Проблема кодирования невербального поведения личности и невербальной интеракции

До последнего времени является остро дискуссионным вопрос о том: «Могут ли невербальное поведение, экспрессия, невер­бальные коммуникации рассматриваться в качестве кода, имеющего четкое психологическое значение?».

Независимо от того, в рамках какого направ­ления рассматривается проблема кодирования невер­бального поведения, ее решение напрямую связано с тем, принимает ли исследователь определение невер­бального поведения как системы знаков (код). Под кодом обычно понимается совокупность знаков, система символов, при помощи которых информация может быть представлена (закодирована). Начиная с работ Ч. Дарвина, Ф. Пидерита, И. А. Сикорского, П. Мантегаццы, В. И. Классовского, С. М. Волконского, В. М. Бех­терева и многих других авторов, обсуждается пробле­ма знаковых функций экспрессии, выразительных движений, физиогномики.

Для того чтобы ответить на вопрос о том, является ли экспрессия (мимика, пантомимика) знаком опреде­ленных психологических характеристик личности, на­чиная с 20-х годов XX века проводятся исследования, в которых систематически изменяются, варьируются изображе­ния экспрессии, но самое главное — предпринимаются усилия избежать влияния экспериментатора на создание и оценку эксп­рессивного кода. Исходя из данных выполненной ра­боты, К. Лэндис заключил, что не существует устойчи­вых экспрессивных кодов состояний, вызванных опре­деленным стимулом. Через двадцать лет после исследования К. Лэндиса появляется статья Джеймса Коулмана, посвященная изучению лицевой экспрессии эмоций (1949 г.). А результаты исследования Д. Коулма­на свидетельствуют, что существуют однотипные спо­собы выражения состояния, вызванного определенным стимулом, что внутри типа экспрессии наблюдаются ин­дивидуальные вариации по интенсивности выражения.

Эксперименты показали, что среди женщин больше «экстерналайзеров», чем среди мужчин. Р. Бак и его коллеги считают, что «интерналайзеры» — это лица, которые по какой-то причине не могут открыто выражать свои чувства. То, что среди мужчин больше «интерналайзеров», чем сре­ди женщин, обусловлено, по их мнению, особенностя­ми воспитания юношей и девушек. Перед молодыми людьми чаще ставится задача не проявлять открыто свои эмоциональные реакции, скрывать чувства, что приводит к формированию неинтенсивных способов проявления эмоционального отклика на событие, к не­доразвитию навыков экспрессивного кодирования со­стояний.

Исследование Р. Бака, Н. Миллера, В. Сейвина, В. Кьюла показало, что существуют экс­прессивные коды и на их основе можно определить стимул и, естественно, состояние человека. В то же время данная работа свидетельствует, что кодирование, передача эмоционального состояния зависит от ряда факторов: половых, личностных, тенденций в воспита­нии. Чтобы быть уверенным в том, что данная экспрес­сивная программа, экспрессивный паттерн выражают определенное состояние, необходимо знание об инди­видуальных, устойчивых способах реагирования на раз­личные стимульные ситуации.

Рассмотрим еще одно исследование, которое выпол­нено в 90-е годы (251) и в котором также обсуждается проблема кодирования коммуникативных интенций и ставится вопрос о степени осознанности этого процес­са самим субъектом общения. В работе изучаются коды интенций присоединения или, по-другому, проявления склонности к партнеру. Авторы исследования исходят из того, что существующие социальные нормы, догово­ры сдерживают проявление истинных интенций, состо­яний. Но эти «сдерживаемые» отношения находят свое выражение в невербальных, экспрессивных кодах. С их точки зрения, для моделирования невербального пове­дения необходимо знать о чувствах партнера, о типе социальной ситуации, о том, насколько значим собесед­ник в контексте достижения поставленных целей, о нормах выражения своей склонности или присоединения к партнеру, важна также информация, включаю­щая переживания прошлого опыта общения с этим же человеком. Перечисленные аспекты информации способствуют пониманию «текущего» поведения партнера, в каком состоянии находятся их взаимоотношения. Она необходима для сличения ожидаемого и реально наблю­даемого невербального поведения, для подтверждения того, что общение является эффективным, что интен­ция верно закодирована и передается партнеру.

Таким образом, невербальное поведение, невербаль­ная интеракция составляют код диалога, особенно то­гда, когда необходимо создать определенную степень интимности, непосредственности, включенности и до­минантности. Проблема заключается в том, насколько невербальные коды осознаны, насколько необходимо для понимания природы экспрессивного кода касаться более «тонких» смыслов, чем социальные значения невербального поведения, с помощью каких техничес­ких средств они могут быть зафиксированы.

