ГЛАВА 2.ОСОБЕННОСТИ ПСИХОЛОГИЗМА В ТВОРЧЕСТВЕ А. ЛИХАНОВА

 

Линия творчества А.А.Лиханова (род.в 1935 г.) ясна и определенна: он никогда не изменял своей главной теме, писал о детях и детстве, и не столь важно, предназначались ли его книги юношеской аудитории или больше адресовались взрослому читателю. Все знают, как велика роль детства в становлении личности и индивидуальности, всем знакома тоска по утраченным навсегда детским годам, независимо от того, каким было это детство – счастливым или нет.

 

2.1 Психологизм в произведениях А. Лиханова "Девочка, которой все равно" и "Мальчик, которому не больно"

 

Как сказал сам автор, повесть «Девочка, которой все равно» – это «парный портрет» книги «Мальчик, которому не больно». И, как и «Мальчик…» – это очень острая, сложная, проблемная проза.

Автор вводит читателя в ткань повествования через развернутую экспозицию – так в сложной шахматной партии обозначается изначальная расстановка фигур. Конфликт только обозначен – две героини, очень разные, не имеющие точек соприкосновения, встречаются на маленьком пятачке двора детского дома. Одна – благополучная студентка-выпускница психологического факультета Ольга Олеговна, Олола, работающая над дипломом по теме «Дети риска». Другая – детдомовская девочка Настя – то самое «дитя риска». Они даже и внешне разные – колючая, ощетинившаяся ежиком Чернакова (так Настя переиначивает свою фамилию Светлакова, потому что сейчас ей темно, потому что хоть и веселят детдомовцев все, «а нам не веселится») и похожая на дребезжащий стаканчик из тонкого стекла Оля. Смогут ли они понять друг друга, найти дорогу навстречу, войти во враждебные, чужие миры? Кем станет Настя для студентки-Барби – только несколькими страничками в дипломе, объектом исследования, обозначенным холодной буквой то ли А., то ли Н., или близким человеком? Какова цель дипломницы – потрогать чужие больные судьбы и отойти в сторону, или…

В книге звучат сразу два голоса – голос Насти и голос Оли. Они поднимаются друг к другу по разным лестницам, смотрят на одни и те же события разными глазами. Их голоса пробиваются друг к другу через непонимание, неловкость, несхожесть. Впрочем, несхожесть эта только кажущаяся. Где-то глубоко, потаенно, еще ими самими не осознанно, проступает сходство. И это чувствуется с самого начала.

Вон как не нравятся Насте жирные детдомовские воспитательницы – обезличенные, похожие на туши китов марьванны, нинстепанны да зинпетровны. Не нравятся они и Оле. И обе в какой-то единый для них момент понимают, что сквозь толстый слой китовой брони пробивается наружу подлинная суть в общем-то неплохих марьванн и зинпетровн.

Философия этих приставленных к детям ильимуромцев в женском обличье становится понятной – они находятся на таком пограничье боли, страданий, что без укрывающих душу капустных листьев-слоев эти самые души дав- но бы разбились, как тонкие стаканчики, лишь раз успев жалобно звякнуть. Кажущееся равнодушие воспитательниц («Для меня дак они все одинаковые.Проснулись – поели, поели – поучились, поучились – поели, поели – погуляли, погуляли – поиграли, поиграли – потелевизорились, а потом – спать!» – выдает рецепт Марьванна) оборачивается на деле бесхитростной и милосердной женской мудростью – не дергать детей, не тормошить их, не призывать к напускному оптимизму, а дать пожить в самой простой, обыденной, рутинной обстановке, чтобы запеклись раны, затянулись рубцы, чтоб ощутить нормальность, такую не привычную для этих ребят, жизни. «Для них лучшая психология, чтоб все утихло, угомонилось, забылось. Ведь у каждого своя тоска» – эти слова произносит та же самая Марьванна. Чуть раньше Настя признается самой себе: «Тех, кто тебя не замечает, можно не бояться». А когда уходит страх, потихоньку возвращается жизнь. Марьванны и зинпетровны – они ведь родственницы по крови мудрой Бабы Яги из книги «Мальчик, которому не больно».

Студентка Оля только вступает в мир своей профессии, и портреты двух поколений попечителей детских душ даются автором на любопытном контрасте. Старшее поколение марьванн обладает «угловатыми» именами и необъятными мягкими телесными формами. Юная Олола – носительница «круглого» имени и обладательница голливудской фигурки Барби. Они отражаются друг в друге, как в кривых зеркалах. Но только марьванны здесь на своем месте, органично вплелись в среду, а Оля – что-то вроде беспомощного слона в посудной лавке. Через сколько вопросов без ответов ей предстоит пройти, чтобы стать своей в этом мире, чтобы суметь кому-то помочь.

