Внешнеполитическая деятельность  У-ди.

Во времена У-ди Китай процветал. Новый император, завладев Поднебесным миром, принял решительные меры для укрепления централизации власти: поделив удел между всеми наследниками, тем самым ограничил возможность концентрации больших участков земли в одних руках, а так же восстановил ведомство инспекторов, в обязанность которого входил контроль над местной администрацией, известный во времена династии Цинь. Стоит заметить так, же что была создана специальная академия для обучения будущих чиновников, что было очень полезно для укрепления и улучшения осуществления власти в стране.[49]

Окончание внутренних распрей, отказ от грандиозных строительств, вроде Великой стены положительно повлияли на развитие экономической мощи государства, а так же, как считает Л.Н Гумилев, на ее готовность к наступательным военным действиям, а в частности к походам на северо-запад, на территорию кочевой империи сюнну.[50]

Итак, придя к власти, император, решился на отмену стратегии «пяти искушений» в отношении хунну, и перешел к политике, носящей  наступательный характер.               Н.Н. Крадин в своей монографии «Империя Хунну» освещает существующее мнение, что главным мотивом перехода послужили националистически настроенные круги, которые не могли смириться с официальным равенством кочевой империи и Поднебесной. Посредством своего значительного влияния при дворе в то время, им, со временем, удалось склонить императора к аннулированию договора с сюнну и началу военных действий.[51]

Но, тем не менее, расторжение мирного договора произошло не сразу после вступления шестого императора династии Хань: по словам Л. Н. Гумилева, он не решился сразу разорвать дипломатические отношения с сюнну, а по началу, возобновив столь унизительный для империи,  с его точки зрения, мирный договор, У-ди даже дал возможность свободной торговли для кочевников, несмотря на то, что это было убыточно для государства.[52]

Сыма Цянь описывая это явление в своем труде, указывает на улучшение отношений сюнну и Поднебесной в этот момент: «он великодушно отнесся к сюнну, обеспечил беспрепятственное прохождение застав и торговлю на рынках, посылал им щедрые дары. Сюнну, от шань- юя и ниже, все стали дружественно относиться к империи Хань и общались с ханьцами у Великой стены». [53]

Для того чтобы победа над северо-западными соседями была безоговорочной и блестящей нужна была соответственная подготовка, в которой можно выделить несколько основных пунктов:

1)  Обеспечить военное превосходство над противниками, не только количественно,  но и качественно.

2) Создать антихуннскую коалицию в Западном крае, либо заручиться поддержкой соседних государств, с помощью которых можно, осуществив древнекитайскую политику «руками варваров побеждать самих варваров», уничтожить врага в лице сюнну с минимальными потерями для Поднебесной.

Так же важно отметить, что вся внешняя политика, начиная с  У-ди рассматривалась ни как захватническая деятельность крупной империи, а исключительно как  «карательные» походы мироустроителя вселенной (Сына Неба), на земли «внешних варваров», которые своим неподчинением Срединному государству – единственному подлинному центру мира, абсолютно превосходящему все иные государства, совершали преступление, относящееся к уголовному праву Поднебесной. Эта доктрина «абсолютного превосходства империи Хань» появилась и была признана в Китае с утверждением реформированного конфуцианства государственной религией.[54]

 Осуществление первого шага подготовки император начал с завершения проводимой еще со времен  Вэнь-ди реформы китайской армии. [55]. Она заключалась в создании тяжеловооруженной конницы и реорганизации самого войска, во многом по образцу их противников – сюнну. С этой целью, уже  при Цзин-ди расширялись государственные пастбища и увеличивались императорские табуны. Наравне с этим важным компонентом реформы, стоит отметить так же изменение типа вооружения китайской армии, которое стало залогом успешного противоборства с кочевниками. Основной силой становиться вооруженная длинными копьями, луками и мечами тяжеловооруженная конница. Но наряду с ней существовали такие виды войска, как легкая кавалерия и пехота, у которой появилось исключительно действенное оружие – самострел, сила удара и дальнобойность которых была очень велика для того времени, поэтому они часто использовались при осадах крепостей и городов. Кроме этого, в арсенале китайской армии имелось оружие, представлявшее собой метательное орудие, которое могло отправлять каменные снаряды на расстояние до 450м.[56] А введение государством монополии на железо в 133 г. до н. э., способствовало быстрейшему завершению реформы, так как оно повысило уровень доходности империи.[57]

 Важно сказать, что большое значение придавалось получению лошадей с севера и запада, так как за счет собственных запасов зачастую невозможно было восполнить потери, полученные в военных походах. Особенно ценны были лошади западной породы, разводившиеся в землях Давани. Несмотря на это, по мнению Т.В. Степугиной,  У-ди многократно отправлял посольства к усуням, целью которых являлось приобретение, хоть и отстающих от даваньских  в выносливости и силе коней, но более доступных для империи. Причиной этого было упорное сопротивление  даваньцев отправлять в Китай животных, которых Чжан Цянь после первого похода в Среднюю Азию описывал как потомков мифических «небесных коней». Как известно из древнекитайских источников, желание завладеть чудными конями являлось одной из главных причин походов в Фергану.

Поход в108 г до н.э. на  Шаньшань  и Чеши, которые располагались близ реки Тарим, и являлись на тот период союзниками сюнну, как сообщает Т.В. Степугина, ссылающаяся на Сыма Цяня, не только для утверждения своего господства на территории атакуемых государств, а так же для демонстрации своей могущественности соседствующим с ними народам (усуни и даваньцы), стал прологом крупномасштабной кампании против Давани, задуманной императором задолго до этого.[58]Итогом этого похода, во главе которого стоял Чжао Пону, стало подчинение ряда государств Восточного Туркестана.

