Анализ масштабов теневой экономики в РФ и зарубежье

Если бы можно было точно измерить масштабы «теневой» экономики, то она бы перестала быть таковой. Однако существуют различные способы оценки этих масштабов:

ü Один из главных способов (монетарный) основан на данных о наличии денег в обращении на основе предположения, что использование наличных денег, и особенно наличных денег крупного достоинства, тесно связано с незаконной деятельностью.

ü Другой способ – сравнение расходов населения с доходами: первые оказываются несравненно большими в тех странах, где процветает теневая экономика.

Метод физических затрат (метод энергобаланса) опирается на очевидный факт невозможности накопления электроэнергии впрок. При превосходстве сокращения реального ВВП по масштабам спада объема энергопроизводства повышается удельный вес теневых сделок[9].

Ключевым признаком теневой деятельности можно считать уклонение от официальной регистрации коммерческих договоров или умышленное искажение их содержания при регистрации. При этом основным средством платежа становятся наличные деньги и особенно иностранная валюта. В решении же деловых вопросов преобладают так называемые «разборки».

В общемировом масштабе удельный вес теневой экономики оценивается в 5-10% от валового внутреннего продукта. По некоторым оценкам, в США годовой объем нелегальной деятельности в форме производства и продажи наркотиков, игорного бизнеса, порнографии и т.п. составляет около 150 млрд. дол. (вторая после нефтяной промышленности отрасль). В США объем производства в теневой экономике составляет минимум 10% от официально учтенного ВВП (при разбросе оценок от 5 до 25% ВВП), во Франции более 7%, в Италии 19%. В развивающихся странах (таких: как Индия, Перу он еще больше. В Перу «теневая» экономика по оценке группы исследователей под руководством Эрнандо де Сото по величине равна почти 40% официального ВВП и использует труд приблизительно 48% экономически активного населения.

В африканских странах этот показатель достигает 30%, в Чехии - 18%, а на Украине - 50%; удельный вес теневой экономики в хозяйственном обороте России равен 40%[10]. Показатель 40-50% является критическим. На этом рубеже влияние теневых факторов на хозяйственную жизнь становится настолько ощутимым, что противоречие между легальным и теневым укладами наблюдается практически во всех сферах жизнедеятельности общества.

Теневой сектор в европейских республиках СНГ возник еще в 80-е годы во времена существования СССР. Поэтому, говоря о проблеме теневой экономики в России на современном этапе, представляется необходимым обратиться к исторической ретроспективе. По данным М. Ласко масштабы теневой экономики в странах в 2003-2009 гг. могут быть оценены следующим образом (табл. 2.1).

Таблица 2.1 - Масштабы теневой экономики в странах СНГ за период с 2003 по 2009 гг. (согласно методике М. Ласко), %

Исследуя влияние на величину теневой экономики развития частной собственности, М. Ласко приводит следующие данные о доле частного сектора и теневой экономики в ВВП в 17 странах Восточной Европы и бывших республиках СССР (см. табл. 2.2).

Таблица 2.2 - Развитие частного сектора и теневой экономики  в государствах СНГ за период с 2003 по 2009 гг., %

При этом в тех странах, где первоначальный уровень теневой экономики был более высоким, в последующем темпы ее роста оказались ниже. В странах с переходной экономикой невысоким темпам роста теневой экономики соответствовало значительное увеличение доли частного сектора. Другими словами, чем больше были возможности для развития частного сектора, тем меньшими темпами росла теневая экономика. Таким образом, существует довольно тесная зависимость между характеристиками переходного периода и изменениями в доле частного сектора и размерах теневой экономики[11].

Тем не менее, теневая экономика к моменту распада СССР стала уже сформировавшимся экономи­ческим институтом советского общества, она не могла в одночасье исчезнуть даже при самых благоприятных условиях. Так, по данным МВД РФ, в 1990-1991 гг. в теневой экономике России производилось 10-11% ВВП. В 1993 г. эта доля составила 27%, в 1994 г. – 39%, в 1995 г. – 45%, а в 1996 г. – 46%. По тем же данным, в 1998 году с теневой экономикой так или иначе были связаны примерно 58-60 млн. человек.

Несколько иную оценку дает Госкомстат России. За первые годы реформ (1992-1994 гг.) доля теневой экономики в ВВП составляла примерно 9 - 10%, в 1995 г. – 20%, в 1996 г. – 23%. При этом по различным данным, около 40 тыс. предприятий, половина банков и более 80% совместных предприятий могут иметь свя­зи с организованными преступными сообществами, а по оценкам ав­торов доклада «Теневая экономика в России», в теневой экономике занято приблизительно 30 млн. человек. При этом стоит отметить, что теневой и легаль­ный виды деятельности сейчас настолько переплелись, что нередко их практически невозможно отличить друг от друга.

Весьма показательны в данном контексте результаты социологических исследований. Так, например, в 2007 -2009 гг., по итогам соцопроса представителей малого бизнеса Москвы, тене­вая деятельность составляла около одной трети всего объема их дея­тельности. Аналогичную оценку уровня теневой экономики на предприятиях малого бизнеса дает и журнал «Вопросы статистики» [12].

Масштабы теневой экономики в России на сегодняшний день велики, и, составляя от 30 до 45% ВВП, они зна­чительно возросли с момента начала экономической либерализации и продолжают расти.

Есть основания полагать, что с ростом числа благополучных предприятий с высокой реальной занятостью работников и зарплатой относительно выше средней и выплачиваемой регулярно, работники станут реже искать возможности для осуществления неформальной хозяйственной деятельности. Кроме того, сами предприятия, освоившие какую-то рыночную нишу и имеющие отлаженные производственные и финансовые связи, испытывают меньшую потребность в неформальных способах деятельности. Чтобы дать возможность этой положительной тенденции реализоваться, необходимо организовать эффективную борьбу с теневой экономикой. Для этого следует точно оценить ее масштабы, что является очень сложной задачей, так как данное явление настолько обширное, что любые попытки дать ему характеристику отражают только одну из сторон этой проблемы[13].