Как и у Мальчика, героя книги «Мальчик, которому не больно», у Оли есть Бабушка – баба Маня, бабушка Мария. Она – начало всех начал, духовная хранительница рода, светлый и добрый дух, значение которого доходит почти до библейского звучания, и выбранное для бабушки автором имя Мария тут не кажется случайностью. Бабушка не просто спасительница, хранительница, добрая и светлая берегиня, но еще и то нравственное начало, по которому вступающая в жизнь внучка сверяет правильность своего пути, чистоту своих помыслов и намерений. Недаром же Оля тихо восклицает про себя о бабушке: «Душа моя! Совесть моя!»

Оля ведет с ушедшей из жизни бабушкой диалог, задавая ей вопросы, на которые сама пытается мучительно найти ответ. И один из таких самых главных вопросов Оля формулирует так: «Про жизнь есть великая фраза в Библии: много званых, но мало призванных». Кто зван? Кто призван? Что есть добро, а что зло? Оля ищет ответы вместе с автором и вместе с читателем. Есть в книге «Девочка, которой все равно» сильный и яркий образ лестниц – парадных анфилад для одних, и черных, служебных, грязных – для других. По этим другим карабкаются невостребованные, забытые, ничьи люди. Кто важнее для мира – благополучные и блистательные хозяева жизни, или те, которых в этом мире, может быть, и не ждут вовсе? Что для этих разных людей добро, а что зло? Это только самое начало сложного и трудного разговора, на который отваживается автор.

Тема, которую Альберт Лиханов раскрывает очень бережно и деликатно, раньше в детской литературе не поднималась, она страшна сама по себе, а в откровенном разговоре с юными читателями – тем более. Васнецовская картина «Аленушка» становится в этой истории своеобразной точкой отсчета. «Студенточка» решает отвести свою маленькую подопечную в музей, чтобы приобщить к светлому миру очищающего и возвышающего искусства. Для Оли «Аленушка» – безусловный символ русской чистоты и красоты. А для Насти из детдома – поруганная душа, с которой произошло то страшное и ужасное, что пережила сама Настя. Как смогут эти две девочки-героини понять друг друга? Как им найти то, что подтолкнет их навстречу друг другу? Ведь не должно же быть так, чтобы человек не был никому нужен. Неправильно это.

В книге есть много значимых, сложных и серьезных тем. Одна из таких историй – тема памяти, история о семейной реликвии студентки Оли, блокадной ложке, которую детдомовка Настя, приглашенная к Оле на чаепитие, «уворовывает» и сдает в ломбард за копейки, чтобы купить потом у узбека чебурек, так сладко и вкусно пахнущий сытой жизнью. Один из самых зловещих образов повести – оценщик в ломбарде. Когда-то Евгений Шварц в сказке «Тень» писал, что в ломбардах работают бывшие людоеды. Оценщик у Лиханова – «людоед» по призванию, бесчеловечный и циничный. Сцену в ломбарде, где тончайше переданы переживания маленькой отчаявшейся и запутавшейся души, можно считать кульминационной в книге. И остается только удивиться и поражаться писательскому мастерству и человеческому таланту Альберта Лиханова, которому удалось вжиться в образ перепуганной, забытой, забитой девчушки, раствориться в нем, и так достоверно, мастерски скупо и поразительно точно описать то, что чувствует этот несчастный ребенок. Это одно из тех произведений современной литературы, которое нужно читать обязательно, хотя чтение это будет трудным, болезненным, тяжелым.

Книги Альберта Лиханова – удивительно мужественная, чистая и честная проза. Проза человека, который знает, о чем пишет, который страдает и выбирается из горя вместе со своими героями. В аннотации к книге «Мальчик, которому не больно» сказано: «Русская литература еще не знала такого трудного и пронзительного повествования о силе духа, обращенного к детям». С этим невозможно не согласиться.

 

2.2 Психологизм в произведении А. Лиханова "Никто"

 

Думать надо о смысле

Бытия, его свойстве.

Как себя мы ни числи,

Кто мы в этом устройстве?

Д. Самойлов

Юношеский возраст отличается особым «землетрясением роста», когда рождается в душе молодого человека множество вопросов о том, как жить, кто друг, а кто враг, как научиться зарабатывать, как встретить настоящую любовь и как построить свой семейный мир. Далеко не всегда рядом с подростком есть человек, способный помочь в поиске ответов на смысложизненные вопросы. Поэтому источником откровенного разговора с читателем может стать книга о современниках, о сверстниках, о тех испытаниях, которые выпадают на долю именно этого возраста «взросления души». Для разговора с подростками важен выбор книги, которая способна помочь жить «здесь и сейчас», которая увлекает с первой страницы и заражает эмоционально, заставляет переживать вместе с героями и не оставляет читателя в духовной пустоте и отчаянии.

