Лекция 2. СССР в 60- 80 годы. Нарастание кризисных явлений

К началу 70-х годов бурный экономический подъем в развитых западных странах прекратился. Впервые после второй мировой войны кризисы 1974 – 1975 гг., а затем 1980 – 1982 гг. охватили Северную Америку, все страны Европы, Восточный регион. В отличие от обычного течения кризиса перепроизводства, когда цены снижались, во время этих кризисов наблюдалась иная картина: цены росли. Это новое явление получило название «стагфляция» (стагнация, инфляция) и было связано с насыщением внутреннего рынка товарами длительного пользования, энергетическим кризисом и одновременным обогащением нефтедобывающих стран, которые превратились в потребителей западных товаров. Эра дешевой нефти закончилась. Такое сочетание кризиса и инфляции делало неэффективными прежние кейнсианские методы регулирования экономики, что и проявилось в падении курса доллара и крахе бретонвудской валютно-финансовой системы, построенной на долларе. Резко ухудшилось финансовое положение США из-за дефицита бюджета, в значительной степени связанного с вьетнамской войной 1965 – 1973 гг. Кроме США в тяжелом положении оказались Великобритания и Франция. На финансовом рынке укрепились позиции Японии и ФРГ, благодаря их совместным усилиям удалось предотвратить обвальное падение доллара. В 1973 г. было подписано соглашение о введении «плавающего» курса валют и отмене твердой цены на золото, окончательно закрепленное ямайским соглашением 1978 г. Правительство США прекратило свободный обмен долларов на золото.

Общие проблемы сплотили богатые страны, начиная с 1975 г. они стали координировать свои действия в рамках «семерки» (США, Япония, ФРГ, Великобритания, Франция, Италия, Канада) на ежегодных встречах глав правительств и министров финансов. Образовался естественный союз богатых народов против бедных, так называемый «золотой миллиард». Наряду с мировой продолжалась и региональная интеграция в рамках Европы, Северной Америки и Восточной сферы.

В 70-е годы наибольшую социальную и политическую активность проявляла учащаяся молодежь («новые левые»). Спор отцов и детей вылился в открытое противостояние консерваторов и либералов. Молодежь, выросшая в тепличных условиях 50 – 60-х годов выступила в защиту обездоленных, безработных, пенсионеров, расово-этнических меньшинств, интеллигенции и студенчества. Отвергая идеи общества потребления, молодежное движение первоначально за редким исключением приобретало утопические формы «хождения в народ«.

Постепенно в США борьба за преобразования в университетских городах переросла в движение протеста против войны во Вьетнаме. Более 50 тысяч американских солдат погибло за годы вьетнамской войны. После введения всеобщего призыва в армию 240 тысяч призывников скрылись или уехали за границу. Общественные движения требовали прекращения войны и осуществления внутренних реформ.

Во Франции движение студентов, начавшееся также с требования реформы образования, вылилось в акты неповиновения и протеста, приведшие к концу «деголлевскую эпоху».

США, как и весь капиталистический мир, пережили крупные преобразования, вызванные мировыми экономическими и структурными кризисами, новым этапом научно-технической революции, сменой направлений экономической и социальной политики. К этому добавился политический скандал «уотергейт» и «вьетнамский синдром». В условиях кризиса 1969 – 1970 гг. президент США Ричард Никсон провозгласил начало новой политики. Это выразилось в запрещении на 3 месяца повышения зарплаты, запрещении забастовок при одновременном снижении налогов. Правительство Никсона (1968 – 1974 гг.) несколько раз повышало пенсии и выплаты пособий, расширен был круг лиц, получавших пособия. Система социального страхования была дополнена программой помощи бедным семьям и выдачей продовольственных талонов. В 1974 г. количество получателей составило 33 млн. человек и продолжало оставаться в последующем на этом уровне. В то же время правительство Никсона проводило жесткую политику против профсоюзов.

