Европейская философия XVII - XVIII вв.

Идея автономной философии впервые была реализована французским мыслителем Репе Декартом (1596— 1650), который опирался при этом на концепции нового естествознания, являясь одним из его основателей. По образному выражению французского мыслителя XX в. Л. Бергсона, современная наука сошла с неба Коперника по доске, подставленной ей Галилеем. Итальянский мыслитель Г. Галилей (154G—1642), защищая взгляды Коперника, обосновал принцип относительности движения. Разделяя идею позднего средневековья о природе как книге, подлежащей истолкованию,- он утверждал, что эта книга написана математическим языком. В своих рассуждениях он применяет мысленный эксперимент - базу будущей «науки», пришедшей на смену «науке-логосу античности и средневековья. Декарт, разделяя и развивая взгляды и подходы Галилея, стал одним из основателей современной математики и естествознания.

По Декарту, учение о природе— физика— входит органической частью в систему философских знаний, являясь их стволом. Ветвями этого древа знания служат механика, медицина и этика, а также философские науки, опирающиеся на физику и имеющие непосредственный выход в практическую жизнь людей. Корнем древа знания выступает метафизика. Все знание—от метафизики до этики—строится единым методом рационального, подобного геометрическому, рассуждения. К опыту необходимо прибегать, чтобы выяснить, что из возможного подлинного предмета разума— реализовалось в нашем мире, являющемся лишь одним из возможных миров.

Метафизика (а с ней и все наше знание) должна, по Декарту, опираться на положение, истинность которого не вызывает сомнения. Чтобы найти такое положение, он становится на позиции радикального скептицизма, отвергая все, в чем можно хоть как-нибудь усомниться. Сомнительны существование Бога, внешнего мира и собственного тела. Несомненно лишь положение: «Я мыслю, следовательно, я существую». Это положение представляет собой соединение двух соответствующих друг другу идей: «я мыслю*- п «я существую*. Истина и есть соответствие идей друг другу, устанавливаемое или непосредственным усмотрением—интуитивно, или логическим анализом— демонстративно. Интуиция и дедукция из интуитивно постигнутого— это два пути, ведущих к познанию всех возможных миров. Опыт,

как уже было сказано, играет вспомогательную роль.

Таковы гноссеолого-методологические следствия, полученные Декартом из анализа исходного положения его философии. Из него следует, что «я» есть нечто мыслящее— душа— некая непротяженная (ибо все протяженное сомнительно) сущность, или субстанция. Моя собственная душа является первым предметом моего познания. В душе я нахожу ряд идей, одни из них приобретены мной при жизни, другие - врождены ей. Среди последних находится идея Бога— существа, обладающего всеми совершенствами и всемогущего. Анализ идеи Бога доказывает, по Декарту, что предмет этой идеи, т. е. сам Бог, существует. А поскольку не может быть обманщиком, то существует и внешний мне мир, мир протяженных вещей. Итак, существует Бог, сотворивший две субстанции— протяженную и мыслящую, и существую я- тот, в котором эти две субстанции соединены и который может познать и Бога и созданный им мир.

Таким образом, первая попытка реализовать идею философии, свободной от мировоззренческих предпосылок, вылилась в построение, опосредованное анализом возможностей разума, картины мира, включающей человека, призванной обосновать систему норм его поведения. Пока же эта картина не завершена, Декарт предлагал следовать правилу скептиков— жить согласно нравам своего народа. Вся последующая европейская философия была прямо или косвенно связана с идеями Декарта.

