ИНИЦИАЦИИ И ИНИЦИАТИВЫ

С древнейших времен до нас дошла особая посвятительная практика, свя­занная с символическим закреплением перехода из одного возрастного ста­туса в другой. Речь идет об шшщащях, хотя нам более понятны такие слова, как «инициатива» и «инициативность». В прессе можно встретить сообще­ния о встрече инициативных групп, молодых и инициативных сотрудниках, инициативной рекламе, инициативном (добровольном) аудите, инициатив­ных усилиях и т.п. В подмосковном городе Люберцы есть улица Инициатив­ная. Инициатива может быть социальной, родительской, жилищной, госу­дарственной, законодательной, гражданской, деловой, глобальной, местной, европейской, сельской, наказуемой, интересной, новой.

Случайна ли связь между посвятительными обрядами примитивных пле­мен и социальными действиями людей, живущих в постиндустриальную эпоху? Попытаемся разобраться в этом и установить, какое отношение они имеют к смене статуса.

Слово «инициатива» и подобные ему имеют латинский корень. У глагола 1пШагетри, на первый взгляд, совершенно непохожих значения: посвящать в таинства культа; обучать, наставлять; начинать, вступать.

Первые два значения — родственны. Действительно, посвящать в секре­ты или приобщать к культу вместе с тем означает обучать и наставлять чело­века, прежде всего новичка. А там, где есть новичок, там обязательно дол ж-

но быть начинание нового дела или вступление в организацию, должность. Так протягивается ниточка к третьему значению. Посвящать одновременно — значит допускать и начинать. Латинское слово «initio» переводится как «вна­чале». Поставив термин во множественное число, получим initio — основные начала, элементы, принципы. Философия, как известно, изучает основные принципы познания и фундаментальные начата бытия, а религия приобща­ет к началам духовной жизни. Просвещение ставит своей задачей приобщить новичка к элементарным знаниям и основам правильного мышления. Теперь понятно, что проявить инициативу означает начинание нового дела — в эко­номической, политической или социальной жизни. Поэтому мы говорим о культурных и гражданских инициативах, инициаторах бизнеса, т.е. предпри­нимателях. Можно убедиться, что современные словари дают именно те зна­чения слова «инициатива», о которых мы говорили:

♦ почин, первый шаг в каком-либо деле;

♦ внутреннее побуждение к новым формам деятельности, предприимчи­вость;

♦ руководящая роль в каких-нибудь действиях;

♦ предложение, выдвинутое для обсуждения.

К примеру, инициативной считается только такая речь, которая побуж­дается не внешними причинами (приказом начальника, принуждением об­стоятельств или просьбой собеседника), а внутренним позывом и собствен­ной инициативой. При этом говорящий самостоятельно выбирает содержа­ние высказывания, языковой материал и выразительные средства языка. Речь соискателя на защите кандидатской диссертации нельзя назвать инициатив­ной, зато спонтанные выкрики из зала, вопросы к защищающемуся или за­мечания оппонентов относятся к разряду инициативных актов.

С точки зрения православной этики инициатива есть духовное начало, особого рода действенная самостоятельность. Она зачисляется в ранг воин­ских добродетелей'.

Теперь мы понимаем, почему все или большинство действий, связанных с переходом из одного статуса в другой (автоматически это означает переход из одной социальной группы в другую), равно как и со сменой статуса, от­несены к категории инициативных, а их исторической первопричиной яв­ляется обряд инициации.

ВОЗРАСТНЫЕ ИНИЦИАЦИИ

Термин «инициация» мы будем, как принято в науке, употреблять в двух значениях.

В широком смысле инициация — любая символическая процедура, суще­ствовавшая прежде или существующая сейчас, при помощи которой обозна­чается переход индивида или группы из одного статуса в другой. Скажем, коронация — торжественная церемония возложения короны на голову мо­нарха, вступающего на престол, равно как и венчание — совершение церков­ного обряда бракосочетания, несомненно, относятся к инициационным практикам, отмечающим переход из одного статуса в другой. В эту катего-

Инициатива как воинская добродетель. — http://www.voskres.ru/army/spirit/baiow2_printed.htm.

