Представления о сознании в советской психологии

Советская психология устанавливала четкую зависимость между сознанием и деятельностью человека. Об этом много писали Леонтьев, Рубинштейн и другие авторы советского периода. Советскую психологию того времени можно было определить следующим образом: «…сознание человека заключается в том, что человек развивается, трудясь; изменяя природу, он изменяется сам; порождая в своей деятельности – практической и теоретической – предметное бытие очеловеченной природы, культуры, человек вместе с тем изменяет, формирует, развивает свою собственную психическую природу» [34]. Именно эта фраза отражает принципы психологической науки советского периода наиболее отчетливо. В психологии советского времени все прозрачно и понятно. Здесь очень мало субъективного, туманного, нет такой вычурности, оригинальности, как в психологии западной, достаточно для примера привести таких известных ученых, как З. Фрейд, К. Г. Юнг, Р. Ассоджиоли, А. Маслоу и т. п. Посмотрим, что именно писали советские психологи о природе сознания.

Л. С. Выготский

Проблема сознания выступила для Выготского как одна из центральных на заключительном этапе его научной деятельности в 1931–1934-е годы. Он считал, что человеческое сознание – это не сумма отдельных процессов, а система, структура их, т. е. объединение психических функций, способностей и свойств личности. Ни одна функция не развивается изолированно. Развитие каждой функции зависит от того, в какую структуру она входит и какое место в ней занимает. Так, в раннем возрасте в центре сознания находится восприятие, в дошкольном – память, в школьном – мышление. Все остальные психические процессы развиваются в каждом возрасте под влиянием доминирующей в сознании функции. По мнению Л. С. Выготского, процесс психического развития состоит в перестройке системной структуры сознания, которая обусловлена изменением его смысловой структуры, т. е. уровнем развития обобщений. Вход бессознательных явлений в сознание возможен только через речь, и переход от одной структуры сознания к другой осуществляется благодаря развитию значения слова, иначе говоря – через обобщения.

Под системным строением Выготский понимал сложную совокупность отношений отдельных функций между собой, специфичную для каждой возрастной ступени. Смысловое строение сознания он рассматривал как характер обобщений, посредством которых совершается осмысление человеком мира. Появление системного строения сознания Выготский связывал с возникновением речи. Развитие и функционирование психических функций, согласно Выготскому, может изучаться только в их взаимной связи и взаимной обусловленности: «Изменение системы отношений функций друг к другу стоит в прямой и очень тесной связи именно со значением слов» [7]. Однако эти отношения между системным («внешним») строением сознания и смысловым («внутренним») не являются обратными: внутреннее обусловливает внешнее, т. е. изменение смыслового строения (например, связанное с нарушением функции образования понятий) ведет к изменениям всей прежней системы психических функций.

Рассмотрение структуры сознания Выготский начал с изучения проблемы его системного строения, что было связано с исследованием развития высших психических функций в рамках реализации программы инструментальной психологии. Итоги этой работы он приводит, в частности, в книге «Педология подростка» (1931), которая одновременно явилась переходом к новому циклу исследований, связанных с впервые опубликованными в ней данными экспериментов по образованию понятий. Этими работами было положено начало изучению смыслового строения сознания. Дальнейшее развитие взглядов Выготского было направлено на выяснение связей между системным и смысловым строением сознания в ходе индивидуального развития и на углубление исследования смысловой структуры сознания, что нашло свое выражение в монографии «Мышление и речь» [8].

Вторым компонентом строения сознания Выготским названо смысловое строение его. В качестве единицы анализа смыслового строения сознания Выготским было предложено значение . Значение (и понятие, его высшую форму) понималось им как средство осознания, как некий эквивалент операции, с помощью которой человек рационально оценивает и воспринимает данный предмет.

Необходимо отметить и другие подходы Выготского к проблеме единиц анализа сознания. Несмотря на то что выбор значения в качестве единицы анализа был очень удачен для его теоретической и экспериментальной разработки, Выготский не прекращал поиска иных вариантов, поскольку этот выбор не вполне согласовывался с одним из важнейших психологических принципов самого Выготского – принципом единства аффекта и интеллекта, за нарушение которого он критиковал прежнюю психологию. Поэтому для изучения сознания в работе «Кризис семи лет» (1933) он предлагает другую единицу – переживание (что было очень значимо методологически, но представляло большие трудности для экспериментального исследования), что, впрочем, достаточной проработки не получило. Так, одновременно с этим, переживание было представлено им и как единица анализа отношений личности и среды.

Однако Выготский предлагал и другой путь реализации принципа единства аффекта и интеллекта, который позволяет оставить значение в качестве предмета психологического анализа. Этот путь в самых общих чертах намечается в заключительной, седьмой главе его последнего произведения «Мышление и речь» (1934). Исследуя проблему внутренних механизмов формирования значения слов, ученый вводит понятие смысла и обращается к вопросу о соотношении значения и смысла.