Английский философ Томас Гоббс (1588—1679) сделал попытку рассмотреть учение о природе, развитое Галилеем и Декартом, как единственное действительное знание. По его мнению, реально существует только телесное, протяженное; духовное— не субстанционально. Оценивая высоко, как и Декарт, математический метод рассуждения, Гоббс не согласен с ним в вопросе об обосновании этого метода. Основания математики и математических рассуждений он пытается найти в опыте. Его несомненной заслугой является то, что он обратил внимание на роль языка в познании, хотя решения им вопросов о природе значения слов, об отношениях слов и вещей не могут быть признаны удовлетворительными. Исторически более значима его социальная философия, соответствующая защищаемому им воззрению на природу и социальным потребностям английского общества того времени. Все люди от природы одинаковы и стремятся к хорошей жизни. Так как от природы люди равны, то ни один не хочет уступить другому. До возникновения государства, в «естественном», т. е. государственном, состоянии

идет война всех против всех. В государстве, созданном путем договора, граждане отчуждают свои права в пользу носителя власти, который в ответ на это заботится о безопасности их существования, препятствуя развязыванию гражданской войны. Любая деспотическая власть лучше, чем гражданская война. Вся власть и исполнительная, и законодательная, и судебная, и духовная—принадлежит одному суверену, который силой сохраняет ее. Истинная вера— та, которую культивирует суверен, суеверие есть то, во что он верить запрещает. Народ не имеет права на свержение власти, которую он сам учредил.

Картезианская программа построения системы философских знаний, покоящейся на едином основании, получила завершенное воплощение в труде «Этика» голландского философа Бенедикта Спинозы (1632—1677). Построенная геометрическим методом— как совокупность теорем, доказываемым путем сведения к аксиомам и определениям, которые предпосланы всему построению,— «Этика» долгое время воспринималась в качестве образца систематического построения.

Вводя термин «субстанция» в качестве необходимого для любого философского построения, Спиноза определяет субстанцию как то, что не нуждается для своего существования ни в чем другом, является единой и единственной, выступает причиной самой себя. Согласно Спинозе, так понятая субстанция есть то, что обычно называют Богом, или природой. Субстанция обладает бесконечным множеством свойств— акциденций, среди последних— бесконечное множество сущностных (без которых субстанция не может существовать) атрибутов. Нам субстанция дана (мы ее познаем) через два атрибута: протяженность и мышление. Воспринимаемые нами вещи— модификации (модусы) единой и единственной субстанции, существующие не сами по себе, а только в системе отношений друг к другу, т. е. в конечном счете к самой субстанции. Каждая вещь, рассматриваемая как модус субстанции, есть одновременно и тело— модус атрибута протяжения, и соответствующая этому телу идея— модус атрибута мышления. Бесконечный модус атрибута протяжения— движение (протяжение протяжения); бесконечный модус атрибута мышления— мышление мышления (самосознание). Человек— самое сложное тело во Вселенной, которому соответствует идея, мыслящая саму себя, т. е. душа, мыслящая саму себя и свое тело.

Погруженность человека в мир других модусов, его связь с ними через воздействие на его тело других тел, на душевном уровне выражается как погруженность в мир аффектов-страстей, вызванных в душе изменениями в его теле, причиненными этими воздействиями. Подчиненность страстям, действия под влиянием аффектов есть порабощенность человека миром. Освобождение от власти аффектов достигается путем познания того, что их причины— вещи и события в мире— не имеют самостоятельного существования, а представляют собой лишь единичные и эфемерные проявления жизни целого. Онтологически возможность такого познания обоснована учением о душе. Психологически оно возможно тогда, когда стремление познать единичное в свете целого, взглянуть на мир с точки зрения вечности само становится аффектом— интеллектуальной любовью к Богу,—вытесняющим другие аффекты. В результате человек приходит к такому состоянию, когда он не плачет и не смеется, а понимает необходимость и преходящий характер перипетий своей жизни. Такой человек думает не о смерти, а о жизни, как и надлежит свободному и мудрому существу

Рассматривая проблемы социальной жизни, Спиноз, присоединяется к договорной теории государства Гоббса хотя и не согласен с ним в том, что власть правительств, должна распространяться и на духовную жизнь. Он выступал в защиту свободы мысли и слова, свободы совести.

