Концепция сверхчеловека

Идеал сверхчеловека Ницше наиболее подробно раскрывает в своей работе «Так говорил Заратустра» (1883-1886). Эта книга является рассказом о странствиях Заратустры – персонажа, основанного на образе иранского пророка шестого века до нашей эры Зороастра. Заратустра выступил как новый Христос, точнее, анти-Христос, подменяя Его и выдвигая новые ценности».

"Сверхчеловек", о котором рассуждает философ, придет как высший биологический тип человека, взращенный "новой моралью". Новая мировая правящая раса должна будет господствовать на земле. Ей противопоставляется стадо людей, которое само в себе несёт инстинкт к самосохранению, реализующийся как против вырождающихся (преступников), так и против "выдающихся над толпой". Только "высшая раса" обладает чувством благородства, "аристократичностью". Этого-то как раз и недостает современным "господам" фабрикантам и торговым деятелям, сетует философ, чтобы стать господствующей силой. Но если внимательно отнестись к трудам философа, то мы обратим внимание на гуманизм и миролюбие его идей. Ф. Ницше резко выступает против стадности и подчинения личности толпе.

Стадо как людская масса готово только повиноваться, когда его вожак доказывает ему своё право на господство "аристократической внешностью". Отсутствие аристократизма провоцирует "массы" на мысль, что только случай и счастье возвышает одного человека над другим. А коли так, так "попытаем и мы однажды счастья и случай. Бросим и мы жребий - и начнётся социализм".

"Воля к власти" - это право только сильного, обыденная же мораль подрывает эту волю, она проповедует любовь к ближнему и сострадание. В книге "По ту сторону добра и зла" он определяет мораль и понятия "добро и зло" только как толкования, которые основываются на неморальных ценностях, на государственных интересах. Среди худших зол, пишет Ф. Ницше, есть зло поклонения государству. Государство там, где есть толпа, где человек теряет самого себя. "Бегите от идолопоклонства", призывает он. Идол толпы плохо пахнет. Только там, где государство кончается, начинается "полезный" человек.

Сверхчеловек Ницше – это результат культурно-духовного совершенствования человека, тип, настолько превосходящий современного Ницше человека, что он образует новый и особый биологический тип. Сверхчеловек – это нравственный образ, означающий высшую ступень духовного расцвета человечества, олицетворение новых моральных идеалов, этот сверхчеловек приходит на место умершего Бога, он должен вести человечество к совершенству, должен восстановить в силе все качества человека.

Перед лицом смерти мало кто найдет в себе мужество сказать, что «Бога нет». Достоинство сверхчеловека появляется из преодоления страха смерти, но совершенно по иному, чем в христианстве. В то время как христианин не боится смерти, поскольку верит в данную ему Богом вечную жизнь, то сверхчеловек Ницше не боится смерти, хотя не верит ни в Бога, ни в бессмертие, он сам себя чувствует Богом. Ницше говорит, что мужественный высший человек «с гордостью» созерцает бездну. Люди верят в Бога только потому, что боятся смерти. Тот, кто победит страх смерти, сам станет Богом. Сверхчеловек Ницше предстает земным, посюсторонним и вроде бы вполне достижимым идеалом, устремляясь к которому человек приобретает реальную возможность преодолеть свое несовершенное состояние и стать выше самого себя. Что означают слова «Бог мертв»? – То, что мир лишился своего смысла. Значит, необходимо наполнить мир иным смыслом, вместо умерших ценностей утвердить новые. «Умерли все боги, теперь мы хотим, чтобы жил сверхчеловек», - говорит Заратустра. Смерть Бога открывает возможность свободы создания новых ценностей и сверхчеловека.

В связи с этим Ницше выступал против признания существования идеального мира. Реально существующий мир – единственный мир, а некий «идеальный мир» есть своеобразное повторение существующего мира. Этот идеальный мир – целительный, утешающий мир иллюзий и фикций, это все, что мы ценим и ощущаем как приятное. Он есть источник опаснейших покушений на жизнь, величайших сомнений и всяческого обесценивания того мира, который мы представляем собой. Так земная жизнь оказывается лишенной смысла и ценности и начинает отвергаться.

