Исследование тела сновидения 20 страница

Духовная музыка до бесконечности насыщает жизнь и наделяет её остротой и эмоциональной мощью! Музыку можно кушать; музыкой даже можно насытиться — слишком живая энергия!!! И вот она — эта волшебная ткань собственной жизни — на кончиках твоих пальцев! Ты откликаешься на музыку, чувствуешь в сердце смятение и стенания, переживаешь тяжёлую печаль, испытываешь духовные борения и падение во мрак. Ты уже не можешь сдержаться и захлёбываешься слёзами отчаяния… И — вдруг! За великим очищением наполняешься до краёв чистой, духовной Любовью и возвращённой глубокой радостью!

В музыке, особенно монашеской и церковной, существует ещё один эзотерический аспект — передача безмолвного знания в виде тайных сердечных энергий. Речь идёт о передаче духовно-родовой, исторической и преемственной…

Я как-то подсмотрел во время праздничной церковной-православной службы… Как озарилось внезапно чистым духовным светом лицо уже немолодой прихожанки, как наполнились её глаза жизнью и счастьем, и как она мгновенно помолодела и стала величественно-прекрасной! Нередко такое духовное просветление в церкви случалось и со мной.

Православная музыка — это традиция живого голоса. Она замечательна, великолепна! Она непревзойдённо духовна! Она идеально прозрачна и высока! Человеческий голос, особенно вступающий или выступающий (солирующий) голос из хора, может быть необыкновенно духовным и музыкальным. Сам церковный хор представляет собой монолитное духовное единство, некое милое, энергетическое родство. Хоровое православное пение — это сила русского Духа! А сменяющий хор одноголосый молитвенный, монотонный, несколько заунывный церковный речитатив приводит к остановке ума, и тогда!..

И тогда замирает, останавливается ум, и открывается духовное сердце! В это время слушаешь духовную музыку только сердцем…

В эти драгоценные минуты многоголосия, особенно праздничные, с их изящным, неповторимым музыкальным рисунком наделяют тебя необыкновенным прозрением и духовной мощью. Заставляют трепетать, переживать неописуемую красоту и испытывать непередаваемое эстетическое удовольствие. Это и есть не что иное, как прорыв к великому Алмазу!..

 

Прорыв к Алмазу… Ты ощущаешь это, как что-то очень и очень милое, родное, сокровенное, как память о давно утраченном и забытом. Как грандиозно доброе и великое. Как льющееся питающее материнское тепло и безупречную отцовскую защиту. Как дыхание Самого Бога! Который даёт столько возможностей и путей приближаться к нему! Ах, как умеет само человеческое сердце слушать, играть и петь!

 

 

Деревенская зарисовка

 

 

Мистика, эзотерика, волшебство, тайны… Начинаю трансцендировать свой духовный азарт. Угомонился, наконец. Жизнь человека в большей степени состоит из ничего-непримечательного. И в то же время… Начинаю ценить каждое мгновение жизни в его абсолютной простоте! Проживаю крупицы своей жизни, которые для меня стали драгоценными и неповторимыми…

Читал в деревенском уединении И. Тургенева. Захватило! С каким изяществом и любовью он описывает русскую природу, и как это близко по духу! Радость со страниц его книги взметнулась и набросилась на меня! Радость во мне такая тихая и одновременно — лихая, неуемная! Значит сердечная дверца открылась. И красотища вокруг!

Вышел из дома, прошёлся по огороду, окинул нежным, благодарным взглядом свою землю, посадки, яблоньку… Проникся глубокой любовью и бережностью ко всему живому. Не зная, что делать с радостью, отправился к лесу на горке за речкой.

Застыл и едва колышется тёплый ласковый летний вечер. Прозрачное высокое небо расчерчено сочно-жёлтыми и ярко-голубыми красками. Воздух такой нежный, будто в нём растворился твой любимый человек и, радуясь встречи с тобой, ласково, с любовью тебя обнимает и дышит. Залаяла громко собака. И она в унисон мне залаяла как-то радостно, жизнеутверждающе, восторженно, неутомимо. Многократно отражённый эхом собачий лай собирался где-то за лесом в густой, сиплый, пружинистый звук. Всё новая и новая звуковая волна накрывала лес и невпопад множила эту собачью радость. Словно и в самом лесу объявилась настоящая большая дикая собака. И мне показалось, что эта лесная собака была намного реальнее и убедительнее собаки деревенской — настолько живым была игра этого лесного лающего эха. Будто сам лес призывал меня к себе и прыгал через собаку от радости! Внезапно лай оборвался — и вновь умиротворённая тишина!