В центре романа "Никто" судьба пятнадцатилетнего подростка из интерната, сироты Коли Топорова, который получил прозвище Никто. Только жанру романа под силу раскрыть глубины переживаний подростка и осознание им своего детского горя – сиротства. Автор заставляет читателя встать на место своего героя: принимать за него решения, испытывать вместе с ним и боль унижения, радость первой любви, открытие в себе новых возможностей, понимание трагедии своей судьбы.

Первая страница романа сразу заставляет запомнить главного героя по «фамилии, кликухе, кличке» Топоров, Топорик, Топор, Топорище. Это новое имя дала ему жизнь в интернате. Автору удается обстоятельно и точно «нарисовать» портрет Кольчи несколькими штрихами, подчеркнув два его качества – «решительный вид и неспешность заключений»: «И еще кажется, когда он смотрит, что будто знает что-то такое, чего никто не знает, и, если надо, станет действовать на основании этих своих тайных знаний»[26]. Читатель-подросток невольно поднимет глаза к зеркалу после знакомства с портретом героя, потому что ему захочется увидеть в своем облике тоже что- то незаурядное, запоминающееся, раскрывающее характер.

В романе А.А. Лиханова "Никто" наибольшее внимание уделяется именам героев и различным их трансформациям.

Роман “Никто” – одно из самых драматичных произведений А. Лиханова. Это повествование о том, как современная “рыночная действительность” перемалывает судьбу паренька из детдома – Коли Топорова, которого бандиты именуют прозвищем Никто. В нем поднимаются важнейшие жизненные вопросы о добре и зле, об ответственности человека за свои поступки. Не только светлые стороны жизни встают перед читателем, автор обнажает изнанку жизни, самую неприглядную её сторону. И разобраться в происходящем читателю помогает, в том числе, колоративная лексика. Автор использует ее в первую очередь при характеристике героев произведения, зачастую используя при этом цвета-символы, кроме того, колоративная лексика присутствует при описании помещений, зданий, а также при передаче состояния героев.Только жанру романа под силу раскрыть глубины переживаний подростка и осознание им своего детского горя – сиротства. Автор заставляет читателя встать на место своего героя: принимать за него решения, испытывать вместе с ним и боль унижения, радость первой любви, открытие в себе новых возможностей, понимание трагедии своей судьбы.

Первая страница романа сразу заставляет запомнить главного героя по "фамилии, кликухе, кличке" Топоров, Топорик, Топор, Топорище. Это новое имя дала ему жизнь в интернате. Автору удается обстоятельно и точно "нарисовать" портрет Кольчи несколькими штрихами, подчеркнув два его качества – "решительный вид и неспешность заключений": "И еще кажется, когда он смотрит, что будто знает что-то такое, чего никто не знает, и, если надо, станет действовать на основании этих своих тайных знаний"[27].

Роман начинается со слов: "По имени звали его очень редко, да и как тут станешь по имени к каждому обращаться, когда одних вот Колек не меньше чем десятка три во всем интернате из двух-то с половиной сотен живых душ, так что для различения училки да воспитательницы звали их по фамилиям, а меж собой обращаться принято было по кликухам, придуманным, кажется, не кем-то личным, каким-нибудь остроумцем, а можно сказать, самим существованием"[28]. В интернате за мальчиком закрепилось прозвище Топорик, Топор, Топорище.

Прозвище лучше отражает характер персонажа, так как напрямую связано с устоявшимися качествами его внутреннего состояния или внешнего облика. Кличка Топорик не является простым сокращением фамилии главного героя романа "Никто". Она включает персонажа в среду интерната, где между детьми мало использовались настоящие имена. Топориком называют героя только в интернате, подчеркивая его авторитет, решительность, влияние на сверстников. С другой стороны, прозвище главного героя восходит к слову "топор" и указывает на его "отколотость" от социума, переводит в мир сирот, "полешек детских тел"[29]: "Кольча вспомнил те полешки в доме ребенка. Каждый из людей по началу вот такой вот полешек. И сколько их, брошенных? Но если взять - и не бросить? Это значит, спасти человека. Так должно быть, но вот - не стало. Ни у тех полешков, ни у него"[30].

