злобно.

Так родилась мысль особого комитета, который обязан был перетряхнуть все планы Александра I, все проекты, поданные в предыдущее и настоящее царствование, обмыслить всю систему муниципальных учреждений и всю компанию денег, одним словом — все, от чего зависит покой и благополучие государства. 89

Говоря об истopии обсуждения кpестьянскoго вопpоса здесь, автоp отмечает, что Комитет не мог не определить общественной трудности кpепостного права и его постепенной ликвидации. Правда, ко всем сиим вопросцам Комитет подходил с необыкновенной умеренностью и осмотрительностью, оставаясь под впечатлением только что разбитого восстания и пpедвидя отпор крепостнической реакции. Пpиходилось выкапывать дальние oбходные пути и убеждать себя в действительнoсти миpных безболезненных pешений. Опыт вoсточнo-европейских монархий казался поучительным и ободряющим образцом: прусские и австрийские реформы ХVIII века начались благообразием государственных доменов и окончились избавлением помещичьих крепостных[36].

России неoбходимо выбpать тот же pазумный и веpный путь — такую мысль четко выразил Сперанский в своей популярной записке о крестьянах; ее схватили и зафиксировали в облике управляющей формулы члены Комитета 6 декабря: одним из первых и надежнейших cредств для усовершенствования состояния помещичьих крестьян было бы основание лучшего хозяйственного управления для крестьян казенных. Такое управление, будучи и конкретно здорово в отношении к поселянам, присущим казне, послужило бы образцом для личных собственников. Николай I полностью согласился с убеждением Сперанского и Кочубея; с этого момента вся его политика по крестьянскому вопроcу иcходила из этого главного намеченного положения.

В присущем ему же разделе многотомной «Истории СССР с древнейших пор до наших дней» он развивает далее cвою мыcль. Отмечая хранение в проекте Комитета 6 декабря 1826 г. самодержавия и крепоcтного права как незыблемых устоев, Н. М. Дружинин подчёркивает, что cохраняя и усиливая сословное деление общества»,

Комитет всё же «делал маленький шаг в cторону cмягчения крепостного права: он воспрещал перевод крестьян в дворовые и отчуждение крепоcтных без земли, т. е. жаждал высвободить 44 институт феодальной зависимости от примеси рабовладельческих отношений. Кроме того, cоздавалось новое звание "вольноотпущенных земледельцев", в которое зачиcлялись фермеры, по cобственной воле оcвобождённые помещиками, c землёй и без земли. В целом, это была боязливая попытка, не задевая существа феодально-крепоcтнической cиcтемы, приcпоcобить ее к развивающимcя буржуазным отношениям[37].

Вмеcте c тем, иcторик направляет интереc, что при обсуждении в Государственном cовете cнова возродились старенькие дискуссии о допустимости cхожих преображений. Реакционные крепостники перечили отказ от каких бы то ни было конфигураций.

Николай I начал cсомневаться. В этот момент, в 1830 — 1831 гг., произошли действия и в Европе, и внутри страны, какие повергли в панику и самого короля, и членов Комитета, и всё крепоcтничеcки настроенное дворянство. «План сословно-административной реформы, упал как открыточный домик. Репрессии заградили собой каждые пробы преобразований». Позднейшие 8 скрытых комитетов имели «такие же печальные результаты.

В монографии И. А. Федосова была дана ставшая классической для русской историографии критика деловитости секретных комитетов николаевского времени по фермерскому вопросу: Ход экономического развития с неумолимой упорством требовал приспособления 2 муниципального аппарата к новеньким условиям. Самодержавие пробовало вести эти конфигурации сверху, не затрагивая основ самодержавно-крепостнического строя, при этом изготовить это руками той самой бюрократии, о которой сам Николай I откликался с презрением[38].

Уже Комитет 6 декабря 1826 г. поставил перед собой достаточно широкую программу деятельности: создать проекты реформ в области центрального управления и в области местных органов власти и др. Многочисленные скрытые комитеты занимались вопросами расположения разных сословий, дворянского и городского самоуправления. Для всех данных попыток свойствен испуг суровых изменений, рвение сближать суровые трудности к незначимым, формальным сменам. Так, для решения "крестьянского вопроса" было сотворено некоторое количество секретных комитетов.

Но типично, что вся их активность не привела ни к какому изменению положения народных масс. Основным рвением 1членов этих секретных комитетов было — по способности ничто не трогать.

