Современные проблемы взаимодействия религии и политики: Ближний Восток

«Правительства всех государств должны иметь в виду, что нанести поражение исламу невозможно. Триумф ислама во всех странах мира неизбежен, учение Корана восторжествует по всему земному шару». Подобного рода заявления отнюдь не облегчают жизнь мусульманам, проживающим на «территории, охваченной войной», иными словами, во «вражеских странах», находящихся под управлением немусульман. Ведь в этих государствах перед правоверными стоит задача представить свою религию в благоприятном свете, как преисполненную терпимости и добросердечия, несущую всем людям мир и свет, веру и милосердие, равенство и братство. «Страдающие от недопонимания» мусульмане пытаются сами себя убедить в том, что джихад подразумевает ни что иное, как распространение учения Аллаха, обращение заблуждающихся в свою веру, воспитание сыновей (чтобы они потом сражались за Аллаха), передача «заката» — денежных пожертвований (которые идут на покупку оружия). Их проповедники любят цитировать наименее воинственные суры Корана: «Препирайся с ними (иудеями) по-доброму!» или «Нет принуждения в религии», предпочитая, однако, умалчивать об изобилующих в Коране изречениях другого рода: «Сражайтесь с теми, кто не верует в Аллаха (...) и не подчиняется религии истины», «Сражайтесь с ними (иудеями и христианами), — накажет их Аллах вашими руками».

А вот и последствия таких изречений: четверо подсудимых были признаны виновными в организации взрыва 26-го февраля 1993 г. в нью-йоркском Всемирном торговом центре, в знак протеста против предоставления американской помощи Израилю. В результате взрыва погибли шесть человек (не считая нерожденного ребенка) и несколько тысяч получили увечья. Число жертв могло составить десятки или даже сотни тысяч, если бы цианид натрия, которым была начинена бомба, проник в систему кондиционирования воздуха.

Сладкоречивые мусульманские проповедники пытаются отрицать, что ислам насаждался «огнем и мечом». Общеизвестно, что вооруженная сила широко применялась по всему Ближнему Востоку и на Индостане, однако следует признать, что из этого правила есть одно исключение. Речь идет о побережье Юго-Восточной Азии (территория современной Индонезии, юг Таиланда, южная часть Филиппин), где исламизация действительно прошла мирным путем. Впрочем, объясняется это лишь удаленностью указанного региона и трудностями переброски войск на столь большие расстояния. Поэтому был избран иной способ: купцы-мусульмане и миссионеры-суфисты сначала обратили в новую веру местных владык, а уже те впоследствии распространяли ислам среди своих подданных.

Ислам ни у кого не вызывал бы возражений, довольствуйся он своими пятью основными постулатами: калима-и-шахада — вера в единого Бога и в то, что Мохаммед — пророк Его; салат — пятикратная ежедневная молитва; закат — пожертвование части достояния в пользу бедных мусульман; рамадан — месячный пост от рассвета до захода солнца; хадж — паломничество в Мекку, по крайней мере, раз в жизни. Но, вторая сторона ислама — это жажда власти: «Религия и политика в исламе суть две стороны одной медали». Как отмечает Сиддики, «ранние христиане и не помышляли о создании собственного государства, тогда как ислам принял форму политико-религиозного объединения с момента своего зарождения». Объявляя человеческую жизнь священной, ислам считает казнь в мирное время или убийство на войне необходимостью во имя защиты интересов Аллаха, ибо сказано в Коране: «Ведь соблазн — хуже, чем убиение!»

Хасан аль-Банна, основатель движения «Братья-мусульмане», назвал джихад шестым основным постулатом ислама, содержащим призыв к «социальной революции, цель которой — претворение в жизнь собственной программы реформ, максимально отвечающей интересам всего человечества». Вполне естественно, что это движение, названное в Коране «Хезболла» — партия Аллаха, по своему определению не может не ставить перед собой задачу насильственного захвата государственной власти. Следовательно, джихад неизбежно предусматривает китал — вооруженную борьбу. Однако «ислам рассматривает войну отнюдь не как непреднамеренное, вынужденное проявление насилия, а как один их этапов борьбы (джихада) против всего того, что есть зло... Занесенный меч — лишь одна из сторон всеобъемлющей борьбы за торжество ислама во всем мире». «Ведите войну ради Аллаха, убивайте всех, кто против Него», — так говорил Мохаммед. «Аллах провозгласил джихад обязанностью каждого мусульманина, и тот, кто избегает участия в джихаде, совершает в Его глазах тягчайший из грехов».

