Свидетельства о формальной передаче приданий у апостола Павла

В посланиях апостола Павла мы встречаем однозначные свидетельства того, что в раннехристианском движении практиковалась формальная передача традиции. Под «формальной» я понимаю использование специальных процедур, удостоверяющих, что традиция верно передана от одного квалифицированного хранителя традиции к другому[683]. К таким свидетельствам относятся используемые Павлом специальные термины, связанные с передачей традиции (paradidômi, 1 Кор 11:2, 23, соответствует еврейскому mäsar) и ее получением (paralambanô, 1 Кор 15:1, 3, Гал 1:9, Кол 2:6, 1 Фес 2:13; 4:1, 2 Фес 3:6, соответствует еврейскому qibbël) [684]. Такими греческими словами описывали формальную передачу традиции в греческих школах, и в этом смысле они должны были быть хорошо знакомы читателям Павла из язычников. Встречаются они и в еврейской грекоязычной литературе (Флавий, Иудейские древности, 13.297; Против Аниона, 1.60; Мк 7:4, 13; Деян 6:14), где значение их совпадает с тем, что мы находим в позднейших раввинистических текстах (например, м. Авот 1.1). Кроме того, Павел говорит о верном сохранении или соблюдении предания [katechô, 1 Кор 11:2; 15:2; krateô, 2 Фес 2:15 — в еврейской литературе встречается также в Мк 7:3, 4, 8, соответствует еврейскому 'ähaz] — и, разумеется, использует сам термин «предание» (paradosis, 1 Кор 11:2. 2 Фес 3:6; — в еврейской литературе встречается также в Мф 15:2, Мк 7:5, Гал 1:14; Флавий, Иудейские древности, 13.297).

С помощью этих терминов Павел описывает различные типы преданий, которые сообщал созданным им церквам. Разумеется, сюда входят «керигматические проповеди», суммирующие евангельскую историю и месседж (лучший пример — 1 Кор 15:1–8), нравственные наставления, наставления по организации общины и проведению богослужений, а также предания об Иисусе (лучший пример — 1 Кор 11:23–25)[685]. Очевидно, со специальными терминами, относящимися к передаче традиции, Павел был знаком по своему фарисейскому опыту. Однако важно отметить, что и помимо Павла в раннехристианской литературе мы встречаем немало примеров употребления этих терминов — что доказывает, что Павел был в этом не одинок и что другие авторы использовали эти термины независимо от него (Иуд 3, Лк 1:2, Деян 16:4, Дидахэ, 4:13, Варавва 19:11). Терминология здесь достаточно важна: «передать» предание — не то же самое, что просто его рассказать, а «получить» — не то же самое, что выслушать. Передача предания «означает, что один передает другому нечто такое, чем тот теперь владеет»; получить предание «означает получить нечто в свое владение» [686]. Это не обязательно означает заучивание слово в слово, но всегда предполагает процесс обучения и закрепления в памяти. Более того: очевидно, что предания, о которых говорит Павел, должны были передаваться авторитетным и уполномоченным на это лицом — таким, как он сам. В одном случае, говоря о преданиях, Павел ясно показывает, что его право на передачу, по крайней мере, некоторых из них не вытекает из апостольского статуса как такового, но связано с тем, что сам он получил их из авторитетных и компетентных источников (1 Кор 15:3). Таким образом, он является одним из «передаточных звеньев» в этой цепи[687].

От кого получал предания Павел? В 1 Кор 15:3 он сообщает, что получил те предания (в том числе список явлений по Воскресении), которые воспроизводит в стихах 3–7[688]; некоторые ученые полагают, что источником этих преданий должна была быть «эллинистическая» церковь в Дамаске, а не иерусалимские апостолы[689]. Эта точка зрения призвана подтвердить теорию жесткого разделения христианства «эллинистического еврейства», к которому будто бы принадлежал Павел, и палестинского иудео–христианства Иерусалимской церкви. Однако такое разделение едва ли совместимо с той ролью, которую отводит Павел Иерусалимской церкви тут же — в 1 Кор 15:5, 7. Более того: когда Павел настаивает на своем апостольстве, несмотря на его необычность (стихи 9–11), то подчеркивает единодушие между собой и другими апостолами в ключевых вопросах, которые только что повторил (стих 11). Это единодушие существовало, потому что он получил эту традицию от иерусалимских апостолов[690].

