Русские иконописные школы 13-15 века

Новгородская школа
Из-за относительно слабого развития городов Русь не знала такого количества школ, как Западная Европа. К тому же русские города долго сохраняли патриархальный уклад жизни и были очень тесно связаны с окрестным крестьянским населением, что не могло не наложить своей печати на их искусство, не могло не сказаться на усилении в нем примитивной струи. Это, естественно, задержало формирование отдельных школ со своими четко выраженными индивидуальными чертами. В русской иконописи XIV–XV веков были, строго говоря, только три крупные школы — новгородская, псковская и московская. Их произведения, особенно на зрелых этапах развития, действительно отмечены чертами школьной общности. Ни Ростов, ни Суздаль, ни Тверь, ни Нижний Новгород школ такого значения и такого масштаба не создали, хотя в них и работали отдельные мастерские.
Счастливо избегший татарского нашествия Новгород испытал в XIV–XV веках блестящий экономический и культурный расцвет. Этот свободный город с крепкой ремесленной прослойкой вел широкую заморскую торговлю и энергично колонизовал обширные земли Севера, неизменно обогащавшие новгородцев. Предприимчивые и решительные, практичные и деловые, они всюду вносили тот дух личной инициативы, который особенно ярко проявился в их республиканском строе, с выборным посадником во главе, ограничившим власть князя, со своим архиепископом, избираемым «всем городом», с шумным вече, где сталкивались интересы могущественного боярства и ремесленного люда, с богатым купечеством, все чаще выступавшим строителем церквей и заказчиком икон. Для новгородской иконописи XIV века огромное значение имело художественное наследие XIII столетия. В век, когда оказались почти прерванными культурные и торговые связи с Византией, когда прекратился ввоз византийских икон, стало, естественно, легче выйти из-под византийских влияний. Это подготовило почву для широчайшего усвоения народных мотивов и народных форм, в результате чего новгородская живопись сделалась в XIII веке более примитивной, но в то же время и более полнокровной.

В XIV веке фреска была в Новгороде гораздо более византинизирующим искусством, нежели станковая живопись. Она черпала мощные импульсы из работ заезжих греческих мастеров.
В силу своей дешевизны икона была более демократическим искусством; икону легко мог заказать и сравнительно небогатый человек, жители Новгорода охотно заказывали иконы для возводимых в большом количестве деревянных и каменных храмов. Этот процесс начался уже в XII веке, но своего полного развития он достиг лишь в XIV столетии. И если монументальная живопись Новгорода оставалась весь XIV век в орбите византийского понимания формы, то в иконе быстро кристаллизуется новый художественный язык с ярко выраженными новгородизмами.
Иконы подкупают яркой красочностью и оттенком наивного простодушия, характерным для многих произведений новгородской живописи.
Художественный язык новгородской иконы прост, лаконичен, четок. Композиция строится на противопоставлении крупных форм и ярких локальных тонов. Отдельные элементы композиции равномерно распределены и удачно согласованы между собой, имеют красивый абрис. Мастера Новгородской школы часто изображали фигуры, горки, деревья симметрично, что создает впечатление завершенности композиции. Эта симметричность разбивалась различными деталями. Часто композиция иконы строилась ярусами, изображения располагались друг над другом. Очень красивы в новгородском письме горки. Они писались крупными объемами с ярко выраженными площадками, которые принято называть «лещадками». Лещадки, в свою очередь, разбиваются мелкими «кремешками». У подножья горки, как правило, изображалась так называемая пещера, т.е. темное углубление. По горке писались причудливые травы и другая растительность. Вода в новгородской иконописи раскрывалась синим цветом, по которому шла роспись светлыми волнообразным линиями. Особо следует отметить так называемое «палатное письмо». Палаты, yсловная архитектура, очень красивы по силуэту. Они окрашивались в мягкие сдержанные тона. Отдельные элементы композиции - окна, двери, занавески, колонки - покрывались плотным: сочными тонами киновари, кармин зелени, умбры, что создавало очень сильную цветовую гамму. «Лебединой песнью» новгородской иконописи XV века являются знаменитые двусторонние таблетки из Софийского собора, ныне хранящиеся в Новгородском музее, а также в музеях Москвы, Санкт-Петербурга и Лондона. Эти небольшие иконы, написанные на туго пролевкашенном холсте, предназначались для того, чтобы класть их на аналой в дни церковных праздников. Обычная их тематика — главные евангельские эпизоды, сцены Страстей и фигуры святых.