Если 70-е годы были годами кризиса, стагнации и поиска путей реформ, то 80-е годы прошли под знаком перехода к политике консерватизма, наиболее ярким проявлением которой были: в США – рейганомика (1980 – 1988 гг.); в Великобритании – тэтчеризм (1979 – 1995 гг.). Победа республиканской партии и избрание на пост президента Рональда Рейгана в 1980 г. ознаменовало дальнейшее усиление консервативной линии во внутренней и внешней политике США. Администрация Рейгана стала проводить жесткий монетаристский курс сокращения расходов и сбалансированного бюджета, а также сокращения сферы государственного регулирования (отказ от контроля над ценами, снятие ограничений на предпринимательскую деятельность, которые были введены ранее для охраны окружающей среды), снижения налоговой ставки с 50 % до 25 %. С 1983 г. американская экономика выходит из кризиса и начинается этап ускоренного роста на основе новой технологии и модернизации всего общества. Социальные программы сохранили свое прежнее значение. Одновременно происходит подавление рабочего и профсоюзного движения, как дестабилизирующих факторов. Когда профсоюз авиационных диспетчеров организовал национальную забастовку, все ее участники, несмотря на огромные потери для страны и предпринимателей, были уволены, а профсоюз был распущен. А ведь это было несколько тысяч уникальных высококвалифицированных специалистов, на подготовку которых требуется несколько лет.

Еще более радикальный консервативный курс проводился правительством Великобритании во главе с Маргарет Тэтчер. Прежние идеи государства всеобщего благосостояния и полной занятости населения были отброшены. Государственное регулирование было сведено до минимума, происходила широкомасштабная приватизация государственных предприятий. Неэффективные учреждения и предприятия закрывались. Движение шахтеров было безжалостно подавлено. Создавались условия для внутренних накоплений. После нескольких лет жесткой политики Великобритания совершила скачок в развитии производства, в производительности труда и выдвинулась в число передовых стран. Британия, считавшаяся «больным человеком Европы» и множество раз похороненная советской пропагандой вдруг вновь ожила.

С 1974 г. в связи с изобретением микропроцессоров появилась возможность для преобразования орудий труда и условий труда, как производственных, так и интеллектуальных. Если к этому добавить достижения в области создания информационных систем, биотехнологий и генной инженерии, то можно говорить о начале новой эпохи НТР не как частного явления, а как фактора всей жизни человечества. Интенсивный тип производства в сочетании с электронной техникой дал возможность некоторым странам перешагнуть эру угля и стали.

Политика консерватизма, давшая эффективные плоды в 80-е годы практически проводилась во всем мире.

После этого начался возврат к либеральным ценностям. С середины 70-х годов большая часть латиноамериканского региона оказалась под властью диктатур, но частично консервативная, частично национал-реформаторская политика исчерпала себя. На протяжении 80-х годов военно-диктаторские правительства одно за другим сходят со сцены, уступая место демократии и рынку (в декабре 1983 г. - в Аргентине, в марте 1985 г. – в Бразилии и Уругвае). Последними в Южной Америке были ликвидированы диктатура генерала Стресснера в Парагвае (февраль 1989 г.) и диктатура генерала Пиночета в Чили (март 1990 г.).

Азиатский феномен, в частности, китайский, рождался исподволь. В конце 50-х годов политика большого скачка в Китае потерпела крах. Создание коммун в сельском хозяйстве привело к голоду и гибели нескольких десятков миллионов человек. Внутри государственных и партийных структур возникла оппозиция Мао Цзедуну. Мао в борьбе за власть использовал молодежь. В 1965 г. он призвал страну к великой пролетарской культурной революции. Политический переворот сопровождался захватом и разгромом учреждений, партийных комитетов, расстрелами, публичным шельмованием и казнями, высылкой миллионов людей на перевоспитание в деревню. После того, как отряды молодежи выполнили свою роль, в 1967 г. армия занялась наведением порядка в стране. Усиление влияния армии во внутренней жизни страны в свою очередь вызвало озабоченность у председателя КПК. В 1971 г. на территории Монголии в авиакатастрофе погиб министр обороны КНР Лин Бяо.

После смерти Мао Цзедуна в 1976 г. в результате недолгой борьбы к власти пришла группа прагматиков во главе с Дэн Сяопином. С 1978 г. в Китае начался период рыночных реформ. Главным мероприятием в сельском хозяйстве стал роспуск коммун и передача земли крестьянским семьям. В промышленности был сделан упор на производство бытовой техники и товаров повседневного спроса. Для привлечения иностранного капитала в прибрежных районах создавались специальные экономические зоны. Дешевая рабочая сила позволила быстро включиться в мировой рынок. Особую роль в китайской модернизации сыграла Япония. Не решаясь открыто противостоять США и западу в целом, Япония действовала опосредственно через Китай. В 80-е годы в Китае продолжался бурный процесс индустриализации, хотя страна продолжала жить в условиях хронических кризисов – продовольственного, энергетического, сырьевого, экологического, демографического. Реформы проводились под жестким контролем государства. В 1989 г. почти на глазах советского руководителя Михаила Горбачева была расстреляна демонстрация китайских студентов (до 1000 человек были убиты). Советское руководство даже формально не осудило злодеяние, сделало вид, что это внутреннее дело Китая.