Свыше ста раненных студентов-тиморцев были увезены из госпиталя индонезийскими солдатами примерно в 3 часа утра 13-го ноября 1991 г. Больше их никто не видел. Полагают, что все они убиты.

В сентябре 1994 г. австралийское отделение организации «Международная амнистия», проинформировало об аналогичном случае, произошедшем в Западном Тиморе: 20-го апреля десять индонезийских полицейских похитили 21-летнего Джери Манафа (Jery Manafe) прямо из реанимационной палаты гор. Купанг. Его труп был обнаружен в жутком состоянии: изо рта и носа шла кровавая пена; побои, послужившие причиной смерти юноши, наносились с таким остервенением, что внутренности жертвы вышли наружу из заднего прохода.

«Помимо сказанного выше, джихад предусматривает также (...) экономию денежных средств, (...) необходимых для обеспечения сражающихся мусульман оружием, боеприпасами, снаряжением, продуктами питания, медикаментами»[3]. «Мусульманский мир построит собственные военные заводы, чтобы избавить правоверных от необходимости импортировать оружие из вражеских стран...» «Джихад был объявлен с целью отражения агрессии и устранения препятствий к распространению ислама в немусульманских государствах»[4]. Как указывает подполковник М. Куреши в своей книге «Вехи джихада», «джихадом можно назвать лишь ту войну, которая ведется исключительно в религиозных целях». Из этого определения следует, что неоднократные нападения Пакистана на Индию осуществлялись в рамках джихада, тогда как вторжение Саддама Хуссейна в Кувейт джихадом назвать нельзя. «Священная война (джихад) подразумевает завоевание немусульманских территорий. Таким образом, добровольное участие в такой завоевательной войне, конечной целью которой является установление господства Закона Корана во всем мире, становится обязанностью всякого взрослого мужчины, годного к воинской службе»[5].

Известный мусульманский автор Мавдуди с гордостью провозглашает, что ислам ставит перед собой задачу смести с лица земли все государства и правительства, которые противостоят исламской идеологии и ее программным целям. Исламу необходим весь земной шар, планета целиком, а отнюдь не какая-то её часть. Закон Божий (шариат) должен быть установлен во всем мире «силой оружия». Истина не знает ни географических, ни государственных границ. «Преданность мусульманина не зависит ни от места его жительства, ни от страны, в которой он родился, но покоится исключительно на вере, к которой он принадлежит, (...) а его родиной становится любая страна, где господствует ислам»[6].

В соответствии с идеологией ислама, всё человечество делится как бы на две партии — «Хезболла» (партия Аллаха, т.е. мусульманский мир) и «Хезбол-Сатан» (партия сатаны, немусульманский мир). Ко всему неисламскому мусульмане должны испытывать чувство ненависти, отвращения, враждебности. Уместно еще раз процитировать аятоллу Хомейни: «Одиннадцать вещей следует считать нечистыми: мочу, кал, сперму, кровь, собаку, свинью, кости, мужчину или женщину, которые не принадлежат к мусульманской вере, вино, пиво, а также пот питающегося отбросами верблюда».

18.07.94 организация «Ансарулла» взяла на себя ответственность за взрыв бомбы в штаб-квартире Общества аргентино-израильской дружбы. В результате взрыва из-под обломков здания были извлечены тела девяносто шести человек, еще десять считаются пропавшими без вести. Как полагают, причиной взрыва стала начиненная взрывчаткой машина, аналогичная той, которая 17 марта 1992 г. уничтожила здание израильского посольства в Буэнос-Айресе, унеся с собой жизни 28 человек. Целью исламских террористов является срыв мирных переговоров по Палестине.

Захват исламскими фундаменталистами власти в той или иной стране означает немедленное распространение законов шариата на все сферы жизни общества, включая экономику и финансы, запрет спиртного и азартных игр, воспрещение женщинам-немусульманкам выставлять свою красоту напоказ, как в дни джахилии («невежества»), введение цензуры в кино, на телевидении, в печати, запрет на владение оружием для немусульман, объявление определенных организаций вне закона «ради общественного блага и спокойствия», по мере возможности — чистка государственных и иных учреждений с устранением немусульман со всех сколько-нибудь значимых должностей.

