Отличие срока исковой давности от иных гражданско-правовых сроков

Определение соотношения между исковой давностью и сроками осуществления гражданских прав является, пожалуй, наиболее значимым, так как именно эти сроки чаще всего смешиваются в теории и на практике. Данное обстоятельство, в свою очередь, вызвано различиями в понимании того критерия, который кладется в основу деления сроков на указанные виды.

В современной науке гражданского права выработано общее понятие «охрана гражданских прав»[14]. Так, принято различать охрану гражданских прав в широком и узком смыслах. В первом случае речь идет обо всех мерах, с помощью которых обеспечивается как развитие гражданских правоотношений в их нормальном, ненарушенном состоянии, так и восстановление нарушенных или оспариваемых прав и интересов. Во втором случае под охраной гражданских прав понимаются лишь такие законодательно установленные меры, которые направлены на восстановление или признание гражданских нарушенных или оспариваемых прав. Такие меры принято именовать защитой гражданских прав. Нельзя не согласиться с мнением А.П. Сергеева о том, что в общем виде право на защиту есть предоставленная управомоченному лицу возможность применения мер правоохранительного характера для восстановления его нарушенного или оспариваемого права[15]. Думается, что право на защиту является самостоятельным субъективным правом, включающим, во-первых, возможность совершения управомоченным лицом собственных положительных действий (например, меры самозащиты, так называемые оперативные санкции и др.) и, во-вторых, возможность требования определенного поведения от обязанного лица. Последняя может реализовываться как непосредственно в рамках отношений между управомоченным и обязанным без какого-либо постороннего властного вмешательства, так и с помощью принудительных предписаний компетентных органов (государственных или негосударственных), не имеющих какой-либо заинтересованности в результате, достигаемом с помощью защиты прав. Однако в научной литературе укоренилась традиция (сформировавшаяся еще в советский период), согласно которой осуществление мер защиты в виде требования от обязанного лица конкретного действия сводится исключительно к деятельности компетентного органа, наделенного полномочиями на принуждение.

Данное обстоятельство объясняет, в свою очередь, тот факт, что в рамках рассматриваемой классификации сроков фактически проводится противопоставление двух категорий материальных прав. К первой категории можно условно отнести такие права, которые напрямую связаны с возможностью управомоченного лица извлекать из определенного блага полезные свойства и поддерживать все необходимые для этого условия (например, путем заявления претензий по качеству в течение гарантийного срока). При этом взаимодействие осуществляется исключительно по схеме «управомоченный — обязанный». Ко второй категории относится собственно самостоятельное право на защиту, отождествляемое, по существу, с одной из возможностей своей реализации: мерами, применяемыми компетентными органами[16]. Представляется, что даже если отрицать за правом на защиту самостоятельность, то можно прийти примерно к такому же выводу: сроки осуществления опосредуют потребление полезных свойств блага, сроки же защиты направлены на обеспечение того же «потребления», но с помощью третьего субъекта — компетентного органа.

Однако если принять во внимание сказанное выше о понятии «защита прав» (право на защиту состоит из двух возможностей: собственных действий управомоченного и правомочия требования от обязанного определенного поведения, которое может реализоваться не только с помощью принуждения, исходящего от компетентного органа, но и в рамках отношений «управомоченный — обязанный»), то неизбежен следующий вывод. Традиционное разделение на сроки осуществления, которые объединяют сроки существования, пресекательные, гарантийные, претензионные, и сроки защиты (сроки исковой давности[17]), если не делать соответствующих оговорок и допущений, представляется несколько некорректным как по форме (с точки зрения названия), так и по содержанию. В самом деле, претензионный срок – это в чистом виде срок защиты права, как, впрочем, и срок для применения мер самозащиты. Подобное утверждение тем более верно, когда классификационное деление проводят согласно назначению срока в процессе правового регулирования.

Таким образом, проводя разграничение между сроками осуществления и сроками защиты, необходимо прежде всего учитывать всю условность разделения на эти виды сроков, которое, по существу, не в полной мере соответствует правовой природе опосредуемых указанными выше сроками прав.