Картезианский рационализм, согласно которому разум из себя извлекает идеи, необходимые и достаточные для осмысления природы и руководства поведения, был подвергнут критическому анализу в труде английского философа Джона Локка (1632—1704) «Опыт о человеческом разуме». Он утверждал, что не существует никаких—ни теоретических, ни практических— врожденных идей. Все идеи возникают из опыта, который бывает двух видов: внешний и внутренний. Внешний опыт— ощущения— дает нам простые идеи. Одни из них относятся к первичным качествам вещей, принадлежащих самим вещам (например, протяженность в ее различных модификациях, движение во всем его многообразии, непроницаемость тел и т. п. Другие идеи относятся к вторичным качествам, возникающим в результате воздействия тел с их первичными качествами на наши органы чувств— цвет, запах, температура и т. д. Внутренний опыт-рефлексия- дает нам идей о наших собственных состояниях (ощущение, мышление, волнение и пр.). Такие простые идеи, как существование, единство, сила, последовательность, порождены совместными внешним и внутренним опытом. Простые идеи— материал всего нашего знания. Из них возникают сложные идеи. Слова нашего языка обозначают идеи как простые, так и сложные, и не могут вывести

нас за пределы опыта. Большинство метафизических построений, претендующих на выход за пределы опыта, относятся только к словам. В системе воззрений Локка на разум нет места таким состояниям, как «героический энтузиазм» Бруно или «интеллектуальная любовь к Богу» Спинозы.

К действию человека побуждает желание собственного счастья или удовольствия. Поскольку мы живем в обществе, то должны учитывать такие же стремления других, без чего личное счастье может оказаться разрушенным. Благоразумие делает человека моральным. Придерживаясь договорной теории происхождения государства, Локк выступал с обоснованием принципа разделения власти, что делает его одним из первых теоретиков либерализма. Человек, утверждал он, имеет отчуждаемые основные права: на жизнь, на свободу, на собственность. Собственность каждого человека есть результат его труда. Все индивиды обладают правовым равенством. Власть должна обеспечить правопорядок, дающий каждому .возможность получать выгоду, не ущемляя свободу и интересы других.

Философия Локка, противопоставляя опытное познание природы и человека познанию внеопытному – метафизическому, исходящему из принципов разума, соответствовала научной программе Ньютона, его призыву: физика, берегись метафизики. И долгое время казалось, что принятие научным сообществом физики Ньютона означает также принятие гносеологии Локка. Однако и физика Ньютона, и гносеология Локка имели в качестве предпосылок положения, не выводимые из опыта, те, метафизические, на что и указал их критик Лейбниц.

По мнению великого немецкого ученого и философа Готфрида Лейбница (1646М716), в учении Ньютона таким метафизическим моментом является представление о пространстве как вместилище отдельных вещей на расстоянии, воздействующих друг на друга, а в учении Локка— положение, которое гласит: нет ничего в интеллекте, чего не было бы в ощущениях.

Согласно Лейбницу, можно многое принять в локковском анализе человеческого познания.' Но нельзя согласиться с эмпирическим истолкованием принципов логики. Эти принципы не выводятся из опыта, не дают возможность рассуждать об опыте, делать выводы. Поэтому более верным, более соответствующим опыту самого познания, будет поло-* женне: нет ничего в интеллекте, чего не было бы в ощущениях, кроме самого интеллекта, т. е. принципов логики.

Лейбниц дополняет три закона логики, сформулированные еще Аристотелем, четвертым— законом достаточного основания. Исходя из этого закона, ни одно высказывание о мире не должно приниматься без логического доказательства. С позиции Лейбница данный закон и требование Декарта все подвергать сомнению— равнозначны. То обстоятельство, что все положения о мире могут быть доказаны, говорит нечто вполне определенное о своем мире. Мир представляет собой совокупность субстанциональных единиц- монад, которые выступают предметами всех возможных простейших истинных высказываний о мире. Такова онтология, вытекающая из принятый нами логики, из самого разума.