«Подлые, невежественные дхимми (немусульмане, живущие в исламской стране) заслуживают всяческого унижения, бесчестия, презрения, поэтому необходимо сделать так, чтобы их было легко отличить уже по внешнему виду»[7]. Например, заставить их носить «разноцветную обувь: один ботинок — белый, другой — черный», ввести для мужчин специальные значки, изображающие, к примеру, «обезьяну для евреев и свинью для христиан», а для женщин — «чадру желтого цвета». По отличиям в одежде мусульманин сможет легко определить, что перед ним — «низшее существо», дхимми, которому он не должен уступать место, если это женщина, или пожимать руку, если это мужчина. Одновременно дхимми обязаны вести себя крайне почтительно в отношении мусульман, ни в коем случае не присоединяться к группе правоверных, ведущих между собой беседу, не повышать в их присутствии голоса, уступать им дорогу. Немусульманину запрещено забивать скот, его работа — уборка туалетов и канализационных труб, мусора и прочих отходов. Его жилище, обязательно выкрашенное в мрачный цвет, не должно превосходить размерами дом соседа-мусульманина.

Чуждая религиозной ограниченности организация «Международная амнистия» в своих выступлениях не указывает, какая религия является господствующей в странах-нарушителях. Однако статистика публикаций свидетельствует о том, что случаи нарушения прав человека в мусульманских странах, где проживает лишь 22% населения земного шара, занимают гораздо более высокое процентное соотношение. Подверждением служит приведенная ниже подборка, охватывающая всего два месяца: август и сентябрь 1994 г.

Убийства лидеров христианской общины в Иране. Преподобный Мехди Дибадж, перешедший из ислама в христианство 45 лет тому назад, а 21 декабря 1993 г. приговоренный к смертной казни по обвинению в вероотступничестве, подал апелляцию и был оправдан. Его нашли мертвым 5-го июля 1994 г. Чуть раньше, 20 января 1994 г., было обнаружено тело преподобного Хаика Мехра, руководителя Объединенной Церкви Господа Нашего, возглавлявшего кампанию против смертного приговора, вынесенного Дибаджу. 2-го июля 1994 г. было найдено тело преподобного Татавоса Микаэляна, председателя Иранского совета священнослужителей протестанских церквей, убитого несколькими выстрелами в голову.

Турция: Аресты за публикацию книг и статей, за устные выступления, происходят практически каждую неделю. «Эскадроны смерти» убивают людей чуть ли не ежедневно.

Сирия: узник совести Салах Джадид скончался, проведя почти 23 года в заключении без суда и следствия. Одиннадцать человек, присутствовавшие на его похоронах, были арестованы.

Египет: 26 апреля 1994 г. скончался от пыток египетский адвокат Абд аль-Харит Мохаммед Мадани, неоднократно выступавший в качестве защитника исламских политзаключенных. Последовавшая за его смертью мирная демонстрация протеста в Каире была разогнана с применением слезоточивого газа, резиновых пуль и массовых арестов.

Бангладеш: Вся власть на местах — в руках фундаменталистов. Без всякой законодательной базы повсеместно применяются такие варварские меры наказания, как порка, сожжение, побиение камнями. Приговоры, не фигурирующие ни в одном кодексе Бангладеш, выносятся на основании исламских законов и приводятся в исполнение деревенскими советами и старостами-салишами.

Жертвами, по большей части, становятся женщины. Так, 14-летняя Шефали забеременела после того, как была, по её словам, изнасилована помещиком. Поскольку девушка не смогла представить четверых свидетелей мужского пола, салиш приговорил её к сотне ударов палками по обвинению в прелюбодеянии. Мать Шефали, обвинившая помещика в изнасиловании дочери, также получила 100 ударов палками.

21-летней Нурджахан Бегум деревенские священники дали разрешение на повторный брак, т.к. первый муж её бросил. В январе 1993 года салиш признал второй брак незаконным. Нурджахан закопали по грудь в землю и публично побили до смерти камнями. После того, как этот и ряд других подобных случаев были доведены «Международной амнистией» до сведения правительства Бангладеш, местный суд провел разбирательство и в феврале 1994 года приговорил девятерых мужчин, виновных в побиении камнями Нурджахан и её второго мужа, к семи годам тюремного заключения.