Важно отметить, что в Послании к Галатам, даже в контексте сильных утверждений Павла о независимости его апостольского призвания от Иерусалима, он признает, что через три года после своего призвания побывал в Иерусалиме и провел две недели с Петром (Гал 1:18)[691]. Две недели общения с Петром (он говорит, что не видел больше никого из апостолов, кроме Иакова — стих 19[692]) — это очень много. По меткому замечанию Ч.Г. Додда, «уж наверное, не о погоде они все это время говорили»[693]. Резонно предположить, что Павел получил исчерпывающее представление о традиции, сформированной двенадцатью апостолами, от самого лидера Двенадцати — Петра. Это не противоречит утверждению Павла, что проповедуемую им Благую весть он принял не от человеков, но через откровение Иисуса Христа в момент своего апостольского призвания (стихи 11–12). Именно благодаря силе этого откровения Павел проповедовал Благую весть, пользуясь полным апостольским авторитетом, до посещения Петра в Иерусалиме (стихи 15–17). Однако ему не хватало подробных сведений о речениях и деяниях Иисуса, и во время проповеди в Набатее (Аравия, стих 17) он ощутил необходимость в этой информации[694]. По словам Джеймса Данна, «необходимо допустить, что его ранние встречи с теми, кто присоединился к движению раньше него, носили характер в основном «обмена информацией», поправок и дополнений к той картине, которая сложилась у него, когда он был преследователем христианства»[695]. На самом деле ссылки на предания об Иисусе в писаниях Павла намного более многочисленны, чем допускают приверженцы прежних стереотипных представлений о Павле[696].

В другом случае, открыто говоря, что «получил» традицию, Павел так же открыто называет и ее источник: «Получил от Господа то, что передал вам» (1 Кор 11:23). Имеется в виду предание о словах Иисуса на Тайной вечере (стихи 23–25), которые он цитирует как основу для дальнейших своих рассуждений о теле и крови Господа в связи с празднованием Вечери Господней в Коринфе (11:26–32). Разумеется, Павел не имеет в виду, что он услышал это предание непосредственно от Господа во время явления ему. Этот эпизод был известен Павлу как элемент традиции предания об Иисусе, возможно, часть рассказа о Страстях; это единственное подобное предание, которое Павел цитирует открыто и полностью. Он приводит его в форме, близкой к версии Луки (Лк 22:19–20)[697] — и, как и Лука, сильно расходится с версиями Марка и Матфея (Мк 14: 22–24, Мф 26:26–28). Версия Павла текстуально так близка к Луке, что, поскольку литературная зависимость как в ту, так и в другую сторону крайне маловероятна, следует предположить, что Павел здесь зависит от письменного текста либо, что более вероятно, от устного текста, заученного наизусть[698]. Обе версии — как ПавловоЛукианская, так и Марко–Матфеевская — могли испытать влияние христианской евхаристической практики[699], однако маловероятно, чтобы они являлись богослужебными текстами, произносимыми во время Евхаристии[700]. Павел цитирует предание об Иисусе, а не литургический текст и тем самым дает нам, возможно, древнейшее свидетельство о том, что рассказы об Иисусе передавались из уст в уста если не дословно, то, по крайней мере, очень близко к «тексту».

Утверждение Павла, что он принял это предание «от Господа», можно сравнить с его ссылками на некоторые речения «Господни» в 1 Кор 7: 10–16 и 9:14. Первый текст, 7:10–16, особенно показателен тем, что демонстрирует резкое различие между тем, что Павел считает словами Иисуса (стихи 10–11), и его собственными наставлениями (стихи 12–16), предназначенными для ситуации, о которой Иисус не учил. Собственные наставления Павла даются не просто как личное мнение, но осеняются апостольским авторитетом. Однако они четко отделены от слов Иисуса: важный факт, демонстрирующий ошибочность мнения критиков форм о том, что новые речения Иисуса якобы с готовностью сочинялись и приписывались ему в церквах. Так же как при цитировании Иисуса в 7:10–11 и 9:14, введение Павла к преданию о Тайной вечери в 11:23 («Я получил от Господа») сосредоточено на источнике слов Иисуса, являющихся предметом повествования, и утверждает, что они действительно исходят от Иисуса. Павел говорит о цепи традиции, которая была начата именно Иисусом и затем через посредников перешла к самому Павлу, который, в свою очередь, передал ее коринфянам, когда основал их церковь. Посредники — разумеется, иерусалимские апостолы, и эта часть преданий о Страстях становится частью того, чему Павел научился (в самом строгом смысле слова — изучение традиции, чтобы потом иметь возможность ее воспроизводить) от Петра во время их двухнедельного общения в Иерусалиме. Учитывая убеждение Павла, что традиция исходит от самого Господа Иисуса, и заботу о ее достоверности, трудно предположить, что он удовлетворился бы косвенными источниками. Быть может, Павел не хотел привлекать внимание к этому факту, поскольку вопрос об отношениях с иерусалимскими апостолами был для него чувствителен — однако в данном отношении он зависел от них. Павел мог настаивать на том, что его апостольский авторитет, позволяющий воспроизводить и передавать традицию, получен им непосредственно от Господа; однако аутентичность передаваемой им традиции зависела от иерусалимских апостолов. Можно отметить: утверждение, что он, как и иерусалимские апостолы, имеет право на материальную помощь от обращенных (1 Кор 9:3–6), Павел основывает на множестве аргументов, однако завершающим и самым сильным становится речение исторического Иисуса (9:14).