Радость и душевный покой не оставляли меня! И особое непередаваемое эстетическое удовольствие от всего окружающего, природного! Из глубины души медовой эссенцией поднималась к горлу необыкновенная сласть. В этот самый момент я не удержался и убил… Убил двух маленьких детей — лет пяти-шести — белобрысого мальчонку Сашку, в кепке арбузом с кнопкой на макушке, и кареглазую девочку с косичкой и в красных шароварах, Полинку. Мальчик — свой, деревенский, а девочка — приезжая, из дачников…

Спускаюсь степенно к речке, а они у песчаного берега от меня метров в ста с пистолетами стоят. Девочка говорит мальчику:

— Стреляй! Сейчас он по мосту пройдёт…

Думают, я не слышу. В это время я стал заходить за густой речной камыш. Мысли серьёзные в голове бродили. Выхожу на мост и вижу, как они стреляют по мне из своих пистолетов изо всех сил:

— Бах! Пух! Бух!

Не вытерпел я! Быстро нырнул в кусты, сломал ветку, резко выныриваю, этот ствол на них и громко:

— Туф-туф-туф!!! Тра-та-та-та!!!

Обомлели ребятки от неожиданности — такой взрослый, серьёзный дядя, да ещё с бородой, и так важно, задумчиво шёл… А я им весело кричу через речку:

— Вы все убиты! У меня — пулемёт!..

 

Золотая рябь на речной поверхности собирает радостный солнечный отблеск. Дрыгает хвостиком в прозрачной воде серебряная рыбка. И ей весело! Солнечный круг с царским величием медленно падает в лес. Сам лес величественно склоняет передо мной свою зелёную, пушистую всю заросшую курчавой бородой голову. С достоинством властелина я размеренно поднимаюсь в гору и погружаюсь, ухожу в зелёную стену. Вдыхаю сосновую свежесть такой лёгкий, сильный, счастливый, свободный! А за спиной ожили и начали по мне стрелять-поливать прицельным пистолетным огнём. Пули глухими режущими звуками прошивают мне спину, простреливают насквозь голову. Даже не оборачиваюсь, я же, и вправду, — бессмертный!!!

 

 

Назад в будущее

(как я стал сенсуалистом)

 

 

Я еду в поезде…

Массивные колёса ритмично отбивают железное, глухое, тяжёлое постукивание, катящееся низом: тах-тах-тах, тах-тах-тах; тух-тух!..

За окном проплывают леса, поля, посёлки; мелькают столбы с натянутой тёмной проволокой. Параллельно блестящим рельсам и вместе со мной прыгает и скользит вдоль горизонта солнышко. Поезд стремительно пронзает воздушную плоть и шуршит ветром…

С удовольствием лежу на верхней полке и покачиваюсь в такт движению. Мечтательно смотрю за окно. Кажется, что я продвигаюсь не только сквозь пространство, но и сквозь время. Тело расслабленно. Думать, мечтать, вспоминать так же приятно, как и не думать вовсе…

Зачем думать, когда сознанием можно погрузиться в этот монотонный стук и лениво раскачиваться, и скользить, скользить, скользить вперёд, как стрела, — чарующе упоение движением!

Тах-тах-тах! Тах-тах-тах! Тух-тух-тух!..

Кажется, я еду не в простом поезде, это ещё и поезд времени, поезд моей жизни. Он мчит меня в заданном направлении. Я еду в город своего далёкого детства…

Размышляю о сновидениях. Какой же силой они обладают! И как глубоко они способны приблизить человека к пониманию сути своей жизни. Жизнь — как поток различных цветных обрывочных картинок, образов, впечатлений. Жизнь — как поток и смутных, неосознанных, и ярких, отчётливых сновидений. Жизнь — как одно большое сплошное полотно разворачивающегося Сновидения!.. Жизнь — как быстротечный полусон с кратковременными пробуждениями…

В моём сознании стали звучать голоса. Вспоминаю одно сновидение…

— Смотри! Смотри! — подавленно вскрикнула молодая женщина лет тридцати, обращаясь к другой, пожилой. — Как быстро он меняет свои сны! — Женщина старалась кричать негромко, чтобы не обратить на себя внимание, и при этом подавала знаки своей партнёрше.

