Глава 3. Глава третья, в которой Тоби может совершить Довольно Глупый Поступок

 

... еще три недели спустя...

 

 

— Напомни, зачем мы это делаем? — спросил Тоби, уже зная, что ответ ему не понравится.

Она хлопнула его по руке.

— Замолчи и пей, большой ребенок. Сам сказал, что никогда не смотрел «Звездные войны».

— Но я не могу следить за сюжетом, когда пьян, — заметил он, как ему показалось, довольно рассудительным тоном.

— Не могу поверить! — воскликнула она. — Ты ноешь. Злобный мерзавец Снейп ноет, как маленькая девочка, потому что проигрывает.

Вздохнув, он сделал большой глоток из своей бутылки.

— Ну вот, удовлетворена? И, кстати, Грейнджер, невозможно проиграть в игре «выпей меня». — Он постучал горлышком бутылки о щеку и еще раз обдумал, что он только что сказал. — Ну, если, конечно, не умереть от отравления алкоголем. Наверное, это можно было бы назвать поражением.

— Тоби, мы пьем дешевый сидр каждый раз, когда кто-нибудь говорит «Мы обречены» или «Это не моя вина». Думаю, мы в полной безопасности, — сказала она.

— Но мы дошли только до второго чертового фильма, — сказал он. — И я не имею понятия, что там происходит, кроме того, что блестящий робот разговаривает совершенно как тот чопорный мальчишка Уизли, который все семь лет в Хогвартсе страдал от насморка.

— Перси? — подсказала Грейнджер, хихикая. — Бог ты мой, а ведь ты прав!

— Тем не менее, я сомневаюсь, что это имеет отношение к сюжету, — сказал он, сильно хмурясь. На экране раздался взрыв. — А это что такое было, черт побери?

Пожав плечами, Грейнджер открыла еще одну бутылку сидра.

— Хан Соло, Принцесса Лея и Чубакка пытаются ускользнуть от Звездного Разрушителя через астероидное облако.

— От Звездного Разрушителя? — ему это ни о чем не говорило. — Это что еще за черт?

— Не выражайся, Тоби, — ее голос просто сочился медом. — В конце концов, ты разговариваешь с племянницей викария.

— А любимое слово викария — «задница», и два дня назад ты кинула в мою голову огромнейший разводной ключ, назвав меня ректальной бородавкой сифилитика. Мне кажется, что не тебе критиковать мой выбор выражений, — возразил он.

Она издала странный хрюкающий звук и, взяв пульт, остановила фильм. Он так и не понял, как викарий сумела уговорить его купить такую дурацкую штуку, как ДВД-проигрыватель.

— Тоби, мне нужно сказать тебе кое-что важное. Пожалуйста, пойми, что я вынуждена сказать это только потому, что искренне забочусь о твоем благополучии.

— А это не может подождать, пока я разберусь, с этим астероидным облаком? — спросил он.

— Нет, Тоби, — сказала она строго. — Не может.

Что-то в ее голосе заставило его забыть о фильме. Он аккуратно поставил бутылку на кофейный столик и сложил руки на коленях.

— В чем дело? Решила, что лучшим выходом будет убедить меня сдаться?

— Конечно, нет, — она буквально отмахнулась от этой идеи. — Ты сделал то, что должен был, чтобы Гарри смог выполнить свою задачу. Я же уже извинялась за то, что угрожала тебя убить, разве нет?

— Да, но почему-то твои слова никогда не звучат достаточно убедительно, — ответил он, хитро ухмыляясь. — Думаю, я всегда буду сомневаться, не хочешь ли ты, чтобы я умер или оказался за решеткой, — пока он еще не окончательно разнюнился, он заставил себя улыбнуться. — Так что ты хотела мне сказать?

— А, это. Ну, Тоби, я просто хотела убедиться, что ты осознаешь, насколько ты был похож на Дэвида Гортона, когда осуждал использование мной обсценных выражений.

Ему пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем он понял, что она просто поддразнивает его.

— Между прочим, вы сами только что использовали слово «обсценный», что само по себе очень по-гортонски, мисс Грейнджер.

Она рассмеялась.

— Уверена, что Дэвид был бы счастлив узнать, что от его фамилии образовано прилагательное.

— Он и так достаточно самодоволен, — пробормотал Тоби. — Ты знаешь, что на прошлой неделе я случайно сел на его обычную скамью в церкви, и он продолжал покашливать, пока я не догадался пересесть?