Покров Богоматери
Начиная с XIV века в новгородской иконописи широкую популярность получает новый сюжет — Покров Богоматери. Праздник Покрова, неизвестный греческой церкви, был установлен во Владимиро-Суздальской Руси уже в XII веке, в память о чудесном явлении Богоматери блаженному Андрею Юродивому (умер около 936 года) и его ученику Епифанию. В житии Андрея повествуется о том, как Богоматерь предстала ему входящею в главные врата Влахернского храма и как она подошла к алтарю, перед которым стала молиться за людей; по окончании молитвы Богоматерь сняла с себя покрывало, или мафорий, и, придерживая его обеими руками, распростерла над всем стоящим народом. Иконография этого сюжета начала складываться не позднее XIII и к XIV столетию уже вполне оформилась. Основная идея как самого чуда, так и связанного с ним праздника Покрова совершенно ясна. Это идея заступничества и милосердия. Установление праздника Покрова на Руси свидетельствует о пробуждении национального самосознания.
На иконе из Третьяковской галереи Мария представлена в позе Оранты.

Она молится за человечество, предстательствует за него перед Христом, который витает над покрывалом. С обеих сторон к ней устремляются ангелы и святые; взглядами и жестами они выражают просветленное состояние духа. В среднем регистре изображены два престола с виднеющимися из-за них фигурами святителей и ангелов, а внизу, по сторонам от царских врат, стоят Андрей Юродивый (во власянице), Епифаний, Георгий, Дмитрий Солунский (справа) и Иоанн Предтеча с апостолами (слева). Художник размещает все фигуры в обрамлении высоких арок обозначающих три церковных нефа, вверху же он располагает сияющий своею белизною храм, который увенчан пятью куполами. Такими условными приемами зрителю дается понять, что действие происходит в алтарной части трехнефной церкви, которая имеет снаружи пять куполов. Покров, осеняющий все и всех и потому как бы мирообъемлющий, сообщает этой композиции глубокий внутренний смысл. Богоматерь прославляется как милосердная заступница, как «покров», под сенью которого обретают спасение все ищущие и страждущие. На иконе мы видим симметрию не только в расположении отдельных фигур, но, что гораздо важнее, в духовном их движении, которое просвечивает сквозь кажущуюся неподвижность. К Богоматери, как неподвижному центру вселенной, направляются с обеих сторон симметрические взмахи ангельских крыльев. К ней устремлены и все взоры. На нее же ориентированы основные архитектурные линии. Это строго центрическое композиционное построение призвано выразить центростремительное движение к общей радости. Незримый свет, как бы исходящий от Богоматери, проходит сквозь ангельскую и человеческую среду и обретает здесь множество многоцветных преломлений

Псковская школа
Псковская иконопись имеет свое ярко выраженное лицо. Композиции псковских икон чаще всего асимметричны и малоустойчивы, рисунок неточный, но по-своему всегда выразительный, колорит густой и скорее сумрачный с преобладанием изумрудно-зеленых и темно-зеленых, почти черных тонов, плотных вишневых, красных с характерным оранжевым либо розовым оттенком, мутных синих, серовато-зеленых. Фоны чаще желтые, хотя встречаются и золотые.