В книге «По ту сторону добра и зла» Ницше пишет, что «всюду, где только появляется на земле религиозный невроз, мы встречаем его в связи с тремя опасными диетическими предписаниями: одиночество, пост и половое воздержание».

Можно вспомнить также известное положение Ницше, вызывающее много споров: «Падающего - толкни».Какой смысл вкладывает философ в этот сам по себе неприглядный тезис? Ницше, прежде всего, имеет в виду критику христианства в связи с тем, что христианство называют религией сострадания, а в Библии сострадание возведено в ранг первой добродетели. Сострадание же, считает Ницше, «есть расточительность чувства, вредный для морального здоровья паразит. Оно патологично. Это – зараза», сострадание уменьшает энергию жизненного чувства, разносит «заразу страдания» - оно воздействует угнетающе.

Сострадая кому-то, человек сам слабеет. Сострадание во много крат увеличивает

потери силы, страдания же и без того дорого обходятся. Ницше считает, что сострадание парализует закон развития – закон селекции, когда слабые и больные должны умереть, чтобы дать дорогу сильным и здоровым; сострадание поддерживает жизнь в том, что созрело для гибели. Поэтому: «Пусть гибнут слабые и уродливые – первая заповедь нашего человеколюбия. Надо еще помогать им гибнуть. Что вреднее любого порока? – сострадать слабым и калекам – христианство»

Христианство противопоставляет духовное (чистое) и природное (грязное). И, как пишет Ницше, «этим все объясняется». У кого есть причины ненавидеть природное, реальное? -–У того, кто от этой реальности страдает. А страдают от действительности слабые и больные, которых сострадание поддерживает «на плаву».

Церковь же возводит в ранг святых больных или безумцев, а «высшие» состояния души, религиозный экстаз напоминают Ницше эпилептоидные состояния.

У Ницше вопрос веры связан с проблемой морали, ценностей и поведения человека. Смысл и цель, с которой Ницше объявил войну христианству, - это упразднение морали. Смерть Бога открывает человеку возможность творческой свободы для создания новых ценностных миров. В гибели заложено возрождение. На место духовных ценностей, связанных с идеей Бога, Ницше ставит диаметрально противоположные ценности, вытекающие из потребностей и целей реальной жизни сверхчеловека. Приход сверхчеловека обусловлен процессом становления человека, отвержением бытия Бога и связанных с ним моральных и религиозных ценностей. Цель бытия человека Ницше видит в создании того, что выше человека, а именно в создании сверхчеловека, который должен превосходить человека в той же степени, в какой последний превосходит обезьяну.

Взятый сам по себе, человек в силу своего несовершенства не может быть целью для самого себя. В цепи развития живого мира он представляет собой мост между животными и сверхчеловеком, и поэтому содержанием его жизни является переход и гибель, то есть не результат, а процесс становления, человек должен принести себя в жертву земле, чтобы она стала землей сверхчеловека.

Согласно Ницше, «есть мораль господ и мораль рабов». При этом в жизни тех и других возникают и утверждаются диаметрально противоположные моральные ценности. Христианская мораль является недоразумением в силу, прежде всего того, то она призвана победить страсти и инстинкты с целью исправить человека и сделать его лучше на основе требований разума. Однако, согласно Ницше, подъем добродетельности несовместим с одновременным ростом ума и понимания, а источник счастья заключается вовсе не в разуме, а в жизненных инстинктах.

Поэтому отказываться в морали от страстей и инстинктов – значит подрывать корень человеческой жизни и тем самым придавать морали противоестественное состояние. По мнению Ницше, всякая мораль отрицает жизнь, ибо направлена на борьбу с инстинктами и влечениями человека. Христианские моралисты пытались всеми силами заглушить, искоренить, вырвать вон и тем самым очистить человеческую душу от скверны. Основанием для этого служил тот факт, что страсти часто оказываются источником больших бед. К тому же, будучи связаны со стремлением людей к мимолетным удовольствиям и наслаждениям, они представлялись как проявление животного начала в человеке, поэтому оценивались в качестве ненормальных и опасных явлений.