Представляется, что в основе настоящей классификации лежит своеобразный комбинированный критерий: 1) учитывается, подлежат ли осуществляемые права охране в широком или в узком смысле (единство этого классификационного критерия не выдерживается для претензионных сроков, если их относить к срокам осуществления); 2) необходимо со стороны независимого субъекта внешнее принуждение для реализации права или нет (единство этого классификационного критерия опять же не выдерживается для претензионных сроков, если относить их к срокам защиты[18]).

Сроки существования опосредует нормальное развитие гражданских правоотношений, определяя временные рамки для использования субъективного права (например, права должника по кредитному договору, заключенному сроком на 5 лет)[19]. Своеобразной антитезой подобной конструкции служат бессрочные права (например, право собственности), возможность реализации которых не связана с какими-либо сроками. Причем управомоченное лицо в течение срока существования права вовсе не обязано реально его использовать, совершать определенные в законодательстве действия (все зависит сугубо от его усмотрения). Правовой результат, на достижение которого установлен срок существования права, достигается уже в силу самого установления этого срока[20]: в течение определенного периода лицу предоставлена возможность извлекать полезные свойства из соответствующего блага, однако указанная возможность в любом случаев прекращается с истечением срока, не подлежащего приостановлению, перерыву, восстановлению[21].

Исковая давность, напротив, опосредует «ненормальное» развитие гражданских правоотношений, возникающее из-за нарушения или оспаривания права. Для достижения правового эффекта, который опосредуется этим сроком, управомоченное лицо должно не только совершить определенные законом действия в установленный временной период, но и соблюсти порядок их осуществления.

Пресекательные сроки[22] в отличие от сроков существования права побуждают управомоченного к активной, «реальной» реализации своего права, так как в противном случае с его истечением фактически досрочно погашается субъективное гражданское право[23]. По существу, пресекательные сроки, являясь исключительными по своей природе, призваны содействовать нормальному функционированию гражданского оборота, что необходимо в целях сочетания частных и общественных интересов[24]. Специфичен характер и самой правовой «аномалии»: нарушение в развитии правоотношений возникает, во-первых, только в момент истечения пресекательного срока, что и влечет одномоментное и автоматическое досрочное прекращение права[25]; во-вторых, нарушение вызвано исключительно действиями, точнее бездействием, самого управомоченного, то есть отсутствует какое-либо внешнее неправомерное вмешательство[26].

Для исковой давности, напротив, специфична своеобразная временная протяженность нарушения во времени. К тому же возникшая невозможность осуществления права ни в коем случае не связана с действиями (бездействием) управомоченного. Однако основным и самым важным отличием исковой давности является то, что ее истечение не влечет прекращения материального права, а погашает лишь возможность его принудительного осуществления (так называемое право на иск в материальном смысле) с помощью властного предписания компетентного органа.

Установление гарантийных сроков[27] обусловлено тем, что пределы того или иного использования соответствующей продукции обусловлены технико-экономическими параметрами, в основу которых положены физические характеристики вещей. Поэтому гарантийный срок, по существу, является сроком для обнаружения недостатков в переданном товаре и предъявления соответствующих претензий продавцу (поставщику, изготовителю), который поручился за безотказную службу своего изделия[28]. Причем обязательным условием удовлетворения требования является его предъявление в течение гарантийного срока. Это обстоятельство роднит гарантийные сроки с исковой давностью. Гарантийный срок опосредует регулятивное правоотношение, то есть нормальное развитие взаимодействия между участниками оборота. С момента же предъявления требования регулятивное обязательство прекращается и возникает новое, вытекающее из нарушения прав кредитора (покупателя, заказчика) на соответствующее качество товара и безопасность его использования. Причем с момента предъявления гарантийного требования начинает течь давностный срок.