Т. Г. Архипова в диссертации о секретных комитетах николаевского времени уделила некоторое внимание крестьянскому вопросу в Комитете 6 декабря. «Палач декабристов, притеснитель просвещения, карьерист, конкретный крепостник» — таков, по её понятию, был состав Комитета. Создавая Дополнительный закон о состояниях и «начав с крестьян, Комитет кончил вопросом о предоставлении "новейших льгот дворянам".

Во мнение создатель подмечал, что за всю николаевскую эру не было принято ни 1-го закона, действительно облегчавшего состояние крестьян.

Вопрос о политике Николая в отношении крепостного права рассматривается и в исследовании российского историка-эмигранта В. В. Леонтовича. По его мнению, «именно уговаривание Николая I в том, что земля есть личная собственность дворян, и нужно разглядывать как основное барьер избавлению крестьян в его время. Целый разряд его выражений различным людям обосновывает, что сам он был приверженцем избавления и даже что избавление крестьян было одним из самых мощных его желаний.

Но Николай считал себя прочно связанным имеющимся преимуществом, даже в тех вариантах, когда право это ему собственно совершенно не нравилось и противоречило его личным взглядам. Полагая, что крестьянское освобождение станет обладать реальный значение лишь при наделении их землей, которую надо для этого было отнять у дворян, он не мог тут пойти против самого принципа личной принадлежности. Николай I был мало эластичный человек, чтоб отыскать вывод из данной дилеммы». А ежели было невозможно дать крестьянам свободу, оставалось лишь пойти на ограничение власти помещиков над крепостными, повиновение «некоему муниципальному контролю[39].

Отмечая меры Николая, автор показывает, что здесь «ограничение прав дворянства никаким образом не вытекает в продолжение прав крестьян». Автор разъясняет это событие тем, что «поскольку руководство не могло или во каждом случае не отваживалось сделать и крестьян вольными и полноправными гражданами, а тем самым совсем закрепить в России штатский строй, не оставалось другой возможности, как приходить к мероприятиям, которые подходят сути крепостного строя.

Историк приобщается к понятию А. Д. Градовского о том, что «крепостное преимущество было при Николае в некой ступени ограничено. Эти ограничения либо смягчения крепостного права достигнуты были не укреплением принципов гражданского строя и их распространением на селянство, а напротив, методом некого, желая и частичного, возврата к до екатерининским формам крепостного права.

Обращая интерес на дела Комитета 6 декабря 1826 г., создатель показывает на некие характеристические черты плана М. М. Сперанского по крестьянскому вопросу. «По мнению Сперанского, нужно жаждать к возобновлению реального крепостного права, т. е. прикреплению крестьянина не к особе помещика, а к земле, и обещания крестьян по отношению к обладателям выложить в форме договора».

Наконец, подчеркнем традиционную позицию создателя насчет такого, что правитель «еще и поэтому колебался, что мало выискал поддержки» собственным эмансипационным планам «посреди дворян, среди собственных служащих из высших чиновных кругов.

Н. П. Ерошкин в монографии о русских политических институтах первой пятидесяти процентов ХIХ века, подмечал неспособность самодержавия, в особенности во 2-ой четверти века, к реформам вроде реформ 1801 — 1811 гг. Специфика бюрократического законодательного механизма» этого периода обусловила возникновение новейших типичных муниципальных учреждений — мимолетных «высших комитетов».

Опасения правительства по предлогу того, что активность неких из их может начать какие-либо «неосновательные надежды» на смены, особенно в отношении крепостного права, «определили их секретность. По мнению Н. Ерошкина, более значимым из данных комитетов был Комитет 6 декабря 1826 г., творением которого «самодержавие сделало заключительную судорожную попытку закрепить дряблую систему крепостнической государственности средством общих ее преображений.

Вместе с тем, при большом размахе затронутых вопросов утилитарный резонанс деловитости Комитета 6 декабря оказался ничтожно малым. Тем не наименее, «под воздействием материалов комитета отдельные скрытые, так именуемые "крестьянские" комитеты подготовили личные меры по крестьянскому вопросу. Говоря о рассмотрении крестьянского вопроса в комитетах николаевского времени, Н. П. Ерошкин ориентировал, что ни один из скрытых комитетов «не устанавливал основательно вопроса об избавлении крестьян», а их деятельность была ориентирована только «на удаление крайностей и неудобств крепостного строя[40].

И всё же историк считал Комитет 6 декабря 1826 г. одним из наиболее значимых для собственной эры. Но 5в этот период «феодальное правительство уже не было способным на большие реформы, и, про заседав до 1832 г., Комитет был распущен. Из всех его бессчетных проектов были реализованы лишь сравнимо малые мероприятия.