Широчайшее применение находит разделка одеяний с помощью тончайших золотых линий, придающих красочной поверхности мерцающий характер. В колорите с его цветовыми контрастами есть что-то порывистое, драматичное. Этому впечатлению способствует совсем особая трактовка темной коричневой карнации с резкими высветлениями и с не менее резкими бликами. Манера письма широкая и энергичная, с неравномерным распределением красочных пигментов. Художественный язык псковской иконы предельно экспрессивен. Этим он в корне отличен от гармоничного, уравновешенного языка московской иконы. Пожалуй, из всех древнерусских иконописных школ псковская была наиболее демократичной по духу и наиболее непосредственной и импульсивной по формам выражения.
Новые веяния проникли в Псков из Новгорода, где с 1378 года работал гениальный Феофан Грек. Деятельность такого выдающегося мастера не могла не привлечь к себе внимания псковских художников. Вероятно, они приезжали в Новгород, чтобы подивиться творениям прославленного живописца. И одному из них удалось на основе псковских традиций и незабываемых впечатлений от феофановского искусства создать нечто столь яркое и оригинальное, что это во многом определило дальнейший ход развития псковской иконописи. Икону «Собор Богоматери» можно смело рассматривать как шедевр псковской живописи. Это едва ли не самая ранняя русская икона на данную тему, что частично объясняет свободу иконографического извода, в котором еще много неотстоявшегося, позволившего художнику более свободно оперировать традиционными элементами композиции. Последняя известна была уже Византии и Сербии и отсюда была занесена на Русь. Она восходит к рождественской стихире «Что Ти принесем, Христе, яко явился еси на земле...», которую пели 25 декабря. По словам стихиры, все твари приносят младенцу подарки в знак благодарности: ангелы — пение, небеса — звезду, волхвы — дары, пастыри — восхищение, земля — пещеру, пустыня — ясли, человеческий же род — Матерь и Деву, то есть Богоматерь. В этой композиции сильно подчеркнуто центростремительное начало, поскольку фигура Богоматери обычно помещается в центре и к ней устремляются со всех сторон ангелы, пастыри, волхвы и аллегорические фигуры Земли и Пустыни. Это — выражение всеобщей радости, всеобщего ликования по случаю явления Спасителя в мир, выражение чувства глубокого преклонения перед Богоматерью, родившей Спасителя. Псковский художник дал крайне индивидуальное толкование теме «Собора», пронизав всю композицию беспокойным, стремительным ритмом. Вздымаются горы, полон движения необычной формы изогнутый трон, настойчиво тянутся к Марии волхвы, порывисто протягивают ей ясли и пещеру Пустыня и Земля, во весь голос славословят ее ангелы, пастухи, чтец с открытой книгой и поющий стихиру хор из трех дьяконов. Все линии скал бурным потоком устремляются к Марии, подчеркивая ее главенствующее значение. Движения фигур резкие и угловатые. В колорите доминируют интенсивные цвета — темный изумруд, светлый желтый (утраченный фон), оранжево-красный, вишневый, белый, черный. Эти краски без всяких пpoмежуточных переходов противопоставлены друг другу, от чего колористическая гамма приобретает особую напряженность. Такому впечатлению содействует и темная карнация с резкими высветлениями и яркими, как вспышки молнии, белыми бликами. Одеяния обработаны бледно-оранжевыми и белыми пробелами, положенными не менее решительной рукой. Все это, вместе взятое, придает иконе ту страстность, которая делает ее уникальным произведением искусства.

Московская школа
Московская школа иконописи сложилась позднее новгородской, и начало ее расцвета почти совпадает с расцветом псковской школы. Имненно иконы московской школы принято считать вершиной древнерусского искусства.
До нас, к сожалению, не дошли московские фрески и иконы XII–XIII веков, так что мы не можем составить себе представление о живописи этого времени.
Появление в XIV в. в Москве Феофана Грека было для московских художников большой удачей. В его лице они соприкоснулись с мастером исключительного дарования, занесшего на Русь константинопольскую традицию. На Русь Феофан прибыл не позднее 1378 года, в расцвете своего таланта.

Он в совершенстве знал все тонкости палеологовской эстетики, несомненно имел при себе богатое собрание наиновейших образцов. Он был человеком высокой духовной культуры, недаром Епифаний называет его «философом зело хитрым». Феофан имел, несомненно, свою большую мастерскую, в которой сотрудничал с местными мастерами, и его искусство, сильное и экспрессивное, обладало в глазах москвичей неотразимым очарованием. У него были свои ученики и свои последователи, и он немало способствовал повышению качественного уровня московской иконописи.