Периодизацию 70-80-х годов можно условно определить как эволюцию от противостояния двух систем до приоритета общечеловеческих ценностей (многополярный мир). Политические повороты не сказались на поступательном развитии западного общества. Оно развивалось достаточно стабильно и при либералах, и при социал-демократах, и при консерваторах.

Периодизация советского общества связана как с внутренними, так и с внешними процессами, ведь новое политическое мышление зародилось в 50-е годы в рядах социал-демократии. Советское общество в 70-е годы мы можем охарактеризовать как:

1. период “застоя”;

2. период от Генерального секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева до М.С. Горбачева;

3. период от заключения договора о прекращении испытаний ядерного оружия в трех сферах до Чернобыльской трагедии;

4. период от «дела шпиона Пеньковского» до разжалования генерал-майора КГБ Калугина;

5. период построения «фундамента коммунизма»;

6. период от сбитого на советской территории американского разведывательного самолета “U-2” (летчик Ф. Пауэрс) до трагикомического приземления немецкого летчика Руста на Красной площади;

7. период от построения Берлинской стены до ее разрушения.

Если кратко сформулировать основной момент мирового развития в 70-е годы, можно ответить так: противостояние “двух систем” (капитализма-социализма, США-СССР, морского государства – сухопутного государства, англосаксонской идеи – советской идеи и т.д.).

Российская действительность всегда находилась в области словесных символов. Российская ментальность определяется тем, что словесные символы более реальны, чем действительность, и часто для народа заменяют ее. Приоритет “слова” и особенно “политического слова” в советский период стал абсолютным. Каковы же были теоретические взгляды в СССР на развитие международных отношений? К началу 70-х годов советское партийно-государственное руководство подошло со следующими теоретическими постулатами.

1. О полной и окончательной победе социализма.

2. О расколе мира на две системы и возникновении социалистического лагеря.

3. О возможности предотвращения мировой войны в современную эпоху («война перестала быть неизбежной»).

4. О непримиримости в идеологической борьбе.

5. О возможности перехода к социализму различными путями (не только через революционное насилие, но и мирным парламентским путем).

Характер современной эпохи определялся как “эпоха перехода от капитализма к социализму”. Планы на будущее тоже были определены: “Будущее поколение советских людей будет жить при коммунизме”. Для западной общественной мысли само собой разумеется, что коммунизм нельзя построить локально в одной отдельно взятой стране, точно так же, как нельзя было превратить в образцовый коммунистический город одну Москву. Эти довольно противоречивые идеи господствовали в советском обществе, в то время как:

· западные социал-демократы проповедовали новое политическое мышление, в том числе “еврокоммунизм”;

· президент Франции де Голль говорил об “общеевропейском доме от Атлантики до Урала”;

· западная научная мысль выдвинула идею конвергенции.

 

Вот как дает определении “конвергенции” Большая Советская Энциклопедия: “Конвергенции теория – современная буржуазная теория, согласно которой экономические, политические и идеологические различия между капиталистическими и социалистическими системами постепенно сглаживаются, что приведет в конечном счете к их слиянию” (БСЭ, т. 12, с. 612).

Система прогрессивных антикапиталистических сил тоже представлялась четкой, наподобие пирамиды:

Правда, в реальной жизни пирамида стояла наоборот; ее устойчивость обеспечивалась за счет беспощадной эксплуатации советского народа.

 

Вот сочетание “слова” и “дела”, теории и реальности. Прогрессивный лагерь в такой системе представляется в виде феодальной лестницы. У многих исследователей возникает такая аналогия. Известный ученый М. Джилас определил советское общество как “феодальный капитализм”.

Рассмотрим систему взаимоотношений в пирамиде: какие черты характерны для взаимоотношений СССР с социалистическими странами? Эти черты определяются покровительством или “патронимией”[1].