С иной стороны, коротко объясняя ход работы Комитета 6 декабря 1826 г., Н. Эйдельман соглашается с общепризнанной для русской историографии точкой зрения о торпедировании членами Комитета, представителями высшей бюрократии эмансипационных планов самого монарха посредством издания одного закона для разных сословий страны (Закон о состояниях), долгая подготовка которого обязана была отсрочить в длинный ящик либеральные идеи Николая I.

В ином собственном исследовании Н. Эйдельман дал короткую характеристику николаевских реформ, отметив, что «после того, как Александр 1 не отважился, а декабристы не смогли изготовить революционные преображения в стране, Николай I, без сомнения, некое время пробовал брать на себя роль "революционера сверху"

 Ряд реформ, в том числе понижение и потом отмена крепостного права, были задуманы реально. Были сделаны десятки секретных проектов, одиннадцать секретных комитетов по крестьянскому вопросу. Не вышли же у Николая реформы, до этого только из-за мощного и все нарастающего эгоистического, звериного противодействия аппарата, высшей бюрократии, дворянства. Умело, профессионально они топили все насколько - ни будь принципиальные антикрепостнические проекты, для чего имелось некоторое количество достоверных методик[41].

Во-первых, задержать время, отложить их в долгий ящик, дать бюрократическим комиссиям и подкомиссиям. Во - вторых ежели правитель требует, то предоставить проекты практически невозможные. Третий прием — забить монарха мятежами, непослушанием народа, для чего, меж иным, часто завышались "сводки" о крестьянском сопротивлении. В-четвертых, умели (также преувеличивая) сказать королю о негодованье помещиков, боящихся за свою собственность. В-пятых, уже знакомые ссылки на революцию в Западной Европе, на "их кавардаки", в то время как у нас все же благостная тишина.

Заключение.

 

Итак, в царствование Николая законодательство о крепостном льготе стало на новейшую почву и завоевало принципиального итога - всеобщего неразговорчивого признания, что дворовый крестьянин не личная собственность землевладельца; закон 1842 г. достиг перемещения в праве, но не в расположении фермеров. Законодательство при этом могло добиться и практических итогов, и эти итоги вышли бы из законодательства 1Николая, ежели бы законы приноравливались по -  другому.

Однако в нашей внутренней летописи XIX в. недостает ничто любопытнее внедрения законов о крепостных крестьянах в царствование Николая, ничто так не наводит на раздумье о свойстве муниципального распорядка. Приведу единичный вариант. Мы лицезрели, какое принципиальное смысл имеет закон 1827 г. о 4 с половиною десятинах земли; этот закон был внесен в 1-ое издание Свода законов[42].

Можно взять в толк, какое важное значение мог бы обладать закон 8 октября 1847 г., предоставлявший крестьянам имений, продававшихся с общественного торга, искупаться с землей: две трети дворянских имений состояли в неоплатных долгах казенным учреждениям. Сумма данных долгов вблизи подходила к млрд. Собственно разговаривая, избавление крестьян разрешено было бы свершить кристально денежной операцией, назначив срок 1для уплаты долгов, и позже отнять имения, как они конфискуются и сейчас личными банками.

После Сперанского 2-ое деление Собственной канцелярии издавало второе издание Свода законов. Заглянули в него: закона 1827 г. нет как нет; он не был отличен, а элементарно исчез без новости, как исчезло знаменитое дело об откупщике.

Поступили иначе. Высочайшая администрация не отменяла закона, но через некоторое количество месяцев вышло новое издание Свода законов; закона 8 октября вслед за тем не оказалось. Имения продавали с торгов, крестьяне обращались с ходатайством к правительству; им разговаривали, что закона об этом нет, им проявили издание, и просители не выискали его там. Высшая власть не отменяла закона; бюрократия, устроенная для установления серьезного порядка во всем, представляла единственное в мире правительство, которое крадет у народа законы, изданные высшей властью; этого никогда не было ни в одну эру, не считая царствования Николая, и, вероятно, никогда не повторится.

Но не желали приходить к таковой политической стратагеме, воспользовавшись затруднительным расположением дворянства. Имений, какие продавались с публичного торга, было очень много, но, чтоб фермеры могли выкупаться, необходимо было уладить удачный для их распорядок аукциона, устроить узнаваемый порядок извещения крестьян о продаже, в конце концов, устроить им вероятность обретать ссуды (редкое поместье могло безотлагательно составить достаточное численность собственных средств), ничего этого не было предвидено.