Скорее хихикая, чем смеясь, она нажала кнопку «пуск» на пульте.

— Я, между прочим, думаю, что он просто очаровательно ухаживает за моей тетей.

— Он и правда влюблен в викария, да? — он усмехнулся. — Только подумай, Грейнджер, если бы они поженились, то Алиса и Хьюго стали бы твоими кузенами.

Ее смена темы стала для него полной неожиданностью:

— Почему ты не зовешь мою тетю по имени?

— Что? — он был настолько уверен, что она клюнет на его подначку про Алису и Хьюго, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что именно она спросила.

— Моя тетя, — сказала она очень отчетливо. — Если верить ей, вы подружились почти сразу после твоего появления здесь, но, слушая тебя, об этом просто невозможно догадаться.

Он неловко пожал плечами и стал вертеть свою полупустую бутылку, пытаясь отковырять ногтем этикетку.

— Она же викарий. Это было бы неподобающе.

— Тоби, даже Дэвид, который, похоже, проглотил такой жесткий аршин, что мог бы подрабатывать огородным чучелом, называет ее по имени, — сказала она мягко. — Просто это... странно. Как будто ты считаешь себя ее, ну, я даже не знаю, как это назвать. Но не другом. Скорее, слугой.

Он так энергично покачал головой, что пряди его волос взметнулись волной.

— Дело не в этом, Грейнджер. Совершенно не в этом. Я просто... просто это знак уважения. И не пытайся придать этому какое-то еще значение.

На экране золотистый робот закричал «Мы обречены» изо всех своих механических сил, и Тоби и Грейнджер послушно сделали по глотку из своих бутылок.

Скривившись от вкуса теплого, кислого сидра, он вышел на кухню.

— Это штука на вкус, как моча, — крикнул он ей. — Я уверен, что у меня найдется что-нибудь получше.

— Я помню довольно большую бутылку виски в шкафу, — ответила она. — Лично мне — чистый.

Взяв бутылку, он на секунду снова заглянул в комнату:

— Тебе не говорили, что ты слишком часто суешь нос в чужие вещи?

— Только когда я подозреваю, что от меня что-то скрывают, — ответила она самодовольно. — А молоко у тебя, кстати, просроченное.

Он нашел пару подходящих стаканов и налил на три пальца виски в каждый.

— Только попробуй сказать, что виски тебе не нравится, Грейнджер, — сказал он, передавая ей один из стаканов. — Помни, оно стоило почти пятьдесят фунтов бутылка.

— Да что угодно будет лучше, чем жуткое огневиски, которое так любят Гарри с Роном, — ответила она, скривившись. — Оно воняет бензином, а на вкус еще хуже.

— Ну, — проворчал он, не зная что еще сказать. Немного неловко он поднял свой бокал: — За безумных маггловских роботов и за то, чтобы их пророчества катастроф сбывались только в кино.

Слегка улыбнувшись, она чокнулась с ним.

— Должна сказать, это не самый странный тост, что мне приходилось слышать, и я его поддерживаю от чистого сердца.

К счастью, даже после того, как какой-то тип в поразительно узких штанах, которому давно следовало бы постричься, сообщил зрителям, что мотор сломался вовсе не по его вине, Грейнджер, казалось, не вспомнила о дурацкой игре. Было бы просто преступлением тратить хорошую выпивку на такую глупость, и, похоже, она тоже так думала.

Они даже молчали достаточно долго, чтобы он наконец-то начал понимать, о чем фильм, и успел задуматься, был ли волшебником тот, кто придумал саму идею джедаев. Он бы спросил об этом Грейнджер, но тут кто-то постучал в дверь.

Она с любопытством вздернула бровь, но он вместо ответа только снова остановил фильм, прежде чем подойти к двери.

— Привет, Тоби, — жизнерадостно приветствовала его викарий. — Я подумала, что моя племянница может быть у вас.

Засунув руки в карманы, он пару раз качнулся с каблука на носок.

— Очевидно, это смертный грех — не понять, о чем речь, когда она упоминает какую-то разговаривающую куклу из фильма про космос, так что, по ее настоянию, мы ликвидируем сейчас этот ужасный пробел в моем образовании.

Рассмеявшись, викарий просто покачала головой.

— Тоби, вы могли бы просто сказать, что смотрите «Звездные войны».

— Я смотрю «Звездные войны», — повторил он без выражения. — Только что закончилась очередная сцена с говорящей куклой.

