Последствия истечения срока исковой давности

В современных работах по цивилистике незаслуженно мало внимания уделяется вопросу об обязательствах с истекшей исковой давностью. Между тем господствующая в науке точка зрения о продолжении существования обязательственных отношений и после истечения исковой давности приводит к интересным, подчас парадоксальным выводам, рассмотрению которых посвящена настоящая статья.

Обсуждение темы задавненных обязательств, происходившее в середине прошлого века, обогатило отечественную цивилистику несколькими точками зрения, более или менее аргументированными.

Согласно первой, субъективные гражданские права (и соответствующие обязательства) прекращаются с истечением исковой давности[80].

Вторая состояла в том, что субъективное гражданское право утрачивается лишь с момента вынесения судом решения об отказе в иске на основании пропуска истцом исковой давности[81].

В силу третьей исковая давность проявляется по-разному, в зависимости от субъектов и характера правоотношений. В одних случаях прекращение права на иск прекращает субъективное право, в других - не прекращает.

Наконец, сторонники четвертой утверждали, что с истечением исковой давности субъективное право не погашается, а продолжает существовать[82].

После изменения правопорядка и гражданского законодательства России в 1990-х годах преобладающим стало последнее мнение (признание задавненных прав сохранившимися)[83]; присоединяемся к нему и мы.

Никто не станет спорить с тем, что право есть юридическая возможность. Право существует лишь постольку, поскольку оно санкционировано(предусмотрено, признано, дозволено) и обеспечено силой государства. Это утверждение относится к любым правам, в том числе гражданским.

Вопрос о существовании задавненных субъективных гражданских прав сводится к вопросу о существовании относящихся к ним обеспеченных государством мер (правомочий, возможностей) защиты. Если государство обеспечивает эти права своей силой (предоставляет им какую-либо гражданско-правовую защиту) - значит, они объективно существуют; если не обеспечивает - тем самым нивелируется юридическая суть возможности и она перестает быть правовой.

В нашей науке традиционно считается, что обеспечение (защита) права зависит от наличия у лица правомочий для его защиты (возможностей правоохранительного характера) и что такое правомочие является одним из элементов субъективного гражданского права[84].

Этот элемент "проявляет себя лишь в ситуациях, когда кто-либо оспаривает, посягает или нарушает это субъективное гражданское право"[85]. Иными словами, наличие данного правомочия (как одного из элементов субъективного гражданского права) и означает возможность защиты права. В науке существует и другая, вполне обоснованная точка зрения, согласно которой право на защиту является самостоятельным субъективным правом[86]. В результате нарушения субъективного гражданского права или законного интереса[87] (того, что входит в так называемое "регулятивное" правоотношение) возникает новое право (и правоотношение) - "охранительное". С позиций этой теории мы можем утверждать следующее:

1) обеспечение регулятивного права государственной защитой проявляется в возможности возникновения (в случае его нарушения или угрозы нарушения) охранительного права;

2) возможность возникновения и действие охранительных прав подтверждаются законодателем, предусматривающим гражданско-правовые правомочия на случай нарушения (или угрозы нарушения) регулятивных прав. По сути, речь идет о тех же правомочиях, о которых говорят сторонники традиционной теории "правомочия как элемента субъективного права".

Для обеих теорий справедливо положение о том, что субъективное гражданское право существует постольку, поскольку ему присущ некий объем защищающих правомочий. Применительно к разным правам он различен, "зависит от целого ряда факторов, связанных как с самим защищаемым правом, так и с обстоятельствами его нарушения". У обладателей одних прав мы можем встретить целый набор правомочий, у других - только несколько из них. А у третьих - и вовсе одно (какое-либо очень слабое) правомочие. Но пока у обладателя притязания есть хотя бы одно дарованное ему законом гражданско-правовое правомочие для защиты этого притязания, мы говорим о нем как об обладателе субъективного гражданского права.

Итак, есть хотя бы одно гражданско-правовое правомочие для защиты - есть субъективное гражданское право; нет ни одного - отсутствует и субъективное гражданское право и нет обязательства[88].

