Русь в Приднепровье и Причерноморье

Согласно «Повести временных лет», придя на Русь, Рюрик обосновался на Ладоге, в то время как Синеус взял себе в подчинение Белоозеро, а Трувор — Изборск[1297]. Мы видели, что предполагаемых братьев Рюрика, вероятно, не существовало[1298], но, скорее всего, он посадил кого-то из своих родственников или последователей в других городах в качестве своих наместников или вассалов. Проведя большую часть своей жизни на западе, Рюрик, должно быть, хорошо был знаком с зарождающейся феодальной системой и, видимо, был готов приложить ее принципы к своим новым владениям на Руси. Под этим углом зрения привлекает внимание утверждение Иоакимовой летописи, касающееся организации Северной Руси под властью Рюрика, известное нам в резюме Татищева. По Татищеву[1299], «Рюрик насадил во всех городах князей либо варяжского, либо славянского происхождения, а сам был известен как князь великий, что равнозначно греческим титулам „архикратор“ или „басилевс“, а те князья были его вассалами». Греческие титулы, конечно, здесь не относятся к делу, поскольку представления Рюрика о сюзеренитете копировались в соответствии со стандартами Западной империи, с которыми он был хорошо знаком.

Можно сравнить утверждения Татищева и «Повести временных лет». Согласно последней, братья Рюрика, Синеус и Трувор, умерли через два года после прибытия на Русь. После их смерти Рюрик с Ладоги перебрался в Новгород и построил там замок. «И прия власть Рюрик, и раздоя мужем своим грады, овому Полотеск, овому Ростов, другому Бело-озеро. И по тем городом суть находници варязи» [1300].

Занятый организацией своего нового царства, Рюрик, видимо, не замышлял никакой кампании на юг. И все же, в надежде на то, чтобы способствовать проведению такой кампании, старая колония русов в Старой Русе позвала Рюрика в Новгород. Они, вероятно, решили теперь попытаться пробить себе путь на юг без помощи Рюрика. С этой точки зрения мы можем подойти к рассказу летописца о походе Аскольда на Киев. В начале повествования читаем следующее: «И бяста у него два мужа (Аскольд и Дир), не племени его, но боярина, и та испросистася ко Царю-городу с родом своим. И поидоста по Днепру...» [1301]. Очевидно, что инициатива в этом деле принадлежала не Рюрику, а самим двум боярам. Слова «не племени его», видимо, следует понимать в значении «не из его фрисландской свиты». Они отправились «с родом своим», то есть с членами старо-русской (шведской) колонии.

По утверждению летописца, целью Аскольда был Константинополь, но это звучит скорее как собственный комментарий летописца, а не запись факта. Трудно допустить, что в те времена какой-либо новгородец мог думать о кампании против Константинополя[1302]. Замысел Аскольда, должно быть, действительно заключался в том, чтобы прорваться на юг, но с той главной целью, как мы можем думать, чтобы восстановить связи с Русским каганатом в Приазовье. Поскольку традиционный донецко-донской речной путь был перегорожен хазарами, следовало установить новый путь. Кривичские купцы, вероятно, к тому времени разведывали днепровский речной путь от Смоленска до Киева, и, видимо, благодаря им Аскольду пришла мысль идти на Киев, откуда он надеялся найти какой-то путь дальше на юг.

Летописный рассказ продолжается так: «И поидоста Аскольд и Дир по Днепру, и идуче мимо и узреста на горе градок; и упрошаста и реста „чий се градок?“. Они же (горожане) реша: „была суть три братья. Кий, Щёк, Хорив, иже сделаша градокось, и изгибоша, и мы седим, платяче дань родом их козаром“. Аскольд же и Дир остатса в граде сем и многм варяги съвокуписта, и начаста владети Польскою (т.е. — полянской) землею» [1303].

Рассказ представляет из себя легенду, которая, вероятно, сохраняет отзвук реальных исторических деталей. Что касается хазарской дани, мы уже видели[1304], что скорее всего, дань для хазар собиралась мадьярским воеводой Оломом. Возможно, Аскольд и Дир правили Киевом от имени Олома. Когда позднее Олег захватил Киев[1305], он сказал Аскольду и Диру: «Вы не князья, и не княжеского рода», - и его слова следует понимать в том смысле, что Аскольд и Дир не считались независимыми правителями, а, скорее, чьими-то заместителями. Но если так, то чьими же? После того, как они были убиты по приказу Олега, их тела принесли ко дворцу Олома на Угорской горе[1306]. Почему? Очевидно, потому что они правили от имени Олома из его дворца, который служил резиденцией правителя.

