Современное состояние отношений между религией и политикой

В России был принят «Закон о свободе совести и о религиозных объединениях» (1997 г.), Конституция гарантирует свободу совести. Положения этих документов и легли в основу религиозной политики Российского государства.

Если кратко суммировать позитивные изменения в положении христианства, иудаизма, ислама, жизни религиозных организаций и верующих за последние годы, необходимо выделить следующее.

1. Представлены реальные возможности беспрепятственно строить религиозную жизнь как личности, так и общинам. Покончено с диктатом органов власти над религиозными организациями. Местные власти не препятствуют появлению новых общин, строительству культовых зданий, выделяют земельные участки. Сегодня, например, мусульманские объединения занимают одно из ведущих мест среди религиозных организаций страны. Более 20% от общего числа всех зарегистрированных религиозных организаций приходится на долю российского мусульманства. Их число за 5 лет выросло с 300 до 2300.

Несмотря на сложные экономические условия, строятся мечети. По России в настоящее время их насчитывается около 5 тыс. Более 300 мечетей находится в стадии строительства.

2. В России за последние годы открыты сотни духовных учебных заведений (только исламских около 60-ти). При многих из них созданы религиозные школы, в которых изучаются основы тех или иных религий. Более тысячи юношей из России обучаются в высших и средних духовных заведениях в странах Востока и Запада. Кроме того, открыты широкие возможности светским учебным заведениям в осуществлении религиозного воспитания подрастающего поколения.

3. Расширены права верующих и их общин в самых различных областях жизнедеятельности общества, открытии культовых зданий, владении имуществом, издании религиозной литературы, подготовки кадров духовенства, налаживании связей с зарубежными единоверцами, организации паломничества к священным местам и т.д.

4. Верующие России впервые за многие десятилетия (мусульмане, иудеи за многие века) почувствовали себя частицей остального мира верующих. Российские религиозные организации получили возможность поддерживать широчайшие связи со своими единоверцами из зарубежных стран, ездить к ним и принимать их у себя дома. Ежегодно десятки тысяч верующих России различных конфессий отправляются для совершения паломничества в Иерусалим, Мекку и Медину.

Российские структуры власти находятся в состоянии поиска собственной модели государственно-церковных отношений. На международной научно-практической конференции «Законодательство о свободе совести и правовое регулирование деятельности религиозных организаций», в которой участвовали представители Русской Православной Церкви, католиков, протестантов, иудеев, буддистов этот вопрос был одним из основных. Конференция стала значительным шагом на пути осмысления приемлемой для России модели государственно-церковных отношений.

Следует отметить, что закон «О свободе вероисповеданий» во многом следовал американской модели взаимоотношений государства и религиозных организаций. В США даже самая малочисленная религиозная община имеет такие же права, как и крупные конфессии. Иностранные и американские религиозные организации равны перед законом. Нет специального государственного органа, курирующего деятельность религиозных организаций. Решение об освобождении организаций от налогов принимает Федеральная налоговая служба, которая тщательно проверяет, не преследуют ли эти организации коммерческих целей. Спорные вопросы решаются судами.

Однако российские традиции государственно-церковных отношений и реальная ситуация разительно отличались от американских. Отсутствовало и укореняющееся уважение к закону, а судебная власть не имела достаточных возможностей для коррекции отступлений от закрепленных в законе норм государственно-церковных отношений. Органы государственной власти в центре и в регионах на практике проводили и проводят политику предоставления преимуществ традиционно преобладающим среди населения конфессиям (как правило, это Русская Православная церковь, а также ислам и буддизм в соответствующих республиках). Это вызывает неприятие у ряда религиозных организаций, опасающихся, что превращение православия в преобладающую, поддерживаемую государством религию обернется ущемлением прав религиозных меньшинств.

Многие ученые пришли сегодня к выводу, что для нашей страны гораздо больше подходит не американская, а европейская модель взаимоотношений государства и религиозных организаций.

В Западной Европе наряду со свободой вероисповедания для всех религий во многих странах государство поддерживает наиболее авторитетные церкви: англиканскую – в Великобритании, католическую – в Италии и Испании, православную – в Греции, лютеранскую – в Швеции, Дании, Норвегии, Финляндии.

В европейских странах сложились четыре основные системы финансовой поддержки религиозных организаций со стороны населения и государства.

1. Во Франции, Нидерландах и некоторых других странах религиозные организации существуют за счет «системы сборов», т.е. добровольных пожертвований верующих.