«Он быстро меняет…» «Он» — это про меня. Только что я с трудом вырвался из очень плохого мрачного сновидения. Там на меня нападали, хотели замучить, задушить. То, что я в темноте не мог различить нападающих, осложняло мою ситуацию. Я был испуган, раздражён и очень возбуждён. Чьи-то острые, цепкие пальцы уже яростно схватили меня за шиворот, другие стали безжалостно сжимать горло, но в последний момент я успел вырваться и на энергии страха резко взмыл в воздух. Я — летел! Мои враги негодовали внизу, во мраке, а я стал для них недосягаем. Во сне, как известно, мы умеем летать…

Я отлетел достаточно далеко и через некоторое время на скорости проник сквозь стены какого-то высотного дома в большую и светлую жилую комнату…

С определённого момента ко мне пришло дневное сознание, но я был ещё очень возбуждён и по инерции всё ещё отбивался от воображаемых врагов. Я визуализировал в своей руке то острый сверкающий нож, то чёрный пистолет, то пытался снять с плеча винтовку и передёрнуть затвор. При этом я окружал себя всё новым и новым воображаемым пространством, заворачивая своё тело в различные одежды древнего воина, солдата, абстрактного Героя… Оригинальным явилось то, что одновременно у меня работало и объёмное зрение (внимание!), которое и позволяло оценить и обстановку квартиры и различить её обитателей, двух женщин, и даже заметить проход в другой просторный зал. В комнате было опрятно, уютно и тихо, — я один нарушал тишину, — а её обитатели вскоре выжидательно смолкли и внимательно меня разглядывали, уверенные в том, что они мною не замечены. Одна женщина в знак молчания даже приложила палец к губам…

А я в запале продолжал менять свои сны! Я размахивал холодным оружием, стрелял, боксировал, рассекая воздух… Всё это моё действо энергетически не простиралось слишком далеко и занимало незначительный объём и площадь. Странным же было и то, что энергии моего возбуждения хватало лишь только для того, чтобы едва «материализовав» новые формы моего очередного сна, тут же их растворять, чтобы явить новые. Причём небольшое пространство каждого моего нового сновидения накладывалось на пространство квартиры, в которую я так бесцеремонно влетел. Но последняя при этом оставалась ничем не затронутой. А это говорило о том, что я попал не в новое дополнительное сновидение, а в некий реальный энергетический мир и нарушил покой проживающих здесь существ (людей?)!

Как известно, все человеческие сновидения обладают одним общим и очень характерным признаком; они очень летучи, а формы сновидческого пространства крайне нестабильны, неустойчивы и стремятся по ассоциативному принципу к дальнейшему развитию и превращению. Квартира же с двумя женщинами, в которой я менял свои сны, всё время, пока я в ней находился, оставалась неизменной…

Наконец, энергия моего возбуждения иссякла, я успокоился, вышел из своеобразного самогипноза и познакомился с женщинами. Они оказались не только разумными, но и мудрыми. Женщины владели эзотерическими тайнами и дали мне очень много полезных советов в отношении практики сновидений, включая отдельные предупреждения. Они сообщили мне, что были когда-то людьми, но уже давно не живут в моём мире… Мы попрощались. Я постарался запомнить их дом и это пространство, чтобы прилететь к ним снова. Когда я спускался из данной плоскости сновидения, откуда-то из нижних этажей здания на меня снова напали. И на этот раз в роли нападающей оказалась женщина. Но в отличие от моих новых интеллигентных, доброжелательных знакомых, она выглядела неряшливо и была похожа на опустившуюся алкоголичку. Её лицо было перекошено от злобы, зависти и неприятия. А тело стремительно приближалось ко мне, последовательно вытягиваясь и сжимаясь в длину, как ведёт себя при полёте только астральное тело, или, сгибаясь и разгибаясь, подобно прыжку чёрной пантеры, набирающей в движении силу для нападения. И я, защищая себя от удара, — реального энергетического удара! — мгновенно нырнул в своё спящее тело. Но на входе в него нападающая успела меня «зацепить». После короткой схватки я всё же выскользнул из её цепких объятий и мгновенно обрёл физическую плоть. В следующий миг я уже проснулся и ещё некоторое время с недоумением ощущал силовое сопротивление собственных астральных рук и упругое болезненное энергетическое движение некой невидимой массы надо мной и прокалывание в области живота. Астральная агрессивная сущность ещё продолжала бушевать, но её очень быстро усмирила моя тихая, спокойная страхующая молитва. Я — воин Света, а мой меч и щит — молитва…

Это моё сновидение отразило мои духовные борения, блуждания и энергетический конфликт. В тот период меня разрывали противоречия, я пребывал на перепутье между чёрной магией толтеков, — движением в низ, во тьму, и — чистым путём христианской Любви, — полётом вверх, к свету.