— Прекрасно, а я хотела бы поговорить с Гермионой, если вы не против, — сказала викарий, широко улыбаясь.

Он просто молча уставился на нее.

Вздохнув, она потрепала его по руке.

— Вы хороший мальчик, я ведь вам говорила, да? Может, не очень сообразительный, но всегда приятно смотреть, как вы стараетесь понять, о чем речь.

На это лучше было не отвечать. У него уже был горький опыт. Вместо этого он сделал другой, менее рыцарский выпад.

— Викарий, а как поживает Дэвид Гортон? Приятно провели время за чаем?

— Алиса поживает просто прекрасно, спасибо, что спросили, Тоби, — проворчала она.

— Тоби, ты сейчас пропустишь... о, привет, тетя, — сказала Грейнджер, выворачивая из-за угла коридора и тепло улыбаясь викарию. — Так как вы там попили чай с Дэвидом?

Викарий всплеснула руками.

— Ну неужели так сложно запомнить, что я встречалась с Алисой, той самой, которая помогает мне в церкви. В Гортон Холле, знаете ли, живет не только Дэвид.

— Но только у него есть странная привычка посылать вам время от времени цветы, — не в силах удержаться, заметил Тоби.

Если бы взглядом можно было убить, он бы уже испустил дух и даже остыл.

— Я зашла, — сказала она твердо, — сказать Гермионе, что прилетала сова и оставила ей в ящике письмо. — И она протянула конверт.

— О, только не Рон, — сказала Грейнджер в недоумении, беря пергамент и разворачивая его. — Клянусь, я... ох.

— Что? — спросил он, чувствуя, что в его груди что-то дрогнуло. Может быть, Уизли его все-таки узнал? — Что это?

Она смяла письмо и сунула его в карман.

— Ничего интересного. Не о чем беспокоиться. Тетя, мы с Тоби собираемся досмотреть фильм, а потом я приду домой, хорошо?

Викарий выглядела удивленной, но не стала настаивать.

— Хорошо, милая. Приходи.

Но Тоби не собирался оставлять это дело просто так. Закрыв дверь, он немедленно набросился на нее:

— Что в письме, Грейнджер?

— Не твое дело, — сказала она резко. — Не лезь, Снейп.

— Оно обо мне?

Она просто уставилась на него.

— О чем ты?

Закрыв глаза, он ущипнул переносицу.

— Это от Уизли, я угадал? Твои чары не сработали, и он вспомнил, кто я такой.

Он почувствовал, как его плеча на удивление нежно коснулась рука.

— Тоби, ты идиот, — сказала она ласково. — Пойдем досмотрим фильм.

 

— Письмо, — сказала она, выключая телевизор. — Оно было от моего начальника.

— Твоего начальника? — он удивился.

Она помешала виски на дне бокала.

— Я работаю в Министерстве, — сказала она как ни в чем не бывало. — Наверно, это можно назвать разведкой. Наш отдел выполняет две функции: слушать, о чем говорят магглы, чтобы обеспечить секретность магического мира, и выявлять возможные риски, связанные с магглорожденными или выросшими с магглами волшебниками. Министерство не хочет бороться с очередным Волдемортом.

— Наверно, важное дело, — сказал он, пряча диск в коробку и защелкивая ее.

— Скучное дело, вот что это такое, — возразила она с горьким смешком. — Я провожу целые дни, сидя в темной комнате и слушая, как магглы говорят о ерунде, просто на тот случай, если в их словах будет какой-то смысл.

— Хммм. — Если она начала так издалека, чтобы в конце концов рассказать, что было в письме, он был готов ее выслушать.

Она безмятежно опрокинула в себя остаток виски.

— Шеф послал мне сову сообщить, что мой отпуск подошел к концу. Хочет, чтобы я завтра же была на рабочем месте.

Она говорила, а где-то внутри него тихий голос начал нашептывать ему какие-то безумства. Когда она замолчала, шепот превратился в крик, и неожиданно он услышал, как он сам же повторил это вслух.

— Тебе необязательно уезжать.

Она резко повернула голову и посмотрела на него расширенными от удивления глазами.

— Что ты сказал?

— Необязательно, — сказал он, как будто оправдываясь. — Если ты так ненавидишь эту работу и вовсе не торопишься вернуться в объятия своего Уизли, ты могла бы... могла бы просто остаться, Грейнджер.