Автор отходит от традиционного имени Николай, означающего "победитель воинов, победитель племени"[31], преобразуя его в форму "Кольча", созвучную с глаголом "колоть". С помощью этого создается формула восприятия героя читателем: Кольча Топоров - расколотый топором, обособленный от других персонаж.

Герой сам ощущает свою "отколотость" от мира и пытается найти свое спасение в связи с семьей, формально выраженной в романе через образы волн и нитей. Автор рассуждает по этому поводу, и рассуждения его соотносятся с мыслями Николая Топорова:

"У каждого человека есть две нити - от родителей и от собственных детей. Если одна нить оборвана, его держит другая, пусть даже если протягивается она от слабого, от маленького и бессильного. Это кажется - от бессильного. На самом деле сын или дочь - великая сила. Только не дай бог, чтобы и эта ниточка порвалась"[32].

В среде интерната закрепилось еще одно прозвище главного героя - Топорище. С одной стороны, оно подчеркивает признание Коли у сверстников, преувеличение его роли. С другой стороны, слово "топорище" означает лишь рукоятку топора, то есть часть от целого. Через акцентирование внимания на этом автор показывает, что авторитет героя был признан лишь в стенах интерната. За пределами заведения Топорище воспринимается лишь как один из сирот, ничем не отличающийся от других и не представляющий никакой угрозы.

Валентин говорит Кольче: "Кликуха у тебя классная выходит, ты не думал... А их первых букв фамилии и имени: Николай Топоров! Что получается?... Эх, ты. Никто. Никто. - И рассмеялся. - Никто. Ничто. Нигде. Никому. Ничему"[33].

Переименование героя свидетельствует о переходе из одной системы (интернат) в другую (большой мир). Из всех героев романа только Валентина называет Кольчу Никто: он, как и Топорик, детдомовец, поэтому хорошо понимает положение своего воспитанника. Соединение первых букв фамилии и имени героя передает стремление писателя показать ненужность современному обществу таких детей, неспособность их самостоятельно найти свое место в жизни.

Описывая быт, нравы, обычаи интерната, Лиханов на фоне общей картины выделяет тройку ребят, сгруппировавшихся вокруг Николая, его друзей - Макарку, Гнедого и Гошмана. На их конкретной судьбе автор пытается выявить истоки их бед, причины появления в интернате и проследить за дальнейшей судьбой ребят.

А у каждого из них своя искалеченная судьба. Детям некому было пожаловаться на обиду и несправедливость. Их воспитывала жизнь, в которой они потом терялись и не находили дороги в светлое будущее. Каждый из этих ребят таил желание опереться на чью-то «взрослую надежность и силу, с которыми они ни разу в жизни не встретились»[34]. Они были обречены на «жестокую безнадежность этого желания»[35].

Слово «гнедой» обозначает темно-рыжий окрас у лошади, но могло использоваться как прозвище, данное человеку с необычайно насыщенным медно-рыжим цветом волос. Следовательно, прозвище Гнедой, скорее всего, указывало на внешние признаки человека. Но возможно также, что так прозвали человека, в хозяйстве которого были лошади только гнедой масти, со временем получил фамилию Гнедой[36]. Мальчишка Гнедой был: "с вечной, несмотря на коллективные стрижки, гривой и на редкость длинными, желтыми от курева и неохотного употребления зубной щетки, поистине лошадиными зубами, что и явилось темой кликухи"[37].

Макарка представлял собой обычного сиротского пацана, который попал в интернат по вине пьяного мужчины, который заколол его мать и пытался заколоть его: "мужик, совсем молодой, моложе его матери, почти пацан, сильно пьяный, схватил нож, которым они резали твердую колбасу и сало, – острый такой и короткий нож, и всадил его в мать. Она закричала, а он бил и бил, и тогда заорал Макарка. Парень с трудом отыскал его глазами, качаясь, пересек комнату, схватил мальчишку в майке, без трусов, босого, и тоже ткнул его ножом"[38].

И все же друзья Топорика, Макарка с его ужасом, Гошман, добрейшая душа, у которого была выдуманная надежда, Гнедой, отличались от Топорова. Каждый знал о себе хоть что-то, Кольча же не знал ничего.

Страшным потрясением для Топорика стала болезнь его лучшего друга - Гошмана. Его смогли бы спасти клетки костного мозга, взятые у родственников, но где они эти родственники? «Всю жизнь Кольча ненавидел полупьяныхмамашек, испытывая презрение к ним и думал: «Кому нужна такая тетка?» И вот, оказывается, жизнь его лучшего друга зависит от мамашки. Какое право она имела исчезнуть?»[39].