— Да, сновидение — это определённо некоторая энергетическая реальность, закрытая для большинства людей, — продолжаю размышлять я, уютно покачиваясь на верхней полке поезда и в полудрёме посматривая на пробегающие пейзажи за окном. — Это сновидение позволило мне многое понять, как оформляется сюжет, и как он начинает развиваться, что его поддерживает и как он зависит от эмоционального состояния человека. Фактически и наяву каждый субъект окружает себя собственным полем психического излучения и влияния. Поля людей пересекаются… Сновидения стали раскрывать мне свои секреты именно с тех пор, как я серьёзно занялся практикой сердечной мантры.

Мчит, несёт меня поезд времени, рассекая границы общего и частного, личного и трансперсонального. Стучат тяжёлые железные колёса. Я еду в город Ленинград. Лениград, Петербург…

Я очень люблю этот город. Он представляется мне громадным одушевлённым существом, человеком-великаном, воплощающим в себя коллективное, многомерное и монолитное сознание. Это выражется в неповторимости форм и настроений самого города. В те редкие дни, когда наша семья была дружной, мы втроём — папа, мама и я, белобрысый малыш в сереньком пальтишке, — периодически гуляли по набережным Невы. В такие часы родители казались мне большими, прекрасными и счастливыми богами, которые знают, как правильно жить, и которые и меня создали для этой великолепной, интересной и нескончаемой жизни. Сам я на таких прогулках чувствовал себя, ни убавить, ни прибавить, — чистым, радостным ангелом, ангелом любви, соединяющим сердца богов. Лицо моё светилось от счастья, как это бывает только на лицах малых детей. Я был в центре внимания! Я сплачивал союз двух могущественных богов и сам был предназначен для того, чтобы стать богом. Чувствуя собственную значимость, я весело вышагивал посредине, держась за папину и мамину руки, изредка на них повисая. После длительного ожесточённого и злого развода родителей я и сам стал злым. Я стал ангелом обиженным, растерянным, отверженным, а ещё через несколько лет, окунувшись в пространство страстей и грехов, — ангелом падшим и чёрным. Мою детскую любовь предали: в озлоблении и ненависти я шагнул в молодую самостоятельную жизнь. Мне хотелось мстить миру за его несправедливость, я ненавидел своих родителей, особенно отца, и в ответ мне хотелось прожигать жизнь…

Однако ленинградские каменные львы и контуры адмиралтейства сохранили следы моего преходящего детского счастья. Мне вообще всегда нравился Ленинград с его удивительной архитектурой: торжественными арками, подиумами, портиками, монументами, памятниками, оградами, мостами и старыми замкнутыми двориками. Ленинград — это застывшая царственная красота, запечатанная историческая музыка. Это город-сказка, город-мечта, добрый город-призрак… Уже тогда, в раннем детстве, я ощущал, что этот город разумный и живой. Мне приходилось жить во многих городах, но в Ленинграде очень сильно пахнет моим детством!

Сначала мы жили на улице Расстанной, недалеко от Волкова кладбища, и когда меня спрашивали:

— Где ты живёшь, пацан? Я отвечал:

— На Волковом кладбище…

Петербург — это не только печать великого Петра, он для меня ещё и Ленинград — моя собственная грусть, ностальгия, нежность и трогательность прикосновения, встреча и прощание с прошлым…

