Упражнение «Ребенок статуя».

Что значит принимать ребенка безусловно? Это значит любить его просто потому, что он есть, ведь когда он родился, родители ничего от него не требовали и не ждали. Они просто хотели, чтобы он был здоровеньким и счастливый, улыбались ему, качали его, обращали на него внимания всякий раз, когда это было ему необходимо.

А сейчас он подрос, и отношения к нему меняется – это верно. Но бывает настолько, что трудно поверить, что он для родителей в радость.

Я предлагаю родителям разыграть сценку, которая называется «Статуя ребенка», с тем, чтобы насколько и в какой мере изменяются тон голоса и содержание слов, произносимых родителями.

Для этого нужен один желающий, который сыграет роль ребенка.

Когда вызвавший родитель выходит сыграть роль ребенка, ему предлагают выбрать среди присутствующих любого человека, в котором он увидит поддержку. Затем прося встать поддерживающего за спиной «моего ребенка», приложить руки к его спине и ни в коем случае не отпускать их во время всего действия.

«Ты - моя маленькая дочь. Мы с тобой спешим домой или в садик, нам надо успеть на автобус. А ты очень энергичный ребенок, очень любознательный, задающий кучу вопросов, даже в тот момент, когда мы вприпрыжку идем к автобусу. Я беру тебя за руку, и мы побежали.

- Мама, а что там такое, посмотри! – говоришь ты.

- Некогда, смотри под ноги, вечно спотыкаешься! Что ты крутишь головой? Смотри на дорогу! Перестань глазеть! – я тебе отвечаю.

И в этот момент, как только я произношу подобную фразу, ребенок может воспринять ее буквально – он закрывает глаза, как приказала мама (Я достаю шарфик и завязываю дочери глаза.) и мы дальше спешим домой. Забегаем в автобус, и я встречаю там свою подругу, начинаю с ней обсуждать прошедший день. Дочь внимательно слушает, а потом говорит:

- Мама, мама, ты слышала, как пропела птичка? А кто такой дядя Юра?

- Ты что вмешиваешься во взрослый разговор? И вообще, ты чего уши развесила, как не стыдно подслушивать! Закрой быстро свои уши!

(После этой фразы я завязываю девочке уши шарфиком.) Мы выходим из автобуса, распрощавшись с моей подругой, и бежим по дороге. При этом я постоянно поглядываю на часы, чтобы не опоздать.

- Ой какой сегодня день, будет здорово! Мам, меня Машка ждет, я ей пообещала принести ластик, тот, что…

- Отстань! Ты что разболталась, некогда сейчас, мы опаздываем. Да ты можешь в конце концов, помолчать! Быстро рот закрой!

(Я завязываю рот еще одним шарфиком.)

Хватаю ребенка за руку, и мы двигаемся дальше. Девочка уже молчит, но начинает поднимать на ходу какую – то веточку. Я бью ее по рукам и говорю, какая она не послушная:

- Что у тебя за руки, что ты все время их куда – то суешь, не можешь без этого! Выброси, я тебе сказала! Убери руки!

(Завязываю руки шарфиком.) Но тут дочь начинает скакать, задирать ноги. Я в ужасе кричу на нее:

- Ты где этому научилась? Это еще что такое? Перестать дрыгать ногами! Стой смирно!

(И в этот раз я завязываю ноги.) Я смотрю на часы, нервничаю, что мы не успеваем, и начинаю подгонять ребенка:

- Что ты тянешься, копуша, делай шаг шире, ты что ходить разучилась? Иди быстрее! Дай руку. Не руки, а крюки – ни писать нормально, ни держать ничего не умеют! Гляди на дорогу, не спотыкайся, ты что как слепец идешь! Да не молчи ты, я с тобой разговариваю, глухомань!

Ребенок начинает хныкать. Я уже почти ору на нее:

- Что ревешь?! Что ты плачешь, я тебя спрашиваю, ворона. Нечего реветь! Позоришь только меня! Я кому сказала – перестань реветь, ты слышишь меня!

(На этих словах я очень сильно перевязываю живот.) И продолжаю пилить свою дочь за то, что она ничего не умеет.

Я недовольна всем, что она делает, забыв о том, что сама же все ей завязала, да еще хочу, чтобы у нее все получалось, и причем обязательно хорошо. Затем я спрашиваю у дочери, что ей хочется развязать. Чаще всего это живот, так как он туго перевязан, и это самое «больное место». Ей все запретили, да еще и плакать нельзя, то есть наложили запрет на чувства. Ребенку это труднее всего перенести. Каждый имеет право чувствовать то, что он чувствует. Но родители часто способны отобрать это право.

Спрашиваю, что являлось поддерживающим моментом в сценке, что помогало вынести несправедливые слова матери? Оказывается, тот человек, который стоял сзади и все время поддерживал.

Потом я спрашиваю о мыслях и чувствах этого человека. Предлагаю поблагодарить его за оказанную помощь тому, кто ее получал на протяжении всей сценки. «Ведь очень часто в жизни это бывает посторонний человек. И хорошо, что он оказывается рядом в нужный момент. А каково тому ребенку, у которого даже такой поддержки нет?»

Я благодарю «поддержку» и прошу занять место в зале, а затем беру за руку того родителя, который исполнял роль ребенка и говорю: «Вот в такое состояние мы вгоняем своего родного мальчика или девочку и при этом преследуем благородные цели воспитания. Ребенку невыносимо слышать такие слова от родных мамы и папы, но ведь бывает и так, что такие слова он слышит не от родных, а от чужих людей: от прохожих, от друзей, от соседей. Что тогда делать? Как себя вести? Что предпринять?»

Рефлексия. Прощание.

Тема «Почему учиться трудно, или что такое адаптация к школе?»

Семинар – практикум.

Задачи:

· Познакомить родителей с проблемами первоклассников (в период адаптации к школе) их причинами и способами коррекции.

· Вовлечь родителей в процесс анализа возможных трудностей их детей.

· Вооружить практическими советами и рекомендациями по подготовке ребенка к школе.

Материалы: мяч, лист с заранее нарисованными фигурами.

1. Игра-ассоциация «Школа это…»

Давайте поиграем. Подумайте, с каким словом у вас ассоциируется слово «школа»? Например, учеба. (Упражнение выполняется по кругу, родители передают мяч друг другу).

После упражнения делается анализируются предъявляемые ассоциации. Делается вывод: получена многообразная палитра ощущений, связанных представлениями о школе. Они определяются опытом школьного обучения и адаптации к школе.