· В чем это выражалось?

· Требовалась формальная преданность сюзерену, покровителю и соблюдение некоторых общих обязательных норм:

· объявление себя социалистической страной;

· огосударствление;

· руководство со стороны марксистско-ленинской партии.

· При соблюдении первого условия “вассал” получал свободу действий в отношении своих “вассалов”. “Вассал моего вассала – не мой вассал”. В ГДР, Польше и других европейских странах социализма было возможно то, что немыслимо в СССР – частная собственность, частные предприятия. В то же время существовали свои особые формы террора.

· При необходимости “патрон” прощал долги, подбрасывал ресурсы, делился валютой.

· Осуществлялись льготные поставки, а Вьетнам, Монголия и Куба вообще находились на дотации. Так, в 1974 г. выручка СССР от экспорта из СССР 50 млн. тонн нефти и нефтепродуктов в страны СЭВ составила 1 млрд. руб., а 70 млн. тонн в другие страны – 4 млрд. долларов. При средних мировых ценах 100 долларов за тонну страны СЭВ платили 20 долларов (см. “Проблемы мира и социализма”, 1975, № 5, с. 92).

Таким образом социалистический лагерь выглядел монолитом? Не совсем так. Возникали проблемы и с Югославией, и с Китаем, и с Румынией, да и с более верными союзниками. До поры до времени это сдерживалось. В ход пошла так называемая “доктрина Брежнева” – доктрина ограниченного суверенитета. Этапами этого пути являлись события от революции в Венгрии в 1956 г. до вторжения Советской Армии в Афганистан, включая промежуточные события возведения Берлинской стены и ввод войск на территорию Чехословакии в 1968 г. Причем, когда в СССР менялся “хозяин” и какое-то время укреплял свою власть внутри страны, социалистические страны, пользуясь временным ослаблением контроля, пытались осуществить реформы (попытки реформ в Чехословакии, Польше, Венгрии, ГДР в 1964 – 1968 гг.).

Даже такая страна, как ГДР, где уровень жизни был в несколько раз выше, чем в СССР, тормозилась в своем развитии из-за недостатка свободы. Государственные интересы постоянно вступали в противоречие с идеологией, что приводило, в том числе, и к войнам между социалистическими странами. В 1968 – 1969 гг. – между Китаем и СССР, в 1979 г. – между Китаем и Вьетнамом.

ХХ век показал, что трудно уловить грань между идеологией и интересами государства. Эта грань довольно быстро переходила от слов к реальным стычкам. Безусловно, справедливой является помощь народам, борющимся за свою независимость, но здесь тоже есть разные способы. Где и как уловить грань между помощью и вмешательством во внутренние дела других государств? Политика представления военной помощи “странам третьего мира” в их освобождении от колониализма и неоколониализма, как оказалось, неумолимо влекла СССР к роковой черте, за которой начиналось непосредственное вооруженное участие в локальных война. Установление стратегического паритета придавало уверенность в конфронтации с США в “третьем мире”. В 1974 г. министр обороны А.А. Гречко заявил: “На современном этапе историческое предназначение Советских Вооруженных сил не ограничивается только их функцией по защите нашего Отечества и других стран социализма. Советское государство в своей внешнеполитическое деятельности активно и целеустремленно выступает против экспорта контрреволюции, против политики угнетения, поддерживает национально-освободительную борьбу, решительно противостоит империалистической агрессии, в каком бы отдаленном районе нашей планеты она не проявлялась.” (Вопросы истории КПСС, М., 1974, т. 5, с. 39). Советскому правительству казалось остроумным, так сказать, верхом дипломатического искусства, то, что в Анголе и Эфиопии сражались не советские, а кубинские войска. Война в Афганистане вообще уникальна – как надо вести внешнюю политику, чтобы добиться такого положения, что все страны и все общественные движения настроить против себя? Китай и США, Арабские страны и Израиль оказались едины в своем отношении к Афганской войне. Война длилась 10 лет (1979-1989 гг.), унесла жизни 14000 советских людей и 1 млн. афганцев. На этом фоне наивными выглядели попытки представить дело так, что СССР защищал свои границы и лишь на несколько часов опередил американцев.