Христианская мораль как инстинкт стада, как своеобразная иллюзия рода является определенной тиранией и гнетом по отношению к отдельно взятой личности, особенно и, прежде всего, высшей. Принуждая к выполнению нравственного долга, она лишает человека свободы, независимости, самостоятельности, активности, творчества и заставляет его жертвовать собой для будущего. Быть моральным – значит оказывать послушание и повиновение издревле установленному закону или обычаю. Личность тем самым попадает в зависимость от нравственных традиций. В этой связи оказывается, что уважения в ней достойно лишь то, в какой мере она способна повиноваться.

На место христианской морали Ницше предлагал мораль эгоизма, когда поведение отдельно взятого человека предельно раскрепощается. Эгоизм – это способ жизни человека за счет других. Для эгоиста другие имеют значение только как средства. Целью же является он сам, всегда и при любых обстоятельствах. Эгоизм выступает главным пунктом в искусстве самосохранения личности и ее становления самой собой. Только в морали эгоизма личность приобретает сознание своей бесконечной ценности.

Согласно Ницше, право на эгоизм должны иметь не все, а только высшие люди, с жизнью которых якобы связано развитие человеческого рода. Незнатные, слабые и посредственные люди не имеют права на эгоизм, поскольку он ориентировал бы их на самоутверждение и отнимание места под солнцем у высших людей. Поэтому «слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение нашей любви к человеку. И им должно еще помочь в этом».

«Смерть Бога»

Идея смерти Бога Ницше не сводится просто к кризису религии. В первую очередь, столь фундаментальное событие, как смерть Бога, должно затронуть наиболее универсальное из мировоззренческих учений - метафизику. Если вспомнить, что христианство Ницше рассматривал как "платонизм для народа", а ""Бог" здесь одновременно служит ведущим представлением для "сверхчувственного" вообще и его различных истолкований, для "идеалов" и "норм", для "принципов " и "правил", для "целей" и "ценностей", которые учреждены "над" сущим, чтобы придать сущему в целом цель, порядок и - как вкратце говорят - "смысл"", то смерть Бога оказывается неразрывно связанной с крушением бинарной диспозиции потустороннего и посюстороннего, материального и идеального, созданной Платоном и на протяжении тысячелетий фундировавшей, определявшей и довлевшей над мышлением западного человека.

Одновременно с этим смерть Бога выступает для Ницше открытием нового горизонта - "горизонта бесконечного", как самая широкая открытость, какую мы только можем пережить. "Мир ещё раз стал для нас бесконечным", ибо исчезает замыкавшая и ограничивавшая его сфера сверхчувственного, ибо становление и многообразие высвобождаются из-под владычества "Единого" и "Бытия", смерть Бога делает невозможной стратегию сведения всего мирового разнообразия к единому верховному принципу и открывает всю разнородность и плюрализм Вселенной. "Бытие и Единое не просто теряют свой смысл, они приобретают иной смысл, новый. Ибо отныне Единым зовется многообразие как таковое (осколки и части), становление зовётся Бытием утверждается единство многообразия, Бытие становления".

Мир ещё раз стал для нас бесконечным так же потому, что отныне он предстаёт пред нами как царство случая и случайности, как "божественный стол для божественных игральных костей", вмещающий в себя бесконечное разнообразие возможностей.

Со смертью Божественного Логоса, сотворившего мироздание "по своему образу и подобию", неизбежно терпит крах ещё один фундаментальный для метафизики и европейской культуры постулат, провозглашающий тождество Бытия и мышления. "Обезбоженная" Вселенная, освобожденная от диктата подчинения цели, от "вечного паука-разума и паутины его", выступает во всей свой чуждости "Истине", "логичности", "упорядоченности", каким бы то ни было универсальным причинно-следственным закономерностям, во всей свой "извечной хаотичности".

Радикальное изменение наших представлений о мире после смерти Бога предполагает трансформацию методов и идеалов его познания. Многообразие и становление требуют не поисков "Абсолютной Истины", а истолкования и оценки: истолкования всегда закрепляющего лишь частичный и фрагментарный "смысл" за неким явлением и оценки определяющей иерархическую "ценность" смыслов, не умаляя и не упраздняя при этом их разнообразия.

Отказ от идеи "взгляда со стороны Бога", то есть от "опыта сверх-исторического наблюдения, от взгляда-над-или-поверх, от взгляда, который невозмутимо возносится и парит над Прошлым", предполагает отказ от определяемого ею идеала "незаинтересованного созерцания", нейтрального взгляда в котором "должны быть парализованы, должны отсутствовать активные и интерпретирующие силы, только и делающие зрение".