рию следует включить крещение и рукоположение в сан. Инициация сопро­вождала включение в высшие касты в Древней Индии, посвящение в рыца­ри в Средневековье, конфирмацию, первое причастие, посвящение в сан и др. В энциклопедии «Народы и религии мира» (http://www.rubricon.ru) го­ворится следующее:

Инициации в широком значении —любые обрядовые действия, сопро­вождающие и формально закрепляющие изменения социального ста­туса и социальной роли индивида или группы людей в связи с вступле­нием в какое-либо корпоративное объединение или возведением в ка­кую-либо социальную должность, сопряженную с выполнением особых функций (служителей культа, носителей общественной власти и т.п.). Инициации в широком значении — явление универсального географи­ческого распространения, встречающееся в любые исторические эпо­хи и на любых стадиях социального развития: от посвящений в члены тайного союза² до приема в пионерскую организацию, от посвящения в жрецы или в вожди до инаугурации президента индустриальной дер­жавы. Сюда же относятся обряды включения в касту или профессио­нальную корпорацию (например, в средневековую ремесленную или купеческую гильдию), в религиозную общину (например, христианское крещение или католическая конфирмация), в сословие (посвящение в рыцари), посвящения первобытных шаманов, возведения в сан священ­нослужителей, коронации монархов и т.д.

В узком смысле инициация (в полном соответствии с этимологией: от лат. initiatio — совершение таинств, посвящение) означает посвятительные обряды в родоплеменном обществе, связанные с переводом юношей и девушек в возрастной класс взрослых мужчин и женщин.

Инициация была одним из «ритуалов перехода», сопровождающих наибо­лее значимые социально-личностные изменения в жизни человека: рождение, взросление, брак, зрелость, смерть и пр. Выражение «ритуал перехода» пока­зывает, что человек перешел с одного уровня своего опыта на другой.

Обряды посвящения и переходные ритуалы могут показаться современ­ному европейцу странными, можно сказать, экзотическими. В одних куль­турах такими могут быть похороны, в других — рождения людей, в треть­их — обряд инициации. Этот обряд в примитивных племенах достаточно уникален для европейца, так как в европейской культуре переход от юнос­ти к зрелости не считается важным событием и практически не отмечает­ся. Напротив, у североамериканских индейцев и племен, обитающих в Папуа Новая Гвинея, инициация считается чуть ли не главным событием в жизни мужчины.

На Мадагаскаре похороны отражают достигнутый в течение жизни соци­альный статус и уважение человека в сообществе. Поэтому для прощания с одними стекаются тысячи людей, а к другим приходят единицы. У некото­рых племен прощание с умершим растягивается на целые недели. Напротив, в современной России или США похороны проходят за несколько часов. Различие в подходе к одному и тому же событию у разных народов можно объяснить культурными факторами: примитивные народы верят в духов

² Тайные союзы — тайные общества, ранговые союзы, социальный институт, существовавшие в пер­вобытном обществе и выполнявшие функцию контроля и регулирования взаимоотношения людей; были одним из механизмов формирования политической власти.

умерших, в посмертное существование как органичное продолжение посю­сторонней жизни, поэтому основательно готовятся к встрече с иным миром.

Ребенок и взрослый — совершенно разные люди, в этом сходятся пред­ставления первобытных племен в самых далеких уголках Земли. И поэтому они считают, что в процессе инициации один человек, ребенок, умирает, а другой человек, взрослый, рождается.

Инициация выполняет две функции: 1) социальную, поскольку означает смену статуса, переход из одной социальной категории (дети) в другую (взрос­лую); 2) культурную, так как разыгрывается, подобно театральному представ­лению, оформляется или перерастает в общеплеменной праздник. Социальную функцию инициации следует разделить на две части: а) инициация как эле­мент социальной структуры, связанный с социальной мобильностью (переход из одного статуса в другой); б) инициация как институт социализации, спо­собствующий кардинальному преобразованию личности неофита путем вклю­чения в замкнутую возрастную структуру и приобщения к ее нормам и цен­ностям. В культурном плане инициация означает не только посвящение, но и просвещение, обучение всему, что потребуется в жизни.