Итак, в 104 г. до н. э. армия от лица империи в составе которой, как свидетельствуют источники, было «шесть тысяч всадников из подвластных племен и несколько десятков тысяч беспутных юношей из различных областей Китая» во главе с полководцем Ли Гуанли «отправились в город Эрши за чудесными конями».[59] Помимо этой цели У-ди преследовал и другие цели: укрепиться в западном крае и распространить еще дальше могущество поднебесной, а так же установить безоговорочное господство, владычество на Великом шелковом пути. Стоит отметить и то, что император не сомневался в молниеносной победе и быстром взятии города, что подтверждает предварительное дарование титула «победителя Эрши» полководцу Ли перед походом в Давань. [60]

Поводом для начала экспансии стала расправа с одним из послов Ханьской империи в столице государства, возмутивших жителей своим провокационным поведением, на что китайские власти не могли отреагировать и снарядили «карательный поход» с целью усмирения и наказания дерзкий народ.[61]

Но с самого начала похода начались непредвиденные ранее проблемы в виде недостатков продовольствия вследствие отказа городов, через которые проходило войско Поднебесной предоставить его. Явление это описывается в источниках таким образом: «Малые государства, через которые проходил путь армии , укрепились, защищались и не хотели давать ей провиант. Армия Гуанли шла на приступ, но не всегда могла взять город. Если нападение оканчивалось успешно, она доставала провиант, если не могла сразу занять город, то через несколько дней уходила».[62]

Большинство воинов погибали не при осадах и сражениях, а от голода, что зафиксировано у Сыма Цяня и Бань Гу – двух ведущих древнекитайских историографов.[63]

Последний осажденный город Юйчэн так и не был взят. После неудачного двухгодового похода, было решено возвращаться назад. Направляясь назад, Гуанли оправил императору послание, в котором сообщал о возвращении оставшейся части армии, и о необходимости большего количество военных сил и провианта для возможного успеха в Давани. Такое сообщение породило негодование императора, который приказал казнить любого вернувшегося воина, после чего полководец командовал остановиться всем в Дуньхуане.

На это период пришлась тяжелая ситуация в Китае – уже начатые военные действия против хунну требовали большего количества военных сил и отправлять часть из них в другом направлении было большим риском, но У-ди пошел на него, и его волевое решение было  оправдано: собранная армия, к которой  так же присоединились «преступники» из войска Гуанли, тщательно продумав вопрос с перевозкой провианта, двинулась к Эрши. Однако, самоотверженное сопротивление даваньцев, встретившее шестидесятитысячную армию, не позволило взять город, несмотря на то, что от города была отведена вода.

Но все же ханьцы добились своей цели и в результате заключенного договора «город выставили коней, чтобы китайцы сами выбрали себе лучших, и выдал много провианта для снабжения армии. [Эрши] поставил князем Даваня аристократа Моцая, который прежде всего хорошо относился к китайцам, заключил с ними союз и отвел войска» - так описывает это Бань Гу в своем труде.[64]

Гуанли был произведен в титул «князя Запада от моря», а так же «жаловал на кормление владение в восемь тысяч семей».[65]

Изматывающий затянувшийся поход на Давань все же принес обещанные результаты- малые государства выразили свою покорность Сыну Неба, чудесные лошади были добыты, а господство на Великом шелковом пути было доказано.

 Второй пункт, обозначенный как компонент залога успеха борьбы с главными противниками на тот период племенами сюнну, начал осуществление со второго похода Чжань Цяня в Среднюю Азию к усуням, с расчетом заключить военный союз.

Как уже было сказано, усуни были самыми подходящими кандидатами на это роль, но отношения с ними сложились не сразу. Попытка перевести усуней близ своих границ увенчалась неудачей и категорическим отказом со стороны племен.

Со временем, отношения между государствами улучшались, в первую очередь, не без помощи Чжань Цяня, известного как блистательного дипломата. Постоянные посольства и работа разведчика принесли свои плоды, и в 107 г. до н. э. гуньмо, правитель Усуни, обнародовал свое желание жениться на китайской принцессе, тем самым породниться с династией Хань. Это не могло не вызвать недовольства сюнну, что еще больше, по мнению Т.Д. Джуманалиева, стимулировало желание усуней сблизиться с ханьцами.[66]

Однако, в период экспансии Китая на территории Давани, усуни отправили малочисленное войско в поддержку родственников-китайцев, причем как свидетельствует Бань Гу «усуни послали две тысячи всадников, но не знали к какой стороне примкнуть, и не хотели драться»,[67] что доказывает нам то, что союз, закрепленный династическим браком, не был таким прочным и крепким, причиной чего может быть не уменьшающееся влияние сюнну, которые на протяжении всего этого времени так же отправляли посольства, а старшая жена гуньмо было дочерью хуннского шаньюя.[68]

 Итак, успехи внешнеполитические Ханьской империи стали возможными только после комплексной и основательной подготовки государства, учитывающей все его внутренние и внешние обстоятельства. Личность таких выдающихся деятелей как император У-ди, разведчик Чжань Цянь и  полководец Ли Гуанли и другие, сыграла неоценимую роль в развитии Китая как в устроении порядка внутри страны, так и в упрочении ее на международной арене, а прежде всего в кочевом мире.

Хань и хунну.