Мы рассмотрели, от кого Павел получил предания; но кому он их передавал? Всякий раз, говоря о передаче преданий, Павел обращается к своим адресатам — той или иной христианской общине, которой он пишет, в целом. То же самое происходит и в двух рассмотренных нами примерах (1 Кор 11:23; 15:1–3). Никогда Павел не говорит о передаче традиции каким–то конкретным людям в общине, обладающим авторитетом, способным быть хранителями и преподавателями традиции. Сохранение традиции всегда предстает как общая задача и общая обязанность всех читателей Павла (1 Кор 11:2; 15:2, 2 Фес 2:15). Следовательно, можно предположить, что, каким бы образом Павел не передавал традицию вновь основанным церквам, с этого момента контроль над ней становился обязанностью общины в целом. Здесь можно вспомнить модель ближневосточной деревни Бейли, описанную в предыдущей главе, хотя сам Бейли применяет эту модель к палестинским иудео–христианским общинам[701]. Согласно этой модели, процессы сохранения и преподавания традиции происходят, но в рамках всей общины, не являясь обязанностью каких–то конкретных людей.

Однако мы знаем, что в основанных Павлом церквах (Рим 12:7, 1 Кор 12:28–29, Гал 6:6, Еф 4:11), как и в других частях христианского движения (Деян 13:1, Евр 5:12, Иак 3:1, Дидахэ, 15:1–2), были люди, занимающие особую позицию — учителя. Джеймс Данн, хотя в целом и принимает модель Бейли, подчеркивает их значение как знатоков традиции[702]. Не игнорировал ли Павел при передаче традиции особую роль учителей?

Приведем примечательную параллель из Иосифа Флавия, касающуюся фарисеев:

Хочу объяснить: фарисеи передавали (paredosan) народу (to demo) от череды отцов (ек paterôn diadochës) некоторые установления, не записанные в законах Моисеевых. Вот почему партия саддукеев отвергает эти установления, полагая, что необходимы только установления письменные, а те, что из предания отцов (ек paradoseôs tôn paterôn), соблюдать не нужно

(Иудейские древности, 13.297)[703].

Стив Мейсон, опираясь на общие особенности словоупотребления Иосифа, полагает, что выражение «от череды отцов» он заимствовал у самих фарисеев[704]. Термин «череда» или «последовательность» (diadochê обычно использовали применительно к эллинистическим философским школам: «Платон, Аристотель, Эпикур и Зенон дали начало школам своих «последователей», считавших своей задачей сохранение и изложение изначальной философии учителя»[705]. Очевидно, те «отцы», от которых получали свои предания фарисеи — это не народ в целом, а цепочка конкретных учителей. Мы можем представить себе нечто вроде цепочки, описанной позднее в Пирке Авот: «Моисей получил закон на Синае и передал его Иошуа, Иошуа — старцам, старцы — пророкам; а пророки передали его мужам Великой Синагоги», и далее следует список мудрецов (Симеон Праведник, Антигон из Соко и т.д.), которые передали его от мужей Великой Синагоги Гиллелю и Шаммаю (м. Авот, 1:2–12).

Для наших целей важно, что Иосиф использует риторику «передачи» традиции применительно как к передаче от одного учителя к другому, так и от фарисеев к народу. Тот факт, что фарисеи учили преданиям народ в целом, не противоречит тому, что фарисейские учителя получили эти предания от более ранних учителей и преподавали их ученикам, которые, в свою очередь, становились следующим передаточным звеном этой цепочки. Аналогично, то, что Павел передавал традицию каждой христианской общине в целом и от каждой общины ожидал ее знания, не противоречит тому, что он мог передавать традицию нескольким специально избранным людям в каждой общине, людям, обладающим необходимыми для хранения традиции навыками и способностями, которые становились «источниками» традиции для общины в целом. Таким образом, даже внутри Павловых общин можно выделить авторитетных гарантов традиции и, следовательно, более формальный процесс сохранения и передачи традиции, чем описывает модель Бейли. Важно отметить, что учителя в Павловых общинах узнавали традицию всего через два передаточных звена между собой и самим Иисусом: Павла и иерусалимских апостолов.

Таким образом, в посланиях Павла мы находим множество свидетельств существования в раннехристианском движении формальной передачи преданий, а также более конкретные свидетельства формальной передачи преданий о речениях и деяниях Иисуса. Сам Павел усвоил эти предания от Петра в результате формального процесса обучения и, возможно, передавал их далее путем такого же формального процесса — не только основанным им общинам в целом, но и особым учителям в каждой общине, с которыми работал отдельно и особенно внимательно. Наконец, нужно помнить, что Павел вел миссионерскую работу не в одиночку, а с коллегами, и некоторые из них — Варнава, Марк, Сильван (=Сила в Деяниях)[706] — до того были видными членами Иерусалимской церкви. У них, безусловно, было намного больше возможностей познакомиться в Иерусалимской церкви с преданиями об Иисусе, и вполне возможно, что именно они отвечали за передачу этих преданий церквам, которые основывали вместе с Павлом. (В основании Коринфской церкви они, таким образом, не участвовали.) Особенно Варнава мог обогатить познания Павла в области традиции.