Рис. 20. Обряд инициации взросления — общеплеменной праздник

В традиционных культурах обряды перехода имеют трехэтапную струк­туру: сегрегация — разрыв неофита с его окружением, изоляция (уход, увод, смена образа жизни); транзиция — промежуточное, лиминальное, бесстатус­ное состояние посвящаемого; инкорпорация — возвращение к общественной жизни в новом статусе. Распространенный сценарий инициации — симво­лическая смерть посвящаемого и его последующее возрождение в новом ка­честве, что, в частности, находит отражение в присвоении ему нового или дополнительного имени. По окончании инициации проводятся очиститель­ные обряды (омовение, окропление водой, иногда кровью, окуривание ды­мом). Как правило, вновь посвященный получает определенные знаки от­личия (в традиционных культурах это могут быть шрамы на теле или татуи­ровка), подчеркивающие социальную грань между инициированными и неинициированными³.

Мучительные экзамены (пост, испытание бессонницей, хирургические операции, например обрезание) не только выполняют религиозно-посвяти-

Артемова О.Ю., Тендрякова М.В. Инициации. — http://www.rubricon.ru.

тельную функцию, но также играют роль психологических механизмов, спо­собствующих овладению неофитом новой социальной ролью.

Когда старики австралийского племени Камиларои решают, что юноше пора пройти инициацию, его уводят из стойбища. Женщины делают вид, что сопротивляются: они кричат, плачут, пытаются отбить у стариков юношу. В рядах защитников находится и его отец, который помогает женщинам. Но юноша не сопротивляется, он словно лишился дара речи и способности дви­гаться: его уносят, положив на скрещенные копья. Затем его тело окрашива­ют красной охрой — так всегда поступают во время погребального обряда. Он и ведет себя, как мертвый: не отвечает на вопросы, не реагирует на прикос­новения, уколы и пощипывания. Плач женщин — обязательный атрибут по­хоронного обряда почти во всех культурах мира.

У большинства народов обряды инициации включали в себя временное отделение от племени, посвящение в ритуалы, ознакомление с мифами, ис­тязания, часто мучительные, иногда — определенные операции (татуировка, выбивание зубов, обрезание, кое-где — ритуальная дефлорация). Обряды инициации у разных народов проходят по-разному. У горного племени Ара-пеши девочку отправляют в дом, специально для этого выстроенный ее бра­тьями, перед этим она садится на землю в центр очерченного круга, ее бра­тья кладут перед ней свои дары, затем они берут факелы из кокосовых лис­тьев, зажигают их и окружают девушку огнем. Ее задача — защититься от него и отвести огонь от себя. Если она выполняет эту задачу, то считается взрос-

Врезка

Э.В. Соколов

Борьба с пережитками

На одном из островов Тихого океана существо­вал обычай «охоты за головами». Юноша, дос­тигший совершеннолетия, в день инициации, т.е. посвящения во взрослые, должен был при­нести голову иноплеменника, чтобы доказать свое мужество и способность к воинскому ре­меслу. Этот обычай был запрещен английской администрацией как вредный и антигуманный. Вскоре после этого в обществе аборигенов на­чались процессы дезорганизации. Люди броса­ли обжитые места. Рисовые поля и хранилища зерна оставались без присмотра. Старые и больные не получали помощи. Старейшины, ру­ководившие полевыми работами и распоряжав­шиеся запасами риса, утратили авторитет. Приглашенные на остров этнографы установили, что порядок и власть в данном обществе были тесно связаны с культурой рисосеяния, которое не было, однако, жизненной необходимостью, поскольку остров был богат рыбой, дичью и вкус­ными плодами. Рис использовался для приготов­ления ритуальной еды, употреблявшейся во вре­мя инициации. Инициации и «охота за головами» были, по мнению этнографов, теми праздничны­ми, «пусковыми» событиями, которые придава­ли смысл движению времени и приводили в дей­ствие всю систему хозяйственно-культурных свя-

зей. Без рисосеяния вполне можно было прожить несколько лет. Но случись неурожай фруктов или мор рыбы, и население умерло бы с голоду. За­пасы риса имели не только ритуальное значение, они давали гарантию выживания в экстремаль­ных условиях. Если бы люди каждый год не сея­ли риса, навыки работы с этой культурой скоро бы забылись и восстановить их в нужный момент было бы трудно. Полезность, функциональность

земледелия определялась также тем, что оно ста­билизировало отношения между семьями и кла­нами. Полевые работы, которые в утилитарном смысле представлялись необязательными, дол­жны были как-то поддерживаться. Таким поддер­живающим символом была «охота за гловами». Источник: Соколов Э.В. Культурология. Очерки теорий культуры. Пособие для старшеклассни­ков. М., 1994. С. 106-107.

