Казалось) подобно Иисусу

Но, разумеется, в истории жизни народа Божьего мы найдем великое множество других примеров для подражания. Феноменальный – хотя бы с чисто человеческой точки зрения – успех святого Франциска Ассизского не в последнюю очередь объясняется влиянием его примера: люди могли встретить в церкви, которая казалась безнадежно испорченной и недостойной, человека, жившего (как им казалось) подобно Иисусу. И это пленяло внимание людей, так что многие захотели жить таким же образом, приняв серьезные решения, необходимые для того, чтобы жить в бедности, целомудрии и послушании. Нечто подобное происходило на несколько столетий раньше, когда впервые появились отцы и жены пустыни, отказавшиеся от безнравственной городской жизни и удалившиеся в незаселенные места, чтобы жить в одиночестве и молитве. Мы можем понять, что здесь происходит не простая имитация, но нечто более глубокое. Один автор нашего времени эту ситуацию называл «водопадом благодати»: Бог совершает нечто в жизни одного человека, так что другие люди, глядя на его дела, начинают думать: «А может ли подобное произойти со мной?» – и из такой искры рождается пламя – нередко пламя немножко иного цвета. Такое подражание не должно быть рабским. Через это Дух может вести человека к какой‑то иной цели. Я думаю, что многие мои читатели держат в руках эту книгу и по той причине, что они видели христианских наставников, с которых им захотелось брать пример. Новый Завет часто предупреждает наставников вести себя так, чтобы быть примером (1 Тим 4:12, Евр 13:7, 1 Петр 5:3 и другие подобные тексты), нравится нам это или нет (у многих лидеров это вызывает тревогу), христианское стадо – как и наши биологические дети – склонны копировать наше поведение.

В каждом веке начиная со времен Иисуса жили люди, настолько упорно стремившиеся к достижению добродетели, что в какой‑то момент они становились образцами для других – и сегодня могут служить для нас самими яркими примерами христианской жизни. На западном фасаде Вестминстерского аббатства изображены двадцать шесть мучеников XX века, родившихся в разных странах. Упомяну только одного из них.

Польский католический священник Максимилиан Кольбе оказался в Освенциме вместе со своими соотечественниками. Одного из узников приговорили к смертной казни за неудачную попытку побега. Этот человек начал плакать: у него оставались жена и дети, судьба которых его беспокоила. Кольбе вышел вперед и предложил казнить его вместо того заключенного. Он шел на смерть спокойно. Ему предстояла голодная смерть, но когда охранники обнаружили, что Кольбе жив после двух недель голода, ему ввели смертельную дозу яда. И вот что важно для нас: Кольбе действовал не под влиянием стихийного порыва и не из послушания правилам. Он сделал то, что стало для него естественным, это была кульминация жизни, в которой Кольбе отдавал себя другим, стремился следовать за Иисусом в своем пастырском служении и ежедневно участвовал в таинствах. Как и у пилота Челси Салленберджера, у Кольбе не было времени для размышлений, и оно ему было не нужно. Он уже все продумал раньше, в результате чего жертвенная любовь стала для него привычкой, второй природой. И в нужный момент он моментально принял свое решение.

Приведу еще один пример, не столь отдаленный от нас по времени. В огромной церкви шла великолепная служба с красивой музыкой и роскошными облачениями, на ней присутствовали тысячи людей, которые с трудом могли разместиться в этом огромном здании. Где‑то через десять минут после начала службы в церковь внезапно ворвались люди, которые ранили одного из присутствовавших, не хотевшего их пускать, и стали бегать по церкви, выкрикивая лозунги. Это была группа протеста, знаменитая на всю страну своим скандальным поведением (причем их программа не имела прямого отношения к этой церкви или кому‑то из участников богослужения).

Протестующие стали перед алтарем, прокричали свои лозунги, помахали своими плакатами, а затем остановились.

Они явно не знали, что им делать дальше, когда они уже зашли достаточно далеко. Но и другие люди в церкви также не знали, что надо делать. Люди, отвечавшие за порядок, были испуганы случившимся и не понимали, как себя вести. Никому не хотелось устраивать сцены (быть может, кроме участников группы протеста, которые могли бы выкрикивать свои лозунги, когда их ведут в полицию). Ход службы был нарушен. Силовые методы, необходимые для того, чтобы остановить ворвавшихся, только ухудшили бы общее положение. Пока все мы недоумевали, чем все это кончится, один из старых служителей церкви подошел к протестующим и тихо поговорил с ними. Затем он подошел к предстоятелю на богослужении и тоже обменялся с ним несколькими словами. После этого предстоятель объявил собравшимся, что наши «нежданные гости» согласны мирно покинуть помещение, после того как им дадут три минуты на то, чтобы изложить свои требования.

Как это все получилось? Меня удивляло поведение человека, который подошел к протестующим. Я бы на его месте совершенно не знал, что им сказать. Я бы испугался, не зная, что они сделают со мной, когда я к ним подойду, и опасался бы усугубить ситуацию своими словами и действиями. Как я узнал позже, он сказал им примерно следующее: вы уже выразили свой протест, и, если дело будет продолжаться в том же духе, вы скорее начнете не укреплять свое влияние, но его терять. Но что дало ему силу сделать все это так спокойно?

И здесь я вспомнил, как много лет назад видел этого человека на улицах большого города. Он, в одежде священника, остановился и мирно присел на бордюр тротуара, чтобы поговорить с группой мужчин, пьющих денатурат.

Это выглядело совершенно естественно, и эти люди так это и воспринимали. Он шел, чтобы проповедовать на службе, но, казалось, совершенно не спешил. Было видно, что подобные разговоры происходят довольно часто. Его долгий опыт научил его спокойно и мудро разговаривать с людьми, которых большинство других просто боится. И когда через пятнадцать лет после этого он столкнулся с тем происшествием в церкви, о котором мы говорили, у него уже вполне сформировались привычки веры, надежды, любви и отваги. И в нужный момент ему не понадобилось время для размышлений – здесь сработала вторая природа. Он действительно знал, что и как нужно сделать. Этот человек многому меня научил, но этот случай особенно крепко врезался в мою память. Его имя – Роуэн Уильяме.