С появлением на исторической сцене Андрея Рублева начинается новая и самая значительная глава в истории московской иконописи. Многим он был обязан Феофану Греку, с которым вместе работал. Однако по складу своего лирического дарования Рублев был антиподом Феофана. Ему остались чуждыми его суровые, полные драматизма образы. Идеалы Рублева были иными — более созерцательными, более просветленными. И он сознательно отмел и византийскую переутонченность формы и те из местных архаических традиций, которые продолжали стойко держаться и изжить которые было делом нелегким. На этом пути Рублев выработал столь совершенный художественный язык, что на протяжении всего XV века его стиль сделался ведущим, а его личность оказалась овеянной ореолом столь великой славы, что ее долгое время воспринимали как непревзойденный идеал иконописца. О жизни Рублева сохранились весьма скудные сведения. Его имя упоминается впервые в 1405 году, когда он работает совместно с Феофаном Греком и старцем Прохором с Городца над росписью великокняжеской церкви. В летописи он именуется «чернецом». Где и когда он постригся в монахи — остается неизвестным. Это могло произойти и в Троице-Сергиевом монастыре и в московском Андрониковом монастыре. Но одно несомненно — это тесная связь Рублева с тем идейным движением, которое возглавил Сергий Радонежский (1322–1392). Личность преподобного Сергия обладала в глазах современников настолько большим нравственным авторитетом, что его идеи братства, самоотвержения и духовного самоусовершенствования оказали сильнейшее влияние также на художников, в том числе на Андрея Рублева. И в память преподобного Сергия создал Рублев лучшее свое творение — икону Троицы.
Было бы неверно всю московскую живопись первой трети XV века сводить к творчеству одного Рублева. Он был несомненно центральной фигурой, но рядом с ним работали и другие крупные мастера. Среди талантливых современников Рублева, хотя и не принадлежавших к его школе, но работавших на «уровне века», следует выделить автора иконы «Богоматерь Умиление» в московском Успенском соборе «Умиление» копирует знаменитую владимирскую икону, привезенную из Владимира в Москву в 1395 году. Развитый стиль иконы препятствует датировать ее концом XIV века. Эта вещь возникла не ранее первой четверти XV столетия и была написана мастером, который, несомненно, знал икону Донской Богоматери, произведшую сильное впечатление на москвичей. Сохраняя иконографический костяк прославленного византийского оригинала, художник подверг существенной переработке типы лиц, в которых высочайшая духовность сочетается выражением более простых человеческих чувств. С 70-х годов начинает работать Дионисий, наиболее прославленный мастер зрелого XV — раннего XVI века. В искусстве Дионисия очень своеобразно переплетаются различные идейные веяния его времени. И он, подобно Рублеву, стремился к воплощению «неземной красоты», к изображению таких людей, весь облик которых звал к очищению и нравственному совершенствованию. И его влекло к себе состояние внутренней сосредоточенности. И ему нравилось передавать в иконах и фресках силу мудрости, добролюбие, смирение. Все это в какой-то мере сближает его с Рублевым. Но в его работах настойчиво пробиваются и новые тенденции. Это прежде всего усиление каноничности художественного мышления, проявляющееся в повторяемости одних и тех же мотивов движения и художественных приемов. В лицах святых появляется нечто однообразное, снижающее их психологическую выразительность, в пропорциях и очерках фигур обнаруживается неведомая Рублеву хрупкость, порою носящая несколько нарочитый характер. Все, что было в искусстве XIV века волевым и сильным, уступает у Дионисия место особой мягкости и гармонической закругленности форм. Так, «светлость» Рублева незаметно переходит у Дионисия в «праздничность», что уже само по себе означает снижение высокой одухотворенности иконного образа. Последние упоминания о Дионисии относятся к 1502 году, когда он расписывает вместе со своими сыновьями храм Рождества Богородицы в Ферапонтовом монастыре, и ко времени около 1504 либо 1505 года, когда он создает иконы для вновь построенной в Иосифо-Волоколамском монастыре теплой Богоявленской церкви, причем ему помогают его сыновья и их ученик Петр Тучков. Таким образом, расцвет деятельности художникa падает на 60–90-е годы XV века и завершается хорошо сохранившейся росписью Ферапонтова монастыря, которая в основной своей части должна была быть выполнена, из-за преклонного возраста мастера, не столько им самим, сколько его сыновьями и помощниками.

11) Средневековая литература 13-15 века

Фольклор

Устное народное творчество — былины и песни, пословицы и поговорки, заговоры и сказки, обрядовая и другая поэзия — отразило представления русских людей о своем прошлом, окружающем мире. Былины о Василии Буслаевиче и Садко воспевают Новгород с его бурной городской жизнью, торговыми караванами, плывущими в дальние заморские страны.