Египет: ливийский правозащитник Мансур Кихия «исчез» 10 декабря 1993 года.

Судан: Газета, критиковавшая исламское правительство страны, была закрыта, а несколько журналистов подверглись аресту.

Ирак: Несколько членов запрещенной Иракской коммунистической партии приговорены по политическим мотивам к смертной казни. С 1993 года в Ираке зарегистрировано свыше 200 «исчезновений» людей.

Индонезия: В мае 1994 г. Нуку Сулейман был приговорен к пяти годам тюрьмы за разоблачения нарушений прав человека режимом президента Сухарто. Аналогичные обвинения предъявлены двадцати одному молодому индонезийцу. В индонезийских тюрьмах содержатся сотни политзаключенных, которые подвергаются пыткам и жестокому обращению.

Саудовская Аравия: В конце апреля 1994 г. арестовано несколько сторонников Комитета в защиту законных прав (КЗЗП) — запрещенной правозащитной организации. Все они находятся в одиночном заключении.

Мы готовы допустить, что ни один мулла или аятолла не несет прямой ответственности за большинство из вышеперечисленных преступлений, однако тот факт, что все без исключения виновные являются мусульманами, заставляет усомниться в том, что права человека — одна из непреложных ценностей ислама.

Как иудеи, так и христиане зовутся в Коране Аль-эль-Китаб («людьми писания»), и мусульмане любят ссылаться на общую монотеистическую сущность трех религий, призывая к их мирному, дружественному сосуществованию. Эти призывы разделяют и многие христиане. Однако в декабре 1993 г. ислам развернул очередное генеральное наступление на христианский мир. Террористической организацией «Хамас» была предпринята попытка уничтожить взрывом бомбы Храм Рождества Христова в Вифлееме. Рождественские праздники были в том году омрачены целой серией явно скоординированных нападений на христианские церкви в ряде стран мира, в частности, в Иордании, Египте, Алжире и Пакистане. Обвинения в миссионерской деятельности, выдвинутые в Сомали против христианских благотворительных организаций, вылились в попытку уничтожить взрывом гранаты приют для бездомных, созданный ими в гор. Байдоа. Исламская террористическая группировка Абу Сайяфа забросала гранатами Собор Св. Петра на о-ве Минданао (юг Филиппин) во время рождественской мессы. Семеро собравшихся на молитву были убиты, еще 130 человек получили ранения.

В книге «Ислам против Аль-эль-Китаб» её автор, американка Марьям Джамила, принявшая ислам и поселившаяся в Пакистане, пишет о якобы непримиримых противоречиях, разделяющих мусульманский и остальной мир. Каждую из мусульманских стран с растущей силой захлестывают потоки самой отвратительной грязи из Европы и Америки. Иудеи и христиане объединили свои усилия в попытке уничтожить как нас самих, так и все то, что нам дорого. Единственным путем, ведущим к выживанию, становится решительная мобилизация всех сил ислама против его врагов. Пером и мечом мы должны сорвать всемирный заговор сионистов, масонов, иностранных миссионеров. Мы не можем позволить себе заключить мир с Аль-эль-Китаб до нашей полной и окончательной победы в этой священной войне.

Остается только повторить еще раз, что ислам используется для прикрытия политическими движениями, и идеологическое поле Корана (также, как и Библии) позволяет найти множество высказываний, преисполненных враждебности к представителям других религий. По одному из посчетов, в Коране содержится 29 призывов к насилию в отношении неверных, 15 проповедей вражды, 26 оскорблений других религий.

Для понимания существа вопроса крайне важно проводить четкое различие между межрелигиозным конфликтом вследствие случайности или недопонимания [т.е. по причине временной, преходящей] и межрелигиозным конфликтом, прямо вытекающим из фанатичных убеждений, свойственных той или иной религии. В первым случае даже сами акты фанатизма могут находиться в противоречии с религиозными установками, во втором же они обусловлены идеологически, а следовательно, неизбежны. Так, например, копты в Египте, бахаиты в Иране или индуисты в Восточном Пакистане (ныне Бангладеш) подвергались и подвергаются преследованиям по чисто религиозным мотивам, под воздействием призывов, которые содержатся в Коране.