Сцены из жизни интерната написаны скупыми документальными «кадрами», словно они раскрывают хронику жизни: директор Георгий Иванович, государственный отец двухсот пятидесяти детей, наблюдая свидания женщин, лишенных родительских прав, боится «неторжественных возвращений» детей в интернат; повариха тетя Даша кормит и своих, и чужих из одного котла; вечерние разговоры в спальне мальчишек; интернатовские выпускные вечера; описание «слаженного и дружного» сиротского пения.

А.А. Лиханов показывает, что человеческие чувства – благодарность, нежность, сострадание, любовь – рождаются в атмосфере любви и заботы семьи. А его герои вырастают «в незаполненной добрыми чувствами ауре детского интерната», «в безответном мире»[40] «заунывных интернатских корпусов из серого кирпича» с тоской по этим чувствам и с неумением эти чувства проявлять. Потрясает глубина авторского понимания главной «особенности» этих детей: «Отвергнутые родными – очевидными и безвестными – они становились как бы собственностью государства, его грузом, и никуда оно, родное, от них не денется – будут они в интернате, колонии или, позже, во взрослой зоне»[41]. Поэтому в интернате вырастали такие чувства, как «беспощадность в борьбе за самого себя, краткость товарищества и дружбы, отсутствие чувства времени»[42] как признаки казенного сиротства.

«И все же в Макарке с его ужасом и мокрыми простынями, в Гошмане, доброй душе, живущем выдуманной надеждой, Гнедом, точно установившем свое безотцовство»[43] и Кольче, который о своих родителях не знал ничего, живет «необъяснимая жажда взрослой надежности»[44], «каждый из них желал втайне чьей-то взрослой надежности и силы, ни разу в жизни еще не встретившись с ними»[45]. Вот эту тоску, с точки зрения автора, и должны услышать родители, взрослые: «Эх, взрослые, беспутные люди! Включить бы на всю Россиюшку прямую трансляцию по тайно проведенной радиолинии того, что говорится в предотходной, предночноймальчишечьей или девчоночьей спальне, о вас, родные кровинушки, родительницы, благодетельницы – про мужской род уж и вовсе помолчим»[46].

Какое слово находит автор, чтобы обозначить «выструганных Господом Богом по единой несчастливой колодке» женщин – «мамашки»! Оно останавливает внимание и звучит как приговор этим не согретых светом материнской любви детей. «Встречи, можно сказать, происходили формальные, не отличаясь ни смыслом, ни содержанием»[47].

Характер Коли Топорова имел тайные глубины, которые нельзя было объяснить устоями сиротского заведения. Его спокойствие, «неотразимость его равнодушно- го взгляда»[48], «способность свободно останавливать любые отклонения от нужного ему курса»[49], умение находить друзей и помогать им даже в интернате вызывают интерес и уважение читателя.

Понятно, почему ему «страстно хотелось расстаться с детством, уйти из интерната, забыть свою безродность, поскорее чему-то научиться, что-то делать, достичь, поскорей состояться»[50]. Первая часть романа завершается выпускным вечером и высокопарной речью нового знакомого Белобрысого, обращенной к Коле, но почему-то от этого обращения мороз идет по коже, и мы понимаем, что «взрослая дорога в жизнь» будет для Коли Топорова дорогой испытаний.

«Отравленная жизнь» Коли в общежитии требовала от него не только физической силы, но и силы духа, чтобы победить свою слабость, противостоять «глупости и скотству», чтобы не стать «шестеркой». Он узнал унижение подозрением: «сиротская душа вообще устроена так, что даже про- сто каждый подозрительный взгляд ловит безошибочно и ранимо». Его обзывали детдомовцем, «казенной тварью», «безродным слабаком». Знакомство с «поразительно щедрым и душевным мужиком-парнем»[51] Валентином (Вален- тайном) кардинально изменило судьбу Коли Топорова, «он стал совсем другим человеком»[52], но читатель постоянно ощущает нарастание трагедии, беды, не верит в бескорыстие новых «друзей» и их «хозяина». Их «работа» – просто глянцевая обложка преступной жизни, в которой царят законы волчьей стаи, «балагана»[53]. КольчеТопорову кажется, что ему дали имя, «пусть даже имя теперь у него такое странное: Никто», потому что складывается из начальных букв имени и фамилии[54]. Но в этом прозвище, отрицательном местоимении «никто», есть приговор, отрицающий право Кольчи быть личностью, человеком, носить свои имя и фамилию.

В слове «никто» концентрируется горе сиротства, которое не только звучит как главный трагический мотив романа в его названии, но и является сквозной мыслью романа, отражающей рост самосознания героя, его духовное взросление: «Он вспомнил день, большую светлую комнату с полешками детских тел. И те, и эти, подросшие, и он сам – кто они?