Именно в эти столетия окончательно складывается киевский былинный цикл о Владимире Красное Солнышко, в образе которого угадываются черты двух великих русских князей: Владимира Святославича и Владимира Мономаха; об Илье Муромце и других богатырях земли Русской. В былинах кроме фактов древнерусской истории отражаются и более поздние события, связанные с ордынским нашествием и игом: битва на Калке, победа на поле Куликовом, освобождение от ига Орды.¹⁴

Фольклорные черты имеют многие сказания — о битве на Калке, о разорении Рязани Батыем и Евпатии Коловрате, защитнике Смоленска Меркурии, “Задонщина” и “Сказание о Мамаевом побоище”. Историческая песня о Щелкане Дудентьевиче рассказывает о восстании тверичей против Чол-хана и его отряда:

“И бысть между ими бой. Татарове же, надеющися на самовластие, начаша сечи. И абие стекашася человеци и смятошася людие, и удариша в колоколы и сташа вечием. И поворотися весь град, и весь народ том часе собрашася, и бысть в них замятия. И кликнуша тверичи и начаша избивати татар...”

В песне, с одной стороны, довольно точно изображен ход восстания 1327 г., а с другой — игнорируется тот факт, что татары в конце концов отомстили тверичам. Составители песни, не принимая это обстоятельство во внимание, исходя из правоты народа, утверждают иное: “Ни на ком не взыскалося”.

1.5 Письменность

В средневековой Руси была довольно широко распространена грамотность. Кроме служителей церкви грамотными были многие городские жители. При монастырях и княжеских канцеляриях существовали особые школы, где готовили писцов.

С XIV в. наряду с пергаменом стала использоваться привозная из Европы бумага. На смену торжественному "уставному" письму пришел более быстрый полуустав, а с конца XV в. стала преобладать скоропись. Все это говорит о распространении письменности.

По-прежнему самыми важными произведениями письменности оставались летописи, содержащие как информацию о природных и исторических явлениях, так и литературные произведения и богословские рассуждения. Важнейшими центрами летописания являлись Новгород, Тверь, Москва. Московское летописание началось при Иване Калите. В московских и тверских летописях отразилась борьба этих двух городов за первенство. Так, тверские летописи подчеркивали связь московских князей с Ордой, а тверских князей изображали заступниками за русскую землю. Московские летописи, напротив, подчеркивали, что великое княжение - отчина московских князей.

При всех различиях летописей отдельных земель и княжеств единой главной темой русского летописания оставались единство русской земли и борьба за торжество православной веры против иноземных завоевателей.

Эта же тема преобладала и в литературе. По следам ордынского нашествия были написаны "Слово о погибели Русской земли" и "Повесть о разорении Рязани Батыем", в состав которой вошло сказание о Евпатии Коловрате. Ведущей идеей повести было решительное, пусть даже и безнадежное сопротивление захватчикам.

О деятельности Александра Невского рассказывало написанное в конце XIII в. "Слово о погибели Русской земли". Антиордынская борьба тверичей отразилась в "Повести об убиении князя Михаила Ярославича в Орде" и "Повести о Шавкале".

В конце XIV - начале XV вв. были созданы посвященные победе на Куликовом поле поэтическая "Задонщина" и "Сказание о Мамаеве побоище". Оба произведения проникнуты чувством глубокого восхищения подвигом русских воинов, патриотической гордостью.

В XIII-XV вв. на Руси было создано много житий святых: Александра Невского, митрополита Петра, Сергия Радонежского и др. Жития, как правило, имели не только нравственно-поучительное, но и политическое значение. Так, житие Александра Невского подчеркивало противостояние православия и католицизма.

Распространенным жанром средневековой русской литературы была поветь. Особенно интересна лирическая "Повесть о Петре и Февронии", рассказывающая о любви крестьянки и князя. Муромский князь Петр, излеченный Февронией от тяжелой болезни, нарушает свое обещание жениться на ней. Но Бог вновь насылает на него болезнь. Только вернувшись к Февронии, князь окончательно выздоравливает. Бояре, недовольные тем, что княгиней стала незнатная девушка, требуют от нее уйти из Мурома. Тогда князь уходит вместе с ней. В конце концов бояре и жители Мурома просят Петра и Февронию вернуться. Петр и Феврония правят до смерти и умирают в один день, причем тела их чудесным образом соединяются в одном гробу. Сохранился в русской литературе и жанр "Хождений", то есть описаний путешествий. Самое значительное произведение этого рода - знаменитое "Хождение за три моря" тверского купца Афанасия Никитина, первым из русских людей побывавшего в Индии.