Геноцид армянского народа, вторжение на Кипр, оккупация Восточного Тимора, возможно, все равно имели бы место, даже если б виновные этих преступлений и не являлись мусульманами, но все-таки мне кажется, что идеология ислама, в основе которой лежит неуважение к такой ценности, как человеческая жизнь, сыграла здесь решающую роль. Ведь даже во времена японской оккупации в период Второй мировой войны число жертв на Восточном Тиморе далеко не достигло нынешних двухсот тысяч. Как же после всего этого можно говорить о «цивилизаторской миссии»» ислама? «Никакие проявления доброй воли [с нашей стороны] не в состоянии изменить идеологию ислама, заставить его отказаться от внутренне присущего ему стремления к мировому господству».

Проявления исламского фундаментализма не прекратились и в настоящее время, хотя сами мусульмане говорят о снижении таких тенденций, о том что религия является ведущей политической силой только в тех странах, в которых не устоялось государственное устройство.

Вот одна из распространенных точек зрения.

Религии на Востоке – основа не только духовно-нравственных ценностей, но и образа жизни традиционных слоев, т. е. подавляющего большинства населения. При этом ни одна из религий Востока (индуизм, буддизм, ислам) не подверглась буржуазной реформации – вот почему новые буржуазные отношения и попытки модернизации наталкиваются на старое традиционное сознание. Традиционалистская реакция населения на модернизацию, особенно форсированную, совпадает с борьбой духовенства за сохранение собственных позиций в обновляющемся обществе. Стихийное недовольство масс направляется духовенством в организованное русло под привлекательными лозунгами защиты национально-культурной самобытности и старых добрых устоев традиционного общества. Особенно заметны указанные процессы в странах ислама – наиболее консервативной и жесткой религиозной системы (вопреки утверждениям Гегеля, что «ислам давно уже сошел с всемирно-исторической арены и вновь вернулся к восточному покою и неподвижности»).

Указанные процессы в каждой мусульманской стране проявляются в разной степени и формах, могут быть самодовлеющими и второстепенными, производными от других причин. Наиболее типичным является целенаправленное использование ислама светскими силами как правого, так и левого толка, т. е. превращение ислама в орудие достижения чьих-то политических целей. Необходимость апелляции к религии и церкви возникает обычно в патовой политической ситуации для привлечения голосов избирателей (пример Турции). Неграмотные крестьянские массы легче воспринимают пропаганду в религиозной форме, к тому же форма повышает престиж пропаганды, доверие к ней. Деревенские миграции в города усилили и там влияние традиционных исламских ценностей (именно в арабских странах процесс урбанизации принял особо широкий характер - в некоторых из них доля городского населения уже превысила 60%). Таким образом, тактически использование религии светскими силами в политической борьбе (политизация ислама) выгодно, но с точки зрения стратегической подобная политика близорука – выпущенного на политическую арену исламского джина трудно вернуть обратно в мечеть.

Мелкобуржуазные лидеры, в силу своего промежуточного положения в обществе, не могут занять четкой позиции в условиях его классовой дифференциации, и пытаются использовать ислам как последнее средство общенационального сплочения, общепримиряющее.

Качественно иной ступенью является исламизация политики, исламский ренессанс - превращение исламистских движений во главе с фундаменталистским духовенством в самостоятельную политическую силу,добивающуюся создания исламской государственности, Конституцией которой будет Коран, а уголовным и гражданским Кодексом – законы шариата, сложившиеся в другую, средневековую эпоху. В данном случае превалирование ислама в политике объясняется уже не близорукостью гражданских политиков – в основе исламского Ренессанса лежит стихийное отторжение традиционным обществом чуждых для него западнобуржуазных ценностей, культурно-цивилизационная реакция на капиталистическое развитие сверху, разрушающее традиционные устои бытия. Начавшись в ортодоксальной, шиитской части исламского мира (Иран), мусульманский Ренессанс, в соответствии с призывами имама Хомейни «экспортировать исламскую революцию во все точки земного шара», распространяется и на суннитские страны (Афганистан, Алжир). В лучшем случае установление теократических режимов может поменять вектор капиталистического развития, прервав его развитие сверху. Трудно, однако, рассчитывать на быстрое демократическое развития капитализма снизу в опутанном ортодоксией обществе, живущем по законам шариата.

Неверны утверждения, что «ислам - враг цивилизации», необоснованы также опасения насчет распространения исламского Ренессанса на весь мусульманский мир. Указанный феномен является атрибутом только тех мусульманских стран, в которых капитализм еще не утвердился или утвердился в уродливой верхушечной форме.