Что такое монада мы узнаем из опыта самонаблюдения. Непосредственно познаваемая монада— это наша душа> обладающая представлениями и стремлениями. Представления могут быть смутными, их мы называем чувственными, и ясными— интеллектуальными. Кроме осознанных представлений и стремлений, есть и неосознанные. Жизнь души, психическое, не сводится, как считали и Декарт, и Локк, к жизни сознания. Все остальные монады, лежащие в основе воспринимаемого и мыслимого мира, аналогичны нашей душе, т. е. являются духовными субстанциями, в каждой из которых в форме возможных представлений заключен весь мир и которые отличаются друг от друга степенью ясности этих представлений. У монад, стоящих на самой низкой ступени — монад безжизненной природы, все представления смутны, у монад средней ступени— души животных н людей одни представления смутны, другие — ясны; у высших монад — ангелы, Бог и т. п.— все представления ясны. Бог — высшая из монад, монада монад, приводит все монады в состояние соответствия друг другу, при котором без всякого реального взаимодействия изменения в одной монаде связаны с изменениями во всех остальных. Эта «предустановленная гармония» делает наш мир лучшим из возможных миров.

Представление о пространстве как абсолютном вместилище взаимодействующих вещей, положенное в основу физических учений Ньютона, по мнению Лейбница, оказывается не опытно установленным положением, а метафизической догмой, которая в свете истинной метафизики (учения о монадах как духовных непротяженных субстанциях, являющихся подлинными элементами мира) должно быть пересмотрено. Идея пространства, наше представление его выражает факт внеположенности монад, их множественности, порядок их расположения. Такое понимание пространства избавляет физику от ряда парадоксов, связанных с допущением возможности действия одного тела на другое через пустое пространство. Физика не может существовать без истинной метафизики. Не могут существовать без метафизического обоснования и науки о человеческих делах. Главное здесь в понимании того, что только прогресс в познании, в вытеснении смутных представлений ясными, служит основой нравственного прогресса, самым важным источником развития человеческого общества.

Таковы были в XVII в. основные попытки реализовать идею автономной философии, свободной от мировоззренческих предпосылок, построить цельное мировоззрение на разумных и опытных основаниях, выявленных исследованиями познавательной способности человека. Общий вывод, к которому пришли Локк и Лейбниц— во многом антиподы в понимании характера познавательного процесса- выглядит следующим образом: прогресс общества есть прогресс но» знания. Эта идея и легла в основу идеологии Просвещения.

XVIII век вошел в историю как век Просвещения. Унаследованная от Локка п Лейбница идея перестройки жизни на разумных основаниях была подхвачена рядом мыслителей Англии,. Германии, Франции и других европейских стран. Эта перестройка мыслилась как результат распространения положительных, .практически полезных знаний о природе и обществе среди широких кругов образованных людей. Особое внимание следовало уделять правнтелям-приобщать их к новейшим достижениям науки и философии. Просвещенные монархи и осуществят внедрение принципов разума в повседневную жизнь своих государств. А так как новые знания о природе и обществе противоречили тому, что утверждалось традиционным христианством, то главную свою задачу мыслители-просветители видели в критике его, т. е. в борьбе с религиозными догмами, принимаемыми на веру, без опытно-рационального обоснования.

Поскольку же великие философы Нового времени— Декарт, Спиноза, Лейбниц в своих построениях так или иначе принимали идею Бога, создавали иллюзию согласованности разума с фундаментальными положениями религии, то антихристианская, антирелигиозная направленность творчества мыслителей-просветителей была одновременно и антиметафизической. Разум, освобожденный не только от религиозно-мировоззренческих предпосылок, но и от сверхопытных метафизических гипотез признавался единственным и высшим судьей всего существующего, призванным отделить полезное для человека от вредного.