Значение слова по сравнению с его смыслом, согласно Выготскому, представляет собой более устойчивое и менее индивидуализированное образование, так что в некоторых отрывках можно видеть приближение понятия «смысл» по своему содержанию к понятию «индивидуального значения» (в терминологии Леонтьева). При анализе Выготским планов речевого мышления термин «смысл» получает интерпретацию через обращение к «мотивирующей сфере нашего сознания, которая охватывает наше влечение и потребности, наши интересы и побуждения, наши аффекты и эмоции».

Сравнивая содержание понятия «значение» у Выготского и у Леонтьева, следует отметить, во-первых, что, хотя у обоих авторов значение является средством передачи общественного опыта, у Леонтьева основной упор делается на моменте знаний и представлений об объективном мире, а у Выготского – на способах осмысления и понимания этого мира человеком. Во-вторых, у Выготского, в отличие от Леонтьева, значение наделялось чертами смысла, что, возможно, было обусловлено малой разработанностью его понятия смысла. Кроме того, у Выготского более узкой была сама предметная область данного понятия, поскольку он рассматривал сферу лишь вербальных значений.

Выготский вводит представление о мере общности каждого понятия, его положении в общей системе понятий, которое зависит от двух факторов – заключенного в понятии акта мысли (т. е. уровня абстрагирования) и представленного в понятии предмета: «Благодаря существованию меры общности для каждого понятия и возникает его отношение ко всем другим понятиям, возможность перехода от одних понятий к другим» [8]. Выготский формулирует закон эквивалентности понятий, согласно которому «всякое понятие может быть обозначено бесчисленным количеством способов с помощью других понятий», т. е. эквивалентность понятия означает его способность быть определенным через другие понятия. Разумеется, эквивалентность возникает только на достаточно высоких ступенях развития значений, при этом, поскольку она зависит от отношений общности между понятиями, каждая структура обобщения определяет возможную в ее сфере эквивалентность понятий.

Благодаря применению идей системности, т. е. включению каждого понятия в систему других понятий, Выготский смог еще более приблизиться к пониманию свойств и природы значений.

Так, он приходит к представлению о значении как свернутой форме определенного движения мысли, как установке к такому движению: «Всякое понятие, изолированно возникающее в сознании, образует как бы группу готовностей, группу предрасположений к определенным движениям мысли. В сознании поэтому всякое понятие представлено на фоне соответствующих ему отношений общности. Мы выбираем из этого фона нужный для нашей мысли путь движения. Поэтому мера общности с функциональной стороны определяет всю совокупность возможных операций мысли с данным понятием» [8].

Системный подход дал «надежный критерий структуры обобщения реальных понятий», что позволило перейти от изучения экспериментальных понятий к реальным и раскрыть их новые свойства и внутренние связи между отдельными ступенями их развития, «самодвижение» понятий (на основе принципа «обобщения обобщений»). Исследование реальных понятий – научных (системных) и житейских (спонтанных, внесистемных) – помогло обнаружить «недостающее среднее звено» в связи предпонятий с понятиями (в контексте возрастного развития человека, от младшего школьника к подростку).

Итак, Выготский приходит к выводам о том, что для истинного понятия характерно такое качество, как системность (т. е. осознанность и произвольность), а развитие понятий представляет собой, по сути, становление их системы. Таким образом, такая психологическая система, как сознание, со стороны своего смыслового строения выступает в концепции Выготского как система значений.

Выготский убедительно показал, что значения слов развиваются, в соответствии с этим происходит развитие смыслового строения сознания. В концепции Выготского основное внимание уделялось развитию отдельных значений, нежели целостной структуры сознания, единицами которой они выступают. Но, несмотря на это, возможно интегрировать отдельные высказывания Выготского именно о развитии смыслового строения в целом, о тех ступенях, которые предшествуют как более генетически ранние сознанию, единицей которого является значение в форме понятия (к сожалению, более или менее развернуто у него представлена лишь одна такая стадия, которая соответствует сознанию с единицей в форме комплекса, см. работы «Педология подростка», «Мышление и речь»). Отмечая, что проявления данного вида сознания встречаются как при распаде ведущих форм мышления (например, при шизофрении), так и в ходе нормального функционирования здорового человека – в сновидениях и в периферическом восприятии, – Выготский выдвинул идею о том, что прежние виды, типы сознания сохраняются у человека в качестве подстройки, в «снятом» виде в ведущих формах. Возвращаясь к рассмотренным выше представлениям Выготского о сознании как синтезе, можно сказать, что Выготский предполагал существование наряду с обычным состоянием сознания в потенциальной форме и других способов организации психической жизни, иных модусов сознания (в основе образования которых лежит, в частности, мышление в комплексах). Они второстепенны и выходят на первый план лишь в случае ослабления или нарушения ведущего модуса.