лой. Мальчики удаляются на продолжительное время далеко от места житель­ства, где над ними проводятся различные обряды.

В племени Камиларои посвящаемому выбивают зуб, который бережно передают из рук в руки, даже тем, кто находится на отдаленных стойбищах, оповещают всех родственников и неродственников, что юноша проходит обряд. Потом зуб зарывают в землю. Этот обряд символичен: умер ребенок, и его хоронят. Посвящаемый не возвращается домой, и ни одна женщина не должна его видеть, и ни один чужой мужчина. Посвящаемый прячется ото всех, иногда — чтобы помогать друг другу — вместе со своим сверстником. Пищу им приносят отцы, а сами они ни под каким предлогом в стойбище ходить не имеют права: их «нет на свете».

Состояние «небытия» длится почти год, в течение которого подростки учат­ся. У каждого юноши есть руководитель, который говорит, что предстоит сде­лать, помогает ему перенести трудности и мучения, а самое главное — обуча­ет его секретному языку, который знают все посвященные, но который не известен женщинам и детям, его знают только двое — руководитель и ученик.

Рис. 21. Институт инициации имеет целью подготовку молодежи к трудовой, общественной и семейной жизни

Ученые квалифицируют их как условные языки (арго) — лексические сис­темы, выполняющие конспиративные функции тайного языка, непонятного для посвященных. Его вырабатывают группы, сознательно стремящиеся изо­лироваться от окружающих. Цели засекречивания — сохранение «тайн» ремес­ла, защита в условиях бродячей жизни, желание показать языковое превосход­ство. Арго распространен у юношей, проходящих обряд инициации (Африка).

За год обучения юноша узнает смысл священных обрядов. Ему внушают, что все виденное им — тайна, которую нельзя открывать никому. Юношу смазывают кровью, взятой у одного из посвященных. Кровь — символ жиз­ни, она вселяет силу и мужество и символизирует связь всех мужчин племе­ни другсдругом и с мифическим родовым предком. Когда выучены все мифы и пройдены испытания, приходит очередь «церемонии огня». Посвящаемые садятся вокруг костра и долго пристально смотрят в огонь, распевая священ­ную песню. В конце церемонии испытуемые затаптывают босыми ногами тлеющий огонь, после чего присутствующие ликуют, приветствуя новых мужчин. Заключительный этап — обряд омовения, чтобы следы, оставлен­ные обрядом инициации, не заметили непосвященные — те, кому нельзя видеть и знать всего, что знают взрослые мужчины⁴.

Сегодня инициации в своей первоначальной форме, связанной с члено­вредительством, считаются у цивилизованных народов варварским пережит­ком. Но примитивные народы представить себе жизнь без них не могут. Когда их пытаются насильно искоренить, меняются строй и образ жизни, рушатся социальные структуры.

Действия английской администрации, описанные Э.В. Соколовым (см. с. 506), безусловно, были ошибочными. Если мы хотим устранить ка­кой-то вредный, на наш взгляд, обычай, мы должны спросить себя: чем он полезен в данном обществе, какую функцию выполняет. Выяснив это, мож­но искать ему эквивалентную замену, которая выполняла бы в социальной структуре общества ту же функцию, что и оригинал.

Антропологи установили, что первобытные инициации возникли не случай­но. Они отвечают потребностям не только общества, например в социализации и социальном контроле, но и человека. Исследования в глубинной психологии и мифологии (К.Г. Юнг, М. Элиаде, С. Гроф) показывают, что переживание «смерти — возрождения», «перехода» являются архетипическим процессом, т.е. проявлением механизмов бессознательного («коллективного бессознательного» по Юнгу). Это означает, что бороться с ними бесполезно, они будут спонтанно проявляться в подростковый период в той или иной форме. Бессознательные архетипы, проявляются и сегодня в виде побегов подростков из дома, стремле­ния к самостоятельности и независимости, желания рисковать и испытать себя «на прочность», раннего утверждения себя в статусе взрослого и намеренного демонстрирования символически обретенного статуса (курение, употребление нецензурных выражений и разговор басом, «как у взрослых»), утверждения сво­его лидерства в группе ровесников (подростковый вождизм), разрушения ро­дительских стереотипов и привязанности к родителям, желания избежать ро­дительской опеки, ранней сексуальности, испытания себя болью, стремления к героизму, жертвенности и поиска кумиров.