Теперь я понял причину своего влечения во многом к экстремальным видам духовного поиска (хождение по углям, погребение, парашютный прыжок, длительное голодание, жизнь на деревьях…). С самого раннего детства меня упрямо отрицали как личность не только родители, но и многие родственники, и даже некоторые из посторонних взрослых. Мать в молодости была крайне неуравновешенной, нервной и истеричной особой, что безусловно сказывалось на мне. Часто по вечерам меня надолго оставляли в комнате одного, что стало причиной моих первых детских страхов… Родители часто говорили мне или молча давали понять: ты слабенький и болезненный; у тебя ничего не выйдет, ничего не получится. Отец, в осознании собственной взрослой силы и превосходства, ехидно, а порой очень цинично, смеялся надо мной, но чаще презрительно не замечал. Это было ещё хуже по сравнению с тем, когда тебя за что-то ругают. Отец тогда учился в военной академии, часто сосредоточенно сидел по вечерам с конспектами за столом, и всё, что я запомнил о нём — это его затылок. Пределом всех его мечтаний была полковничья папаха, которую он в конце своей офицерской службы получил. Отец не любил меня и, чаще всего, пребывал в настроении мелочной раздражительности по отношению и к моей матери, и ко мне. А я очень любил его! Мне запомнилось всего лишь несколько вечеров, когда отец был добр ко мне и допускал к себе на колени, — тогда он был изрядно пьян…

Да разве ж можно твердить ребёнку, что он плохой и что из него ничего не выйдет, не говоря уже об его обделённости родительской любовью и вниманием!? После развода родителей такой ребёнок несёт дополнительно и свою вину и обиду. Так у маленького человека основательно закладывается стойкая программа самоуничтожения, негативная установка, которая сделает уже его взрослую личность страдающей, неполноценной, конфликтующей и бесконечно несчастной! Нелюбовь с детства для малыша — это больше, чем самое мощное родовое проклятие, это ядерная бомба в поле его сознания! Тем не менее, до того, как я стал «безотцовщиной» и в самом опасном, критическом, «переходном», подростковом возрасте, у меня, несмотря ни на что, уже кое-что получалось — я неплохо учился в начальной школе и не мог себе тогда и представить, как это можно меня не любить?! Ведь для чего-то я пришёл в этот «яростный и бушующий» мир! Будучи взрослым и уже находясь в духовном искании, я хотел доказать, прежде всего, самому себе, что я что-то могу, что я что-то стою в этой моей несложившейся жизни. И я доказал, а жизнь неожиданно стала «складываться»…

Мой отец до сих пор живёт в Петербурге. Конечно, сейчас он уже не тот молодой, красивый и сильный мужчина, которым запомнился, а старый, больной, одинокий. Он страдает от многих болезней, и среди прочего у него больная нога. Он ходит медленно, прихрамывая, с палочкой. Мне жалко его. Под старость мой отец почему-то стал сильно любить меня. Он часто звонит мне по телефону, поздравляет со всеми праздниками, рассказывает о себе и интересуется моими делами. Всем своим знакомым он рассказывает, какой у него замечательный сын и что он писатель. Жизнь так сложилась, что кроме меня у отца никого нет, и мне хочется его увидеть и поддержать…

А теперь поезд везёт меня в моё детство. Он прокладывает мне путь к себе самому. Ведь ранее эта дорога была закрыта, а все проходы к центру, к сокровенным сущным энергиям были завалены мусором и всяческим эмоциональным застойным дерьмом. Уже издали хочется крикнуть тому малышу, которого я когда-то оставил в Ленинграде:

— Не грусти ни о чём! Ты даже и не представляешь, как сильно Бог любит тебя, сам Бог!!!..

Удивительным раскачивающим эффектом наделяет тебя движение поезда. Есть что-то общее в этом движении и с материнским укачиванием в коляске, и с качанием на детских качелях и весёлых каруселях городских парков, и с покачиванием в кресле-качалке взрослого, и в намеренном кружении тела суфиев, и в приятных ощущениях лёгкого головокружения выпившего человека… Всё это раскачивает наше сознание, подключает его к новым энергиям, способствует уходу от рутины, сопровождается отдохновением, расслаблением, весельем и познанием. Как-то в начале своего духовного поиска я открыл для себя и долго пользовался медитацией в пригородной электричке по дороге с работы и на работу (в Москву). Моё сознание легко раскачивалось и выходило за привычные и ограниченные пределы. Оно блаженно зависало в пространстве, плавно перемещалось над поездом, крышами домов, городом. Одновременно я чувствовал, видел и слышал, что происходит в вагоне электрички — состояние расширенного сознания!..

Давай, давай, мой поезд, набирай скорость! Жми!

