Дипломатические отношения Соединённых Штатов и царской России (август 1914 - январь 1917 гг.).

США и Российская империя являлись близкими соседями, но вряд ли их отношения к лету 1914 г. можно назвать добрососедскими. Экономика России ориентировалась главным образом на Западную Европу. В свою очередь США направляли капиталы и товары в регионы, не менее России богатые сырьём, дешёвой рабочей силой и свободными рынками, но менее отдалённые, более доступные и стабильные - в Центральную и Южную Америку, Китай, Канаду. Русские и американские предприниматели сталкивались в Европе, Китае и других регионах Азии, конкурируя на рынках зерна, нефти и нефтепродуктов, тканей.

Существовали и политические разногласия. Лишённые антагонизма и остроты, они были всё же достаточно серьёзны, чтобы мешать сближению двух стран. Российский император Николай II недоверчиво относился к американским идеалам и республиканским институтам. Русская аристократия, двор и высшая бюрократия не знали Америку, не симпатизировали ей и осуждали, как это видно из нелестных характеристик российского посла в Вашингтоне Ю.П.Бахметьева, политические нравы американской демократии. В Азии США и Россия сталкивались почти открыто, особенно в Китае. Разделяло их отношение к Японии, самому динамичному государству на Дальнем Востоке. После 1905 г. Россия начала сближение со своим бывшим противником. Для американце же Япония становилась противником номер один, войну с которым предрекала тогда вся мировая печать.

Когда Вильсон занял президентский пост, контакты между русскими и американцами осуществлялись главным образом через работавших за рубежом журналистов, торговцев, занятых продажей взаимовыгодных товаров, и немногочисленных, не слишком влиятельных для своего времени официальных представителей, - посла и, конечно, нескольких консулов.

Журналисты дезинформировали американцев, насаждая стереотипы. Ни одна газета США и России не имела в другой стране постоянного корреспондента, за исключением репортёра «Ассошиэтед пресс» в Санкт-Петербурге. Когда того требовали события, американские ежедневные издания цитировали британских журналистов, как правило, людей с хорошим происхождением, образованием, интересующихся Россией и располагавших достаточными средствами. Обычно они общались с российской аристократией, никогда должным образом не располагая целостной картиной происходящего. Посол США в Санкт-Петербурге Кэртис Гилд возлагал на этих британцев ответственность за «многие наши ошибочные идеи». Помимо них существовала горстка зарубежных журналистов, писавших журнальные очерки. Им было известно, что успех публикаций гарантирует романтизация крестьян, брань в адрес царя, сопоставление прогресса в США с отсутствием такового в России.

В мирные и военные годы, вплоть до апреля 1917 г., когда Соединённые Штаты вступили в Первую мировую войну, президент Вильсон уделял мало времени и внимания проблемам взаимоотношений с российским правительством. Первым касавшимся России деловым распоряжением президента стала замена посла-республиканца Кэртиса Гилда представителем демократов. Первый кандидат, предложенный Вильсоном, после долгих проволочек отказался. Второй его избранник отказался сразу после выдвижения его кандидатуры в связи с неблагоприятным общественным резонансом. В конечном итоге Вильсон предложил сенату имя калифорнийского банкира Джорджа Мэри, который был утверждён 9 июля 1914 г.

До Петрограда Мэри добрался только в октябре 1914 г., через четыре месяца после его утверждения в должности посла. К тому времени началась Первая мировая война, и в конце августа русская армия проиграла сражение в Восточной Пруссии. Найденный с таким трудом посол Дж.Мэри не соответствовал новым задачам. Вялый, безынициативный, лишённый способности понять маневры и неожиданные зигзаги политики своего начальства, он отождествлял интересы США и Англии, превратился в завзятого антантофила. Французский посол в Петрограде М.Палеолог называл его «симпатичный Мэри».

В этих условиях гораздо более значительную роль в развитии русско-американских отношений сыграл военно-морской атташе США в Петрограде капитан Ньютон МакКалли. До Первой мировой войны обязанности военно-морского атташе в Санкт-Петербурге исполнял по совместительству атташе при американском посольстве в Париже. Однако после начала войны правительство США сочло необходимым разделить эти посты. 10 августа 1914 г. морской министр Дж.Дэниелс направил в Россию 47-летнего капитана МакКалли, перед тем командовавшего броненосцем «Калифорния».