Когда из культуры изымают оригинал, в данном случае институт инициа­ции, его место обязательно занимает паллиатив. В наше время это подростко­вые преступные группировки с их жестокими правилами и ритуалами, асоци­альные сообщества спортивных фанатов и рокеров с присущими им ритуала­ми псевдоинициации (раздел и маркировка «своей» территории, жестокая борьба с конкурирующими группами, знаки отличия в виде татуировок, осо­бой формы одежды, собственного сленга, церемонии посвящения в «банду»,

⁴ Инициация. — http://slang-rd.chat.ru/ritini.htm.

которой предшествуют болезненные испытания, жесткая иерархия в группе, попрание общепринятых норм морали), сексуальной распущенностью, увле­чением экстремальными акциями (поездка на крыше поезда, подножках ва­гона, бамперах автомобиля), бравадой выдуманными качествами и отноше­ниями (физической силой, как улюберов 1980-х гг., связями с криминальны­ми авторитетами), ухарством и вандализмом (футбольные фанаты, после матча громящие витрины магазинов и вагоны пригородных электропоездов), нрав­ственным цинизмом и бунтом против родительских авторитетов, а также ин­терес к темам смерти и хаоса (специфические стили рок-музыки, кино). Специалисты относят их к деструктивным формам поведения. По сути, они

являют собой суррогат — временный и искаженный заменитель — инициации. Наша культура, победив многочислен­ные пережитки и добившись всеобщей грамотности, не смогла найти достойной замены ритуалам инициации, разрабо­тать эффективные психосоциальные и духовные средства для поддержания че­ловека, совершающего, быть может, са­мый сложный в своей жизни переход.

Культурологи считают, что пережит­ки инициации существуют и в мире взрослых. К ним, в частности, относят­ся присутствующий в исламе и иудаиз­ме обычай обрезания крайней плоти, христианское крещение, возложение священного шнура у индуистов.

В большинстве цивилизованных об­ществ ныне сохранились лишь руди­менты инициации, утратившие свой глубинный смысл и структуру. Примером могут служить прием в скауты и пионеры (в Советском Союзе), профилирующее тестирование в 11 — 12 лет, некоторые религиозные обряды, походы и трудовое обучение у мальчиков, домоводство у девочек.

Термины «пережиток» и «рудимент» несут негативный смысл, их употреб­ление может привести исследователя, в том числе социолога, к неправильно­му выводу о том, что институт инициации вообще не нужен современному об­ществу. Здесь следует обратиться к причинам кризиса, охватившего современ­ную культуру. Он в немалой степени связан с институтом воспитания, и, судя по всему, цивилизация не нашла от него эффективного противоядия. Когда говорят о духовном кризисе общества, то прежде всего подразумевают моло­дежь. Именно в этой среде наблюдается рост преступности, наркомании и са­моубийств. Подростковый возраст, будучи переходом от детства к взрослос­ти, сам по себе является трудным, кризисным моментом в развитии личнос­ти. На естественные для этого возраста психофизиологические кризисы накладываются социокультурные деформации, в итоге получается убийствен­ная для общества смесь. В традиционном обществе умели канализировать кри­зис подросткового возраста в символические и ритуальные практики, смягча­ющие статусный переход. Возможно поэтому многие исследователи обраща-

ются к опыту прошлых культур, пытаясь обнаружить там модели и рецепты для решения проблемы подросткового кризиса. Современные исследования в антропологии, религиоведении и психологии культур дают богатый материал для сравнений и, возможно, позволяют найти выход из создавшегося тупика.

Инициация несет в себе мощный воспитательный потенциал, которым не обладает, смеем это заявить, ни один из современных институтов образова­ния. Посвящаемый не просто проходит мучительные церемонии или превра­щается в беззащитную жертву во имя несуществующих мифов и идей. В про­цессе посвящения, требующего от юноши полной самоотдачи, психологи­ческого переживания и концентрации духовных сил, он уподобляется культурному идеалу своего племени, представленному в виде обожествляе­мого первопредка, героя или божества, легендарный и трудный путь кото­рого он способен теперь повторить в инициации, пусть и символически. Вся церемония инициации, ее антураж и события насыщены глубоким смыслом и представляет эффективный способ инкультурации — приобщения к наци­ональной культуре. Помимо этого инициация выполняет важную функцию культурной эстафеты, связывая реальным жизненным опытом поколения людей, создавая живую плоть культурной преемственности народа.