В мусульманских странах светские идеи общественного прогресса входят в противоречие с исламской догматикой и вынуждают исламских идеологов по новому (и при этом по разному) интерпретировать религиозные каноны - это ведет к столкновению традиционалистов и модернистов не только в богословской, но и в светской среде, к обострению социально-политической борьбы и к хронической для большинства мусульманских стран социально-политической нестабильности.

Существенно по другому идут процессы втягивания буддийской религии и церкви в политику. С включением церкви в антиколониальную борьбу буддизм стал частью идеологии НОД и при этом подвергся определенной трансформации, преимущественно в части его социально-политической роли (вплоть до претензий сангхи на руководящую роль в социально-политической жизни Бирмы 20-50 гг., Камбоджи 50 гг., Шри-Ланки 50-60 гг., что дало основания говорить о «буддийском Ренессансе»).

В целом, однако, в отличие от мусульманских стран, в буддийском мире синтез религии и новаций протекает гораздо более мирно и не ведет к столь яростному размежеванию традиционалистов и модернистов. Буддизм не противодействует новациям общественно-политической и материальной жизни, если они постепенны, не отрицают традиционный образ жизни и не ведут к социальным потрясениям. В отличие от ислама, сущности буддийской религии новации не угрожают – наоборот, они сами дополняются (и тем самым освящаются) морально-этическими установками буддизма.

Сангха в целом, как религиозно-социальный институт, лояльна любой существующей власти, и оппозиционна ей в то же время лишь в части защиты и лоббирования своих корпоративно-кастовых интересов – только отдельные группы (секты) буддийского монашества выступают на чьей-либо стороне в качестве политических организаций.

Особо значительное место религиозный фактор прочно занял в общественно-политической жизни Индии. Специфика индийской цивилизации определяется не только индуизмом, но и другими мировыми и местными религиями (ислам, буддизм, джайнизм, сикхизм...) и секулярными тенденциями общественного развития. Однако ни развитие Индии на стыке и взаимодействии многих религий, ни секулярная тенденция не смогли предотвратить возникновения и роста коммунализма – идеологии и практики религиозного шовинизма и конфессиональной исключительности, использования религии в политической борьбе, который стал едва ли не главным препятствием общественному прогрессу в целом. Причем члены всех конфессий подвержены стереотипному убеждению о неразделенности религии и политики: религия является частью политической культуры, религиозные интересы выступают в качестве политических.
В новейшее время индусская, самая многочисленная и в то же время наиболее развитая, часть индийского общества (из ее среды формировались чиновничество, интеллигенция, крупный торгово-промышленный капитал, они составляли большинство крупных землевладельцев) вступила в антагонистические отношения с британским колониализмом и захватила лидерство в НОД. Поэтому в такой многоконфессиональной стране, как Индия, идеология, пропаганда и агитация НОД базировались на преимущественно индуистской религиозной основе (хотя ИНК изначально функционировал как светская организация). Мусульманские торгово-предпринимательские круги и духовенство видели в указанных процессах «индусскую угрозу» и перспективу дальнейшего ослабления своих позиций во всех сферах жизни индийского общества, а колонизаторы оказывали мусульманской общине Индии демонстративное покровительство с целью сбить волну НОД посредством разжигания индусско-мусульманской вражды. Комплекс указанных причин помешал более активному участию мусульманской общины Индии в НОД, что дало основания индусским экстремистам попытаться заменить индийский национализм с его светским руководством на индусский под своим лидерством, но авторитет и влияние М. К. Ганди помешали коммуналистам повести за собой индусскую общину.

Образование Пакистана как государства мусульман усилило аргументы религиозных экстремистов в пользу создания «государства индусов», а незаинтересованные в этом силы (атеисты, секуляристы, другие конфессии) были объявлены «врагами индусской нации» - к числу врагов был причислен и М. К. Ганди, ставший жертвой индусского шовинизма.

Правительство независимой Индии средством обеспечения национально-государственного единства и стабильности считает секуляризм, определяемый в «Идеологии Конгресса» как «не безбожие и равнодушие к религии, но равное уважение всех религий, не просто терпимость, но позитивное уважение». На практике, однако, усиление социально-классовых противоречий и отторжение массовым сознанием многих элементов западно-буржуазной культуры побуждают официально секулярное государство обращаться к традиционным индуистским ценностям как эффективному средству политической мобилизации масс – это воспринимается другими конфессиями, недовольными индусским экономическим доминированием, как «индусская ориентация» Правительства, и вызывает их ответную реакцию, чем пользуются религиозные экстремисты всех конфессий, особенно индуисской.

