Извечная битва добра и зла в романе Толкиена «Властелин колец»

Появившись, книга вызвала неоднозначную реакцию: критики спорили о художественных достоинствах, о ее своеобразии, о поставленных проблемах. В 60-х годах с издания первого сборника «Толкин и критики» началось систематическое изучение «Властелина колец» в литературоведении. При этом жанр книги разными исследователями понимался по-разному.

На сегодняшний день существует несколько основных взглядов на жанр романа. Во-первых, сам Толкиен считал свои произведения волшебными сказками: во время работы над книгой Толкиеным была подготовлена лекция, а позднее - эссе «О волшебной сказке». «Идеи, изложенные там, являются по сути эстетическим и литературным манифестом писателя и во многом определяют особенности поэтики трилогии», - говорит М.А.Штейнман. Во-вторых, очень многие критики определяют жанр романа как «фэнтези». Этой точки зрения, придерживаются, например, Штейнман, Губайловский, Каменкович. Третий взгляд на жанр книги представлен в работах С.Л. Кошелева, который называет «Властелина колец» «фантастическим романом с элементами волшебной сказки и героической эпопеи». С Кошелевым спорит Р. Кабаков, пытаясь в своей работе «Повелитель колец» Дж. Р. Р. Толкиена: эпос или роман?» доказать, что книга принадлежит к жанру современного мифологического эпоса.

Отметим главное – «автору удалось сконструировать и сделать эстетически полноценным целостный условный мир, объединенный центральной «этикогеографической» мыслью (точнее – типом миропонимания и мироощущения)» [4, с. 69]. Меняются времена и границы, одна эпоха приходит на смену другой, но вечной остается борьба между добром и злом. Причем даже временная победа зла оставляет в сердцах всех живущих мрачный и тяжелый след. Вот почему каждый, кто думает о благе мира, должен начинать борьбу со злом с собственной души. Трилогия «Властелин Колец», бесспорно, возглавляет список «культовых» книг ХХ века. Удивительный мир Среднеземья вот уже пятьдесят лет, с тех пор, как был создан фантазией Дж. Р. Р. Толкиена, неодолимо влечет к себе миллионы людей. В этом мире существуют милосердие и справедливость, четкое различение Добра и Зла и знание о победе Добра. Там, в Среднеземье, в стране, управляемой советом волшебников, где в серебряных лесах поют эльфы, в глубоких пещерах добывают драгоценный мифрил гномы, а бескорыстие добрых чародеев постоянно подвергается испытаниям, - разгорается битва Света и Тьмы, исход которой, по воле провидения, зависит от самых маленьких жителей - хоббитов.

Способ организации модели мира у Толкиена напрямую соотносится с проблематикой книги. Пространство «Властелина Колец» подчиняется основной оппозиции «свое – чужое», которая, в свою очередь, является отражением главного конфликта: противостояния Добра и Зла. Мир оказывается буквально поделен на две части, границей между которыми в соответствии со сказочно-мифологической традицией служат горы и река. Вместе с тем Толкиен решительно меняет привычную схему: «в горизонтальной проекции на заходе солнца мифологическое сознание помешало царство мертвых, а в трилогии на западе расположены Неувядающие Земли эльфов (аналог рая) [6], а на востоке - оплот Черного Властелина Мордор.

Художественное время произведения также многослойно. В нем нетрудно выделить мифологический пласт, эпический (к нему принадлежат действия таких героев, как Арагорн) и, наконец, романный, связанный с сюжетной линией Фродо. Именно последний временной уровень, ориентированный на хоббитов, имеет своего рода прорывы в сферу автора и читателя. Например, начиная рассказ об обитателях Хоббитании, Толкиен использует формы настоящего времени в несколько раз чаще, чем прошедшего.

Кроме того, в тексте постоянно «демонстрируется неоднородность романного времени: замедление или остановка его течения, несоответствие объективного хода событий субъективному восприятию их героем, элементы авторского всеведения, наконец, тщательно выверенная система хронологических соответствий, придающая целостность повествованию»[2. с. 120]. Столь значительная роль именно романного типа временной организации произведения обусловлена задачей раскрытия духовной эволюции главного героя.

Трилогия повествует о Кольце Всевластья, выкованное тёмным властелином Сауроном. Чтобы освободить Средиземье от тьмы, кольцо должно быть уничтожено. Это берётся сделать маленький хоббит по имени Фродо. В эпопее «Властелин колец» Толкиен развернул один из эпизодов «Хоббита». Эпизод этот — с кольцом, которое потеряло коварное существо по имени Горлум и нашёл Бильбо, — не кажется читателю «Хоббита» таким уж важным. В повести кольцо не бо­лее чем традиционный волшебный предмет-«помощник», делающий вла­дельца невидимкой. Но в трилогии оно неизмеримо значительнее. Это Кольцо Всевластия, создание и потен­циальное орудие универсального зла, несущее смертельную угрозу всему Средиземью. Так находка Бильбо, пе­реданная им своему племяннику Фродо, выталкивает хоббитов из их убе­жища в водоворот большого времени, в эпицентр извечной борьбы добра и зла.