Подводя итоги рассмотрению взглядов Выготского, следует отметить идеи, представляющиеся наиболее перспективными для дальнейшего изучения данной проблемы. Это, в частности, выделение системного и смыслового строения сознания; реализация принципа системности применительно к проблеме структуры сознания и рассмотрение сознания как способа организации психической жизни, определенного синтеза, совокупности связей и отношений между функциями, высшей ступенью развития которой является система; идея знакового строения психических функций как элементов сознания; значение в качестве аналитической единицы и ряд других. Например, разработка представлений о сознании как о способе организации душевной жизни позволит разрешить проблему единства сознания, последовательно изучить развитие сознания в онто– и филогенезе (включив в предмет исследования стадии формирования предпосылок собственно сознания), не только феноменологически расширить изучаемую область проблематики сознания (за счет явлений измененных состояний сознания), но и осуществить ее методологическую разработку, связанную с выявлением собственных детерминант сознания.

А. Н. Леонтьев

Леонтьев полагал, деятельность порождает сознание. «Первоначальное сознание существует лишь в форме психического образа, открывающего субъекту окружающий его мир, деятельность же по-прежнему остается практической, внешней. На более позднем этапе предметом сознания становится также и деятельность: осознаются действия других людей, а через них и собственные действия субъекта. Теперь они коммуницируются, означаясь с помощью жестов или звуковой речи. Это и является предпосылкой порождения внутренних действий и операций, протекающих в уме, в „плане сознания“. Сознание-образ становится также сознанием-деятельностью. Именно в этой своей полноте сознание и начинает казаться эмансипированным от внешней, чувственно-практической деятельности и более того – управляющим ею» [21]. Сознание, по А. Н. Леонтьеву, можно определить таким образом:

С → Д

С – сознание

Д – деятельность

Теория А. Н. Леонтьева формировалась под существенным влиянием марксистско-ленинской идеологии, а потому испытывает неизбежные ограничения. Так, в самой известной книге «Деятельность, сознание, личность» целый раздел посвящен марксистской психологии и анализу трудов Карла Маркса. Леонтьев подчеркивает: «К. Маркс заложил основы конкретно-психологической теории сознания, которая открыла для психологической науки совершенно новые перспективы» [21]. Правда, какие именно «перспективы» открыты для психологической теории, из этого высказывания не совсем понятно.

А. Н. Леонтьев рассматривает этапы становления сознания следующим образом.

1. Как открывающуюся субъекту картину мира, в которую включен и он сам, его действия и состояния.

2. Как первоначальный психический образ, открывающий субъекту окружающий его мир. При этом деятельность остается практической, внешней. На более позднем этапе предметом сознания становится также и деятельность: осознаются действия других людей, а через них и собственные действия субъекта. Теперь они коммуницируются, означаясь с помощью жестов или звуковой речи. Это и является предпосылкой порождения внутренних действий и операций, протекающих в уме, в «плане сознания». Сознание-образ становится также сознанием-деятельностью . Таким образом, сознание эмансипируется от внешней, чувственно-практической деятельности и, более того, управляет ею.

3. Другое капитальное изменение сознание претерпевает в ходе исторического развития. Оно заключается в разрушении первоначальной слитности сознания трудового коллектива (например, общины) и сознания образующих его индивидов. Однако психологические особенности индивидуального сознания каждого человека могут быть поняты только через их связи с окружающим его социумом.

Структура сознания включает чувственную ткань сознания, значения и личностные смыслы.

Чувственная ткань сознания формирует конкретные образы реальности, актуально воспринимаемой или всплывающей в памяти, которая может быть отнесена к будущему или только воображается. Образы эти различаются по своей модальности, чувственному тону, степени ясности, большей или меньшей устойчивостью и т. д.

Особая функция чувственных образов сознания состоит в том, что они придают реальность сознательной картине мира, которую воспринимает человек. Именно благодаря чувственному содержанию сознания окружающий мир отделяется от сознания и осознается человеком как нечто внешнее, независимое от него самого.

Чувственные образы представляют всеобщую форму психического отражения, порождаемого предметной деятельностью субъекта. Однако только у человека чувственные образы приобретают новое качество, а именно – свою означенность . Именно значения отличают человеческое сознание от сознаний других живых существ.

Значения преломляют мир в сознании человека. Хотя носителем значений является язык, язык – не демиург значений. За языковыми значениями скрываются общественно выработанные способы (операции) действия, в процессе которых люди изменяют и познают объективную реальность.