Общее философское основание своим взглядам просветители всех стран нашли в учении Локка. Однако если сам Локк в работе «О рациональном христианстве» еще пытался согласовать религию с рациональным познанием, опирающемся на опыт, то его английские последователи— Джон Толанд (1670—1722) в сочинении «Христианство без тайн», ahtoiiii Коллинз (1676-1729) в труде «Обсуждение основ христианской религии»- выступают антидогматически, переходя на позиции деизма, воспринимавшегося в то время как атеизм. Толанд, взгляды которого не поддаются однозначной квалификации, обосновал тезис, воспринятый затем всеми материалистическими учениями, согласно которому движение является атрибутом материи. Дэвид Гартли (1704-1757); опираясь на учение Локка, закладывает основы материалистического понимания человеческой психики. Джозеф Пристли (1733—1804) в гносеологии опирался на взгляды Локка и Гартли, в социологии защищал право народа на восстание, если правители попирают естественные права человека. И он, и Гартли, выступая антидогматически, не выходят за пределы деизма, хотя и сочетают его с материалистической трактовкой целого ряда вопросов. Под влиянием Локка и английских просветителей находились и просветители Америки-Томас Джефферсон (1743-1826), Беджамин Франклин (1706-1790) и др.—создатели Соединенных Американских Штатов, давшие им Конституцию, проникнутую деистически-просветительскими идеями о человеке и его правах.

Особенно ярко дух Просвещения проявил себя во Франции, где мыслители-просветители идеологически подготовили революцию. Виднейший представитель французского Просвещения Франсуа Вольтер (1694-1778) познакомил Францию и всю континентальную Европу с учениями Локка и Ньютона. Творчески восприняв эти учения, он приходит к пониманию философии, как великого орудия разума в борьбе против неразумного, отживающего в устройстве общества. Все творчество Вольтера проникнуто антицерковными настроениями; не отрицая религии как таковой, он требует религиозной свободы, Считая, что в основе всех видов познания лежит опыт, он полагает, что последний однозначно свидетельствует об общественной природе человека. Общественное устройство должно обеспечивать политическое и юридическое равенство людей. Социальное и имуще-етвенное неравенство Вольтер рассматривал в качестве предпосылки общественного равновесия и нормального развития общества.

С требованием социального и имущественного равенства выступал Жан Жак Руссо (1712-1778)-один из наиболее радикально настроенных просветителей. Разделяя договорную теорию государства, он, исходя из ее положений, обосновывал право народа на восстание против деспотической власти. Творчество Руссо многогранно. Как и все просветители высоко оценивая общественный прогресс, он был первый, кто указал на его противоречивый характер, связанный с тем, что развитие, культуры создает искусственные потребности, стремление удовлетворить которые весьма сомнительно.

Великим начинанием французских просветителей было создание «Энциклопедии», в которой с просветительских позиций была дана оценка всего известного из истории человечества, всех достижений ремесел, искусств и наук. Это был гигантский труд, в создании которого принимали участие все просветители, а возглавляли их Дени Дидро (1713-1784) и Жан Д'Аламбер (1717—1783). Последний великий математик и физик в гносеологии был близок Локку, осознавая, правда, известную противоречивость его взглядов. Опираясь на современное ему естествознание, он пытается обосновать общее мировоззрение деистического характера.

Дидро, как и Жюльен Ламетри (1709-1751), Клод Гельвеции (1715-1771), Поль Гольбах (1723-1789), был атеистом, обосновывая атеизм материалистическим мировоззрением. В центре внимания всех названных мыслителей стоит человек, которого они пытаются объяснить как часть природы, связанную с остальной природой реальными физическими отношениями. Природа существует сама по себе, не нуждаясь ни в каком сверхприродном начале. Материя— строительный материал природы— вечна и обладает движением как своим необходимым свойством. От природы человек добр, злым его делают несовершенные общественные отношения, которые и нужно исправлять путем просветительской работы.

Мировоззренческие утверждения французских материалистов превратились в реальную альтернативу религиозным воззрениям. Однако гносеологическая обоснованность их стала вызывать сомнение, когда англичанин Джордж Беркли (1685-1753) показал, как, опираясь на Локка, преодолевая его непоследовательность, можно прийти к новому обоснованию традиционных религиозных взглядов.