Исходя из сказанного, мы считаем нецелесообразным дискутировать о прекращении (или о сохранении) права по истечении исковой давности, констатируя отсутствие стандартных правомочий для защиты (например, невозможность получить исковую защиту, как это делали М.М. Агарков и его последователи) или пытаясь объяснить правовую целесообразность этого отсутствия и найти что-то взамен. Логичнее направить усилия на поиск хотя бы одного защищающего гражданского правомочия, а если мы и его не найдем, присоединимся к лагерю противников существования задавненных прав и признаем, что перед нами нет субъективного гражданского права (и соответственно обязательства) по причине необеспеченности притязания силой государственного принуждения.

Как осуществляется наступление неблагоприятных последствий (санкций)[89] для правонарушителя. Защищающие гражданские правомочия могут реализовываться и внесудебными способами: в порядке обращения за защитой в третейские суды; в административном порядке; самозащитой права[90]; применением мер оперативного характера[91]; через профсоюзы и иные общественные организации. Предоставление законодателем тех или иных способов защиты права и характеризует объем правомочий защищающего характера.

Обратим внимание также на то, что в соответствии с действующим законодательством обязательства с истекшей исковой давностью можно разделить на две группы:

1) обязательства, в отношении которых исковая давность не применена;

2) обязательства, в отношении которых исковая давность применена.

Обязательства первой группы по своему содержанию мало чем отличаются от обычных исковых обязательств. Можно выделить две неблагоприятных для обладателя такого задавненного права особенности: во-первых, истечение давности по главному требованию влечет истечение давности по иску о защите дополнительного права (ст. 207 ГК РФ); во-вторых, момент истечения давности по виндикационному иску является в то же время начальным моментом течения давности приобретательной (п. 4 ст. 234 ГК РФ).

Обладатели прав по обязательствам второй группы, помимо перечисленных последствий, также лишены прав на совершение ряда действий, требующих обязательного судебного вмешательства либо прямо запрещенных законом для такого рода задавненных обязательств (производить зачет[92], производить удержание[93], обращать взыскание на предмет залога или удержания по такому обязательству). Таким образом, с точки зрения содержания прав управомоченного лица вторая группа обязательств значительно беднее по сравнению с первой. Обязательства первой группы мы условно назовем "полными задавненными обязательствами", второй - "ограниченными задавненными обязательствами".

Анализ действующего российского гражданского законодательства приводит к однозначному выводу о возможности существования субъективного гражданского права после истечения исковой давности. Этот вывод мы делаем на основании следующих норм права.

1. Возникшее обязательство прекращается полностью или частично по основаниям, предусмотренным ГК РФ, другими законами, иными правовыми актами или договором (ст. 407 ГК РФ). Среди оснований, перечисленных в указанных правовых источниках, не упомянуто истечение исковой давности. Стороны своим соглашением могут предусмотреть истечение исковой данности как основание прекращения обязательства, но пока таковое не согласовано, действует общее правило непрекращения обязательства.

2. Налоговое законодательство[94] и правила ведения бухгалтерского учета[95] в ряде случаев предусматривают списание с баланса требований, "невозможных ко взысканию по причине пропуска исковой давности" (так называемые "безнадежные долги"). Поэтому многие руководители организаций, "списав обязательства с баланса", считают их погашенными, прекратившимися. Это неверно. Следует помнить, что, с одной стороны, эти правила распространяются не на всех участников гражданского оборота; с другой - налоговое законодательство и правила бухгалтерского учета не могут устанавливать новые основания прекращения обязательственных отношений.

3. В пункте 1 ст. 308 ГК РФ установлено, что истечение исковой давности по требованию к одному из лиц, выступающих на стороне должника, само по себе не затрагивает требований к остальным таким лицам.

4. Согласно ст. 206 и 1109 ГК РФ должник, исполнивший обязанность (обязательство) по истечении исковой давности, не вправе на этом основании требовать исполненное обратно.

5. Закон оставляет кредитору возможность осуществлять самозащиту права и применять меры оперативного характера против должника (в том числе по полным задавненным обязательствам - производить зачет или удержание, обращать взыскание на предмет залога или удержания по такому обязательству и др.).

6. Закон не ограничивает (за исключением некоторых случаев) способность задавненных прав к осуществлению (принятие исполнения и др.) и новации.