— Могла бы остаться, — повторила она. В ее устах эти слова казались холодными и безжизненными.

Это была дурацкая идея, но он уже слишком далеко зашел, чтобы отступать.

— Твоя тетя будет сильно скучать по тебе, да и Оуэн, и Джим, и Фрэнк. Ты, наверное, не настолько безумна, как большинство людей в этой деревне, но она тебе подходит.

— Подходит мне?

Он очень хотел, чтобы она перестала повторять все, что он говорил.

— Да, — кивнул он. — Конечно, я не очень много о тебе знаю, кроме того, что ты часто испытываешь иррациональное желание поджечь меня, но...

— Но что?

Она явно вынуждала его сказать это открыто.

— Я, хмм, то есть...

Она обхватила его руку и больно ее сжала.

— Но что, Тоби?

— Мне будет тебя не хватать, — прошептал он.

— О, нет, — простонала она, закрывая глаза другой рукой. — Еще и ты. Слушай, я гарантирую, что ты и не заметишь, что меня тут нет.

Нахмурившись, он стряхнул ее руку и положил ладони ей на плечи.

— Замечу, — его голос был тверд. — И тут ты не можешь со мной спорить.

— Да мы знаем друг друга всего шесть недель, — воскликнула она. — Это... это неразумно.

— Ты слишком много выводишь из моих слов, — сказал он. — Я только сказал, что мне будет тебя не хватать, и что, по моему мнению, тебе нужно остаться. Больше я ни о чем не просил.

Она помотала головой, и в награду за смелость ему в рот попала прядь ее волос.

— Ты говоришь глупости, — сказала она жестко. — Мы друг друга ненавидим. Когда люди ненавидят друг друга, они друг другу не нужны.

Она выскользнула из его рук и покинула его дом и его жизнь.

Не попрощавшись.

 

— Довольно... интересная проповедь была, викарий, — вежливо сказал Тоби.

— Да все нормально, — ответила она, пожимая ему руку и насмешливо щурясь, — можете называть вещи своими именами, Тоби. Проповедь была похожа на текст на упаковке кукурузных хлопьев.

— Нет, — он пошел на попятный, — так я бы не сказал...

Со смехом она потрепала его по щеке.

— Хотите, признаюсь? Основой проповеди стала записочка в китайском печенье из моего вчерашнего ужина. Не все проповеди — продукт божественного озарения.

— Ну, об этом я догадался, — ответил он сухо.

— А как у вас дела, что-нибудь новое на этой неделе? — поинтересовалась она. — Вы стали реже заходить ко мне, чем раньше.

Он пожал плечами.

— Я Оуэну обещал, что помогу ему на ферме до конца сбора урожая. Вы же знаете, сколько там дел в это время года. А у вас? Какие-нибудь новости?

К сожалению, она по его глазам прочитала, что он имел в виду.

— Ничего не слышала от нее с ее отъезда, Тоби.

 

Каждый вечер, он садился за письмо к ней, хотя и знал, что не пошлет его.

Моя дорогая Грейнджер!

Сегодня Оуэн умудрился засунуть руку в …

Но ему не приходило в голову ничего, что было бы ей интересно.

 

— Женщины, — начал Оуэн пренебрежительно, делая глоток пива из большой кружки. — С ними одно беспокойство.

Тоби сердито на него скосился.

— Тебе-то откуда это знать, ты чертов зоофил?

— Ну, сам-то я не знаю, — ответил он мрачно, — но если судить по тебе, то я и рад, что никогда с ними не связывался. Хотя по мне эта девчонка, племянница викария, лучше бы не уезжала в город вот так вот.

Тоби только хмыкнул в свою кружку.

— У нее были чудные буфера. Уютное местечко, если понимаешь, о чем я, — он одним глотком опустошил свою кружку и постучал по стойке, требуя следующую.

— Оуэн.

Тот улыбнулся своей мерзкой улыбкой.

— Ты ведь знаешь, как ты отвратителен?

Начиная второй круг, Оуэн поднял кружку в насмешливом тосте:

— Конечно, знаю, Тоби. Просто я откровенен.

 

Моя дорогая Грейнджер!

Ты была неправа. Мне тебя не хватает. Оставшись в одиночестве, я начинаю сходить здесь с ума. Возможно, мое сумасшествие длится уже годы, но раньше я его не замечал. Если так, не знаю, можно ли его считать настоящим безумием.

 

— Это плохая идея, — сказал он.

