С боем через водные преграды

Дорога вьется по скату гряды холмов. Влево — широкая лощина. На карте она обозначена, как мокрый луг, по середине которого вырисовывает свои голубоватые извилины маленькая речушка.

Но это только на карте. Сейчас эта широкая равнина покрыта метровым снеговым покровом. Кое-где грязные пятна с желтоватыми краями — следы разрывов снарядов.

Недалеко от того места, где по карте должно быть болото, распластался громадный самолет с подломанным крылом. Лучи заходящего солнца окрашивают стекла кабины в багряный цвет. Это — подбитый нашими славными летчиками вражеский бомбардировщик.

К самолету протоптана дорожка. Много любопытных прошло к нему. Черным, желтеющим по краям штрихом пролегла она по девственной белизне снега. Но люди, пробирающиеся к самолету, почему-то предпочитают целину. Высоко поднимая ноги, проваливаясь по пояс в снег, они идут туда, делая смешные движения неловкого пловца, собирающегося плыть, и... не дойдя, поворачивают обратно, к дороге.

 

Герой Советского Союза И. Рослый беседует с бойцами и командирами 123-й ордена Ленина стрелковой дивизии (стр. 503)

 

Начало марта, мороз, а под снегом — вода, которая пропитывает и съедает его толщу. Сверху безбрежная снеговая поверхность, а внизу — жидкая желтоватая каша. Снег не держит, и люди проваливаются по пояс в ледяную воду. Только дорога, идущая по окраине ската, еще суха.

Финны открыли шлюзы Саймаанского канала, чтобы широким водным поясом охватить Выборг и этим остановить безудержный порыв бойцов Красной Армии.

Части героической 123-й дивизии сосредоточиваются для перехода в наступление. После короткого отдыха на станции Сяйние дивизия получила новый боевой приказ: обойти Выборг с правого фланга, перерезать все железнодорожные магистрали, связывающие Выборг с Кексгольмом, Антреа, Сердоболем, пересечь Саймаанский канал, прижать остервенелого врага к Финскому заливу. Задача ответственная, нелегкая, но воодушевление бойцов и командиров было исключительным. Прорыв укрепленного района, близость Выборга, уверенность в близком полном разгроме финской армии толкали людей на новые отважные дела. Движение происходило быстро и планомерно. Далеко позади остались станции Сяйние, Сурперо, еще переход — и дивизия прорвется к Тали — большой железнодорожной станции, связывавшей центральную Финляндию с ее северо-восточным фронтом. И вот — вода...

Ночь. В небольшом домике на скате холма расположился штаб полка. Тщательно завешаны окна. У стола, при свете двух фонарей, склонился над картой майор Рослый — командир полка.

Двадцать дней непрерывного движения вперед! Двадцать дней напряженнейших боев, когда, казалось, вот-вот захлебнется наступление. Белофинны прилагали все усилия, чтобы остановить полк, вырвавшийся клином вперед, смять его. В один из этих дней они бросили против полка свои отборные части с танками в яростные контратаки. Но все вражеские попытки задержать продвижение полка разбились о стойкость его славных воинов.

Полк с честью несет свое знамя вперед. Неужели силы природы заставят полк остановиться? Неужели вода остановит наступление, даст время белофиннам укрепиться на новых рубежах?

Этого не может быть!

Приказ выйти к Саймаанскому каналу должен быть выполнен во что бы то ни стало.

Тов. Рослый внимательно изучает карту. Первый помощник начальника штаба докладывает ему обстановку.

Впереди, у станции Тали — межозерное дефиле. Река. Два моста — железнодорожный и на шоссе. Финны, по всей вероятности, их взорвали или взорвут. Лед на озерах взорван. Справа соседняя дивизия, натолкнувшись на сильное сопротивление, продвинуться не может. Слева соседний полк задержался перед широкой лощиной, залитой водой. Впереди высота «Подошва», ее штурмует с правого фланга полк нашей дивизии. Полк тоже задержался. Водное поле. Командир дивизии приказал нам утром форсировать переправу...