Фундаментализм, как «движение за возрождение веры» - не сугубо мусульманское, но интернационально-религиозное явление, форма и степень проявления которого зависят от конкретных условий. В моноконфессиональном обществе конечной целью фундаменталистов является установление теократического режима посредством подавления других интерпретаций исповедуемого данным обществом вероучения. В поликонфессиональном обществе типа индийского, фундаментализм доминирующей религиозной общины проявляет себя также и в подавлении других религиозных конфессий, т. е. в коммунализме: это позволяет религиозным экстремистам других, более слабых и малочисленных конфессий, рядиться в тогу «защитников веры» и добиваться государственно-политического обособления конфессии под своим религиозно-политическим руководством.

Коммунализм малой конфессии, питаемый фундаментализмом и капиталами единоверной местной буржуазии, не уступает в агрессивности индусскому. Он может даже благополучную с точки зрения жизненных стандартов и ее места в обществе общину противопоставить остальным (проблема сикхского сепаратизма).

Есть основания считать, что индийское общество на уровне массового сознания еще не готово к полному восприятию секулярной политики, которая, следовательно, не может пока преодолеть разрыв традиционных масс и современной элиты – и этот разрыв заполняется коммунализмом.
Вторжение религии в политику замедляет социально-культурный прогресс, но не может его остановить. Процессы национальной консолидации идут вопреки фундаменталистам: ни одна нация в Индии пока не сформировалась на религиозной основе (этнолингвистические и экономические факторы оказались сильнее религиозных, во многих районах национальная консолидация происходит на территориях с поликонфессиональным составом населения). Даже в специфическом процессе неуклонного превращения религиозной общности сикхов в этническую сикхский фундаментализм и коммунализм играет всего лишь роль орудия сикхской буржуазии Пенджаба, стремящейся к установлению своего полного контроля над этим самым богатым штатом Индии.

Таким образом, мы видим, что анализируя проблему взаимодействия политики и религии на Ближнем Востоке, восточные аналитики концентрируются не на проблемных странах (Ирак, Пакистан и др.), а на проблемах многонациональной и, соответственно, многорелигиозной Индии. Да, в этой стране проблемы не столь ярко выражены, но это не говорит о том, что и остальные страны исламского мира столь же благополучны. Проблемы исламского фундаментализма еще далеко не решены и во многом они связаны с политикой, с желанием завоевать власть если не во всем мире, то, по крайней мере, в большей его части.

Заключение

Проведение анализа по теме исследования, написание дипломной работы позволило сделать следующие выводы:

1. Не смотря на кажущуюся несовместимость религии и политики, их разнонаправленность, взаимодействие религии и политики неизбежно, происходит постоянно и значительно влияет на жизнь общества.

2. Проблемы взаимодействия между этими важнейшими сферами жизни людей возникли не вчера и не сегодня, а уже в глубокой древности. Одними из первых проявлений такого взаимодействия стали Крестовые походы, которые выполняли как религиозные, так и политические задачи.

3. Наступление ХХ века не убрало проблемы, а просто перевело их на качественно другой уровень. Возник СССР, в котором данные проблемы просто заглушались и игнорировались, начались яркие проявления исламского фундаментализма.

4. Большая часть военных конфликтов ХХ века сопровождается религиозным камуфлированием. Появилось множество религиозно-террористических организаций, целью которых является установление «исламского порядка».

5. В то же время в «неисламском мире» наблюдается тенденция слияния религии и политики, ведущие политические деятели не скрывают своей набожности, что приводит к «религиезации» населения, доверяющего своему лидеру и идущего за ним.

Хочется отметить, что проблема взаимодействия религии и политики на этом полностью не исследовано, существует еще множество нерешенных вопросов, рассмотреть которые в рамках одной дипломной работы просто нереально. К этим вопросам относятся и особенности взаимодействия религии и политики в посткоммунистическом обществе России, и повышение религиозности в Соединенных Штатах Америки, что пока что не выявило серьезных проблем (хотя возможно, что война в Ираке в некоторой степени обусловлена именно религиозными мотивами), но, в любом случае, дальнейшее развитие данной тенденции несомненно даст новый толчок развитию исследуемого вопроса.