Маленькая девочка серьезно на него посмотрела.

— Я так и думала.

Вздохнув, он сложил руки на груди и продолжил пристально ее рассматривать, как будто она была инопланетянкой.

— А где все, кто обычно за тобой присматривает?

— Ну, — она начала загибать пальцы, — мама и папа куда-то уехали. У них билеты уже несколько недель были. У дедушки болит голова, потому что мама уехала и не может ее вылечить. А у тети Джерри встреча с епископом. Я могла бы пойти и спросить мистера Ньюитта, не поиграет ли он со мной, если вы хотите.

— Нет! — поспешно сказал он. Идея, что Оуэн будет развлекать восьмилетнюю девочку была... ну... была более шокирующей, чем идея, что восьмилетнюю девочку будет развлекать он, Тоби. — Не стоит. Чем бы ты хотела заняться, Джеральдина?

Малышка Джерри Гортон широко улыбнулась, демонстрируя отсутствие переднего зуба.

— У меня есть мяч. Если хотите, можем поиграть в футбол.

— Хорошо, — сказал он. — Что-нибудь еще? Если ты, конечно, не хочешь играть в футбол до самого ужина.

Она наклонила голову, так что ее светлая челка упала ей на лицо, и внимательно на него посмотрела.

— Мы могли бы пойти в библиотеку. Мне нравится читать, но дедушка всегда берет мне большие скучные книги, в которых ничего не понятно, а мама — только книги, где много картинок. Если бы мы пошли в библиотеку, вы бы разрешили мне самой выбрать книги, правда?

— Мне кажется, это вполне тебе по силам, — сказал он, очень серьезно кивая головой, так что девочка хихикнула. — Значит, сначала футбол, а когда надоест — библиотека.

Вдруг Джерри взяла его за руку, и его так поразил этот ее жест, что он даже на мгновение задержал дыхание.

— Спасибо, что согласились поиграть со мной, мистер Тоби. Мама говорит, что вы на нее всегда сердито смотрите, но я думаю, что вы очень хороший человек.

— Ну, — ответил он иронично, — я рад, что кто-то так думает.

 

Моя дорогая Грейнджер!

Сегодня я понял, что нести двадцать книг из библиотеки в Гортон Холл, а потом объяснять Дэвиду, что его внучка еще не совсем готова читать Шекспира — очень утомительное занятие. А еще я узнал, что в восемь лет люди бывают удивительно терпимы. И ты была не права.

 

Не то чтобы он тосковал.

Если и существовал человек, знавший, что значит тосковать по кому-то, это был Тоби Снейп. Он был лучшим из лучших в этой области.

А это? Нет, это была не тоска.

Тоска означала бессонные ночи, такие же выматывающие, как и дни, и чередующиеся приступы депрессии и гнева. И часто — вырванное из груди и растоптанное сердце, в перерывах между гневом и депрессией.

Так что нет, он не тосковал.

Ему просто было смертельно скучно.

 

Моя дорогая Грейнджер!

Неужели моя жизнь всегда была такой тоскливой? Я все не могу решить, то ли это райское блаженство, то ли необычный вид пытки, о котором я раньше никогда не слышал. Если бы сейчас кто-нибудь поджег мои ботинки, я бы обрадовался, что хотя бы что-то нарушило монотонную скуку моих дней. Также я счастлив сообщить, что ты продолжаешь быть неправой.

Но вряд ли и это было ей интересно.

 

На часах было полшестого, и кто-то стучался в его дверь.

Вырываясь из сна, он пытался вспомнить, кто из его знакомых мог быть уже на ногах в такой ранний час.

Может быть, Оуэн, хотя у него слишком много дел, чтобы явиться в такую рань в город и стучать в дверь Тоби.

В нерешительности, сердиться ли ему или просто чувствовать любопытство, он набросил свой истрепанный халат и спустился вниз.

Когда он наконец открыл дверь, мир замер.

— Э... что случилось, Грейнджер? — спросил он без всякого выражения после нескольких секунд созерцания ее с открытым от удивления ртом.

— Т-там лампада погасла, — сказала она. — В церкви. Она всегда должна гореть, а сейчас погасла. Я не смогла найти подходящую лестницу, так что надо, чтобы ты сходил и зажег ее.

— Лампада? — повторил он.

Она энергично закивала. Несколько прядей выбилось из-под ее шерстяной шапочки, а кончик носа покраснел.