Вскоре после прибытия в Петроград и представления морскому министру, МакКалли удостоился личной аудиенции у Николая II. Однако поскольку от начала войны и до апреля 1917 г. посольство США в Петрограде представляло интересы Германии, американского офицера практически не допускали к источникам интересовавшей его информации. Единственной сферой, в которой он преуспел, стало изучение русского языка. Ограниченный в возможностях исполнять свои прямые служебные обязанности, МакКалли посвятил основные усилия налаживанию полезных контактов в столичном обществе и изучению политической обстановки в стране. В результате капитан военного флота США вскоре превратился в одного из крупнейших экспертов по России. Его донесения были точными, информативными и весьма объективно отражали политическую и экономическую ситуацию в стране.

Несмотря на то, что на протяжении 1915 г. военное положение России резко ухудшилось, Макали полагал, что русские сохранили достаточное присутствие духа, чтобы довести войну до победного конца. Американский военно-морской атташе считал, что, несмотря на огромные ресурсы Российской империи, её военные усилия подрываются правящей элитой. В октябре 1915 г. он писал в Вашингтон: «Россия выращивает достаточно хлеба, чтобы прокормить население вдвое большее, чем её собственное. Тем не менее, в Петрограде, Москве и других местах почти невозможно купить муку». По его мнению, такая ситуация была результатом отсутствия должной организации.

В апреле 1916 г. в Россию прибыл новый посол США Д.Р.Фрэнсис, приезд которого сопровождался обновлением персонала американского посольства. В этой ситуации МакКалли оказался самым опытным американским дипломатом в Петрограде и единственным из всех, кто владел русским языком. О личности Д.Р.Фрэнсиса также следует сказать несколько слов отдельно, поскольку в отличие от Дж.Мэри он оказал гораздо более значительное влияние на развитие российско-американских отношений в годы Первой мировой войны.

Вильсон и Хауз уже в январе 1915 г. выражали недовольство донесениями Мэри. Было решено искать для этой «важной работы» «хорошего человека». Президент остановился на кандидатуре бывшего бизнесмена и политика из штата Миссури Дэвида Роулэнда Фрэнсиса. Российский посол в Вашингтоне Ю.П.Бахметьев в своём донесении министру иностранных дел С.Д.Сазонову дал ему следующую характеристику: «Фрэнсис принадлежит к категории разбогатевших провинциальных дельцов с хорошим состоянием и большой самоуверенностью. В течение пяти лет Фрэнсис был губернатором штата Миссури, а затем министром внутренних дел в составе федерального правительства при президенте Кливленде (1893 - 1897), и своим положением и прошлой деятельностью стоит несравненно выше своего предшественника Дж.Мари. По слова Лансинга, Фрэнсис горячо сочувствует России и её союзникам, и задался целью во что бы то ни стало заключить торговый договор с Россией». Фрэнсис не был гением дипломатии и его имя, судя по всему, ушло бы в небытие, не получи он важный пост в переломный момент истории. О той роли, которую сыграл Фрэнсис в отношениях США с Временным правительством, ещё предстоит сказать ниже. В условиях же царской России американские дипломаты находились в достаточно сложном положении.

В первые месяцы войны администрацией Вильсона владел страх перед перспективой усиления влияния Российской империи в Европе, которое неизбежно должно было наступить в случае победы Антанты. Вильсон полагал, что если Антанта одержит верх, это повлечёт за собой резкое и значительное возвышение Российской империи. После разгрома Германии Россия займет доминирующее положение на Европейском континенте. Такие прогнозы, по мнению А.И.Уткина, заставляли президента в течение некоторого времени всерьёз размышлять над задачей «мобилизации всех сил против России». Американское общество, как уже говорилось, также негативно относилось к Русскому царизму. Всё это создавало напряжение в отношениях двух стран.

Между тем, война затягивалась. Воюющие державы, истощив первоначальные денежные и материальные ресурсы, обратились к США. Россия стала получать из Америки боеприпасы, частные займы на сумму, впрочем небольшую, не более 12,5% от всех американских займов и кредитов, выданных за 1914 - 1916 гг. В связи с этим президентская администрация и деловые круги США начали рассматривать Россию как своего партнёра и как важный фактор в мировой политике.