Непрестанно стучат телефоны:

— Вода подходит к укрытиям танков...

— Вода подходит к полковой артиллерии...

— Дорога в низинах перед 3-м батальоном заливается водой. Вода прибывает...

Рослый хмурится, приказывает собрать комбатов. Развернуты карты. Лица у командиров суровы, брови сдвинуты. Рослый объясняет боевую задачу: 3-му батальону с утра выйти на высоту «Подошва», 1-му развернуться влево и занять исходное положение западнее школы, близ станции. 2-й батальон пойдет во Втором эшелоне за 3-м. Начальнику инженерной службы произвести разведку дороги. Выставить посты наблюдения за прибывающей водой.

— В этой низине и здесь, — карандаш Рослого отчеркивает на карте участки дороги, — устроить из ельника гати. Взять для этого два взвода приданной саперной роты...

Командиры поднимаются.

— И самое важное, товарищи командиры, — заключает Рослый, — обогреть бойцов. Использовать для этого сараи и дома, а если надо, — построить шалаши из ельника. В домах у печей просушить валенки, портянки...

Забота о бойцах не дает Рослому спать. Через час он идет проверять размещение батальонов. Разместились в общем удачно.

Огни тщательно замаскированы. Красноармейцы сушатся. От шинелей, ватников, валенок идет густой пар. Обсушившийся уступает место товарищу. Несколько красноармейцев, должно быть из архангельских, спустились к водному полю, окунули в воду валенки. На валенках тотчас образовывается ледяная корка. Над архангельскими смеются:

— Вы бы, браточки-зимогоры, и носы заодно ледком подковали.

— Так-то лучше! Вода через корку не пойдет! Всем советуем!.. — отвечают деловито архангельские.

Заметив командира полка, красноармейцы приглашают его к огню. Рослый говорит:

— Новая преграда, товарищи. Вода.

Красноармейцы перебивают:

— Сквозь огонь, товарищ майор, прошли, а воду-то уж как-нибудь одолеем... Этим, подлюга, не возьмет...

— Весенняя вода — не осенняя... Старая пословица, — настороженно замечает кто-то.

— Пословица-то старая, — отвечают ему, — да не про нас она. Кровь разгорячена. А разгорячи ты у человека кровь — ничто нипочем ему.

Многие из бойцов уже спят.

Потолковав с людьми во всех батальонах, командир полка подходит к наблюдательным постам. Ночь ясная, морозная, над полем клубятся испарения. Хорошо бы наступать сейчас, когда уровень воды еще не так высок, но это невозможно. Подробности обороны противника не выявлены. Высота «Подошва», хотя и вовсе рядом, но кто знает, как укрепился там коварный враг. В дымке испарений темнеют высокие гранитные скалы, расселины между ними, лес. И тут, конечно, не без надолб и проволоки. Действует разведка — к утру все станет ясно...

Утро. Положение действительно прояснилось: «Подошва» оплетена несколькими рядами колючей проволоки, опоясана надолбами; в расселинах между гранитными скалами — артиллерия, минометы, пулеметы; за отдельными камнями и на деревьях — «кукушки»-автоматчики. Не суйся, как говорят, в воду, не узнав броду.

Отлично. Значит, разговор будет несколько иной... Вал смертоносного огня. На каждую клетку высоты «Подошва» — снаряд, мина, авиабомба.

А белофинны кричат в рупоры:

— Москали! Не суйтесь! Перетопим!

— Спета ваша песенка, — спокойно замечают красноармейцы. Вчера еще белый искрившийся снег превратился за ночь в кашицу, местами вода выступила высоко поверх дороги; саперы подвезли гати, начали крепить переправу.

