Об общечеловеческом марале

http://www.foma.ru/ob-obshhechelovecheskom-marale.html

Кандидат философских наук Юрий Пущаев о том, почему неправильно думать, что мораль важнее и нужнее, чем религия, и что вера в общечеловеческие ценности может заменить веру религиозную.

Один семилетний мальчик поспорил со своим отцом. Он доказывал, что знает, что такое мораль, потому что видел ее своими глазами в одной книге. Когда его попросили эту мораль показать, он принес художественный альбом. На одном из рисунков красовалось животное, под которым большими буквами стояла подпись – «Марал». То есть, в книге был нарисован олень-марал, и мальчик просто перепутал мораль с маралом.

История смешная, но поучительная. Как говорили древние, погоди смеяться, в этой басне на самом деле говорится о тебе. Точнее, о нашем времени и господствующих в нем идеях. Действительно, разве, например, редко бывало в истории или бывает сейчас, что споры о морали и нравственности, стремление к добру и добрым поступкам вдруг оборачиваются чем-то совершенно неожиданным? Когда на месте предполагавшегося добра вдруг оказывается... живность с рогами?

С другой стороны, какой мракобес осмелится сказать, что морали не существует? Действительно, каждый человек слышит внутри себя голос своей совести. Каждый ребенок отчетливо понимает разницу между «хорошо» и «плохо». Что «хорошо» и «плохо» вообще существуют. Когда моя шестилетняя дочь вместе со мной смотрит какой-нибудь фильм, первый вопрос, который она задает по поводу героев на экране – «а он хороший или злой»? Именно это для ребенка оказывается самым важным.

Сегодня очень распространена точка зрения, что мораль или нравственность независима от любых религий, верований и мировоззрений, что она едина для всех людей, и что ценность ее поэтому абсолютна. Главное быть хорошим человеком, а во что при этом веришь, неважно. Можно верить просто в добро, в конце концов. Или, говоря современным языком, в общечеловеческие ценности. Они в принципе всем понятны (где-то в глубине души), и объединяют всех людей.

Эта идея утверждалась в новоевропейской культуре постепенно, но неуклонно. Она формировала себя в рамках ожесточенного спора с религией и религиозным мировоззрением. Вокруг спора о том, вытекают ли нравственные нормы из религиозных предписаний, или они самодостаточны и не нуждаются в религиозной санкции, сломано немало копий.

В конце концов, представление о самоценности морали победило в культурном и идейном «мейнстриме». И сегодня ни о чем, наверно, не говорят так много, как об общечеловеческих ценностях и об уважении прав личности. В том числе популярной является точка зрения, что именно нравственность и является подлинной сутью христианства, наконец-то очищенного от «шелухи» религиозного культа и мистики (но при этом одновременно из предполагавшейся Конституции Евросоюза убирается упоминание о христианских корнях и традициях Европы).

 «Отсталых» верующих философствующие сторонники самодостаточной морали часто упрекают в том, что они не способны к подлинно нравственным поступкам, потому что ждут от Бога воздаяния за совершенное ими добро. Значит, они ценят не добро само по себе, а награду за него. И боятся не собственно греха, а наказания за него. Или считают верующих успокаивающими себя трусливыми оптимистами, которые лишены ощущения трагичности и негарантированности жизни. Для них главное – поуютнее устроиться в своем блаженстве, на поверку оказывающемся насквозь фальшивым.

Такие представления возникают, как мне кажется, в том числе и из элементарного незнакомства со святоотеческой литературой. В ней очень много сказано и о трагичности жизни, и о негарантированности и собственного существования, и собственного спасения. Собственно, христианство помимо прочего и есть строгое признание неустранимой трагичности земной жизни. Что тут можно сказать? Просто больше читайте, господа! Например, «Добротолюбие».

А по поводу страха не перед грехом, а перед наказанием за него – то в христианстве присутствуют оба вида страха. Но высшая ступень, доступная только святым (но не неофитам или даже «рядовым» верующим) – это совпадающий с бескорыстной любовью к Богу страх перед грехом самим по себе, страх оскорбить Господа. Например, авва Дорофей в «Душеполезных поучениях» писал, что трояким образом можно угодить Богу. Первый способ, это когда боятся вечных мук, и угождают Богу на манер раба. И в этом нет ничего плохого или постыдного, наоборот, это уже душеспасительно – быть рабом Божиим (а не человеков). Второй, лучший способ, это когда ждут награды и угождают Богу на манер наемника, работающего за плату. И третий, самый совершенный способ, – когда Бога слушают как сын Отца и «любят добро ради самого добра». В этом случае тоже боятся Бога, но это совершенный страх, доступный только очень немногим людям, святым, «которые уже не по страху мучения и не для получения награды исполняют волю Божию, но, любя Бога, как мы многократно говорили, боятся сделать что-либо против воли Бога, ими любимого. Посему-то и говорит Апостол: “любовь изгоняет страх”, ибо они уже не по страху действуют, но боятся, потому что любят. В сём состоит совершенный страх».