Никто! Неужели никто? Ничто? Нигде?

Первый раз, наверное, в сознательные свои годы Кольча Топорик заплакал. Пацан со стеклянными, почти немигающими глазами, человек, не пожелавший прятаться за стенами интерната, личность без роду и племени, чистый во всех своих родственных отношениях, то есть абсолютно одинокий, человек, с детства не отведавший чувства, плакал, думая о себе»[55]. «А если я умру? – думал Кольча, впервые в жизни задавая этот вопрос самому себе. – Кто придет на кладбище»?[56]

Оказалось, что быть «никем» в этом мире нельзя, что быть «несовершеннолетним и ненаказуемым» опасно, что ни шеф, ни начальник, ни хозяин не могут защитить от личного выбора между добром и злом. И за рабскую преданность, надежность и незаработанные «деньги», эти «знаки удач и поражений»[57], «к вкусу и силе которых он привыкал постепенно»[58], придется заплатить жизнью.

Настоящим художественным открытием автора является понимание «природы воспитания в сиротском заведении паренька по кличке Никто»[59], анализ причин его «умения не думать», «плыть по течению»[60]: «ни богатств, ни загашников, ни больших тайн, ни задних мыслей не знал Кольча от самого рождения своего»[61]. «Приученный интернатом не слишком вдумываться в происходящее вокруг, жить по инерции, двигаясь, смеясь, учась по команде, по звонкам и крикам, в общем стаде со стадной же, а значит, разделенной на всех ответственностью, Кольча, может быть всем своим образом воспитания был больше, чем кто-нибудь иной, приспособлен к тому, чтобы вовремя тормозить – не машину, а сознание»[62].

Именно эта граница между преступным миром, «тупостью и жадностью команды»[63] и «безродностью, бездомностью»[64] сиротства оказывается очень зыбкой и легко разрушимой, потому что нет рядом родителей, которые бы помогли КольчеТопорову стать взрослым, то есть ответственным за свои поступки, размышляющим над течением и смыслом своей жизни.

Кульминационной в теме сиротства становится в романе сцена похорон Гошмана, «самого славно-го среди них»[65]. Весь интернат переживает чувство единения перед лицом непоправимой беды: «Он плачет, увидев, как все взялись за руки в этой колонне. Может, детская эта процессия с немногими вкраплениями возвышающихся взрослых взялась за руки, чтобы устоять перед бедой, которой наградили их самые близкие люди? Может, дети таким наивным образом обороняют себя от несчастья, которое заканчивается непонятным будущим, по кремнистой дороге к которому кое-кого настигает и смерть?»[66]. Горькое осознание детьми, «невинными, казенными, ничейными», своей незащищенности перед бедой объединяет их в помощи друг другу.

Автор глубоко прочувствовал горе своего героя, его мечту о «сердечном тепле и неугасающей благодарности»[67], о своем будущем отцовстве, о чуде любви, о матери, которую не может нарисовать даже его воображение. Рвущаяся к счастью и любви душа мальчишки обречена, поэтому описание дома лесника и его семьи вызывает потрясение. «Словно до- брался он, наконец, до дому, и все прошлые испытания – от самого неясного рождения – оставались где-то очень-очень далеко, а этот дом и поляна в лесу, на которой он построен, и есть его настоящая, Ничто в мире не переменит его смерть. Никогда не повторится его жизнь. Как жизнь всякого из нас. Испугайтесь, люди, своей беспощадности! Не покидайте, матери, детей…»[68]. Неспешно вы закроете последнюю страницу романа. Не сразу за- хочется говорить, нужно дать успокоиться чувствам. И настанет время для размышления о прочитанном, о пережитом, о том, что осталось в памяти, в духовном опыте. Хорошая книга всегда делает человека лучше, потому что помогает размышлять о жизни, о ее уроках, о своей семье, о своем месте среди родных и друзей. истинная жизнь»[69]. Эта сцена прощания с надеждой о счастливой жизни остается в сознании читателя как залитая солнцем по- ляна, полная чистоты и радости. Женщина «смотрела на Кольчу из-под руки, потому как приближались дети от солнца, и приветливо улыбалась. Так что Топорику показалось, будто она его ждет, и ждет давно…Лицо ее было открытым, нелукавым, ясным.

– Может, это моя мать? – подумал Кольча и усмехнулся сам себе, передумав по-другому: вот была бы у меня такая мать!»[70].

Именно поэтому так трагично звучит последняя страница романа – смерть Коли Топорова читатель переживает как личное горе.