Одна за другой открывают огонь финские пушки. Сыплют очередями и минометы. Разрывы снарядов и мин высоко взметывают пропитанный водой снег.

Вот дружно заговорили и наши батареи. Летят на высоту «Подошва», в расселину, мины. Высота обволакивается черным дымом. Глыбы гранита откалываются, оползают в воду; падают деревья, срезанные минами и снарядами. По воде гулко разносится скрежет металла, взрывы потрясают окрестность. Огонь с нашей стороны так силен, что заметно, как у «Подошвы» покачивается волнами снежная кашица.

А молодцы-саперы все гатят и гатят дорогу. Враг уже не решается беспокоить их. Вот саперы у надолб. Артиллерийский огонь прекращается, над высотой «Подошва» хозяйничают «ястребки». Они расстреливают уцелевших на высоте белофиннов.

Проходит еще полчаса. Саперы дают сигнал: переправа готова. Первыми переправляются танки, за ними — цепочкой бойцы. Артиллеристы, обеспечивая переправу, снова бьют по высотке. Все дальше и дальше углубляются танки, бойцы, минометчики. Проходит еще полчаса, и «Подошва» — наша! Слева ее охватил один полк, а справа — другой.

Первая водная преграда преодолена с честью.

* * *

В штаб дивизии сообщили, что с наступлением темноты 6 марта занята станция Тали. Перед полком майора Рослого командование дивизии поставило в эту ночь такую задачу: наступать на Портинхойкка — Юливеси, что в 8–10 километрах от станции Тали. Исходное положение — железнодорожное полотно станции.

Рассвет. Батальоны вытягиваются из леса на дорогу. Саперы за ночь отлично поработали: две длинные гати обеспечивают проход. Впереди 3-й батальон. Его ведет капитан Кельманзон.

Полагаясь на сообщение, полученное в штабе дивизии относительно занятия одной из наших частей станции Тали, Кельманзон уверенно ведет свой батальон через поляну, в проход между надолб, мимо танков.

Танков что-то много. Почему они здесь, а не на станции Тали? Но, видя хлопочущих около машин механиков, Кельманзон решает, что танки, видимо, вышли на заправку...

Батальон по узкой тропинке между проволокой взбирается на крутой скат поросшей лесом высоты. Высокая каменная гряда. Скат ее покрыт валунами. Батальон принимает вправо. Слева развертывается 1-й батальон. У каменистой гряды — штаб, связисты. Немного впереди — окопавшиеся в снегу бойцы.

— Какого полка?

Бойцы ответили.

— Как? А станция Тали? — недоуменно спрашивает Рослый.

В это время совсем близко с воем разорвалась минометная очередь противника, вторая — ближе, третья — еще ближе...

Противник прощупывает лес. Он бьет по высоте, где скопилось уже пять батальонов. И откуда бьет? Со станции? Да, со станции! Как громадным гребнем, водит он разрывами снарядов своих двух батарей по высоте «Подошва».

Вот тебе и занята станция Тали!

Вот тебе и исходное положение!

Его, оказывается, приходится брать с бою.

Рослый быстро перестраивает батальоны в боевой порядок, приказывает артиллеристам открыть по станции ураганный огонь.

А вода между тем поднималась с каждой минутой. Она вышла из канав, перехлестнула шоссе, подошла совсем вплотную к полотну дороги. Переходить по гати было уже трудно. Но и возводить новую гать было некогда.

Выбивая белофиннов из-за камней, 3-й батальон стал продвигаться вперед по пояс в воде. Справа впереди — 8-я рота, командует ею старший лейтенант Скрябин. Дерзко действуя, рота вышла почти к самой опушке леса, вплотную подходившего к станции. Впереди — полукругом поляна, в центре этой поляны — вокзал, железнодорожные службы.

Противник выследил Скрябина и открыл по опушке леса яростный артиллерийский огонь. Скрябин не растерялся. Мужественный, испытанный командир крикнул: «Рота-а, за мно-о-ой!».