2. В ФРГ, Австрии, Швейцарии, Швеции действует система церковных налогов, поступающих в распоряжение руководства религиозных организаций, которые тратят их на церковные нужды по своему усмотрению при минимальном контроле со стороны государства.

3. В Италии, Испании члены церкви платят на церковные нужды определенный процент подоходного налога (в Италии, например, – 0,8%). При этом не государство и не церковное руководство, а сам налогоплательщик решает, какой именно церковной общине (или на какие нужды) пойдут эти деньги.

4. В Бельгии, Люксембурге, Норвегии существуют прямое финансирование государством религиозных организаций и государственный контроль расходования средств религиозными организациями.

Таким образом, западноевропейская модель государственно-церковных отношений, предполагающая особую поддержку государством ведущих церквей, исключает дискриминацию религиозных меньшинств, обеспечивает каждому гражданину реальную свободу совести. Европейская модель государственно-церковных отношений жизнеспособна в том и только в том случае, если ведущая конфессия делает однозначный выбор в пользу свободы вероисповедания, не стремится использовать свое влияние на государство и на население для ущемления прав религиозных меньшинств.

Сделала ли выбор в пользу признания за всеми гражданами права на свободу вероисповедания Русская Православная церковь?

Она исходит из того, что Россия, как говорится в Конституции, – светское государство, и никакая религия не может устанавливаться в Российской Федерации в качестве государственной или обязательной. Священноначалие неоднократно подчеркивало, что церковь не стремится к введению православия в качестве государственной религии; она против всякого насилия в определении человеком своей религиозной ориентации. В то же время реальность такова, что гарантированная Конституцией свобода совести, свобода вероисповедания, включая право свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними угрожает не государство или Русская Православная церковь, а сложившаяся в этой сфере анархия и бесконтрольность, помноженная на религиозное невежество основной массы населения.Любой человек, какая угодно религиозная или псевдорелигиозная организация могут сейчас пропагандировать в России свою доктрину, создавать организационные структуры, развертывать образовательные программы... Были бы деньги.

В России сегодня встречаются проповедники и миссии, преследующие коммерческие и иные, иногда неблаговидные цели, порой нарушающие законы, пропагандирующие религиозную и национальную рознь.

Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, говоря о взаимоотношениях церкви и мира политики отмечал: «В сложившейся ситуации как никогда важно, чтобы церковь была неизменно верна своей объединяющей и примиряющей миссии, чтобы она всегда возвышалась над политической борьбой и вообще всей рознью мира сего... В любых взаимоотношениях «в мире сем» – межчеловеческих, социальных, политических, межэтнических, межгосударственных и так далее – церковь призвана быть умиротворяющим началом»[2].

 Государство также пытается сгладить проблемы, неизбежно возникающие между политикой и церковью. Именно этим целям служит принятие новых законов. Например, было подписано постановление «О порядке передачи религиозным организациям находящегося в федеральной собственности имущества религиозного назначения». Постановление было разработано специальной комиссией, созданной президентом после обращения к нему Архиерейского собора МП 2000 г. с требованием вернуть МП все, что было отобрано у Церкви в годы советской власти.

Согласно прилагаемому к постановлению положению, имущество передается религиозным организациям безвозмездно для использования его «в функциональных целях». Передача находящегося в федеральной собственности имущества религиозного назначения, в том числе находящегося в пользовании религиозных организаций, в собственность религиозным организациям может осуществляться при условии обеспечения организацией его сохранности и использования в соответствии с целями деятельности, определяемыми ее уставом.

Имущество религиозного назначения, которое в соответствии с законодательством РФ не подлежит отчуждению из федеральной собственности, может быть передано религиозной организации в безвозмездное пользование на определенный срок или на период существования этой организации, а также может быть предоставлено ей в совместное с иными организациями использование.

Недвижимое и относящееся к нему движимое имущество религиозного назначения, закрепленное в установленном порядке за организациями культуры, может использоваться ими совместно с религиозными организациями на условиях, определяемых по согласованию с централизованными религиозными организациями и утверждаемых министерством культуры России.

Передача осуществляется Минимуществом России или по его поручению территориальным органом, по договору. Основанием для рассмотрения вопроса о передаче религиозной организации имущества религиозного назначения является письменное обращение религиозной организации, направляемое в Минимущество России или его территориальный орган.

С одной стороны это можно расценивать только как политический и юридический факт, но, немного проанализировав ситуацию, можно заметить, что государство пытается пойти «на мировую» с религией, сгладить углы в проблемах, наболевших за 70 лет Советской власти.

До недавнего времени идея о том, что религия и политика несовместимы, была аксиомой для большинства западных либеральных государственных деятелей.