Беркли подверг критике локковское разделение качеств на первичные и вторичные. Все ощущения всегда лишь символы чего-то, неизвестного нам, вещами же мы должны называть и называем устойчивые комплексы ощущений, а не нечто, существующее само по себе. Это подтверждается и анализом понятия «существовать». Если исходить из тезиса: в интеллекте нет ничего, чего не было бы в ощущениях, то каждому понятию должен быть найден чувственный эквивалент. Таким эквивалентом для понятия «существовать» является выражение «быть воспринимаемым». Для вещи-комплекса ощущении - существовать и означает быть воспринимаемой. Вещи существуют только в восприятии, но не сами по себе. И хотя такое утверждение противоречит здравому смыслу, считающему, что вещи существуют и тогда, когда я их перестаю воспринимать, однако это противоречие разрешается допущением существования множества душ, подобных моей, которые могут воспринимать, когда я перестал. Тезис: существовать — значит быть воспринимаемым, должен быть дополнен тезисом: существовать - значит быть воспринимающим. Впрочем и такое решение вопроса не вполне удовлетворяет здравый смысл, убежденный в том, что разными душами воспринимается нечто тождественное самому себе, не зависящее от различия воспринимающих душ. Удовлетворить здравый смысл может, по мнению Беркли, допущение существования Бога, который, творя мир, воспринимает все сущее в нем всегда одним и тем же способом, обеспечивая тождественность воспринимаемого множеством конечных душ.

В результате получается, что существует Бог и сотворенные им души. Мир творится Богом через непрерывное воздействие на конечные души. Он, а не вещи сами по себе, является причиной наших ощущений. Последние есть метки, при помощи которых Бог сообщает нам о своем существовании. Вещи — устойчивые комплексы таких ощущений— мы воспринимаем в Боге и через Бога. Если этот тезис оправдан гносеологически (а Беркли полагал, что это так и есть), то оправдана и вся традиционная религия, тогда как просветительские построения оказываются лишь химерой. Беркли был епископом, но церковь не приняла его новаций в обосновании веры. И была права, так как английский философ Давид Юм (1711 — 1776) вскоре показал, что если быть последовательным, то, исходя из гносеологии Локка, можно прийти только к скептицизму.

Юм разделял многие воззрения просветителей, с некоторыми из них его связывала дружба. Но его не удовлетворяла гносеологическая необоснованность их взглядов, их неумение, что отмечал и Дидро, дать достойный ответ Беркли. Однако, взявшись за гносеологическое обоснование просветительской концепции человека, он пришел к общемировоззренческому скептицизму, хотя это не мешало ему защищать просветитель ские взгляды на природу и характер морали.

Требование Беркли, согласно которому осмысленные понятия — их содержания — должны сводиться к данному в восприятии, к ощущениям, Юм применяет к понятию «причина». В ходе анализа он обнаруживает, что содержание рассматриваемого понятия нельзя свести к данному в ощущениях. В него входит и вера в то, что будущее будет похоже на прошлое. Опытом такая вера оправдана быть не может. Указанное понятие может применяться к достаточно ограниченной сфере внутреннего опыта, но не по отношению к данным внешнего опыта. Вопрос о том, что служит причиной наших ощущений, требует выхода за пределы опыта и потому незаконен. Мы не можем разрешить спор между Локком и его последователями, утверждающими, что причиной наших ощущений являются вещи в себе, а их совокупность и есть материя, и Беркли, считающим причиной ощущения Бога. В этом и состоит скептицизм Юма, разбудивший одно из самых великих европейских философов, немца Иммануила Канта (1724—1804) от «догматической спячки».