Он выбрасывается вперед и увлекает за собой всех бойцов. Одним броском преодолевает рота узкую часть поляны, и вот уже она у полотна железной дороги, в штабелях шпал и дров. Противник бежит от станционных домиков. Тяжелый взрыв содрогает землю. Летят вверх обломки взорванных мостов.

— Собаки. Успели-таки взорвать... — ворчит Скрябин, разглядывая из-за штабеля обломки двух мостов через стремительную, ревущую речку.

* * *

Наступают сумерки. Противник неотступно бьет из орудий по станции Тали и переправе через реку, где уже неутомимо работают саперы, заготовляя строительный материал для возводимого вновь моста.

Прибывает батальон танков. Командир батальона старший лейтенант Макаров является к Рослому.

Помещение командного пункта — бетонный погреб, в левой его половине — узел связи, за перегородкой направо — штаб. Наступил решительный момент. Белофинны бьют как раз по мосту. А с высоток за мостом воздух прошивают пулеметы. Пули, визжа, то отлетают от камня, то поднимают фонтанчики серой ледяной воды. Иногда вскрикнет сапер, роняя топор в воду, и отползает раненый.

 

Выборгский железнодорожный мост, разрушенный белофиннами (стр. 507)

 

Командир саперной роты Шитов подбодряет людей, но падает и он, раненный в голову.

Разрывы двух снарядов начисто сносят уже положенные прогоны — начинай снова. Вода, точно в остервенении, бьет по обломкам мостов, разрушает их.

Противник сосредоточил весь огонь на этом узком участке строительства переправы, а нашей артиллерии нет — она где-то застряла, направляясь в обход.

— Сколько у вас танков? — обращается вдруг Рослый к Макарову.

— Двадцать семь, — отвечает тот.

— Двадцать семь? Да это же силища! — восклицает вдруг взволнованно Рослый. — Двадцать семь танков, — значит двадцать семь пушек! Вот вам и артиллерия! А ну-ка, выводите танки к холмам перед переправой и открывайте огонь из всех пушек по противоположному берегу. Расстрелять пулеметы противника! Понятно?

— Понятно, — отвечает Макаров и добавляет с улыбкой: — Если еще и 54 моих пулемета поработают, то это будет совсем как раз...

Через пару минут мощные танки, урча, разворачиваются и уходят в сумерки.

Они остановились полукругом у переправы. Вращаются башни, нащупывая противника. Проходит еще немного времени, и на противоположном берегу — фейерверк разрывов.

Несмолкаемая трескотня 54 пулеметов.

Под несущимся в воздухе потоком свинца и стали перебираются по скользким обломкам моста бойцы 3-го батальона. Срываясь, кое-как перебираются они по обледеневшим бревнам на противоположный берег, устремляются по круче и яростно гонят врага.

За 3-м батальоном перекатывается 1-й.

 

Краснознаменный полк 123-й ордена Ленина стрелковой дивизии (стр. 509)

 

К утру противоположный берег прочно занят.

Противник продолжает громить переправу. Но уже работает наша артиллерия, принуждая замолчать батареи финнов.

Майор Тимофеев — начальник инженерной службы дивизии — кинул на строительство моста весь свой саперный батальон. Мост должен быть готов как можно скорее, нужно перебросить танки, артиллерию.

Дальше за рекой — небольшой лесок и широкая снежная равнина. Вправо — озеро. Лед его сверху залит водой. Дорога идет вдоль озера, изредка ныряя между холмами и прорезая небольшой лесок.

По этой дороге, держась ее узенького полотна, — только одной повозке проехать, — ползут связисты. Впереди — мостик через канаву. Мостик взорван, а канава — это бурлящий трехметровый поток воды.

С дороги не сойти. Пули изредка взвизгивают справа и слева и даже откуда-то сзади. Это противник, сдержав наступление соседней дивизии, бьет по прорвавшемуся вперед нашему полку.