 Закон просто был брошен в аукционную залу, со всех сторон полились представления о затруднениях, какие встречались при использовании закона. Правительство могло поступить двояко: осознавая недочет выработанного закона, оно могло явно аннулировать его; сознавая пользу этого закона, оно могло взрастить и исправить его; то и иное оно могло изготовить по праву, потому что любое руководство может и отменить закон и поправить его, признаваясь в ошибке; все это в распорядке вещей.

Точно так же разделан был закон 1848 г., предоставлявший крестьянам преимущество получать недвижимую собственность. Он был так выражен, что крестьяне отказались от использования сиим законодательством.

Крестьяне могли приобретать недвижимую собственность с согласия помещика; они обязаны были говорить помещику родное хотение и возможность купить собственность; владелец мог и отказать в этом гармонии, но он знал, что у крестьянина есть основной капитал, и, пользуясь собственным правом, мог отнять его или мог дать единодушие на покупку принадлежности, а потом взять у крестьянина, ибо оставалась еще в наполненном действии статья, которая гласила, что крестьянин не имеет права приступать иск. Значит, закон одной рукою давал сословию право, а иной покорял использование этим правом бескрайному произволу[43].

Среди толков, вызванных законом 2 апреля, в бумагах Киселева фиксировано и одно любознательное противоречие, которое тогда нередко повторяли. Некий барин говорил: "Зачем нас терзают данными полумерами? Разве в России нет верховной власти, которая может велеть землевладельцам выпустить своих крестьян на волю с землей или без земли? Это вправе сделать верховная власть[44].

Так умела формулировать идеи верховной власти тогдашняя бюрократия; выразив настолько необыкновенно мысль закона, она тем самым отменила высочайшую волю. Это нужно ведать, чтобы понять грустную верность слов правителя, который произнес, что империей правит начальник. Благодаря недочету решительности все законодательство Николая о крестьянах осталось без практических последствий, которые нужно различать от смен в праве.

Трудно разъяснить эту нелогичность и эту неуверенность; даже крепостники-землевладельцы удивились Дворянство, постоянно верно послушное престолу, получив приказ сделать это, исполнило бы его".

Что можно было заявить против этого отрицания, шедшего из среды помещиков, которые были против избавления крестьян? Надо мыслить, что недостаток решимости и последовательности, испуг воспользоваться верховной властью объясняются недочетом знакомства со средой и реальным того класса, интересы которого в большей степени были соединены с крепостным правом.

Рассматривая бумаги неофициального комитета, который намеревался при Александре в истоке его царствования, мы там встречаем такие суждения глава Строганова о дворянстве, которые 1демонстрируют, что муниципальные люди того времени совсем не считали его средой, способной дать правительству оппозицию.

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.

 

А.Н.Боханов; отв. ред. А.Н.Сахаров. М., 1997. С. 341.

 «Большая российская энциклопедия», 1995. С. 542

Ерошкин Н.П. - Очерки истории государственных учреждений дореволюционной России глава VII. государственный аппарат российской империи в первой половине XIX в. кризис феодальной монархии. 1960. С.22

Дружинин Н. М. Т. 1. С. 88.

Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты: (первая половина ХIХ века). М., 1981. С. 150,186 — 191, 194.

Зуев, М.Н. История России: Учебное пособие для бакалавров / М.Н. Зуев. - М.: Юрайт, 2013. – С.378,391

История России с начала ХVIII до конца ХIХ века / Л.В.Милов, П.Н.Зырянов, Чулков Г.И. Императоры. Психологические портреты. М., 1991.С.32

 Христианство. Энциклопедический словарь в З-х тт. п/р С. С. Аверинцева. Т. II. М.,

Капустина Т.А. Николай I // Вопросы истории. 1993. № 11 — 12. С.22,25,32,52

Кавелин С. Исторический очерк поземельного устройства государственных крестьян. М., 1912.С.20

Кучма В.В.. Государство и право Нового времени (XVII—XIX вв.): Курс лекций. — с.360Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета,2002. — 360 с.

Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г. С.49-50, 65-69,

Проценко Ю. Л.. Государство и право России в период разложения крепостнического строя и роста капиталистических отношений (первая половина XIX века): учебное пособие / Ю. Л. Проценко; Волгоград,2005. — 132 с

Рогов В. А, История государства и права России IX - и начала XX веков. - М.: Зерцало, ТЕИС, 1995. - 263 с.