Под датой 6374 (866 г. н.э.) в «Повести временных лет» записано, что Аскольд и Дир предприняли кампанию против Константинополя[1307]. Из византийских источников мы знаем, что первое русское нападение на Константинополь было в 860, а не в 866 г.[1308]. Поэтому нам следует считать, что во фрагменте из «Повести временных лет» допущена хронологическая ошибка на шесть лет. Что касается самой кампании, мы не думаем, что у Аскольда и Дира была достаточно большая армия, чтобы предпринять этот поход самостоятельно. У мадьяр, даже если мы предположим, что они согласились пропустить русов через Нижнеднепровский регион, не было кораблей, и они не знали, как вести войну на море, поэтому они не могли оказать какую-то реальную поддержку. Ожидать помощи можно было только от Русского каганата в Приазовье. Должно быть, кампания была предпринята совместными усилиями Аскольда и Дира и Русского каганата. Видимо, тмутараканский каган взял на себя инициативу в этом деле. Во всяком случае, установление связи с Тмутараканским каганатом, как мы предположили выше[1309], было изначальной целью Аскольда, и, вероятно, он отправил посланников в Тмутаракань вскоре после прибытия в Киев. От Киева до Азовского побережья можно было добраться на кораблях, используя степные реки и волоки[1310]. Одним из таких речных путей был путь вверх по реке Орлу (притоку Днепра), а от его верховьев волоком к притокам Донца, а затем вниз по Донцу и Дону. Однако, этот путь преграждали хазары. Поэтому, скорее всего, был использован другой путь: вверх по Самаре (южному притоку Днепра) и ее притоку Волчьей, затем волоком к Кальмиусу, а по нему — к Азовскому морю.

О положении в Русском каганате тех лет сведений мало. Как мы видели[1311], посланникам из каганата, которые прибыли в Константинополь в 838 г., не было дозволено возвратиться, и они были посланы в Германию. Мы не знаем, удалось ли им вернуться в Тмутаракань по окружному пути — из Ингельхейма в Новгород и так далее. Во всяком случае, задержание посланников византийским императором означало разрыв дипломатических отношений между Русским каганатом и Византией, и, возможно, это стало причиной русского набега на Амастрис в 840 г. (или около того)[1312], если мы допустим, что такой набег действительно имел место[1313]. Нет никаких свидетельств о дальнейших действиях русских на Черном море между 840 и 860 г. В то время как предполагаемый набег 840 г. был направлен на Малую Азию, в 860 г. русы решили ударить по самому Константинополю.

Представляется, что кампания 860 г.[1314]была хорошо подготовлена, и для нее было выбрано подходящее время. Империя в это время находилась в самом разгаре войны с арабами. В 859 г. последние нанесли византийским войскам сокрушительное поражение, и самому императору едва удалось избежать пленения. Начиная с ранней весны 860 г. империя занялась интенсивной подготовкой армии к новой кампании против арабов, и в начале июня император и его помощник, куропалат Бардас, повели византийскую армию в Малую Азию. Именно такого случая и ожидали русские, чтобы напасть на Константинополь.

Неизвестно, какой путь русские выбрали, чтобы доставить свой флот из Киммерийского Босфора (Керченский пролив) во Фракийский Босфор (Босфорский пролив). Несомненно, византийцы были застигнуты врасплох, не имея и мысли о приближении русских, пока их корабли не появились в Босфорском проливе.

С другой стороны, столь же очевидно, что византийский флот наблюдал как за крымской береговой линией, так и за побережьем Малой Азии, чтобы не допустить каких-либо активных действий русских, особенно после набега на Амастрис в 840 г. Поэтому, мы вправе думать, что русские появились с той стороны, с какой византийцы их никак не ожидали. Возможно, они использовали окружной путь через Азовское море и Северную Таврию к устью Днепра[1315]; то есть, сначала они переплыли Азовское море, а затем от его северного побережья направились вверх по реке Берде и вниз по реке Конской, притоку Днепра. Вполне возможно, что в районе лагуны, образованной при впадении Конской в Днепр, ниже современного города Запорожье, экспедиционные войска Русского каганата воссоединились с отрядом Аскольда и Дира, идущим из Киева. Объединенная флотилия русских кораблей, должно быть, затем пошла вниз по Конской и нижнему Днепру в Черное море, а по нему направилась прямо на юг к Босфору.

18 июня 860 г. соединенный русский флот, состоящий из двухсот кораблей, появился перед стенами Константинополя[1316]. Как власти, так и население пришли в полное замешательство. Если бы русские сразу же пошли на штурм города, они, вероятнее всего, захватили бы его, не встретив сопротивления со стороны жителей. Но вместо того они начали грабить дворцы и монастыри перед стенами города. Между тем патриарх Фотий сплотил население и спешно сформировал народное ополчение для защиты города. Был направлен посланник в императорскую ставку в Малой Азии с сообщением о критическом положении столицы[1317].

Чтобы поднять дух народа, Фотий организовал религиозную процессию к Набережной-Золотого Рога, внутренней бухты Константинополя. Святая реликвия, известная как плащаница Святой девы, была опущена в воду, после чего, согласно преданию, разразился шторм, разметавший русские корабли. Сам Фотий, однако, сказал в одной из своих проповедей, что русские начали отступать еще перед штормом[1318]. На какое-то время они еще задержались в ближних водах, где вскоре были атакованы византийским флотом, посланным императором, который сам также поспешил обратно в столицу с сухопутными войсками. Русские, несомненно, понесли большие потери, и лишь немногим кораблям удалось спастись бегством.