Связисты выбились из сил. Четвертый раз наводят они линию, иногда по пояс в воде — по дороге линию вести нельзя. И только начальник связи Епишин начинает докладывать Рослому:

— Связь с батальоном налаж... — как рррах, рррах, рах, и Епишин, не окончив доклада, устремляется на узел связи.

Через минуту оттуда несется брань:

— Опять, черти, порвали...

— Ты, Епишин, лучше уж не докладывай, — шутит первый помощник начальника штаба. — Пока не хвастаешь, связь кое-как работает, а как только похвастал, — раз, и порвали...

Епишин в отчаянии опускается на нары, затем вскакивает и, проклиная воду, лед, белофиннов, бежит на линию. Этот беззаветно отважный человек не спит уже третьи сутки.

Батальоны продвигаются все вперед и вперед. Станция Тали далеко позади. Позади форсированные вброд канавы, речки, поляны. Вода доходит временами до плеч, нужна быстрая остановка и обязательно в лесу: обсушиться, обогреться.

Ни артиллерии, ни танков нет, они застряли на станции из-за строительства моста; здесь на выручку пришли минометы. Они движутся вслед за пехотой. Они удобны, нетребовательны: небольшое укрытие, и огневая позиция минометов готова. Не раз они выручали героические батальоны.

Небольшая высота к северо-западу от станции. Из-за уцелевших цементных фундаментов сгоревшей деревушки финны открыли по батальонам губительный огонь. Бойцы залегли вдоль дороги. Вода засасывает. Надо немедленно ликвидировать огневые точки противника, заставить его отойти.

Разведка выявила огневые позиции минометов противника. Расположение пулеметов опытный командир минометного взвода Кондратьев определял «на слух». Подготовка данных проста. В воздухе свистнула первая мина, за ней вторая, третья. Минометчики засыпали «гостинцами» позиции врага.

Дальнейшее движение батальонов было обеспечено.

* * *

Вечер. Солнце бьет по зеленой гряде высокого сосняка, к которому вьется топкая дорога. Кругом вода. Мокрые, озябшие бойцы устали. Лес — это отдых. Костры, чаёк, ужин... Но в лесу белофинны. Очереди из автоматов поднимают всплески воды. Надежды на теплый ночлег мало.

— Танки! — вдруг крикнул кто-то. — Наши танки!

Да, это действительно были наши танки. Поднимая гусеницами вихри воды, они быстро мчались на выручку пехоте. Тяжелые, грозные, они проходили, как мощные ледоколы, — такой необычной была для них дорога.

— Архипов, не иначе, — оживились бойцы. — Ишь, как лупит. Знает, когда подоспеть.

Не доехав до сосняка, Архипов сворачивает с дороги и катит в лес целиной, обдавая бойцов каскадами брызг, — прямо туда, откуда особенно крепко бил из автоматов и пулеметов враг. За ним устремилась и вся его танковая рота. С победным криком рванулись в лес за танками батальоны. И вот он, желанный отдых: костры в оставленных финнами укрытиях, белый клубящийся пар от просыхающих ватников, шинелей, валенок, белья, веселые шутки, смех. Кого знобит — заставляют плясать. Пляшет. Закон войны: и не умеешь — да пляши! Не взял собака-белофинн минами, фугасами, надолбами, водой не возьмешь! Ничем не возьмешь!

Еще два с половиной дня, вплоть до 12 часов 13 марта, шла вперед через водные преграды победоносная 123-я дивизия. Враг заминировал дорогу. Не помогло! Враг устраивал засады — выбивали! Враг оставлял на пути «кукушек» — дело уже привычное: снимали. Застревали в пути пушки — их заменяли танки. Застревали танки — выручали минометы. Все преодолели воины Красной Армии, — решительные, отважные, готовые во имя Родины на любой подвиг.