Значения представляют собой идеальную форму существования предметного мира, его свойств, связей и отношений, вот почему значения сами по себе, т. е. понятые абстрактно, без преломления в индивидуальном сознании, столь же «непсихологичны», как и та общественно познанная реальность, которая лежит за ними.

Следует различать осознаваемое объективное значение и его значение для субъекта. В последнем случае говорят о личностном смысле. Личностный смысл – это значение того или иного явления для конкретного человека. Именно он создает пристрастность сознания. В отличие от значений, личностные смыслы не имеют своего «психологического существования».

Сознание человека, как и сама его деятельность, не является неким слагаемым входящих в него частей, т. е. оно не аддитивно. Это не плоскость, даже не емкость, заполненная образами и процессами. Это и не связь отдельных его «единиц», а внутреннее движение , включенное в общее движение деятельности, которая происходит в реальной жизни индивида в обществе. Деятельность человека и составляет субстанцию его сознания.

С. Л. Рубинштейн

С. Л. Рубинштейн, вслед за Выготским и Леонтьевым, рассматривал возникновение сознания через труд и возникновение речи: «Благодаря орудиям труда и речи сознание человека стало развиваться как продукт общественного труда. С одной стороны, орудия как обобществленный труд передавали в овеществленной форме накопленный человечеством опыт из поколения в поколение, с другой стороны, эта передача общественного опыта, его сообщение совершалось посредством речи».

Однако, помимо размышлений о связи сознания и труда, традиционных для советской психологической науки, в книге «Основы общей психологии» Рубинштейн обращается к проблеме мифологического сознания. Так, он говорит, что всякий миф есть, по А. А. Потебне, словесное образование, состоящее из образа и значения. В свою очередь, А. А. Потебня полагает, что мифологическое мышление, в первую очередь, отличается тем, что образ как субъективное средство познания непосредственно вносится в значение и становится источником познаваемого. Миф же, по Рубинштейну, – это метафора, не осознанная как таковая [34].

Суммируя свои выводы о природе сознания, С. Л. Рубинштейн пишет: «Сознание не покрывает психической деятельности человека в целом. Сознание, как и психическое вообще, служит для „регуляции“ поведения, для приведения его в соответствие с потребностями людей и объективными условиями, в которых оно совершается» [34].

Д. Н. Узнадзе

Д. Н. Узнадзе – психолог советского периода, при этом он сформировал теорию не только сознания, но и бессознательного. Само бессознательное Узнадзе называл установкой. Установка в теории Д. Н. Узнадзе превращается в центральное объяснительное психологическое понятие.

Исходный пункт психологии, согласно Д. Н. Узнадзе, составляют не психические явления, а сама личность. Поэтому психология должна исследовать в первую очередь личность как единое целое. Явления же сознания, изучавшиеся традиционной психологией независимо от личности, представляют собой лишь дальнейшие определения личности. При наличии потребности и средства ее удовлетворения у субъекта возникает особое состояние, которое можно характеризовать как склонность, направленность, готовность совершить акт, ведущий к удовлетворению потребности. Это и есть установка – готовность к совершению определенного действия. Установка, таким образом, является необходимым определяющим звеном между действием внешней среды и психической деятельностью человека.

Любые психические процессы человека отличаются друг от друга тем, что в одном случае они сопровождаются сознанием, а в другом – лишены такого сопровождения; по существу же содержания эти психические процессы остаются одинаковыми: достаточно появиться сознанию, и бессознательное психическое содержание станет обычным сознательным психическим фактом.

По мнению Д. Н. Узнадзе, установка не отражается в сознании субъекта в виде какого-либо самостоятельного переживания, не является отдельным актом сознания и вообще феноменом сознания. Вместе с тем Узнадзе считает ненужным понятие бессознательного, так как внутренняя структура и сущность его остается нераскрытой и толкуется по аналогии с сознательными процессами. Однако при этом Узнадзе признает заслуги З. Фрейда в разработке проблем, связанных с бессознательным [43–46].

Узнадзе считал, что, зная функции, выполняемые бессознательным психическим, мы можем определить и форму его существования.

Сфера действия бессознательного психического настолько широка, что она лежит в основе всей активности человека, как внутренней, так и внешней. Концепция Д. Н. Узнадзе служит выяснению путей формирования структуры и функций этого бессознательного. В субъекте перед каждым актом его поведения возникает своеобразное динамическое состояние – установка, которая, оставаясь бессознательной, целесообразно, в соответствии и со структурой, и с предметным содержанием данной ситуации направляет развертывание процессов сознания и актов практического поведения. После своей реализации в поведении и удовлетворения потребности данная установка перестает существовать, уступая место иной установке [43–46].

Таким образом, согласно взглядам Д. Н. Узнадзе и его учеников, бессознательное, лежащее в основе всей психической жизни и определяющее своеобразие процессов сознания, существует и действует в форме установок.