В последнее время рядом психологов и исследователей разработаны мето­ды и психотехнологии, основанные на практике инициации. Примером мо­жет служить семинар-тренинг «Визионерский поиск» (Vision Quest), разрабо­танный еще в 1973 г. Томасом Пенксоном (США). Он использовал одноимен­ные церемонии и ритуалы перехода американских индейцев в своей работе с детьми, подростками, молодежью и наркоманами. Для индейцев Визионер­ский поискускорял их социально-психологический рост в потенциально кри­зисный период изменения и перехода от юности к зрелости, на жизненно важ­ной стадии формирования в душе образа своего Я, самоидентификации⁵.

РЫЦАРСКИЕ ИНИЦИАЦИИ

Возникнув в первобытном обществе, институт инициации, обозначающий статусные переходы, претерпел в разных культурах огромные изменения. На разных исторических этапах он проявлял себя в таких формах, как посвяще­ние в рыцари в Средневековье, конфирмация, первое причастие, присяга, посвящение в сан, свадьба, коронация, соборование и пр. В советское время к ним относят ритуальные процедуры приема в октябрята, пионеры и ком­сомольцы, военно-спортивные организации (аналог зарубежного скаутско­го движения), студенческие строительные отряды, испытательный срок для молодого специалиста, направленного вузом на три года на предприятие, посвящения в студенты или рабочие.

Посвящение в рыцари — символическая церемония вступления в рыцарство. Оно знаменовало переход к зрелости и самостоятельности и делало юношу чле­ном военно-аристократических корпорации рыцарей. Церемония состояла из нескольких этапов. Накануне дамуазо (ученик рыцаря) должен был выкупать­ся в ванне. Он надевал белую рубашку, алое сюрко (выходная, парадная, цере­мониальная одежда), коричневый шосс (штаны типа плотных чулок), золотые

⁴ Белковский С.А. Инициация взросления в различных культурах. — http://www.follow.ru/article/265.

шпоры, и один из старейших рыцарей (или отец) опоясывал его мечом (на фран­цузском языке «опоясать мечом» и означало сделать рыцарем). Опоясывание мечом — главная часть церемонии. Затем посвящающий наносил юноше удар ладонью по затылку (шее, шеке) с кратким наставлением: «Будь храбр». Подза­тыльник назывался «куле». Это был единственный в жизни рыцаря подзатыль­ник (пощечина), который рыцарь мог получить, не возвращая. Ритуал посвя­щения завершался демонстрацией ловкости нового рыцаря: вскочив на коня, он должен был пронзить копьем установленную мишень — «чучело».

Вначале церемония посвящения носила мирской характер. Позднее цер­ковь включила ее в свой арсенал, превратив в религиозную церемонию. Так,

установился обычай «ночного бодрство­вания»: вечером накануне посвящения юноша отправлялся в церковь и прово­дил у алтаря всю ночь в молитве. На рассвете церковь наполнялась людьми. Юноша должен был выстоять мессу, исповедаться, причаститься, затем возложить свое оружие на алтарь и опус­титься на колени перед священником, который благословлял его меч и с молитвой вручал его юноше. Благословляя оружие, церковь внушала мысль, что рыцарь должен быть христианским воином и защитником церкви. Затем происходила светская часть — опоясывание мечом, «подзатыльник», «чуче­ло». Иногда священник не только освящал меч, но и опоясывал, т.е. совер­шал основной элемент посвящения. Чаще всего посвящение в рыцари при­урочивали к христианским праздникам либо совершали накануне крупного сражения; ему предшествовал длительный период обучения: будущий рыцарь в качестве дамуазо проходил обучение у опытного рыцаря либо отца⁶.

Культура господствовавшего сословия европейского Средневековья скла­дывалась при дворах государей и вельмож и носила рыцарский характер: ее основой был культ воинской доблести в сочетании с христианской нравствен­ностью и соответствующими времени эстетическими нормами. Эталон ры­царя сформировался в XII — начале XIII в. в замках французских аристо­кратов и из Франции распространился по всей Западной Европе.

Воспитание французского рыцаря начиналось с детства. В семь лет буду­щий рыцарь становился пажом и до 21 года обучался верховой езде, фехто­ванию, другим основам боевого искусства, плаванию, музыке, пению, танцам и придворному этикету. Обучение завершалось посвящением в рыцари.