Так что полностью исследовать данную проблему является просто нереальным, а, следовательно, будут продолжаться исследования, рассматриваться новые аспекты, решаться одни проблемы, на место которых постоянно становятся новые. Вообще, решение социо-политических проблем никогда не может быть однозначным, ведь оно связано с представлениями каждого отдельного человека, а угодить всем невозможно.

Все вышеизложенное говорит о том, что взаимодействие религии и политики – «вечная проблема», решение которой будет постоянно приобретать все новые и новые аспекты.

Список использованной литературы

1. Ильин И.А. Собр. Соч. т.1-3. Москва 1993.

2. Козлов Н.И. «Философские сказки для обдумывающих житие или веселая книга о свободе и нравственности». Москва, издательство «АСТ-Пресс», «Новая школа», 1997.

3. Крапивенский С.Э. «Социальная философия». Волгоград, 1996.

4. Победоносцев К.П. «Великая ложь нашего времени». Москва, 1993.

5. Тихомиров Л.А. «Монархическая государственность». Репринтное издание Российского Имперского Союза-Ордена. СПб, 1992.

6. Толстой М.В. «История русской церкви». Издание Валаамского монастыря, 1991.

7. Митрополит Иоанн Санкт-Петербургский «Самодержавие духа». СПб, 1994.

8. Под ред. митрополита Филарета Киевского «Катехизис». Киев 1991.

9. Под ред. Фролова И.Т. «Философский словарь». Москва 1987.

10. Под ред. Радугина А.А. «Социология». Москва, издательство «Центр», 1999.

11. Под ред. Радугина А.А. «Политология».Москва, издательство «Центр», 1999.

12. Под ред. Радугина А.А. «Введение в религиовведение». Москва, издательство «Центр», 1999.

13. Алексеев В. «Вечный соблазн сего: Церковь и политика». //Независимая газета 1993, 4 нояб.

14. Антонова О., Петрова А. «Музыка против религии». //Воспитатель атеиста М. 1988.

15. Белов Г.А. «Что такое политика». // Вестник МГУ 1991, N5.

16.  Гараджа В. «Политика и религия». //Наука и религия 1991, N3, N5

17. Запасник С. «Ложь в политике». //Философские науки 1991, N8.

18. Ключников Ю.В. «Мораль, право, политика, как этическая сфера». //Полис 1992, N1, N2.

19. Ковальский Н. «Религия в мировой политике». //Свободная мысль 1992, N9.

20. Мчедлов М. «Религия и политика: традиции и современность». //Наука и религия 1985, N1.

21. Мчедлов М. «Религиозная ситуация в России: реалии, противоречия, прогнозы». //Свободная мысль 1993, N5.

22. Никитина А.Г. «Политизация религии» //Вопросы философии 1994, N3.

23. Попов Л.А. «Религия и мораль: взаимодействие в современных условиях». //Общественные науки и современность 1999, N3.

24. Саква Р. «Христианская демократия в России». //Социс 1993, N4.

25. Шведов В.И. «Религия и политика» //Международная жизнь 1992, N5.

26. Видяпина В.И., «Бакалавр экономики» (Хрестоматия). М. 2002

27. С. Мавдуди «Джихад в исламе», Лахор, 1991.

28. А. Сиддики «Джихад в исламе», стр. 2, Лахор, 1991

29. Иван Филиппов. «Бог, оружие и правительство» // НГ религии №9 2004г.

30. Гаджи Салимханов «Ближний Восток: религия и политика»."ЦМПИ", г. Махачкала, 2003

31. Говоров Ю.Л. История стран Азии и Африки в новейшее время. М., 2003

[1] Под ред. А.А. Политология. Москва, издательство «Центр», 1999

[2] Митрополит Иоанн Санкт-Петербургский «Самодержавие духа». СПб, 1994.

[3] Гаджи Салимханов «Ближний Восток: религия и политика». «ЦМПИ», г. Махачкала, 2003

[4] Гаджи Салимханов «Ближний Восток: религия и политика». «ЦМПИ», г. Махачкала, 2003

[5] Там же

[6] С.Мавдуди «Джихад в исламе», Лахор, 1991

[7] А.Сиддики «Джихад в исламе» Лахор, 1991