Претензионные сроки, являясь, по существу, сроками защиты (о чем говорилось выше), отличаются от исковой давности тем, что защита права осуществляется без обращения к компетентному органу в рамках непосредственного взаимодействия управомоченного и обязанного[29].

Необходимость сравнения между собой исковой давности и сроков исполнения обязанностей может показаться на первый взгляд надуманной. Однако она вызвана происшедшими за последние 1 2 лет изменениями в законодательном регулировании порядка применения исковой давности. Так, согласно п. 2 ст. 199 ГК РФ исковая давность применяется судом только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения. Аналогичное правило содержалось в п. 1 ст. 43 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, утвержденных Постановлением ВС СССР от 31.05.1991 г. №2211-1[30]. Напомним, что ст. 82 ГК РСФСР было предусмотрено противоположное правило: исковая давность должна была применяться судом, арбитражным судом или третейским судом независимо от заявления сторон. Другими словами, для стороны фактически была установлена обязанность заявлять об исковой давности, в противном случае она (обязанность) все равно восполнялась юрисдикционным органом.

Так, в наиболее общем виде обязанность можно определить как меру должного поведения, а право - как меру и степень возможного поведения[31]. Право и обязанность представляют собой половинки одного целого, так как в ряде случаев реализация права возможна только посредством совершения обязанным лицом соответствующих действий (либо воздержания от их совершения) в целях удовлетворения правомерных интересов управомоченного. Иными словами, срок исполнения обязанности устанавливается в том случае, когда он призван обеспечить нормальное использование кем-либо своего права[32].

Заявление о применении исковой давности нельзя рассматривать в качестве обязанности. В противном случае имел бы место дисбаланс интересов сторон, и нарушитель чужого права ставился бы в ничем не обусловленное более привилегированное положение[33].

Таким образом, действие исковой давности может рассматриваться сугубо через призму осуществления принадлежащих субъекту прав, но не исполнения обязанностей. Корреспондирующая этому праву обязанность возникает у юрисдикционного органа, если имеет место возбуждение гражданского дела и сделано соответствующее заявление.

Необходимость сопоставления исковой давности и приобретательной обусловлена тем, что они обе опосредуют такое явление, существующее в гражданском праве, как давность[34]. Этот институт, с помощью которого обеспечивается устойчивость, определенность гражданского оборота, основан на следующей презумпции: если какой-либо субъект е течение определенного времени не совершает необходимых действий по использованию принадлежащего ему блага, предполагается, что он потерял интерес к надлежащему осуществлению своих прав и обязанностей. Последнее означает утрату таким лицом определенных «преимуществ», которые признавались за ним государством и участниками гражданских правоотношений (например, погашение самого субъективного права, лишение судебной защиты т.п.)[35].

Однако этим сходство между исковой и приобретательной давностями исчерпывается, так как стабильность оборота достигается диаметрально противоположными способами, обусловливающими принципиально различный механизм действия указанных сроков. Так, приобретательная давность представляет собой первоначальный способ приобретения права собственности лицом, которое открыто добросовестно непрерывно владеет имуществом как своим собственным в течение 5 (если движимое) или 15 лет (если недвижимое) (ст. 234 ГК РФ)[36]. В течение срока приобретательной давности фактический владелец не только вправе извлекать полезные свойства из имущества и получать защиту своего владения против третьих лиц, не являющихся собственниками, а также не имеющих прав на владение в силу иного предусмотренного законом или договором основания, но и обязан нести бремя содержания этого имущества и риск его случайного повреждения, гибели, несения ответственности за вредоносные свойства имущества. В какой-то степени приобретательная давность имеет своей целью обеспечение такого экономического оборота, в котором бы за любым имуществом осуществлялся надлежащий «надзор», что необходимо для предсказуемости гражданских правоотношений.