Духовная ситуация, которую застал Кант, выглядела следующим образом. Попытки осуществить идею автономной философии, основанной только на опыте и разуме, привели к предельному заострению спора мировоззрений. Оказалось, что опираясь на опыт, используя строгие логические рассуждения, можно вывести и существование Бога и его отрицание, можно утверждать наличие души и ее отсутствие, можно с одинаковым успехом и защищать и отвергать тезис о наличии свободной воли у человека. Вопросы о существовании Бога, души, свободной воли (по терминологии Декарта,— метафизические) стояли не только перед теми мыслителями, которые признавали метафизику в качестве науки чистого разума, но и перед теми, кто был настроен антиметафизически, кто отрицал возможность внеопытного познания. Происходило это в силу господства, по меньшей мере со времен средневековья, убеждения, что от ответов на эти вопросы зависит как наше поведение, так и философское обоснование морального долга.

Одна из заслуг Канта состоит в том, что он отделил вопросы о существовании Бога, души, свободы— вопросы теоретического разума— от вопроса практического разума: что мы должны делать. Он попытался показать, что практический разум, говорящий, в чем наш долг, шире разума теоретического и независим от него.

Второй период своего творчества, так называемый критический, Кант начинает с исследования вопроса о том, возможна ли метафизика как наука. Все наше знание относится к пространственно-временному миру. Если признать, что пространство и время идеальны, т. е. не формы бытия вещей, а только формы их созерцания нами (таким признанием мы, по Канту, преодолеем коллизии, возникшие между ньютонианцами и лейбницианцами, решим вопрос о природе математики, заложим основы для понимания человеческой свободы), то мир расколется на мир пространственно-временных явлений н мир вещей в себе, на мир,' чувственно воспринимаемый и познаваемый наукой, и мир сверхчувственный, научно непознаваемый, а лишь мыслимый. Вот этот только мыслимый мир, который недоступен созерцанию, и пытается познать метафизика, что невозможно, ибо вопросы о существовании Бога, души, свободы для теоретического познания неразрешимы.

Способность человека поступать морально, т. е. без всякого принуждения исполнять свой долг, говорит о реальности свободы. Если найти закон, выражающий эту свободу,— закон морального поведения, то он может быть положен в основу метафизики нового типа. Кант находит такой закон, категорический императив, который гласит: поступай так, чтобы максима твоей воли могла стать основой всеобщего законодательства. В такой формулировке данный закон пригоден для всех разумных существ, что и говорит о широте практического разума. Однако мы нуждаемся в формулировке, соответствующей нашему месту в мире. Для этого Кант применяет телеологический подход. С точки зрения телеологии, человек есть последняя цель земной природы. Подобным утверждением мы, по Канту, не расширяем наши теоретические знания о человеке, а лишь рефлективно оцениваем его. Поэтому категорический императив будет звучать так: поступай так, чтобы человек и человечество всегда были только целью, но не средством.

Получив такую формулировку категорического императива, Кант извлекает из нее все метафизически значимые следствия. Идеи Бога и бессмертия души, теоретически не доказуемые, имеют практическую значимость, поскольку человек, хотя и является носителем всеобщего разума, одновременно и земное ограниченное существо, нуждающееся в поддержке своего выбора в пользу морального поведения. Кант смело меняет местами божественное и человеческое; мы не потому моральны, что верим в Бога, а потому верим в Бога, что моральны. Хотя идея Бога практически реальна, это только идея. Потому нелепо говорить об обязанностях человека перед Богом, равно как и о религиозных принципах построения государства.

По мнению Канта, государство должно обеспечивать та кое положение, когда свободное проявление произвола од ного совместимо со свободой каждого. Оно достижимо лишь в правовом государстве, где действует принцип разделения властей. Тем самым-в этом вопросе он стоит на позициях идеологии Посвещения. Согласно Канту, поведение будет добродетельным, если целью его является собственное нравственное совершенство и счастье других.

Таким образом, Кант выступил с критикой по отношению к притязаниям старой метафизики, претендовавшей на познание Бога, души, свободы. Вместе с тем он подтвердил познаваемость природы— многообразия явлений в пространстве и времени. Критическим исследованием разума он обосновал и попытался реализовать идею новой метафизики, имеющей в качестве основания морального поведения, закон свободы.

b 5----------