Придворное воспитание отличалось от монастырского. Немалое влияние на придворную жизнь и, соответственно, придворное воспитание оказыва­ли «певцы любви» — трубадуры, труверы, миннезингеры. В период кресто­вых походов рыцарская культура получила мощный духовный импульс.

Устав возникших в XII в. в Святой Земле рыцарских орденов — тамплие­ров (храмовников), госпитальеров (иоаннитов) и немецкого Тевтонского ордена — предписывал членам этих братств монашеский аскетизм.

Подготовка немецкого рыцаря, равно как французского и всех других ев­ропейских, начиналась в детстве. Служба пажом или оруженосцем у сеньо­ра в течение 10—12 лет являлась для будущего рыцаря лучшей практической школой. После окончания срока такой службы производилось торжествен-

Военно-исторический словарь. — http://www.medievalfortress.com.

ное посвящение в рыцари. Король требовал от немецких рыцарей совершен­ного владения всеми семью рыцарскими искусствами — верховой ездой, пла­ванием, стрельбой излука, кулачным боем, соколиной охотой, игрой в шах­маты и сложением стихов. Кроме войн достойным для себя занятием рыца­ри считали только охоту и турниры⁷.

Турниры представляли собой военные упражнения, происходившие на арене, окруженной зрителями. Во Франции, в Англии, Испании и других европейских государствах короли и верховные владельцы в праздничные и торжественные дни по случаю их браков, коронаций, крестин их детей и других событий, собиравших множество гостей, имели обыкновение устра­ивать рыцарские турниры. На этих турнирах одинаковое число рыцарей с каждой стороны бились друг с другом тупым оружием (amies courtoises), т.е. копьями с закругленными, тупыми концами, или затупленными мечами, так что удары бывали не слишком опасны.

Участники турнира стремились показать совершенное владение оружи­ем и умение держаться в седле. Обычно он начинался боем двух групп рыца­рей, затем состязались пары. Первое упражнение заключалось в том, чтобы выбить соперника из седла ударом копья Затем следовало сражение на ме­чах. Несмотря на то что уже с XIII в. их острие не затачивали, чтобы умень­шить опасность ранений, турниры часто заканчивались трагически. После гибели на турнире в 1559 г. французского короля Генриха II ристалища были окончательно запрещены.

Турниры служили не только формой утверждения дворянского статуса, но и способом продемонстрировать те качества мужчины, которые требова­лись от дворянина с рыцарским званием. Кроме того, они помогали посто­янно держать себя в боевой форме, что было немаловажным в неспокойное Средневековье.

Рыцарский турнир можно понимать как форму демонстративного пове­дения и демонстрации своего мужества в ритуально-состязательном поедин­ке. У этого праздничного шоу Средневековья существовали строгие прави­ла, ограниченные статусными привилегиями. Так, согласно эдикту короля Филиппа Валуа:

♦ дворянин или рыцарь, сказавший или сделавший что-либо противное католической вере, исключается из турнира;

♦ кто не дворянин по отцу и матери, по крайней мере в третьем колене, и кто не представит свидетельства о своем воинском звании, тот не до­пускается в число сражающихся;

♦ кто изобличен в вероломстве, тот со стыдом изгоняется с турнира, а гер­бы его бросаются и попираются участниками турнира;

♦ кто употребит в дело насилие или оскорбит словами честь или честное имя дамы или девицы, да будет побит и изгнан с турнира;

♦ пьяница и сварливый изгоняются из общества, участвующего в турнире;

♦ кто ведет недостойную дворянина жизнь, существуя ленными доходами и щедротами своего государя, и кто промышляет товарами, подобно про­столюдинам, кто вредит соседям и таким образом своими дурными поступ­ками порочит дворянское звание, тот да будет высечен на турнире и из­гнан с позором;

⁷ Балакин В.Д. Фридрих Барбаросса. М., 2001.

♦ кто не явится в собрание, когда он приглашен, кто по алчности или по какой-либо другой причине женится на простолюдинке, тот исключа­ется из турнира.