Иногда, находясь подле железно-дорожных путей, я останавливаюсь и долго с тоской смотрю на проходящие мимо поезда. Они успевают обдать особым, неповторимым печным запахом, они ностальгически стучат, манят, зовут. Они соединяют далёкое и близкое, прошлое и неизведанное будущее. Поезда с лёгкостью захватывают моё сознание и некоторое время держат и не отпускают. И тогда я успеваю мысленно проникнуть в проходящий поезд, залезть в своём воображении на верхнюю полку и уехать далеко-далеко, неизвестно куда, лишь бы подальше. Просто хочется уехать, навсегда или хотя бы на время, и оставить привычное и старое. Неизвестное всегда лучше — ведь есть шанс проснуться в совершенно незнакомом месте здоровым и счастливым!.. Ах, эта томящаяся в каждом ностальгия и тоска русского человека по неведанным дальним странствиям и дорогам! Но возможно ли уехать от самого себя?

Но сейчас я уже в поезде…

Тах-тах-тах! Тах-тах-тах! Тух-тух-тух!

С тех пор, как я отправился в увлекательнейший мир эзотерики, мир моего привычного восприятия стал колебаться, как при землетрясении. Он преломлялся, как под толщей воды, он искажался, как в кривом зеркале. Мир, мой старый привычный мир, угрожал рухнуть. Он, как высотное здание при взрыве в замедленной съёмке, уже неоднократно рассыпался на отдельные глыбы и кирпичики восприятия, но всегда собирался опять. Иногда также медленно.

В философии и психологии существует направление, именуемое — сенсуализмом (от лат. — чувство, ощущение). В сенсуализме имеется несколько главных течений, но в целом он утверждает, что окружающий нас мир — это целиком субъективный мир восприятия каждого человека. Мир дан нам только в чувственных впечатлениях и переживаниях, и в сознании не может быть обнаружено ничего того, чего не было бы ранее дано ему в чувственном опыте. Естественно, такая ситуация оправдана не в самой полной мере. Человеческое сознание включает в себя ещё и игру идей, и интуитивное прозрение… И всё-таки даже мышление является обработкой воспринимаемых сигналов и энергий. Ничто не существует вне нашего восприятия! Но наше восприятие — нечистое! Ни один человек не обладает непосредственным, прямым восприятием мира. Всё то, чем мы располагаем, — это только память о мире. И в этом Кастанеда, безусловно, прав! Даже то, что мы привычно считаем «непосредственным» восприятием органами наших чувств (слуха, зрения, обоняния…), — не является таковым! Потому что между миром и нашими органами чувств с самого раннего детства неизбежно образуется и стоит субъективный психический образ, отдаляющий нас от реальности. Мыслительный процесс при этом есть самое запоздалое, отстающее восприятие окружающего. Человеческое восприятие в целом является бесконечной и непрерывной удалённостью от мира. Такова же ситуация и по отношению к восприятию собственного физического тела. Весьма оригинальна и необычна концепция, которая утверждает, что нашего физического тела (для нашего же субъективного восприятия) — не существует, т. е. ни один человек на самом деле не обладает своей плотью. У нас нет тела… Ни тела, ни мира. Есть промежуточные психические образы восприятия, а самого тела нет. Поразмышляйте над этим. И согласитесь с этим внешне абсурдным заявлением.

Существует только восприятие и ничего вне этой данности! Вы думаете это так???

В самом деле, проживаем ли мы свои жизни в каком-то всеобщем и едином материальном, физическом, объективном мире? Существует ли таковой??? Поведаю и из своего опыта:

— Такого мира — нет!..

Всеми своими органами восприятия, а их гораздо больше, чем принято считать — зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, — мы всего лишь только поддерживаем собственную иллюзию кажущейся стабильности окружающего нас пространства, включая восприятие собственного физического тела. Но и то, и другое одновременно всегда будет только относительно «нашим», к тому же дискретным, — и никогда чьим-то другим, чужим.