В либерально-демократических обществах публичных политиков принято считать своеобразными индикаторами общественных настроений. Политик, особенно перед выборами, вряд ли будет совершать поступки или проповедовать идеи, явно неприятные его избирателям. Отсюда и нежелание рассказывать о своих религиозных симпатиях или антипатиях. В государствах, где право на свободу совести является действительным правом, а не декларацией, политик, явно заявляющий о своей религиозности, может проиграть очередные выборы.

Однако на наших глазах эта практика теряет свою актуальность.

Чем именно рискует политик, рассказавший широкой публике о своих «отношениях со Всевышним», хорошо видно на примере Тони Блэра, премьер-министра Великобритании. В интервью газете «The Times» Блэр заявил, что «готов предстать перед Создателем и ответить за смерть английских солдат в Ираке». Немногим раньше он не захотел «уподобиться Понтию Пилату, который слишком часто прислушивался к чужим советам и зависел от общественного мнения». Блэр подчеркнул, что он не может «умыть руки и оставить тирана у власти». Речь шла о Саддаме Хусейне и о начале военной операции в Ираке.

Один за другим лидеры государств, считающихся мировыми эталонами демократии, «тащат» Бога во власть. Понятие «воля Божья», которое всегда было «товарным знаком» Церкви, - становится сейчас реальным аргументом принятия судьбоносных для страны решений. Более того, эта тенденция не вызывает отторжения у большинства рядовых избирателей.

Тут же стоит упомянуть и еще один фактор, чрезвычайно способствовавший возвращению слов «Бог» и «вера» не только в большую политику, но и в повседневную жизнь. Речь идет об агрессивном исламе. Большинство террористических организаций борются за «установление исламского миропорядка». Даже у человека, далекого от религии и не считающего себя представителем «иудео-христианской цивилизации», это вызывает отторжение. Более того, на фоне подобных заявлений псевдорелигиозная риторика политических деятелей воспринимается как должное.

Другими словами, по сравнению с перспективой триумфа воинственного ислама, перспектива общества, основанного на трех G – Бог, оружие и правительство, кажется рядовому избирателю вполне приемлемой.

Горькая ирония этой тенденции заключается в том, что российское общество пока не до конца осознало опасности складывающейся ситуации. Наши граждане более охотно протестуют против экспорта куриных окорочков из США, чем против экспорта исламской революции из Ирана.

За последние несколько лет мир стал настолько сложным, что человечество решило вновь обратиться за помощью к Богу. Религия тем и хороша, что она дает простые ответы на самые сложные вопросы. В современном мире религия обеспечивает человеку неизменную систему координат. Мир вокруг может меняться, но понятия «добра и зла» в свете религии остаются неизменными.

В политике религия – это своего рода карт-бланш. Политик, опирающийся на свои религиозные убеждения, абсолютно свободен в принятии решений. Ему не нужно доказывать, что то или иное решение является правильным. Точнее, для него исчезает необходимость в рациональной аргументации своих действий. Если он говорит, что поступает, «как ему повелел Бог», то какой контраргумент тут можно выдвинуть? О чем здесь тогда можно спорить?

Похоже, на наших глазах формируется «новый мировой порядок». Настоящим его апостолом можно назвать прежде всего президента США Джорджа Буша. Он, пожалуй, совершил самый решительный шаг в сторону утверждения религии в качестве основной политической силы.

Стоит отметить, что дискуссии о взаимоотношениях государства и Церкви идут не только в США, но и в Германии, Италии, Франции, Греции и России. В этом смысле позиция Владимира Путина особенно в сравнении с другими политиками во многом кажется предпочтительней. Про то, что президент у нас человек верующий, знают все. Этот факт с восторгом смакует пресса, однако сам Владимир Путин от обсуждения этого деликатного вопроса уклоняется. Весьма разительный контраст не только по сравнению с западными политиками-проповедниками, но и политиками-«подсвечниками» эпохи Бориса Ельцина.

Процесс постепенного возвращения религии в большую политику вызывает ужас у политологов и восторг у моралистов. Я не случайно говорю моралистов, так как у ответственных и понимающих представителей Церкви эта тенденция вызывает не меньший ужас. Им хорошо известно, что политики, которые «обрели Бога», трактовать его «волю» будут так, как это нужно им, а не так, как того требуют догматы Церкви.

Апостолы Нового порядка руководствуются не структурированной и выхолощенной Церковью верой, а слепой и фанатичной. Верой, которой в давние времена пророки низводили огонь на города. Политики, призвавшие себе в помощь такую веру, выпускают джинна из бутылки.