Русская история. 800 редчайших иллюстраций. С.66-68

[1] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г. С.63

[2] Ерошкин Н.П. - Очерки истории государственных учреждений дореволюционной России ГЛАВА VII. государственный аппарат российской империи в первой половине XIX в. кризис феодальной монархии. 1960. С.22

[3] Ерошкин Н.П. - Очерки истории государственных учреждений дореволюционной России ГЛАВА VII. государственный аппарат российской империи в первой половине xix в. кризис феодальной монархии. 1960. С.22

 

[4] Чулков Г.И. Императоры. Психологические портреты. М., 1991.С.32

[5] Зуев, М.Н. История России: Учебное пособие для бакалавров / М.Н. Зуев. - М.: Юрайт, 2013. – С.378

[6] «Христианство». Энциклопедический словарь в З-х тт. п/р С. С. Аверинцева. Т. II. М., «Большая российская энциклопедия», 1995. С. 542 (автор статьи – Б. М. Мелиоранский).

[7] Дружинин Н. М. Т. 1.Предпосылки и сущность реформы С. 88.

[8] Зуев, М.Н. История России: Учебное пособие для бакалавров / М.Н. Зуев. - М.: Юрайт, 2013. – С.391

[9] Кучма В.В.. Государство и право Нового времени (XVII—XIX вв.): Курс лекций. — Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета,2002. — 360 с.

[10] Проценко Ю. Л.. Государство и право России в период разложения крепостнического строя и роста капиталистических отношений (первая половина XIX века) [Текст] : учеб. пособие / Ю. Л. Проценко ; Волгоград,2005. — 132 с.

[11] Проценко Ю. Л.. Государство и право России в период разложения крепостнического строя и роста капиталистических отношений (первая половина XIX века) [Текст] : учеб. пособие / Ю. Л. Проценко ; Волгоград,2005. — 132 с.

[12] Кучма В.В.. Государство и право Нового времени (XVII—XIX вв.): Курс лекций. — Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета,2002. — 360 с.

[13] Кучма В.В.. Государство и право Нового времени (XVII—XIX вв.): Курс лекций. — Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета,2002. — 361 с.

 

[14] Рогов В. А, История государства и права России IX - и начала XX веков. - М.: Зерцало, ТЕИС, 1995. - 263 с.

 

[15] История России с начала ХVIII до конца ХIХ века / Л.В.Милов, П.Н.Зырянов, А.Н.Боханов; отв.ред. А.Н.Сахаров. М., 1997. С. 341.

[16] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г. С.65

[17] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г.С.66

[18] Кучма В.В.. Государство и право Нового времени (XVII—XIX вв.): Курс лекций. — Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета,2002. — 370 с.

 

[19] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г.С .49-50

[20] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г.С .49-50

[21] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г.С .49-50

[22] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г.С. 57

[23] Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты: (первая половина ХIХ века). М., 1981. С. 186 — 191, 194.

[24] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г.С .49-50

[25] Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты: (первая половина ХIХ века). М., 1981. С. 186 — 191, 194.

[26] Капустина Т.А. Николай I // Вопросы истории. 1993. № 11 — 12. С.22

[27] Капустина Т.А. Николай I // Вопросы истории. 1993. № 11 — 12. С.25

 

[28] Кавелин С. Исторический очерк поземельного устройства государственных крестьян. М., 1912.С.20

[29] Кавелин С. Исторический очерк поземельного устройства государственных крестьян. М., 1912.С.20

 

[30] Капустина Т.А. Николай I // Вопросы истории. 1993. № 11 — 12.С.32

[31] Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты: (первая половина ХIХ века). М., 1981. С. 186 — 191, 194; См. также: Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. Изд.3, пер. и доп. М., 1983.С.150

[32] Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты: (первая половина ХIХ века). М., 1981. С. 186 — 191, 194; См. также: Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. Изд.3, пер. и доп. М., 1983. С. 153.

[33] Капустина Т.А. Николай I // Вопросы истории. 1993. № 11 — 12. С.52

[34] Русская история. 800 редчайших иллюстраций. С.66-68

[35] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г.С. 63

[36] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г.С.65

[37] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г.С.67

[38] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г.С.69

 

[39] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г.С.71

 

[40] Покровский М.Н. Крестьянский вопрос в начале XIX века.М.1965 г.С.73-74

[41] История России с начала ХVIII до конца ХIХ века / Л.В. Милов, П.Н. Зырянов, А.Н. Боханов; отв. ред. А.Н. Сахаров. М., 1997. С. 341.

 

[42] Ключевский В. О. Сочинения. Т. V. С.242

 

[43] Ключевский В. О. Сочинения. Т. V. С.242

[44] Ключевский В. О. Сочинения. Т. V. С.243