Смерть Бога, как абсолютного субъекта и абсолютного разума, на идею которого ранее опирался и, в сущности, дублировал его свойства конечный субъект, должна привести к тому, что в человеке, с одной стороны преодолевается его раздвоенность на "тело" и "душу", "материальное" и "духовное", но при этом, с другой стороны, происходит расщепление индивидуального "Я" - то, что будет позже названо в постмодерниской философии "смертью субъекта".

Но смерть Бога означает не только "смерть субъекта", должен "умереть" и сам человек. Если перестаёт существовать нормативный и идеальный образец человека, исчезает идея его вечной и неизменной природы, то человек оказывается подвластным эволюции, может быть рассмотрен как "то, что должно превзойти".

" Ницше достиг той точки, где человек и Бог сопринадлежат друг другу, где смерть Бога - синоним исчезновения человека и где обещанное пришествие сверхчеловека означает с самого начала и, прежде всего неминуемость смерти человека."

Итак, мировая история, по мнению Ницше, представляет собой противоборство двух типов сил - "активного" и "реактивного". Первые являются силами творческими, созидающими, творящими, утверждающими отличие и жизнь. В то время как для вторых первичными оказываются отрицание, сопротивление всему отличному, стремление к ограничению, подавлению всего другого. Активные постоянно самоутверждаются за счет преобразования окружающего, реактивные способны лишь отвечать и реагировать на внешние импульсы. Этим двум типам сил соответствуют две разновидности морали - "мораль господ" и "мораль рабов". Критерием для их различения выступают отношения "господства" и "власти", ибо таковой является способность к порождению новых ценностей и оценок.

"Господин" устанавливает и созидает ценности, "раб" же вынужден их принимать: хочет ли он сохранить или же ниспровергнуть "господские" ценности, все равно "раб" направляет свою силу на уже созданное, и в том и в другом случае он лишь реагирует на жизнь, вместо того, чтобы творить самому. "Мораль господ" создаётся как утверждение и благодарный гимн жизни, жизни в её многообразии. "Мораль рабов" возникает, когда затаенная злоба, ненависть, мстительность и зависть, проистекающее из бессилия и униженности. Казалось бы, смерть Бога должна освободить, наконец, жизнь из-под гнёта отрицающих её ценностей, ознаменовать победу "активных" сил над "реактивными". Однако этого не происходит. Бог умер, но осталось пустующее место его пребывания - сверхчувственный мир, остались прежними направленность и критерии полагания, определение сути ценностей. Авторитет Бога и авторитет церкви исчезают, но на их место заступают авторитет совести и разума, "божественные" ценностей заменяются "человеческими, слишком человеческими". Потустороннее вечное блаженство превращается в земное счастье для большинства. Место бога заменяют "Прогресс", "Отечество" и "Государство".

На смену старому христианскому человеку приходит "самое презренное существо" - "последний человек". Он по-прежнему продолжает взваливать на себя бремя ценностей, отрицающих, калечащих жизнь, однако теперь он подспудно осознаёт всю их ничтожность, и потому в нём нет уже "хаоса, способного родить танцующею звезду", в нём нет уже никаких устремлений, он стремится лишь к "своему маленькому удовольствьицу". "Всеобщий прогресс" и "Государство" не способны по-настоящему заменить Бога, не в силах скрыть людей от надвигающегося Ничто, и потому они пытаются забыться в суетной деловитости, в погоне за прибылью и острыми ощущениями. Но крушение всех прежних ценностей неизбежно…

Человек должен осознать истинный источник ценностей - собственную волю к власти, отвергнуть и разрушить само "место" прежних ценностей - "верх", "высоту", "запредельность" - и создать новые жизнеутверждающие, возвеличивающие человека: "наверное, человек оттуда и начнет подниматься всё выше и выше, где он перестанет изливаться в Бога".

Таким образом, «Философия Фридриха Ницше – это уникальный и всей жизнью осуществленный эксперимент саморазрушения «твари» в человеке для самосозидания в нем «творца», названного «сверхчеловеком».