Если в настоящее время на нашей планете проживает шесть миллиардов человек, то получится ровно шесть миллиардов субъективных миров сознания, не повторяющих друг друга, но кажущимися такими похожими один на другой. Миры, как и люди, люди, как и миры, — рождаются и умирают бесследно… Наш материальный мир — всего лишь общая людская договорённость, призрачная условность, абстракция, относительность. Какой же из шести миллиардов человеческих отражений будет при этом наиболее объективным? — Нет ответа! И мира — нет… Все они, эти человеческие миры, как кусочки разбитого зеркала, отражающие и отдельные частности, и общую перспективу непостижимого для нас пространства, которое так и будет всё время от нас ускользать, ускользать, и которое ни при каких условиях невозможно сразу схватить в чьём-то, отдельном единичном восприятии. И всё-таки охватить и познать его — можно! А в возможности такого мистического познания один из моих основных оппонентов — Карлос Кастанеда — на этот счёт очень сильно и трагично обманулся…

Окружающий мир, как проекция собственных форм и образов (майя, иллюзия), — совсем не новая мысль в эзотерике и философии, но интеллектуальное понимание такой человеческой данности не есть ещё понимание! Настоящее постижение этого духовного факта приходит в результате длительной духовной практики, проживается в сокровенном опыте. Что же в таком случае является реальным? Что есть реальность???

Существует только восприятие… Нет! Имеется тайный выход за пределы всякого обычного восприятия, существует единственная и абсолютная реальность, стремительное приближение к истине, чарующее единение с целой Вселенной, само мистическое Бытиё! Сенсуализм в моём опыте оформился своеобразно…

Я еду в поезде… Но если вы спросите, как я попал в этот поезд, я не отвечу сразу и просто. Чтобы добраться из своего подмосковного городка до Ленинградского вокзала и сесть на поезд, мне потребуется около двух часов. Добавьте сюда полчаса запасного, страховочного времени и час на сборы. Таким образом, на дорогу мне нужно целых три с половиной часа. Однако — не поверите! — я преодолел этот путь всего лишь навсего за одну секунду!

В день своего отъезда я много молился, а ночью, не без вмешательства Странника мне неожиданно открылась истина сенсуализма.

Приблизительно в полночь я вышел из своей привычной молитвенной медитации засыпания, чтобы сходить в туалет. Когда же я опять лёг, наступило внезапное кратковременное забытьё или, точнее, некое мистическое «переключение» и через какую-нибудь секунду меня уже не было на своей кровати! Я лежал на верхней полке поезда, который увозил меня в мой родной Ленинград! Трудно передать достоверность и реализм подобной депортации. Загадка её заключена в тайне нашего сознания. Я слышал стук колёс, чувствовал и ограниченное пространство купе поезда, и лёгкое характерное покачивание, и давление своего тела на полку. Я даже пощупал обивку стенки — она была плотной, шершавой! Я видел мелькающие за окном столбы, природные и поселковые ландшафты, и даже жмурился от солнышка!. Всё окружающее воспринималось мною очень ярко, впечатляюще, отчётливо, как наяву! Да и это и была для меня полноценная явь — я ехал в поезде в Ленинград, чёрт побери!!! При помощи молитвы я стал волшебником, который умеет быстро менять пространства существования. Всё произошедшее со мной было очень простым — я поменял один сон яви про то, как я засыпаю в своей кровати, — на другой сон, как я еду в поезде…

С этих пор я стал сенсуалистом. Для меня больше не существовало мира дневной яви, для меня теперь стало абсолютно очевидным, что ни один человек не живёт в «этом физическом» мире, и что каждый проживает свою жизнь только в своём очень узком, ограниченном и повторяемом мирке. Для меня же такие повторы стали случаться всё реже и реже, иная реальность накатывала на меня.

Нет, не было это моё впечатляющее осознанное сновидение — сновидением! Оно очень быстро развернуло свои энергии и заполнило мою жизнь собственным дневным реализмом. Оно соединило меня посредством молитвы с судьбой и жизнью, и означало возвращение к собственной жизненной сути. Оно означало исполнение самых дорогих и сокровенных моих желаний. Когда-то в юности и молодости я мечтал стать психологом и писателем. После же сновидения о поезде я со временем получил университетский диплом психолога, и неожиданно стал писать и издавать свои книги… Нет, не обманул и никак не мог обмануть меня Странник! Путь Любви — это путь исполнения желаний!

Некогда мир моего восприятия угрожающе искажался, демонически содрогался, обращался и искушал меня. Но теперь после встречи со Странником мой старый мир разрушился. Он полностью исчез с невозможностью снова в него попасть. Я не могу больше в своём восприятии собирать прежние миры. Мир рухнул. Но и тот человек, который собирал свой старый, привычный мир, тоже стал другим.