12) Основные направления культуры 16-17 века.

Следует помнить. Что XVI и XVII века в истории русской культуры это 2 различных периода. В XVI веке культура еще полностью средневековая. В этот период еще тесно связан с предыдущим отмеченным борьбой за государственный суверенитет и объединение земель (оно завершается только при Иване Грозном). Культура XVII столетия, порожденная бурями смутного времени по сути своей уже переходная, направленная на формирование нового типа культуры, которая будет сформирована в эпоху петровских преобразований. По сути эти 2 века столь же значимы для русской культуры сколь Возрождение и реформация – в европейской.

Итак начнем с XVI века.

Религиозное мировоззрение по-прежнему определяло духовную Жизнь общества. Большую роль в этом сыграл и Стоглавый собор 1551 г. Он регламентировал искусство, утвердив образцы, которым надлежало следовать. В качестве образца в живописи формально провозглашалось творчество Андрея Рублева. Но имелись в виду не художественные достоинства его живописи, а иконография — расположение фигур, использование определенного цвета и т. п. в каждом конкретном сюжете и изображении. В зодчестве за образец брался Успенский собор Московского Кремля, в литературе — сочинения митрополита Макария и его кружка.

В XVI в. завершается формирование великорусской народности. В русских землях, вошедших в состав единой державы, все больше общего обнаруживалось в языке, быте, нравах, обычаях и т.п. В XVI в. ощутимее, чем прежде, проявлялись светские элементы в культуре.

Общественно-политическая мысль. События XVI в. вызвали обсуждение в русской публицистике многих проблем того времени: о характере и сути государственной власти, о церкви, о месте России среди других стран и т. д.

В начале XVI в. было создано литературно-публицистическое и историческое сочинение «Сказание о великих князьях Владимирских». Это легендарное сочинение начиналось с рассказа о Великом потопе. Затем следовал перечень властителей мира, среди которых особо выделялся римский император Август. Он якобы послал на берега Вислы своего брата Пруса, основавшего род легендарного Рюрика. Последний был приглашен в качестве русского князя. Наследник Пруса, Рюрика, а следовательно и Августа, киевский князь Владимир Мономах получил от константинопольского императора символы царской власти — шапку-венец и драгоценные бармы-оплечья. Иван Грозный, исходя из своего родства с Мономахом, с гордостью писал шведскому королю: «Мы родством от Августа кесаря ведемся». Российское государство, по мнению Грозного, продолжало традиции Рима, Византии и Киевской державы.

В церковной среде был выдвинут тезис о Москве — Третьем Риме. Здесь исторический процесс выступал как смена мировых царств. Первый Рим — Вечный город — погиб из-за ереси; Второй Рим — Константинополь — из-за унии с католиками; Третий Рим — истинный хранитель христианства — Москва, которая будет существовать вечно.

Рассуждения о необходимости создания сильной самодержавной власти, опирающейся на дворянство, содержатся в сочинениях И. С. Пересветова. Вопросы, касающиеся роли и места знати в управлении феодальным государством, нашли отражение в переписке Ивана IV и князя Андрея Курбского.

Летописание. В XVI в. продолжало развиваться русское летописание. К сочинениям этого жанра относится «Летописец начала царства», в котором описаны первые годы правления Ивана Грозного и доказывается необходимость установления царской власти на Руси. Другим крупным сочинением того времени является «Книга Степенная царского родословия». Портреты и описания правлений великих русских князей и митрополитов в ней расположены по 17 степеням — от Владимира I до Ивана Грозного. Подобное расположение и построение текста как бы символизируют нерушимость союза церкви и царя.

В середине XVI в. московские летописцы подготовили огромны летописный свод, своеобразную историческую энциклопедию XVI в.— так называемую Никоновскую летопись (в XVII в. принадлежала патриарху Никону). Один из списков Никоновской летописи содержит около 16 тыс. миниатюр — цветных иллюстраций, за что получил название Лицевого свода («лицо» — изображение). Наряду с летописанием дальнейшее развитие получили исторические повести, в которых рассказывалось о событиях того времени. («Казанское взятие», «О прихождении Стефана Батория на град Псков» и др.) Создавались новые хронографы. Об обмирщении культуры свидетельствует написанная в это время книга, содержащая разнообразные полезные сведения, руководства как в духовной, так и в мирской жизни,— «Домострой» (в переводе — домоводство), автором которой считаю Сильвестра.