Ф.М.Достоевский считал, что чтобы написать роман, надо за- пастись прежде всего одним или несколькими впечатлениями, пережитыми сердцем автора действительно. Когда читаешь роман А.А. Лиханова, то веришь, что «художник» отдает свои «сильные впечатления» читателю. «Но что значит отдает? Отдать в искусстве – значит создать произведение искусства. Отдать свои «сильные впечатления» полностью – значит создать великое произведение. Отдать так, чтобы взяли, поняли, чтобы захотели взять, – это и есть главный талант художника, это труд, мастерство и ненавязчивое бескорыстие»[71]

Концовка романа напоминает эпитафию, это открытый голос автора, обращение писателя к каждому взрослому, к каждой матери, к «человеческому в человеке». Это боль сердца – размышление о живой памяти, о течении времени и смысле жизни человека:

«Никто. Ничто. Никогда.

Никто не заплачет о мальчике, брошенном матерью, кроме, может, тети Даши, когда узнает. Да и то не горько – сколько их еще, таких…

Ничто в мире не переменит его смерть.

Никогда не повторится его жизнь.

Как жизнь всякого из нас.

Испугайтесь, люди, своей беспощадности!

Не покидайте, матери, детей…»[72].

Неспешно вы закроете последнюю страницу романа. Не сразу за- хочется говорить, нужно дать успокоиться чувствам. И настанет время для размышления о прочитанном, о пережитом, о том, что осталось в памяти, в духовном опыте. Хорошая книга всегда делает человека лучше, потому что помогает размышлять о жизни, о ее уроках, о своей семье, о своем месте среди родных и друзей.

 

2.3 Психологизм в произведении А. Лиханова "Сломанная кукла"

 

В "Сломанной кукле" писатель обращается к проблеме домашнего насилия и ставит "вопрос о судьбе ребенка в том обществе, которое у нас получилось ... показывает, каким сложным может быть сопротивление детей. Там, где старшие готовы отступить, смириться, продать и предать, юность делает свой выбор"[73].

Исследователи подчеркивают, что "трагическое мироощущение писателей конца XX века соотносится с творчеством символистов, их восприятием катастрофичности бытия в глобальных масштабах и применительно к жизни конкретного человека"[74]. Этим обусловлено наличие мифопоэтических образов и приемов, в частности, цифровой символики в реалистическом романе конца XX века, сближающих его с искусством начала столетия.

В поэтике романа А. Лиханова "Сломанная кукла" также важную роль играет символика.

В произведении не раз возникает прием троекратного повторения, который проявляется на сюжетном уровне и уровне образов и персонажей. Три главные героини наделены одинаковым именем - бабушка Мария Павловна (Мапа), мать Мария Николаевна (Маня) и Мася ("волшебно совпадало с уменьшительным наименованием всякого любимого существа"[75]). Но в повседневной жизни эти героини не сталкивались, существовали в "разных, так сказать, плоскостях, не пересекающихся между собой, и путаницы никакой не происходило"[76]. Три близких человека, связанные кровными узами, - дочь, мать и бабушка - в ходе романного сюжета встречаются только пять раз. При этом старшие не могут общаться друг с другом без посредничества Маси. Девочкаявляетсясвоеобразнымконденсаторомихвзглядов: «Мамаибабушкасмотрятнанее, ейвглаза, ионапереводитвзглядсоднойнадругую, ивыходит, чтослова, которыеонипроизносят, этоодно, авзгляды, которымиониобмениваются, – другое, новзглядамиониобмениваютсяненапрямую,недругдругувглаза, ачерезнее, Масю, иона, небольшая, невзрослаядевочка, непонимающаяоченьмногого, номногоечувствующая, какбывершинатреугольника»[77].

Связь между близкими людьми разорвана. Общение по схеме треугольника показано автором не случайно. Троекратное повторение имени в произведении напоминает сказочную традицию, где три элемента не являются равновеликими, а последний (третий) всегда противопоставляется двум другим[78]. С этой точки зрения роман А. Лиханова следует за сказкой: младшая из Марий изначально выделялась автором. Этотфакт подчеркивает необычность прозвища Маси, образованного по иной схеме, нежели у Мапы и Мани.