Несколько улучшился образ России и в американской печати. Ю.П.Бахметьев докладывал в Петроград, что Англия потеряла в глазах американцев «свой исторический венец непобедимости на морях и умелой распорядительности вообще», так как «могущественнейший флот в мире», по всеобщему мнению, смести с морей и океанов «нахальный» германский флот, а в действительности английское Адмиралтейство растерялось и было не готово к ответному удару. Россия же в глазах американцев стала «колоссом силы», она, как «пример разума, спокойствия и скромности», - в отличие от немецкого бахвальства, - смогла «объединиться против врага человечества и цивилизации под руководством государя императора». В отличие от англичан, многие американцы восхищались русским духом, считали, что именно Россия занимает ведущие позиции в антигерманской коалиции, а не Великобритания или Франция..

Но это, пожалуй, было и всё. Царь не забыл и не мог простить, с его точки зрения, незаслуженного разрыва договора 1832 г. Не изменилась и европоцентристская ориентация Российской империи. Её правящие круги были недовольны Америкой, в частности, объявлением ею нейтралитета, который истолковывался в Петрограде как желание нажиться на войне и как скрытое германофильство, поскольку США отказались хотя бы морально осудить «чудовищный прусский милитаризм». Эти подозрения подкреплялись решением США защищать интересы Германии и Австро-Венгрии в Росси, в частности, заниматься проблемой военнопленных из этих стран. Вильсон даже обращался в марте 1915 г. по этому вопросу к Николаю II, получив 15 апреля невразумительный ответ с весьма сдержанным обращением «Мистер президент».

Особое же недовольство вызывали в российской, да и в других союзных столицах попытки Вильсона выступить в качестве примирителя и арбитра. Первое предложение Вильсона о посредничестве было отвергнуто царём, как преждевременное. Дальнейшие попытки посредничества США, тщательно скрываемые от русского общества, вызывали открытое недовольство и усиливали подозрения в германофильстве Вашингтона, которым объясняли даже кадровые перемещения в американском посольстве. Подозрения и раздражение переросли в плохо скрываемую враждебность к США, когда весной 1916 г. Вильсон начал своё дипломатическое «мирное наступление», предлагая воюющим сторонам «несвоевременный мир», ставивший под угрозу всю внешнеполитическую программу царизма.

декабря 1916 г. Вильсон направил воюющим сторонам мирную ноту, в которой выразил своё убеждение, что она будет воспринята дружественно, так как интересы Соединённых Штатов, как нейтрального государства, наиболее серьёзно затронуты войной. В ответ Бахметев недоумевал, почему Америка, так обогатившись во время войны, находится теперь в «невыносимом положении», как это было заявлено в ноте? Отвечая на этот вопрос, Лансинг объяснил русскому послу, что «это положение касается только необходимости избавиться от двух зол - германской подводной войны и строгостей английской блокады».

Ситуация усугублялась тем, что ещё до оглашения мирного предложения президента, 12 декабря с обращением к воюющим и нейтральным странам выступила Германия, главная цель которой заключалась в том, чтобы побудить союзников к переговорам на германских условиях, сохранив все территориальные завоевания для стран её блока. Поэтому Вильсону пришлось объяснять, что его мирная инициатива никоим образом не связана с германской нотой. В российских правящих кругах сложилось представление о мирной ноте президента, как о попытке доказать, что Америка сочувствует Антанте, а не Германии. Но результат её, как считали в России, получился обратным задуманному - мирная нота президента привела к радости немцев и ликованию их жёлтой прессы.

