Глава 3. Детерминанты уровня психологической готовности к материнству.

Компоненты психологической готовности к материнству, рассмотренные в предыдущей главе находят своё подтверждение в современных исследованиях. Так, исследование, проведённое в г. Магадан Егоровой М. А., Мироновой С.И., позволило увидеть значимость компонента адекватной модели родительства Филипповой Г.Г. (или особенности коммуникативного опыта в раннем детстве Мещеряковой). Выборку составили девушки-сироты и девушки, воспитывающиеся в семьях. Исследование показало, что образовательная среда интернатного учреждения не позволяет компенсировать психологические последствия материнской депривации, а только усугубляет недоразвитие личностных структур и социализацию девушек-сирот. У девушек-сирот искаженые полоролевые представления и формы соответствующего поведения, сложность социальной адаптации, специфическое развитие материнской сферы. Девушки-сироты имеют низкий уровень готовности к материнству, статистически значимо в сравнении с другой группой в перспективе не видят себя в качестве матери, то есть имеют низкий уровень готовности к материнству (Егорова, Миронова, 2012).

Очень интересны полученные результаты одного из пилотажных исследований Кемеровского государственного университета. Демина Анна Сергеевна, магистрант ВУЗа провела исследование психологической готовности к материнству, в котором участвовали две группы: мамы с детьми в возрасте до 2 лет, а также девушки без детей. Все испытуемые относятся к периоду ранней взрослости. В результате исследования не выявлено значимых различий в уровнях Психологической готовности к материнству у девушек двух разных групп, кроме ценностно-смыслового блока. Для девушек без детей ребёнок и материнство имеют большую ценность, чем для мам с детьми до двух лет (56 и 82% соответственно), (Демина, 2013).

Интересно, что данные этого исследования совпадают с результатами исследования Мещеряковой С.Ю.. Беременные девушки, принимавшие участие в исследовании были отнесены (по результатам диагностики) к одному из уровней психологической готовности (низкому, среднему или высокому). Далее, часть выборки, согласившаяся на дальнейшее исследование, наблюдалась психологами в бытовых условиях после рождения ребёнка (до 12 месяцев). Исследование показало, что уровень готовности к материнству по выделенным параметрам не изменился после рождения ребёнка. Женщины с высоким уровнем относились к своему ребёнку, как к субъекту, были более гибки в плане удовлетворения базовых потребностей ребёнка (в общении с ребёнком эмоциональны, кормление из бутылочки только на руках, напевали колыбельную, укладывая ребёнка, в случае плача старались успокоить, сопровождая процесс сочувственной речью). Матери с низким уровнем готовности к материнству сохраняли объектную позицию к малышу (мало разговаривали, с трудом дифференцировали причины плача, практиковали кормление из бутылочки в кровати). Таким образом, мы можем сделать вывод, что беременность сама по себе, и даже опыт общения с собственным ребёнком в течение года не влияет на уровень психологической готовности к материнству. Вопрос о детерминантах, определяющих уровень психологической готовности к материнству остаётся открытым. Другие современные исследования стараются ответить на него. Так одно из исследований показало, что возраст имеет значение относительно уровня психологической готовности, в среднем, у более взрослых женщин этот уровень выше. Кроме этого, проводилось исследование о взаимосвязи локуса контроля и уровня психологической готовности.

Личностные особенности также рассматриваются как детерминанты психологической готовности к материнству. Кошкина О.С. предположила, что ценностные ориентации связаны с уровнем готовности к материнству. Исследование проводилось на девушках без детей. Девушки были разделены на две возрастные группы: 1 группа — 18–24 года, 2 группа — 25–30 лет. Результаты исследования показали, что ценностные ориентации действительно связаны с уровнем готовности к материнству, также как возрастной аспект (девушки от 25 до 30 лет имеют более высокий уровень готовности к материнству) и сопутствующие ему материальное положение и уровень образования. Кроме этого, на сегодняшний день, для молодых девушек впереди стоит «материально обеспеченная жизнь», а только после нее «личная жизнь». Девушки же более старшего возраста в большей степени задумываются о семье и детях, кроме этого, показатель осмысленности жизни по всем шкалам выше у девушек от 25-30 лет (Кошкина, 2014). Однако, вполне возможно, что возраст и сопровождающая его социальная ситуация развития определяют уровень готовности к материнству. Так, возраст 15–18 лет — время становления тесных интимно-личностных отношений, выбора дальнейшего пути, где возможны различные варианты принятия решения, и один из них — создание семьи. Возможно, именно поэтому у некоторых девушек в сознании присутствует образ своего будущего ребенка и себя как будущей матери. Возраст 21–24 года — это период окончания учёбы, профессионального самоопределения. Девушки данного возраста менее всего идентифицируют себя с матерью, в их сознании нет четкого образа будущего ребенка. Возраст 25–30 лет — время создания семьи, самореализации в профессиональном плане. Вероятно поэтому девушки данного возраста чаще, чем остальные, видят себя как будущую мать, лучше осознают всю ответственность материнства и хотят в ближайшее время принять на себя новую для них роль — роль матери (Валитова, 2015).

Личностная тревожность также взаимосвязана с психологической готовностью к материнству у женщин в период беременности. Для личностно-тревожных женщин характерно формирование в сознании общего негативного отношения к ребенку. Ребенок может выступать как преграда, препятствие для получения максимума удовольствий от жизни, как помеха для реализации жизненных ценностей. Личностно-тревожные женщины имеют преградный смысл ребенка, что не позволяет их рассматривать как психологически готовых к материнству (Мартинович, 2017).

Уровень ПГМ, как показывает другое исследование, статистически значимо связан с базисными убеждениями личности. Исследование проводилось на трёх выборках: женщины без детей, первородящие беременные женщины и женщины, беременные вторым ребёнком. В группе беременных первородящих женщин показатели психологической готовности к материнству образуют большее число статистически значимых связей с показателями базисных убеждений относительно характеристик окружающего мира, тогда как в группе беременных повторнородящих женщин показатели психологической готовности к материнству образуют статистически значимые связи исключительно с показателями базисных убеждений относительно характеристик собственного Я (Коробова, 2016). Так как убеждения являются своего рода, отражением ценностей, то данное исследование подтверждает наше положение о том, что ПГМ имеет статистически значимые связи с аксиологической сферой личности.

Анализ литературы показал, что ПГМ не зависит от опыта переживания беременности или воспитания ребёнка, уровень ПГМ остаётся стабильным во время беременности и после рождения младенца. Более того, уровень схож у матерей и девушек без детей в рамках одного возраста (Мещерякова, 2002; Демина, 2013). Другие исследования также подтверждают соотнесённость возрастных задач и уровня ПГМ. У девушек 25- 30 лет уровень ПГМ гораздо выше, чем у девушек 18-25 лет. Действительно значимыми факторами также являются адекватная модель родительства, базисные убеждения, ценности и наличие/отсутствие личностной тревожности.