Напротив, исковая давность не связана с обеспечением надлежащего хозяйственного господства над имуществом, но имеет целью обеспечение условий для осуществления юрисдикционным органом надлежащей защиты нарушенного или оспариваемого права. В основе исковой давности лежит «застарелость доказательств». Другими словами, со временем становится все труднее установить фактические обстоятельства дела, потому что уничтожаются вещественные и письменные доказательства, искажаются события в памяти свидетелей и т.п[37]. «Устойчивый гражданский оборот предполагает конкретизацию объема прав и обязанностей участвующих... субъектов, а значит, скорейшее разрешение... споров по поводу гражданских прав»[38]. Длительное необращение за защитой свидетельствует о том, что лицо либо не заинтересовано в осуществлении своего права, либо не уверено в нем, потому в целях справедливости и общей устойчивости права устаревшее притязание должно со временем утратить такое свое качество, как возможность быть принудительно реализованным[39].

Принципиальным отличием приобретательной давности от исковой является то, что по истечении первой фактический владелец приобретает право собственности при погашении этого субъективного права на стороне бывшего собственника. При истечении исковой давности имеет место погашение возможности принудительной реализации права, но не его прекращение[40]. Причем никакого непосредственного возникновения нового права на стороне другого лица не происходит[41].

Установить специфические различия, существующие между исковой давностью и процессуальными сроками, не менее важно, чем определить место первой в системе гражданских сроков в целом. Результаты такого сравнительного анализа значимы не только при решении вопроса об отраслевой принадлежности исковой давности, но и при уяснении ее механизма действия.

Так, согласно ст. 107 ГПК РФ, ст. 113 АПК РФ процессуальные действия совершаются в сроки, установленные кодексом или иными федеральными законами, а в случаях, если не установлены, то они назначаются судом, арбитражным судом. Иными словами, процессуальные сроки — это периоды времени для совершения процессуальных действий. Все сроки в принципе можно разделить на два вида: 1) сроки, установленные законом для суда, арбитражного суда (например, срок подготовки, разбирательства дела, для совершения иных процессуальных действий), для лиц, участвующих в деле (например, сроки апелляционного, кассационного обжалования решений); 2) сроки, назначаемые судом, арбитражным судом для лиц, как участвующих в деле (например, срок для устранения обстоятельств, послуживших основанием для оставления искового заявления без движения), так и не участвующих (например, для сообщения лицом суду о невозможности представления истребуемых доказательств)[42].

Следовательно, возникновение и развитие процессуальных правоотношений осуществляется в результате процессуальных действий суда, арбитражного суда, участвующих в деле лиц и лиц, содействующих правосудию. Однако необходимым свойством правосудия является его своевременность, то есть осуществление в строго установленные процессуальные сроки[43].

Процессуальные сроки существуют только для процесса, текут, прерываются, приостанавливаются, восстанавливаются в нем и немыслимы вне его[44]. Как правильно отметил Д.М. Чечот, они призваны обеспечить быстроту судопроизводства (в идеале), дисциплинировать суд и участвующих лиц[45]. Процессуальные сроки являются необходимой составляющей процессуальной формы, представляющей собой такой нормативно установленный порядок осуществления процессуальных действий, который воплощает в себе систему гарантий доверия к суду, правосудию.

Исковая же давность в своем существовании прямо зависит от наличия у лица субъективного гражданского материального права или признания за ним охраняемых законом интересов и свобод. Конечно, применение этого института осуществляется при рассмотрения дела юрисдикционным органом, но данное обстоятельство не влияет на сам факт начала течения, истечения, перерыва, приостановления исковой давности. Так, согласно п. 1 ст. 200 ГК РФ течение срока исковой давности начинается по общему правилу со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права.

Другими словами, различие между исковой давностью и процессуальными сроками проявляется не только и не столько в плоскости источников, сколько в сфере их существования и характере действия. Исковая давность не зависит от процесса, так как является неотъемлемой составляющей реализации материального субъективного гражданского права.

Подводя итог, отметим, что провести однозначное разграничение между сроками невозможно, потому что в каждом виде в той или иной мере присутствуют одинаковые признаки. Поэтому при выяснении правовой природы различных категорий сроков важно акцентировать внимание не на второстепенных чертах, а на тех, которые определяют их существо.