Что же касается движения неприсоединения, то в теоретическом плане скорее идеологи социализма перенимали его идеи, чем наоборот. С той разницей, что в движении неприсоединения разрабатывались положения о борьбе против империализма и военизации человеческого сообщества, как некоторые частности общего процесса, а в советской идеологии эти положения считались в ряду наиглавнейших. Стремление к экономической свободе и другие направления движения неприсоединения забывались, замалчивались. Из других общественных движений брались модные лозунги, подкрашивались, перекраивались по своему образцу. А некоторые идеи солидно поддерживались материально (к примеру, как выясняется, передавались средства на поддержку движения безъядерных зон).

Противостояние двух систем обеспечивалось, прежде всего, государственной мощью двух сверхдержав: США и СССР. Положение СССР, как сверхдержавы, определялось не экономическими успехами, а, в первую очередь, военной мощью и геополитическим положением. Национальный доход США примерно в 3 раза превосходил национальный доход СССР. нагрузка на сверхдержавность складывалась неравномерно:

С одной стороны, советская бюрократия обеспечивала свою безопасность, проводя имперскую политику:

1. продолжалась гонка вооружения - 40 % национального дохода тратилось на армию. Это расходы на уровне военного времени, и их никак не объяснить симптомом 1941 года;

2. начата программа строительства океанского флота;

3. предпринимались попытки разыграть французскую карту. Советские внешнеторговые организации ориентировались на закупки во Франции, предпринимались другие меры;

4. осуществлялась широкомасштабная поддержка Северного и Южного Вьетнама в войне против США, Арабских стран в войне против Израиля;

5. нарушались заключенные с США соглашения (строительство Красноярской РЛС);

6. продолжалось производство химического оружия.

С другой стороны, в 70-е годы был заключен ряд соглашений:

1. о прекращении испытаний ядерного оружия в 3 сферах: на земле, в воздухе и на воде (1962-1963 гг.) между США, Великобританией и СССР;

2. договоры о сокращении стратегических вооружений между США и СССР (ОСВ-1 в 1972 г. и ОСВ-2 в 1979 г.);

3. о ракетах средней дальности между США и СССР в 1983 г.;

4. Хельсинское соглашение 1975 г. о признании границ в Европе.

Чем определялась двойственность позиции?

Во-первых, реальным соотношением сил между государствами в экономическом и военном плане, заинтересованностью в торговых отношениях.

Во-вторых, постоянным вмешательством советской бюрократической идеологии в нормальный ход вещей.

Руководителями Советского Союза в 70-е годы являлись люди, выдвинутые в сталинские времена в молодом возрасте. Всю свою сознательную жизнь вращающиеся в государственной машине, они не мыслили себя вне государства и государства без себя. Свои обыденные взгляды они проводили в жизнь как идеологию государства. Выходцы из низших слоев населения, они страдали комплексом маргиналов. Большинство из них во время Великой Отечественной войны лично не участвовали в боевых действиях, но занимали какие-то должности, в том числе и по военной части, и таким образом, на них тоже пала сладкая слава победителей. Конечно, их не стоит лишать человеческих качеств. Они были в той или иной степени патриотами страны, переживали потери и поражения. Л.И. Брежнев в последние годы своей жизни не мог удержаться от слез при воспоминаниях о войне. Все эти качества вполне нормальны для обычного рядового человека и в обычной жизни. Но когда эту нервную реакцию, эту идеологию, эти взгляды переносили на международные отношения, они независимо от намерений приводили к тяжелым последствиям. Психологически советские руководители были более понятны западным политологам, чем советским гражданам. Их личные качества были изучены досконально, ведь десятки лет эти люди оставались на своих постах. Западные специалисты знали, что Л.И. Брежнев любит легковые автомобили, и во время визитов ему дарили автомобили самых престижных марок. На западе свободно издавали работы советских партийных руководителей. Демагогические заявления о капитализме спокойно переносились, так как они оставляли равнодушным обывателя. Такая игра всех устраивала. Советские граждане разделились, кроме всего прочего, на два новых класса населения: на тех кому разрешалось выехать или работать за границей, и тех, кому это было заказано.

Третьим странам была выгодна стратегическая конфронтация между США и СССР. На этом фоне вырвались вперед Япония и ФРГ, да и другим странам перепали крохи с барского стола.