Рис. 22. Культура господствовавшего сословия европейского Средневековья носила

рыцарский характер

Как видим, рыцарские турниры представляли собой не только, а может, и не столько королевские потехи для зрителей, сколько благородные собра­ния, к участию в которых допускалась избранная часть дворянства. Турни­ры-собрания были одновременно привлекательны и трудны. Чтобы попасть на престижное мероприятие и быть на виду у короля, рядовым дворянам приходилось прилагать огромные усилия, ежедневно тренируясь, отказыва­ясь от вредных привычек, совершенствуя нравственность и образ жизни. Таким образом, рыцарские турниры выполняли функцию некоего воспита­тельного учреждения, призванного в эпоху Средневековья привить еще не успевшим стать цивилизованными европейцам свод благородных манер.

На Мальте ныне производится театрализованное шоу, воспроизводящее битву французских и мальтийских войск в 1800 г. в форте св. Эльмо в Валлет­те, и костюмированный военный парад времен рыцарей св. Иоанна. Первый день фестиваля знаменуется историческим шоу «Посвящение в рыцари».

ПОСТРИЖЕНИЕ

Пострижение(постриг) — вид религиозного обряда инициации в монаше­стве, означающий переход человека из одного статуса в другой, из старой жизни в новую; обряд посвящения в монашество, сопровождавшийся крес­товидным выстрижением волос на голове посвящаемого. Этот церковный обряд совершался при крещении после миропомазания либо при посвяще­нии в чтецы и певчие, совершаемый архиереем. Пострижение — основное действие при посвящении в монашество и его степени.

Православное монашество делится на три степени в соответствии с приня­тыми обетами: 1) рясофорный монах (рясофорное пострижение) —человек, принятый в монашескую общину и получивший право носить монашескую одежду — рясу; 2) монах малой схимы — принимает обет целомудрия, нестя­жательства и послушания; признается настоящим монахом: получает новое имя, носит схиму (часть одежды с изображением креста), наметку на клобуке и мантию; обязуется оставаться в монашеской общине, приняв полное послу­шание своему духовному отцу или матери и главе монастыря (который назы­вается игумен или игуменья); 3) монах великой схимы (схимонах) — высшая ступень посвящения, которой достигают немногие монахи и которая предпо­лагает строгое исполнение монашеских идеалов, принятие обета отречения от мира и всего мирского, постоянной мо­литвы и духовного сосредоточения. Мо­нах еще раз получает новое имя и на него надевается новое облачение — великая схима. Готовящийся к постригу в рясо­форные монахи и проходящий испытание в монастыре называется послушни­ком. Это кандидат в монашескую жизнь: он просто живет в монастыре под ру­ководством духовного отца или матери. Послушнический искус, а именно так он называется, продолжается 3 года.

Пострижение в монахи допускалось с разрешения архиерея: мужчин не ранее 30 лет, женщин — не ранее 40, лиц с высшим образованием — 25 лет (учащихся духовных семинарий и академий). Запрещалось пострижение суп­ругов по отдельности, а одновременно постригали при отсутствии несовер­шеннолетних детей. Желавший стать монахом не должен состоять под судом, иметь долги, быть военнообязанным. Для пострига не требуется строгой богоугодной жизни в прошлом, какая предполагается относительно канди­дата священства. Необходимо только искреннее покаянное настроение. Даже самый порочный образ жизни в прошлом не препятствует постригу, ибо монашество и есть подвиг непрестанного покаяния.

Необходимое условие для пострига — свободное и непринужденное стрем­ление к иночеству. Постриг совершали настоятели монастырей. В VI в. счи­талось, что пострижение может совершать только монах-пресвитер. При по­стриге рясофоров после чтения молитв и тропарей крестообразно выстрига­ются волосы на голове с произнесением слов «Во имя Отца и Сына и Святого Духа», после чего посвящаемый облачается в рясу и камилавку. Во второй сте­пени монашества постриг совершается после увещевания, принесения обетов и наставления (оглашения), игумен трижды повелевает постригаемому подать ножницы и трижды бросает их, и каждый раз постригаемый подает их и целу­ет руку игумену (ритуал бросания ножниц призван испытать твердость наме­рения стать монахом). После этого игумен крестообразно выстригает волосы посвящаемого и дает ему новое имя, а затем его облачают в хитон, параман, рясу, пояс, мантию, клобук и сандалии. Обряд пострига великосхимников отличается большей торжественностью и продолжительностью.

Монашеские обеты, смысл которых заключается в отречении от привыч­ного для непосвященных образа жизни, влечет за собой немало ограничений: мон