В результате анализа и сравнения различных подхо­дов к проблеме кодирования коммуникативных интен­ций напрашивается вывод о том, что элементы невер­бального поведения, экспрессии могут сознательно выбираться с целью кодирования и последующей пере­дачи состояний, отношений, но в структуре кода так­же будут находиться элементы, степень осознания ко­торых будет заметно различаться.

Особенно важным для понимания приро­ды кодирования чувств и отношений и их передачи другому является тот факт, что в структуре кода при­сутствуют одновременно выразительные движения, использование которых отличается степенью осозна­ния, что в структуру кода могут входить экспрессивные элементы, которые передают несколько иные чувства, чем те, которые партнеры пытаются выразить, что ре­альный невербальный, экспрессивный код, паттерн и то, что представлено в самоотчетах, чаще всего не совпадает. Поэтому такой прием создания кодов, как са­моотчеты о выражении тех или иных состояний, явля­ется весьма уязвимым.

Итак, из приведенных работ также следует, что понятие «эк­спрессивный, невербальный код» нуждается в переос­мысливании в соответствии с особенностями кодиро­вания, приемами фиксации, в соответствии с тем фактом, что невербальные программы не обладают не­обходимой устойчивостью, не все из них являются об­щеприняты (это главные характеристики кода как вида знака). Более того, каждое из рассмотренных исследо­ваний как бы все дальше и дальше отодвигает решение проблемы невербального экспрессивного кода. Задача выглядит все более и более сложной за счет введения таких переменных, как ситуация, индивидные, личнос­тные особенности субъекта кодирования экспрессии, факторы культуры, влияющие на процесс кодирования и характеристики кода, степень осознания, целенаправ­ленности кодирования как процесса. Введение такого количества переменных, влияющих на процедуру коди­рования экспрессии, заставляет по-новому посмотреть на известный в психологии невербального поведения вывод, сделанный в 50-е годы Брунером и Тагиури. Они утверждали, что не существует неизменяемого паттер­на, кода, соответствующего определенным состояниям. Авторы вышеприведенных работ не столь категорично заявляют об этом, но из их работ, также следует вывод об изменчивости кодов экспрессии. Зас­луга их в том, что они ставят задачу объяснить данный феномен и найти те переменные, которые стабильно приводят к возникновению определенных характерис­тик кода.

Благодаря усилиям таких авторитетных во всем мире исследователей, как П. Экман, Р. Шерер, М. Аргайл , Р. Бердвистелл , П. Булл и многие другие, оформилось несколько различных взглядов на процессы кодирования как невербальных коммуника­ций, так и невербального поведения. Первая точка зре­ния базируется на том, что многие элементы, характе­ристики невербального поведения не имеют адекватной им системы записей, поэтому невербальное поведение с точки зрения практических задач фиксации остается неуловимым, вероятностным.

Крайняя позиция относительно возможностей фиксации и кодирования невербальных коммуникаций представлена в отечественной психологии в работах Е. И. Фейгенберга и А. Г. Асмолова. Они счи­тают, что «невербальная коммуникация является пре­имущественно выражением смысловой сферы личнос­ти. Она представляет собой непосредственный канал передачи личностных смыслов», — и, исходя из этого тезиса, объясняют «безуспешность многочисленных по­пыток создания кода словаря, дискретного алфавита языка невербальной коммуникации, так же убеждают, что «поиски дискретных формали­зованных словарей жестов, телодвижений» обречены на неудачу.

История психологии невербального общения не по­зволяет столь категорично подойти к ответу на вопрос о возможностях кодирования и декодирования невербальных коммуникаций. Скорее данный вывод имеет отношение к определенным аспектам невербального поведения личности. Л. И. Анцыферова обращает внимание на тот факт, что активность проявляется в установках всего тела человека, например, в позах внимания, ожидания, тревоги, раздумья и т. д. Она пишет, что «в специфике поз, в динамике их смены отчетливо проявляются пси­ходинамические характеристики и личностные свой­ства человека», делает акцент на том, что психотоничес­кая активность человека   отчетливо «выражает эмоционально-аффективное отношение личности к со­бытиям».

Практика кодирования предполагает дифференциро­ванное отношение к таким явлениям, как невербальные коммуникации, невербальное поведение. Невербальные коммуникации представляют систему символов, знаков, использую­щихся для передачи сообщения с большой степенью точности, которые в той или иной степени отчуждены и независимы от психологических и социально-психо­логических качеств личности, которые имеют достаточ­но четкий крут значений и могут быть описаны как лингвистические знаковые системы. Проблеме кодиро­вания — декодирования невербальных коммуникаций посвящено достаточно большое количество работ, ко­торые убеждают в том, что конвенциальные, интенциональные, произвольные жесты, телодвижения, позы, выражения лица успешно кодируются и декодируются.