Двойственность советской политики отразилась на проблемах мирового развития. Неестественное монопольное сосредоточение всех ресурсов нищего двухсотпятидесятимиллионного населения позволило блефовать даже тогда, когда никто из советских деятелей об этом не подозревал. Эту иллюзию подкреплял выход СССР на мировой рынок как крупнейшего производителя оружия, нефти и другого сырья и крупнейшего импортера западных технологий, полуфабрикатов и зерна.

Основным противоречием эпохи 70 – 80-х годов было привнесение идеологических мотивов во внутреннее и внешнее развитие стран.

Ноябрьский 1964 г. Пленум ЦК КПСС закрепил высшие партийные и государственные посты за активными участниками антихрущевского переворота. На первый план выдвинулись три новых фигуры - Н.В. Подгорный, бывший Первый секретарь харьковского обкома партии, П.Е. Шелест и А.Н. Шелепин - работники центрального аппарата. П.Е. Шелест и А.Н. Шелепин были избраны в состав Президиума ЦК, а Подгорный стал секретарем ЦК по кадровым вопросам. Ядро кадровой верхушки составили: Л.И. Брежнев – первый секретарь ЦК КПСС, А.Н. Косыгин – председатель Совета министров СССР, М.А. Суслов – член Президиума ЦК по идеологической работе.

За исключением Суслова, представляющего еще при Сталине прообраз грядущего серого, безликого, всевластного аппаратчика, остальные были помоложе - выдвиженцы “третьей волны” (после репрессий конца 30-х гг.), явные интриганы и приспособленцы, выросшие и сроднившиеся с этой атмосферой. Новые партаппаратчики создали наиболее пригодную для себя систему, основными чертами которой были: коллективность руководства, обезличенность, подбор своих людей на посты, засекреченность жизни, деятельности, способов принятия решений, подавление инициативы, наличие лидера группировки. Ограниченность Л.И. Брежнева в глазах аппаратчиков была не недостатком, а достоинством, создавался простор для аппаратного творчества. Брежнева поддерживали А.П. Кириленко, Н.В. Подгорный, А.С. Полянский.

Выдвижение Брежнева на роль единоличного лидера началось на XXIII съезде КПСС (1966 г.), где он был избран на пост Генерального секретаря ЦК КПСС, что подтвердило известную в России тенденцию “не человек красит место, а место – человека”.

В начале 70-х годов Л. Брежнев укрепил свое положение, оттеснив главу исполнительной власти А. Косыгина от международных дел, в частности, от переговоров с Президентом США Никсоном в мае 1972 г. затем Брежнев занял пост Председателя Совета обороны страны, получил в 1975 г. звание генерала армии, а в 1976 г. – маршала СССР. В 1977 г. он был избран на пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР, был награжден всеми мыслимыми и немыслимыми наградами, включая 4 Золотые звезды Героя социалистического труда, 1 звезду Героя Советского Союза, орден Победы. На различные мундиры для него были сделаны 22 дубликата золотых звезд. Брежнев был утвержден руководителем комиссии по разработке конституции. За него были написаны три небольшие книги “Малая Земля”, “Возрождение”, “Целина”, обязательные для всеобщего изучения. С подачи “серого кардинала” М. Суслова с 1973 г. началась идеологическая кампания по освещению личной роли Брежнева в хозяйственной жизни страны и повышении уровня жизни населения.

Кроме укрепления позиций лидера, в официальных кругах происходило, во-первых, наращивание персональных структур власти (был создан личный секретариат Брежнева, состоящий из 20 помощников, секретарей, референтов, каждый со своим аппаратом), во-вторых, выдвижение своих людей на посты (1965 – 1970 гг.). Одновременно шло восстановление прежней структуры партийных и советских органов. В ноябре 1964 г. были восстановлены региональные, областные, районные комитеты партии вместо прежних промышленных и сельских. Были упразднены Совнархозы и восстановлены министерства и государственные комитеты (Госснаб, Госкомцен, Госкомитет по науке и технике и др.).

70-е годы были периодом стабилизации административно-командной системы управления, прекратилась открытая борьба за власть, номенклатура по степени защищенности приблизилась к понятию господствующего класса общества. Появилось сознание клановости, защита “своих” любой ценой и в любой ситуации, узнаваемость по одежде, манере поведения, языку (свой жаргон), отлаженная система приема в свой круг, возможность передачи власти наследникам, неподсудность органам государственной власти аналогичного уровня. МВД и КГБ обязаны были уничтожать любой компромат, полученный на партийных руководителей.