7. Закон защищает своей силой осуществленное по таким обязательствам.

8. Закон защищает новые обязательства, возникшие на основании задавненных (например, в порядке новации).

Как видим, обязательства не прекращаются с истечением исковой давности, они продолжают существовать. Это значит, что задавненное обязательство (покуда иное не установлено) может реализоваться в какой-либо из форм: требования к уплате, зачета обязательств, удержания имущества, уступки требования и др.

Следует признать, что для российского делового сообщества характерно пренебрежение к обязательствам, по которым истекла исковая давность. Применительно к российским реалиям это означает потенциальную возможность предъявления вроде бы "давно прекращенных", но на самом деле (как мы убедились) существующих обязательств.

Юристы-практики привыкли проверять безопасность правоотношений сторон исходя из срока применения последствий недействительности ничтожных сделок (ранее - 10 лет, теперь - 3 года), рассматривая его как максимальный. Оказывается, это неверно. Претензия (и правовые последствия) может проявиться и по обязательствам, возникшим значительно раньше.

Оценивая уровень правового нигилизма и объемы экономических споров 1990-х - начала 2000-х годов (в том числе крупные корпоративные споры, якобы "задавненные", но так до конца и не урегулированные), полагаем, что, возможно, многие крупнейшие российские компании имеют нигде не учтенные (и не попадающие в официальную отчетность) обязательства. Соблюдение требований корпоративной и бухгалтерской отчетности не гарантирует достоверность отражения объема обязательств хозяйственных обществ!

Волна "рейдерских захватов" в нашей экономике (порожденная небольшими пробелами в корпоративном законодательстве) способна очень быстро переродиться в намного более опасную волну "претензий по задавненным обязательствам" - никем не учитываемым и потому непредсказуемым по своим последствиям для устойчивости всей экономики.

Представляется, что государство должно заранее обратить внимание на эту угрозу и либо в интересах защиты прав инвесторов и кредиторов предусмотреть обязательный учет хозяйственными обществами всех задавненных обязательств, либо расширить перечень оснований прекращения обязательств, дополнив его наступлением юридического факта, связанного с истечением исковой давности (либо само истечение давности, либо наступление какого-то момента после истечения исковой давности должно прекращать субъективное гражданское право).

Разрешая вопрос о последствиях исковой давности, необходимо затронуть назначение института исковой давности. В социалистическом правопорядке основной целью установления сроков давности признавали укрепление хозрасчета и государственной дисциплины[96]. Со сменой экономического строя данный подход, по видимому, должен был измениться.

Видимо, этот институт нужен и не для регулирования загруженности судебных органов (право на подачу искового заявления сохраняется и по истечении исковой давности).

Разумно предположить, что исковая давность должна сохраняться в современном гражданском правопорядке для регулирования продолжительности существования гражданских правоотношений (прекращая и изменяя их) в интересах подтверждения устоявшихся отношений между участниками оборота. Но как это регулирование отражается в современном российском праве? Практически никак. Действие исковой давности, как оно сейчас урегулировано в гражданском законодательстве, мало влияет на содержание прав и обязанностей сторон. Стороны остаются "навечно" связанными друг с другом, и время само по себе не способно эту связь устранить.

Пренебрегая назначением исковой давности и сутью судебной защиты, законодатель создает парадоксальную ситуацию: лицо, обладающее субъективным гражданским правом, при обращении за судебной защитой своего существующего права попадает в худшее положение, чем если бы лицо не защищало его (в судебном порядке). Этот парадокс прослеживается на многих примерах, приведем лишь два.

Так, в относительных правоотношениях установлена недопустимость зачета требований при применении исковой давности в суде (ст. 411 ГК РФ). В то же время без обращения в суд право зачета (правомочие) сохраняется сколь угодно долго.

В абсолютных правоотношениях отказ в иске об истребовании имущества у добросовестного (т.е. незаконного) приобретателя является юридическим фактом, венчающим сложный юридический состав - основание потери права собственности[97]. Не обратившись за судебной защитой, собственник оставался бы таковым в пределах действия исковой и приобретательной давности и имел бы шанс тем или иным способом (в том числе самозащитой права) вернуть себе владение вещью.