Главная задача американской инициативы состояла в том, чтобы побудить противоборствующие стороны пересмотреть свои цели в войне и условия её завершения. В соответствии с требованием Вильсона, условия прекращения войны должны были содержать гарантии против её возобновления или разжигания любого подобного конфликта в будущем. Формулировки пунктов условий завершения войны, предложенных различными государствами, должны были быть чёткими и искренними, чтобы иметь возможность сопоставить их. В послании президент акцентировал внимание на своей особой роли в процессе завершения войны, подчёркивая, что для него «указание на те условия, которые приведут к предотвращению конфликтов в будущем», являются «не только правом, но и обязанностью». По мнению Вильсона, каждая воюющая страна стремится к тому же, что и Соединённые Штаты, а именно, «предоставить права и привилегии слабым народам и маленьким государствам против агрессивных посягательств в будущем, равно как и права и привилегии великих и могущественных государств, находящихся сейчас в войне», «обеспечить свою безопасность в будущем вместе со всеми другими нациями и народами против повторения войн, подобных этой, и против агрессии и эгоистичного вмешательства любого рода».Для достижения этих целей, считал президент, необходимо, чтобы «каждое государство осторожно относилось к формированию больших конкурирующих блоков», и предложил обсудить вопрос о создании международной организации Лиги Наций, «обеспечивающей мир и справедливость на планете».Но прежде, чем этот заключительный шаг будет сделан, президент предложил всем государствам «решить проблемы прекращения войны на условиях, обеспечивающих независимость, территориальную целостность, политическую и коммерческую свободу вовлечённых в неё наций». В заключении ноты Вильсон заявил, что не предлагает ни мира, ни своего посредничества. Это вызвало недоумение у российского посла, который обратил внимание на противоречивость заявлений ноты, и не мог понять её цели.

Мирная нота не содержала в себе прямого предложения о созыве международной конференции, так как в этом случае президент вторил бы Германии. Вильсон предпринял попытку изложить державам обоих блоков концептуальные основы своей внешнеполитической программы, обращая внимание на то, что правительство Соединённых Штатов «так остро и так непосредственно заинтересовано наряду с правительствами стран-участниц в скорейшем завершении войны и изменении принципов международных отношений, предотвращая войны в будущем». Со стороны Вильсона это был достаточно смелый политический маневр в условиях, когда лидеры воюющих блоков были заняты планированием военных операций, призванных обеспечить им победу в 1917 г.

Таким образом, Вильсоном были высказаны идеи, наносившие удар по системе довоенного «равновесия сил», в которой существенную роль играла Россия. Поэтому российский дипломатический корпус не мог принять предложение американского президента как вариант мирного урегулирования. Кроме того, в соответствии со сложившимися правилами международных отношений, структуру послевоенного мира должны были формировать лидеры европейских держав - России, Великобритании и Франции, - а не заокеанский президент. К концу 1916 г. США активно обеспечивали Россию военными поставками, при помощи которых российское руководство рассчитывало возобновить наступательные действия на Восточном фронте, чтобы подтвердить своё право решающего голоса в послевоенном переустройстве мира. Несмотря на то, что американская нота была воспринята в России скорее как недоразумение, из неё вытекала определённая дипломатическая процедура.

Бахметев отмечал, что Вильсон не только честолюбив, но и «крайне тщеславен и злопамятен», он может, пренебрегая интересами страны, руководствоваться «личной мстительностью». Поэтому, чтобы сохранить военную и финансовую помощь дома Моргана, самым мудрым решением считал посол, было ответить президенту «в самом дружественном духе», с благодарностью за участие, акцентируя внимание на человеколюбивых чувствах президента и надеждах на приближение мира. В ответе, считал Бахметев, надлежит написать, что к миру стремятся все страны Сердечного Согласия, придерживаясь идей, выдвинутых США, но в данный момент представить конкретные мирные требования они не могут по военным обстоятельствам. Российский дипломат верно просчитал ситуацию. Американская печать с «восторженным одобрением» встретила ответ союзников, хотя сама нота во всех странах Антанты была отвергнута. Официального ответа от союзников не последовало.

Реакция российского правительства на дипломатическую инициативу президента свидетельствовала о том, что позиции России в Антанте к началу 1917 г. стали слабеть в связи с военными неудачами, а также внутриполитическим и социально-экономическим кризисом. Стремление американского президента играть определённую роль в послевоенном мироустройстве могло и вовсе лишить Российскую империю прежних преимущественных позиций в международных отношениях.

Активные англо-американские дипломатические контакты в 1915 - 1916 гг. создавали опасность для российских позиций в Антанте, поэтому российское правительство стремилось проработать возможность установления особых отношений с Соединёнными Штатами.

К началу 1917 г. российское внешнеполитическое ведомство пришло к выводу, что с началом европейской войны США проявили заинтересованность в происходящей борьбе и солидарность со странами Антанты. Поэтому необходимо было обеспечить американскую поддержку интересам Российской империи при территориальных и иных претензиях по окончании войны и обратить внимание американской администрации на интересы России на Кавказе и в Персии.