В целом 1964 – 1985 гг. были временем медленной эволюции институтов высшей государственной и партийной власти, получившей название “застой”. Руководство страны фактически законсервировало экономическую и политическую систему в рамках государственно-монополистического социализма, на пределе его развития в рамках экстенсивно-индустриальной цивилизации.

Вся власть, построенная на жесткой вертикальной системе с вездесущим партийным контролем, сосредоточилась в исполнительных органах. Увеличение аппарата управления привело к тому, что он стал самым большим и бездеятельным в мире бюрократическим аппаратом - 18 млн. человек (1/7 часть работающих). Только персональных машин с личными шоферами насчитывалось 400 тысяч.

Конституция 1977 г. закрепила сложившуюся систему. партийное руководство отказалось от построения коммунизма и объявило СССР страной “развитого социализма”. Провозглашенные в “брежневской” конституции демократические права никого не обманывали, так как “социалистическая демократия” и “социалистическая законность” – это одно, а просто демократия и законность - совсем другое. В статье Конституции было закреплено беспрецедентное в мировой практике право КПСС быть “руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической и государственной системы”.

Несмотря на жесткую систему отбора по социальному происхождению, численность КПСС невероятно возросла и в 1985 г. составила 19 млн. человек.

Парадоксальность ситуации 60 – 80-х гг. в том, что в теоретическом плане предлагалось много умных вещей, но реальное развитие событий шло в другую сторону. В материалах партийных съездов поднимались следующие вопросы:

· переориентация на экономические методы управления народным хозяйством;

· придание нового импульса НТР;

· создание социально-ориентированной экономики.

Но в реальности дело шло все хуже и хуже. Ни один пятилетний план не был выполнен, в том числе 8-я пятилетка (1966 – 1970 гг.), которая традиционно считается успешной. Двойная мораль, противоречие между словом и делом стали привычными. Складывалось такое впечатление, что “гребцы бросили весла”. Казалось, что административно-командная система делала все, как и раньше. Но эти призывы и решения не срабатывали. Ранее административно-командная системы в таких случаях была достаточно эффективной. Эффективность обеспечивалась способностью мобилизоваться, обеспечить ресурсы и людей. Если возникала задача, она решалась. Так было с индустриализацией, с изготовлением ракетно-ядерного оружия и в других, менее серьезных случаях. Чем же объяснить паралич воли в 70-е годы? Объяснить это явление можно лишь тем, что кризис переживала сама модель государственно-монополистического социализма. При анализе сложившейся ситуации бросается в глаза следующее: экономическая политика была чрезвычайно противоречива и непоследовательна. В середине и во второй половине 60-х годов (1964 – 1965 гг.) в противовес сложившейся административной структуры с ее вертикальными связями и централизмом был взят курс на формирование экономического интереса, осуществление НТР и, наконец, робкие попытки социально-благотворительной, покровительственной ориентации экономики.

С другой стороны, не упускались и административные рычаги, опирающиеся на систему вертикальных связей.

 

 

Вокруг реформ разгоралась определенная политическая борьба, которая нашла выражение в некоторых противоречиях между председателем Совета министров А. Косыгиным и Генеральным секретарем ЦК КПСС Л.И. Брежневым. Рубежом стали события 1968 г. в Чехословакии. Экономические реформы в Советском Союзе начали сворачиваться. Для политического руководства стало ясно, что демократизация в экономике ведет и к демократизации в политической сфере. Уровень мышления высшего политического руководства страны был невысоким, а временами и примитивным. Так Л.И. Брежнев был четок и определен в двух вопросах:

1. в отсутствии каких бы то ни было ограничений в затратах на военные исследования и военные расходы;

2. в обеспечении страны хлебом (вплоть до закупок за границей).

Имелись противоречия и в концепции новой экономической реформы. Эти противоречия выражались в следующем.

1. Прибыль объявлялась основным экономическим показателем, а механизм ценообразования оставался прежним с помощью административной установки, а не рыночным путем.

2. Главные показатели по-прежнему планировались от достигнутого.