— Я только вчера заправил ее маслом, — сказал он. — Поверить не могу, что оно уже кончилось.

— Ну... видимо, кончилось, — сказала она, и тогда он заметил легкую дрожь в ее голосе. — Нужно, чтобы ты пошел и заправил ее, Тоби.

Не желая продолжать в том же духе, он вздохнул и уперся одной рукой в дверной косяк.

— Грейнджер, что тебе нужно?

— Я же говорю, лампада...

— Да черт с этой лампадой, — взорвался он, глядя на на нее из-под руки и хмурясь. — Просто скажи, что ты тут делаешь, и не выдумывай дурацких историй. Викарий знает, что ты здесь?

Он завороженно следил, как ее руки сами собой начали сжиматься в кулаки. Это была медленная, болезненная процедура.

— Я ненавижу мою работу, — сказала она.

— Это не новость, — ответил он, — но, надеюсь, ты объяснишь, при чем тут это.

— И Рон опять пытается влезть в мою жизнь.

Его губы чуть дрогнули.

— Это забавно, но не слишком относится к делу.

— И...

Он был готов ждать.

— И я... мне...

Очевидно, ждать ему придется долго.

— Мне тебя не хватало, — призналась она почти шепотом.

От этих слов в его голове будто вспыхнула и перегорела лампочка, но ей он об этом говорить не стал.

— Я знаю, это глупо, и, наверное, я схожу с ума, ведь это же ты. Я имею в виду, ну кому может не хватать злобного профессора Снейпа, ну правда? Но ты постригся, ты умеешь делать электропроводку, и ты такой остроумный. Чертовски остроумный, Снейп. Может быть, ты и раньше такой был, но я-то этого не знала, и даже если бы ты был не таким, мне тебя все равно не хватало бы.

Она остановилась, но, видимо, только чтобы вздохнуть поглубже.

— А когда я тебя первый раз увидела, я испугалась, потому что подумала, что во всем ошибалась, а теперь язнаю, что ошибалась, но совсем в другом смысле, потому что мне больше не страшно. Просто... мне просто необходимо было сказать тебе, что мне тебя не хватает, Тоби.

И она выжидательно посмотрела на него, так что до него дошло, что теперь был его черед ходить. Он не знал правил этой игры, но совершенно точно собирался сделать все, что в его силах, чтобы выиграть.

— Грейнджер, ты слишком много болтаешь. — Так, пожалуй, это была не лучшая демонстрация понимания и сочувствия. Он переступил с ноги на ногу и сделал вторую попытку. — Заходи, а то ты совсем замерзнешь на этом дьявольском холоде. Я сделаю тебе чаю, и мы со всем разберемся, когда к твоим рукам и ногам вернется чувствительность.

Он шире распахнул дверь, приглашая ее внутрь, но она не двинулась с места.

Вместо этого она посмотрела на него странным, загадочным взглядом.

Халат перестал защищать его от холода.

— Ну что? — раздраженно спросил он.

И тут каким-то образом она оказалась уже внутри и повисла у него на шее, так что он от удивления сделал несколько шагов назад, когда она прижалась к его губам своими.

Это было неожиданно. Не неприятно, просто... не то, чего он ожидал, когда Грейнджер постучала в его дом с безумной историей о лампаде.

На ее губах был вкус мяты, а он отчетливо осознавал, что еще не успел почистить зубы. Но если она не жаловалась, то уж он-то точно не станет обращать на это ее внимание.

Она медленно отодвинулась, но он не мог ее отпустить, не поцеловав еще раз, со всей страстью.

— Я по прежнему думаю, что это ужасная идея, — сказала она, губы в губы.

— И ты права, — ответил он, сдергивая с нее шапку и зарываясь руками в ее волосы. — Но ты можешь поджигать меня, когда захочешь.

— Пожалуй, мне хватит того, чтобы ты звал меня по имени, — сказала она, снова его целуя.

— Что, возвращаемся на стадию нежных прозвищ?

Она ткнула его в ребра.

— Я серьезно, Тоби. Ну, пожалуйста.

— Ну что ж, — сказал он, склоняясь к ней так, что его губы едва задевали ее ухо. — Мне тебя не хватало,Гермиона, — прошептал он.

Она ухватила обеими руками его халат и радостно рассмеялась.

— Знаешь, я и правда думаю, что сошла с ума.

В ответ он улыбнулся и поцеловал ее в висок.

— Значит, ты оказалась в нужном месте, Гермиона.

~Конец~