Гармония небесного и земного

Конечно, самым великолепным образцом византийских мозаик, может быть, на все века данным, который мы тоже находим здесь, является деисус 1261 года. XIII в. После разрушения Константинополя крестоносцами, от которого, считается, Константинополь не оправился… Ну, Константинополь-то оправился, скорее, не оправилась Византия. Но вот это новое возрождение, уже XIII-XIV вв., последнее возрождение, уже палеологовское, связано с новым каким-то подъемом. И вот именно здесь мы видим самый, может быть, великолепный образец византийского искусства – образ Христа с предстоящими Богородицей и Иоанном Предтечей. Наверное, более совершенного, более благородного, более прекрасного образа Византия не создавала, чем образ Спасителя в этом деисусе на одной из галерей собора.

Христос в золотых одеждах – золотом хитоне, синем гиматии, с Евангелием, тоже украшенном золотом, с благословляющей десницей с очень аристократическими удлиненными пальцами. И сам облик его, соединяющий в себе красоту земную и небесную, духовность и интеллектуализм – вот это то, что, можно сказать, является символом Византии. Византия к этому стремилась.

Сегодня сама идея симфонии больше с властью у нас ассоциируется, вот как Юстиниан хотел власть земную и власть небесную привести в гармонию, церковную и императорскую. Это, конечно, не получилось, это невозможно, уже иконоборческий кризис показал, что это невозможно, это утопия. Но в эстетике это получилось. И этот деисис, мне кажется, является таким символом византийского искусства, который соединяет в себе гармонию небесного и земного.

Ведь Византия никогда не отказывалась от красоты плоти. Но она одухотворяла ее. Наверное, самый прекрасный лик Богоматери – из этого деисуса. Действительно, никаких оговорок. Обычно, когда мы смотрим на русские иконы или на иконы романские, мы говорим: «Да, тут своеобразная красота, может быть, это красота не земная, а небесная, она иная»… Вот именно здесь, в Византии, именно в этом деисусе мы видим, как можно совместить, и к этому стремились византийские мастера, гармонию небесного и земного.

Или, например, образ Иоанна Предтечи, который и аскет, и в то же время очень горящий, духовный образ аскета немножко не такого плана, как опять же будет в русском искусстве, хотя мы будем говорить о влиянии Византии на русское искусство, где он таким сухим изображается. Здесь он скорее могучий, потому что чтобы выдержать такой подвиг, нужно иметь великую физическую силу. И это вот физическое и духовное, материальное и духовное, земное и небесное – все это сливается.

Память об античности

Вот этим, наверное, характерна Византия, этим она отличается от многих других культур. И даже, скажем, искусство средневекового Запада, которое прошло через варваризацию и стремление все время восстановить разрушенную античную культуру… Византия ничего не разрушала из античной культуры, она, наоборот, прорастала сквозь нее, беря у нее все новое.

Конечно, Юстиниан разрушил последнюю школу византийских философов, неоплатоников, но весь неоплатонизм, как мы знаем, перекочевал в святоотеческие писания. Да, считается, даже легенда такая есть, что Юстиниан взял колонны из храма Артемиды Эфесской, чтобы поставить в храме святой Софии. Но вся инженерия, вся гармония, все расчеты, вся архитектура – она же вся построена на античной науке!

Точно так же мы видим, например, Богоматерь из слоновой кости X в. Мы видим абсолютно античную статуарность. Мы видим маленькую фигурку Богоматери, в которой все античные пропорции сохранены.

Другое дело, что от круглой скульптуры Византия уходила к рельефу. Меньше мы встречаем круглой скульптуры, монументальной вообще только в константиновское время и немножко в юстиниановское, а потом от нее уходили. Но зато очень много изделий из мрамора, из слоновой кости, из других материалов, которые можно было резать. Складни многочисленные, где античная статуарность сохраняется, но нет вот этой объемности, а есть иконная плоскость. Потом, с легкой руки Павла Флоренского, это все назовется «обратной перспективой». Т.е. совершенно иная перспектива, перспектива небесная.

Например, император Константин перед Христом, Христос возлагает на его голову венец. Это тоже очень важный момент, потому что сам обряд коронования происходит отсюда. И здесь как бы показывают, что Христос коронует императора. Заметьте, сам Христос никогда в Византии не изображается с короной, потому что нет того, кто мог бы возложить на его голову корону. Но Христос возлагает эту корону на голову императора.

И когда, например, Христос восседает на императорском троне, сам как небесный император, ему предстоят Иоанн Предтеча, Богоматерь, апостолы, то апостолы выглядят ну просто как античные философы! Эту память об античности, любовь к античности никогда не забывала Византия. Она ее даже не искала, она скорее, как я уже сказала, прорастала сквозь нее, от нее отталкивалась.

Византийские рукописи

Конечно, Византия – это великая образованность. Это не только святые отцы, это и императорские скриптории, и монастыри, которые специализировались на богословии, на умозрении, на молитвенном подвиге, который они обязательно фиксировали. Это многочисленные аскетические сочинения, поэтические сочинения. И рукописи, которые остались от Византии – их тоже не так много. Много на Афоне осталось – может быть, даже больше. Конечно, много утрачено. Но тем не менее они тоже дают великолепную гармонию – гармонию внешнего оформления и содержания. Книга для византийца – образ мира, книга – образ храма, книга – слово, которое является миру. А Слово воплощенное, сам Христос, являет собой красоту. Поэтому вот это переплетение этих символов, переплетение понимания мира как храма, мира как книги, книги как мира и как храма, как словесной иконы, живописного Евангелия – все это для византийца и было основой того единства, той гармонии, к которой они стремились.

Конечно, когда смотришь византийские рукописи, удивляешься этой каллиграфии, этому почерку. Даже сам текст, не только картинки, но сам текст представляет собой просто произведение искусства. И когда эта ученость распространялась по всему миру, рукописи привозились в другие страны, их там переводили, их переписывали, то, конечно, через книгу тоже шло огромное влияние Византии на весь мир.