Достаточно традиционно и официально утверждалось, что реформа пошла успешно. Подтверждение тому - выполнение планов 8-й пятилетки по основным показателям и темпам развития. Но реальные расчеты убеждают, что это не так. Об этом, в частности, писал экономист Селюнин в статье “Лукавая цифра”. Он доказывает, что, как и в предыдущий период, было снижение темпов роста производительности труда и национального дохода. Борясь с этим, государство предпринимало чисто административные меры. Так в 1971 г. был введен показатель по принудительному повышению производительности труда на определенный процент в год. В начале 70-х годов менее устойчивой стала позиция А. Косыгина, политические амбиции вновь возобладали над экономической целесообразностью. Планировалась ликвидация ручного малоквалифицированного труда, но этого не произошло. В 1970 г. доля работающих, занятых на ручной малоквалифицированной работе типа “подай-принеси” составляла 40 %, а в 1980 г. достигла 50 %.

Для большинства социалистических стран стартовым уровнем избран 1950 год – год, к началу которого в основном было завершено восстановление экономики. Производство ВВП на душу населения в СССР составляло: в 1950-1956 гг. – 101,4 %; в 1956 – 1968 гг. – 101,4 – 116 % от среднемирового уровня. В конце 60-х – первой половине 70-х годов произошло значительное замедление экономического роста в СССР, хотя темпы еще превышали среднемировые. Причинами относительного роста были:

· завершение количественной индустриализации в СССР;

· приток нефтедолларов;

· структурная перестройка на Западе.

В 1976 г. СССР достиг самого высокого относительного уровня экономического развития – 118 % среднемирового показателя, после чего его позиции уже только ухудшались (в 1991 г. – 98,9 %.).

В 70-е годы СССР вышел на первое место в мире по производству стали, нефти, кожаной обуви, сахара и некоторых других товаров и продуктов. Но количественные показатели вне рыночной экономики ничего не объясняли, так как, во-первых, на мировом рынке на первое место стали выдвигаться наукоемкие, ресурсосберегающие отрасли, во-вторых, качественные показатели оставляли желать лучшего. В 1984 г. в СССР выплавка черных металлов – железа, стали, чугуна составила 154 млн. тонн. Конечный продукт – прокат металла – составил лишь 120 млн. тонн (34 млн. тонн – потери). Япония выплавила в этом же году 120 млн. тонн, столько же составил прокат. Установки по непрерывной разливке стали, изобретенные в СССР, обеспечивали 73 % производства в США, 50 % - в Японии, 18 % - в СССР. Потери металла на обрабатывающих предприятиях СССР составляли еще 20 млн. тонн, включая 10-12 млн. тонн стружки. Из-за низкого качества металла и отсутствия надлежащих условий хранения 15-17 млн. тон в год превращалось в ржавчину. Ассортимент продукции металлургической промышленности был бедным - 3500 наименований, что приводило к перерасходу металла; в США - 13 500 наименований. Выпуская больше всех в мире стали, СССР закупал качественные стали и стальной лист в странах Общего рынка, и такая же ситуация была в остальных отраслях народного хозяйства.

СССР в 1980 г. не только не догнал США по основным показателям, как это планировалось программой, но и отстал от Японии.

В 1980 г. валовая продукция в миллиардах долларов составила:

1. Европейское сообщество - 2 700;

2. США - 2 600;

3. Япония - 1200;

4. СССР - 1050.

По меньшей мере неправдоподобно прозвучало утверждение нового председателя Совета министров СССР Тихонова о том, что СССР выпускает 20 % объема мировой продукции (“Правда”, 7.11.1980 г.). Даже внедрение новой техники и технологии не давало эффекта в результате чрезмерной централизации и неверных решений. В 1985 г. уже 70 % предприятий подчинялись центру.

Драма административно-бюрократического аппарата - это драма регулировщика на перекрестке. Пока движение небольшое, он справляется, но как только движение возрастает, малейшая ошибка приведет к хаосу. Отсюда неэффективные решения, бессмысленная трата ресурсов. Только строительство ныне бездействующей Байкало-Амурской магистрали (БАМ) обошлось в 300 млрд. рублей.

В результате ликвидации совнархозов в 1964 – 1970 гг. была восстановлена структура министерств. По состоянию на 1 января 1966 г. в стране было уже около 600 министерств, госкомитетов и других ведомств. Первоначально они были слабы, и в этом видна основная причина некоторой активности и разв