Начало книгопечатания. Началом русского книгопечатания принято считать 1564 г., когда была издана первая русская датированная книга «Апостол». Однако существуют семь книг без точной даты издания. Это так называемые анонимы — книги, изданные до 1564 г. Организацией работ по созданию типографии занимался один из талантливейших русских людей XVI в.— Иван Федоров. Типографские работы, начатые в Кремле, были переведены на Никольскую улицу, где построили специальное здание для типографии. Кроме религиозных книг Иван Федоров и его помощник Петр Мстиславец в 1574 г. во Львове выпустили первый русский букварь — «Азбуку». За весь XVI в. в России типографским способом было издано всего 20 книг. Рукописная книга занимала ведущее место и в XVI, и в XVII вв.

Архитектура. Одним из выдающихся проявлений расцвета русской архитектуры было строительство шатровых храмов. Шатровые храмы не имеют внутри столбов, и вся масса здания держится на фундаменте. Наиболее известными памятниками этого стиля являются церковь Вознесения в селе Коломенском, построенная в честь рождения Ивана Грозного, Покровский собор (Василия Блаженного), сооруженный в честь взятия Казани.

Другим направлением в архитектуре XVI в. было строительство больших пятиглавых монастырских храмов по образцу Успенского собора в Москве. Подобные храмы были сооружены во многих русских монастырях и как главные соборы — в крупнейших русских городах. Наиболее известны Успенский собор в Троице-Сергиевом монастыре, Смоленский собор Новодевичьего монастыря, соборы в Туле, Вологде, Суздале, Дмитрове и других городах.

Еще одним направлением в архитектуре XVI в. было строительство небольших каменных или деревянных посадских храмов. Они являлись центрами слобод, населенных ремесленниками определенной специальности, и посвящались определенному святому — покровителю данного ремесла.

В XVI в. велось широкое строительство каменных кремлей. В 30-е годы XVI в. прилежащая с востока к Московскому Кремлю часть посада была обнесена кирпичной стеной, названной Китайгородской (одни историки считают, что название произошло от слова «кита» — вязка жердей, используемых при строительстве крепостей, другие — что либо от итальянского слова «город», либо от тюркского «крепость»). Стена Китай-города защищала торг на Красной площади и близлежащие слободы. В самом конце XVI в. архитектором Федором Конем были возведены белокаменные стены 9-километрового Белого города (современное Бульварное кольцо). Затем в Москве возвели Земляной вал—15-киломстровую деревянную крепость на валу (современное Садовое кольцо).

Каменные крепости-сторожи были возведены в Поволжье (Нижнем Новгороде, Казани, Астрахани), в городах южнее (Туле, Коломне, Зарайске, Серпухове) и западнее Москвы (Смоленске), на северо-западе России (Новгороде, Пскове, Изборске, Печорах) и даже на далеком Севере (Соловецких островах).

Иконопись (светская живопись еще не сформировалась).

Крупнейшим русским иконописцем, жившим в конце XV — начале XVI в., был Дионисий. К произведениям, принадлежащим его кисти, относятся фресковая роспись Рождественского собора Ферапонтова монастыря под Вологдой, икона с изображением сцен из жизни московского митрополита Алексея и др. Авторскому стилю Дионисия присущи необычайная яркость, праздничность, изысканность, которых он достигал, применяя такие приемы, как удлинение пропорций человеческого тела, утонченность в отделке каждой детали иконы или фрески. Именно он открывает новое направление в иконописном искусстве.

«16 век был временем перелома в русской иконописи... Смысл этого перелома определить нетрудно. Это был отрыв от иератического (священного) реализма в иконописи и увлечение декоративным символизмом, — вернее, аллегоризмом... Это решительное преобладание „символизма“ означало распад иконного письма. Икона становится слишком литературной, начинает изображать скорее идеи, чем лики; самая религиозная идея слишком часто тонет, теряется и расплывается в художественной хитрости и узорочьи форм».( богослов Георгий Флоровский «Пути русского богословия» (гл. 1. Кризис русского византинизма).