В невербальном поведении представлено сочетание индивидных, личностных форм поведения с групповы­ми, социокультурными Совокупность движений, обра­зующих структуру невербального поведения, представляет собой целостность, трудно разложимую на отдель­ные единицы, где преобладают непроизвольные движе­ния над произвольными, неосознаваемые над осознава­емыми, неинтенциональные над интенциональными, неконвенциальные над конвенциальными. Исходя из этих характеристик невербального поведения, оно в отличие от невербальных коммуникаций является бо­лее сложным явлением и именно в связи с ним чаще всего обсуждается проблема кодирования.

Одним из решений проблемы определения индика­тивных возможностей невербального поведения явля­ется разработка классификаций, учитывающих приро­ду, источники формирования, тип кода, условия общения, связь невербального поведения и речи. Такое решение проблемы было предложено П. Экманом и У. Фризеном. На основе вышеназванных парамет­ров ими выделены пять типов невербального поведения: 1) «эмблемы» — устойчивые коды, имеют вербальный эквивалент, культурно-специфичны, употребляются осознанно; 2) «иллюстраторы» — связаны с речью, ко­дом в прямом смысле слова не являются, употребляют­ся как осознанно, так и неосознанно; 3) «регулято­ры» — невербальные коды, поддерживающие общение; 4) «экспрессивные» лицевые знаки; 5) «адапторы» — это остаточные формы когда-то целесообразных дей­ствий, сопровождающих потребности человека, их функции в общении заключаются недостаточно осоз­нанно в поддержке, защите себя. Употребляются «адап­торы» тогда, когда человек находится в состоянии дис­комфорта, значение их, как и «иллюстраторов», неустойчиво (потер нос, схватился за мочку уха), появ­ляется в соответствии с контекстом общения.

В невербальном поведении личности, диады, группы могут быть одномоментно представлены и «эмблемы», и «иллюстраторы», и «регуляторы», и «адапторы». Невербальное поведение в таком случае включает услов­ные и естественные, произвольные и символические, си­туативные и аситуативные элементы, отличающиеся при­надлежностью к коду как к системе знаков, имеющих круг значений.

Противоречия в оценке кодирующей функции невербального поведения возникают тогда, когда рассмат­риваются естественные, произвольные, неосознаваемые комплексы невербальных движений. Знаковая функция символических, аситуативных, осознаваемых элементов невербального поведения фактически не вызывает сомне­ния. К ним относятся конвенциональные мины, жесты, позы, ритуалы приветствия и прощания, фиксированное культурой пространство общения.

Таким образом, рассмотрев результаты своих работ и проанализировав исследования других авторов, П. Экман и Р. Шерер пришли к выводу, что решение вопроса о возмож­ностях кодирования невербального поведения, выделе­ния дискретных единиц его анализа осложняется не тем, что оно не может быть закодировано, описано с помощью различных приемов, а тем, что для создания кодов используются методы, приемлемые для кодирова­ния естественного словесного языка. С их точки зрения, проблема заключается также и в том, чтобы совместить в коде наряду с типичными, устойчиво-повторяющими­ся невербальными движениями индивидуальные, появ­ляющиеся в ответ на определенный раздражитель.

В общении обязательно будет разворачиваться познание одной личности другой, будет проявляться и изменяться отношение, иметь место обращение друг к другу. Невербальное поведение партнеров одновременно выступает как условие познания их личности, возникновения отношения, как своеобразная форма обращения друг к другу. Именно в общении ярко проявляется индикативно-регулятивная функция невербального поведения личности.

Невербальное поведение вплетено во внутренний мир личности. Функция его не сводится к сопровождению ее переживаний. Невербальное поведение — это внешняя форма существования и проявления психического мира личности. В связи с этим анализ структуры, содержания индивидуального невербального поведения — это еще один из способов диагностики уровня развития личности как субъекта общения. Выделение общих элементов, компонентов невербального поведения, определение его функций позволяют создать культурно-специфическую типологию невербального поведения (Лабунская В.А,1986, с. 72-95).

Возвращаясь к вопросу, поставленному в начале параграфа, о том, можно ли невербальное поведение, экспрессию, невер­бальные коммуникации рассматривать в качестве кода, имеющего четкое психологическое значение,  можно сказать, что далеко не всегда это возможно. Знаковая функция основных символических элементов невербального поведения не вызывает сомне­ния. Но все же возникают проблемы с кодированием, так как каждый человек имеет индивидуальные особенности.