Трагическая ситуация в семье главной героини также является типичной для сказки. Мася (Маша, имя героини соотносимо со сказочными традициями), потеряв отца, живет с родственниками, которые ее не замечают, не верят в то, чтоснейпроизошлабеда. Вместозлоймачехив«Сломаннойкукле» появляетсяотчимВячик. В.В. Проппклассифицировалтакогогероякакантагониста(вредителя), «егороль– нарушитьпокойсчастливогосемейства,вызватькакую-либобеду, нанестивред, ущерб»[79]. Герой-вредительактуализируетконфликтвсказке, которыйоснован«напротивопоставленииродственныхисвойственныхотношений: мачеха, любовникматериилисестры, женабратавносятразладвовнутрисемейныеотношения, являясьисточникомантагонизмамеждуродственниками; таковажеприродаинцестуальныхпритязаний; отношениямеждуоднополымисиблингаминосятобычнохарактерсексуальногосоперничества»[80]. Этосоперничествонаиболееостроощущаетматьдевочки: «Неотнимайуменямужа», – говоритонадочери. ВроманеобразМасиреализуетархетипичнуюсказочнуюмодельсиротывсемейномкругу.

Разобщенность героинь романа значима. У каждой свой мир, свое пространство и время, которое существенно изменилось после распада СССР, свой круг общения. Так, мир Мапы замыкается впределах работы (фирмы «Стоматологика»), а ее окружение - муж Николай Михайлович, работодатель Мосешвили и несколько безликих коллег, цель жизни которых заключается в деньгах. Мир Мани - это Алексей Медведев (первый муж), оставшийся после смерти только в воспоминаниях, подруга Лина и Вячик (второй муж), с появлением которого пространство героини заметно расширяется, а в окружении появляются безликие люди с высокимматериальным положением. Мир самой маленькой героини - Маси - схож с Маниным. В него входят одноклассник Алексей Благой (Алексей Медведев) и подруга Анечка Бочкарева (Лина). Недостает лишь двойника образа Вячика. Люди, относящиеся к разным «мирам», не пересекаются, не взаимодействуют друг с другом. Лишь Вячик врывается в жизнь девочки, направляя ее кединственной, с его точки зрения, цели в жизни -деньгам. «Кроме денег ничего нет реального на свете»[81], - говорит отчим девочки.

Три раза появляется в произведении образ пророчицы. В первом случае это цыганка, которая случайно встречается с влюбленными Маней и Алексеем. События происходят вечером. Цыганка возникает в «полукруглой полутемной подворотне старого московского дома»[82]. Внезапность еепоявления подчеркнута словом «вдруг». Встреча с этой женщиной нарушает привычный ход времени.Выбор места события важен: «Подворотня темная, в ней ощущается какое-то шевеление, там кто-то есть, какая-то, может, неведомая сила... Никто не выходит, вокруг пусто, хотя и чуточку жутковато, светлая, сияющая витрина и темная подворотня почти рядом, яркость, похоже, подчеркивает соседнюю тьму»[83]. Прием контраста акцентирует противоречивость самой жизни, внезапность ее перемен.Цыганка дает два указания: Лехе - «не лезь в пекло очертя голову», Мане - «беда, если забудешь себя»[84]. Герои не выполнили и тот и другой наказ, что привело к физической гибели Алексея и духовной смерти матери Маси.

Второй раз Маня сталкивается со странного вида стариком и старухой, уже будучи женой Вячика, возвращаясь с клубного ланча: «Он-то все видит!» - произносят они, намекая на Бога, и называют Маню продажной, добавляя: «Ужо тебе...»[85]. Сцена не выходит из головы героини, с помощью подруги она выясняет, что фраза эта встречается у Пушкина в «Капитанской.дочке» («Ужо тебе будет») и у Блока в поэме «Двенадцать» («Утек, подлец! Ужо, постой, Расправлюсь завтра я с тобой»). Встреча происходит незадолго до ночи, когда отчим насилует девочку, и служит предупреждением Мане.

В третий раз странную женщину встречает уже Мася. После страшного события нищая старуха появляется перед героиней. Какая-то таинственность чувствуется в ее внешнем виде: «Лицо старушечье из-под больших полей лилового капора сильно не выдавалось, таилось как-то в тени»[86]. Девочка прозвала старуху Издевкой. Причем женщина не пророчит, а уже констатирует факты: «Откупились вот этой соломой (едой, привезенной охраной Вячика. - И. К.), и все? Кинули? То ли еще повидаешь, высочество!Ведь бабьему полу чем дальше, тем жутче!... А ведь и я была красоткой…»[87]. Лишь одна фраза предупреждения: «То ли еще повидаешь…». Предупреждать больше не о чем. Самые близкие не уберегли ребенка, они не смогут и защитить его, когда узнают обо всем.

Вторая и третья сцены соответствуют литературной традиции изображения юродивых. Основные черты этого образа нравственная и физическая аскеза, дар предвидения и особый кодифицированный язык. Блаженные воспринимались как прор<