Кольцо было «предназначено» хоббиту наперекор злу и «воле Врага». Од­нако дальнейшая судьба кольца зави­сит от свободной воли самого хобби­та. Оно ведь не в состоянии привне­сти грех извне, оно ищет — и нахо­дит — греховные инстинкты в душе своего владельца, испытывая силь­ных соблазном власти, слабых — со­блазном обладания. Ещё в повести Бильбо был поставлен перед выбором: воспользоваться «подсказкой» кольца и убить «скользкую тварь» Горлума или, следуя хоббитской природе, по­жалеть его. Бильбо «начал с жалости», и этот «ничтожный» поступок — его первая победа над злой волей кольца, дающая надежду Средиземью. Вторая победа — добровольный отказ Биль­бо от кольца в пользу своего племян­ника Фродо. Теперь уже наследнику Бильбо предстоит сделать выбор: при­нять ли возложенную на него миссию или отказаться от неё.

Именно в образе хоббита Фродо концентрируются не только сказочно-эпические, но и романные черты. На протяжении повествования мы наблюдаем за эволюцией его личности, духовный потенциал которой раскрывается под влиянием обстоятельств. На пути к Роковой Горе Фродо демонстрирует не только растущую мудрость, но и то, что его душа открыта для осознанного милосердия. Если в начале книги он, сожалея, что Горлум (несчастная тварь, порабощенная Кольцом) не был убит за причиненный вред, то в дальнейшем, сам оказавшись перед выбором - убить или пощадить - Фродо решительно выбрал последнее. Ею милосердие становится залогом выполнения миссии в конце пути. Более того, постепенно в личности Фродо все ярче начинают проступать черты, роднящие его с Христом. Так, например, приближаясь к цели их путешествия, Фродо отказывается от оружия, светлого или темного, а во время битвы в самой Хоббитании ни разу не обнажает меча и удерживает хоббитов от расправы над пленными. Миссия представляется непосиль­ной — уничтожить кольцо. Сказав «да», Фродо не только сталкивается с почти непреодолимыми внешними препятствиями, но и оказывается об­речённым на мучительную внутрен­нюю борьбу. Власть кольца не может не повлиять на волю его обладателя, любой греховный помысел которого отныне во много раз усилен кольцом, тело «развоплощается», становится

Во многом именно образы Фродо и его верного спутника Сэма и выводят «Властелина Колец» за рамки стилизации или литературной игры. Ведь именно с ними в произведение входит та сфера проблематики, где главной фигурой является так называемый «common man» - обычный человек и его проблемы.

Истории Фродо не суждено завер­шиться традиционной сказочной формулой: «И с тех пор он жил сча­стливо до конца своих дней». Судьба его исполнена трагических противо­речий. Совершив подвиги сверх сво­их сил, он тем не менее потерпел по­ражение. Преодолев непреодолимые внешние препятствия, сам себе ока­зался злейшим противником. Три раза Фродо добровольно жертвовал собой. В первый раз — ещё дома: «Придётся мне бросить Торбу, поки­нуть Хоббитанию и вообще уйти ку­да глаза глядят». Второй раз — в эльфийском Раздоле: «Я готов отнести кольцо, хотя и не знаю, доберусь ли до Мордора». В третий раз — на горе Овид, после раскола Братства Кольца: «Я должен идти один». Но в решаю­щий момент он присвоил кольцо и отрёкся от миссии: «Я пришёл. Но мне угодно поступить по-иному, чем было задумано. Чужой замысел я отвергаю. Кольцо — моё!».

Всё же Средиземье было спасено не по воле случая и не только по во­ле Божественного провидения. Реша­ющим в судьбе свободных народов Средиземья стал акт милосердия. Фродо сумел не только пожалеть своего слугу-врага и спутника-пре­следователя Горлума, но понять его и даже, переступив через отвраще­ние, полюбить. То, что вопреки пря­мой целесообразности Горлуму была дарована жизнь, в итоге и решило де­ло: в роковую минуту он напал на Фродо, откусил палец с надетым на него кольцом и, оступившись, упал в жерло Ородруина. Так посредством злой воли была одержана победа над злом.

Эту победу читатель воспринима­ет как чудо — слишком мало возмож­ностей оставалось для её достижения. В чём всё же был шанс добра? «Свобод­ный выбор в пользу добра наделяет даже слабого элементарным здравым смыслом, способностью воображе­ния и мужеством в минуту опасности, когда приходится спасать себя, свой дом и свой мир»[1., с. 30]. А Саурон лишён именно здравого смысла и воображе­ния. Он не в состоянии предвидеть действий добра, ибо не может даже представить себе, что такое добро. Саурон не способен понять, как мож­но добровольно отказаться от кольца. Злой Властелин совершает решаю­щую ошибку, потому что обо всём и всех судит по себе.