«Настороженно относясь к западным новшествам и к проникновению в иконопись реалистических элементов, русский художник свято оберегал до 16 века древнюю традицию. Для него икона должна была быть возвышенной по своему строю, должна была парить над чувственной действительностью, ее образы должны были воплощать высокие идеалы чистой и нравственной жизни» (Виктор Лазарев. Русская иконопись от истоков до начала 16 века. М., 1983. С. 23).

Вот что пишет по этому поводу религиозный философ 19 в. князь Евгений Трубецкой: «Внимание иконописца 15 века, как сказано, всецело устремлено на великий религиозный и художественный замысел. В 16 веке оно видимо начинает отвлекаться посторонними соображениями. Орнамент, красота одежды святых, роскошные украшения престола, на котором сидит Спаситель, вообще второстепенные подробности видимо начинают интересовать иконописца сами по себе, независимо от того духовного содержания, которое выражается здесь формами и красками. В результате получается живопись чрезвычайно тонкая и изукрашенная, подчас весьма виртуозная, но в общем мелочная: в ней нет ни глубины чувства, ни высоты духовного полета — это мастерство, а не творчество» («Россия в ее иконе»).

Здесь. Рассуждая об эволюции русской иконописи мы плавно переходим к культуре XVII века.

По мнению искусствоведа Лазарева «когда в иконопись 17 века стали быстро просачиваться реалистические элементы, не встречавшие оппозиции при царском дворе, то у всех староверов, дороживших древними традициями, это вызвало величайшее возмущение. ...И со своих позиций они были правы. Правы они были и в плане эстетической оценки произошедшего в иконописи 17 века сдвига, хотя чисто эстетические проблемы их мало волновали. Правы потому, что иконопись 17 века, встав на путь компромиссного развития, утратила ту классическую ясность выражения и ту высокую одухотворенность, которые были ее отличительными свойствами в эпоху расцвета» (Виктор Лазарев. Русская иконопись от истоков до начала 16 века. М., 1983. С. 23).

Есть, конечно, и другие мнения, например, крупнейший в 19 веке искусствовед, филолог и глубокий ценитель древней живописи Федор Иванович Буслаев полагал, что 17 век был вершиной иконописи.

Но для нас, впрочем, главное не искусствоведческая оценка. А сам факт глобальных изменений в столь консервативном виде искусства как иконописание.

Иконописное искусство как форма выражения религиозных представлений - свидетельство, следствие и выражение указанного настроя. В 16 веке начал заметно меняться человек. Не человек вообще, а русский человек, прежде всего в высших и средних слоях. А иконописные новации были следствием перемены человека. Как такого же рода следствиями были завершение формирования российского государства, создание собственной сословно-представительной монархии (венчание на царство и земские соборы), и учреждение патриаршества на Руси в 16 веке.

XVII век явился веком потрясений и огромных изменений в России. Это век смуты, восстаний, появления самозванца, вторжения иноземцев, но вместе с тем век прославлен необыкновенной стойкостью и способностью русского народа к возрождению. Многочисленные потрясения России в начале XVII в., ее вступление в эпоху Нового времени сказалось и на культуре, главной особенностью которой стал отход от церковной каноничности. Главным свидетельством этого процесса является проведение церковной реформы. Впрочем касалось это не только России Европе 16—17 века были в религиозном отношении переломными: Лютер и Кальвин, Варфоломеевская ночь, борьба между католиками и протестантами в Англии... революции в Нидерландах и Великобритании наполненные борьбой религиозных партий.

Весь христианский мир менялся до неузнаваемости. Во всех областях культуры шла борьба между старыми церковными и новыми светскими формами, которые постепенно побеждали, что привело к дальнейшему усилению реалистических тенденций в искусстве.

В Русской культуре этот процесс чуть отставал от европейского, однако степень этого отставания была не значительной, иначе Петровские реформы рубежа XVII- XVIII вв. в сфере религии и культуры по-просту не могли бы воплотиться в жизнь.

Образование и просвещение. В 1634 г. был издан первый печатный русский букварь Василия Бурцева, в 1648 г. «Грамматика» Мелетия Смотрицкого. В 1679 г. появляется новая печатная азбука.

В 1665 г. при Заиконоспасском монастыре в Москве была открыта школа, готовившая подьячих для государственных учреждений, в 1680 г. - школа при Печатном дворе.

В 1687 г. по инициативе Сильвестра Медведева создается Славяно-греко-латинское училище (с 1701 г. - академия), которая стала первым