Из книги Мануэля Кастельса «Галактика Интернет»

В связи с появлением и развитием Интернета как нового сред­ства коммуникации высказывались противоречивые суж­дения по поводу возникновения новых моделей социального взаимодействия. С одной стороны, образование виртуальных со­обществ, базирующихся на онлайновой ком­муникации, описывалось как кульминация исторического про­цесса разделения месторасположения и социальности: новые модели социальных отношений приходят на смену формам взаимодействия между людьми, основанными на территориальных связях. С другой стороны, выступления кри­тиков Интернета и сообщения СМИ, основывающиеся на результатах исследований ученых, сводятся к тому, что рас­пространение Интернета способствует социальной изоляции, разрыву общественных связей и семейной жизни, когда индивидуумы практикуют беспорядочную коммуникабельность, отказываясь от личного взаимодействия в реальных условиях. Кроме того, внимание было уде­лено социальному обмену, базирующемуся на конструировании идентичности и ролевых играх. Интернету вме­нялось в вину то, что он постепенно заманивает людей соблаз­ном жить их собственными фантазиями в режиме онлайн, с ухо­дом от окружающей их действительности, в условиях культуры, в которой все больше доминирует виртуальная реаль­ность.

В значительной степени эта полемика оказалась подпорчена наличием трех ограничений. Во-первых, она большей частью предшествовала широкому распро­странению Интернета, строя свои выводы на основе мало­численных результатов наблюдений первых пользователей Интер­нета. Во-вто­рых, она проходила в отсутствие значимого массива надежных эмпирических исследований, посвященных реальному использо­ванию Интернета. В-третьих, она строилась вокруг упрощенных и вводящих в заблуждение тем, таких как идеологическое противостояние гармоничного локаль­ного сообщества идеализированного прошлого и отчужденного существования жителей Сети, ассоциирующихся в общественном сознании со стереотипом компьютерных фанатов.

В наши дни эти ограничения постепенно сходят на нет, и мы можем дать оценку моделей социальности, возникающих вместе с использованием Интернета. Хотя уровень научных исследований в этой сфере по-прежнему не со­ответствует важности рассматриваемого вопроса, сейчас мы уже располагаем достаточным количеством свидетельств и анали­тических результатов, чтобы обосновать свои интерпретации на более прочном фундаменте. Тем не менее вопросы, опре­деляющие характер общественного обсуждения, все еще выра­жаются посредством упрощенных идеологических дихотомий, что затрудняет понимание новых моделей социального взаимодей­ствия. Поэтому в своей аргументации я буду достаточно осторожен, первым делом рассмотрев ряд ошибок, касающихся социального поведения при обще­нии по Интернету, затем попытаюсь классифицировать все, что мы знаем по данному вопросу, и, наконец, постараюсь разобрать­ся в полученной информации, с тем, чтобы предложить несколь­ко гипотез в отношении моделей социальности, появляющихся в нашем обществе.

Прежде всего, в подавляющем большинстве случаев использо­вание Интернета является инструментальным, тесно связанным с работой, семьей и повседневной жизнью пользователей Сети. Свыше 85% всех случаев использования Интернета приходится на электронную почту, и большая часть объема последней свя­зана с выполнением различных функций, конкретными задача­ми и контактами с родными и друзьями в условиях реальной жизни. Чаты, группы новостей и Интернет-конференции представлялись первым пользова­телям Сети весьма содержательными, однако с распространени­ем Интернета их количественная и качественная значимость существенным образом понизились. Интернет был использован социальной практикой во всем ее многообразии, однако такое использование оказывает соот­ветствующее влияние и на саму социальную практику. Ролевые игры и конструирование идентичности в качестве основы онлайнового взаимодействия составляют лишь малую долю системы социальных связей, основанную на Интернете, и этот вид практики концентриру­ется вокруг тинейджеров. Со­циальная практика является продолжением жизни как таковой, во всех ее измерениях и модальностях. Даже в роле­вых играх и в чатах реальная жизнь (в том числе в режиме онлайн) оказывает опреде­ляющее влияние и на характер онлайнового взаимодействия.

Самые первые этапы использования Интернета, пришедши­еся на 1980-е годы, подавались как начало новой эры свободной коммуникации и реализации себя в виртуальных сообществах. Значимая книга Говарда Рейнгольда «Виртуальное сообщество» (1993) задает тон дискуссии, приводя убедительные доказательства рождения но­вой формы сообщества, объединяющего людей в онлайновом режиме вокруг общих ценностей и интересов и образующего свя­зи поддержки и дружбы, которые могут распространяться также и на межличностное взаимодействие. Замаячила надежда на воз­никновение ничем не ограниченного социального взаимодей­ствия. И опыт WELL, виртуального сообщества, появившегося в районе залива Сан-Франциско в середине 1980-х годов, по-видимому, соответствовал такой моде­ли. Однако, по мере того как Интернет становился общественным мейнстримом, его влияние на социальное взаимодействие стано­вилось все менее ощутимым. Даже WELL с годами претерпело значительную трансформацию, когда прессинг коммерциализа­ции и последующие передачи собственности изменили его харак­тер и его состав, как это документально продемонстрировал в сво­ем исследовании Чжоу (2000).

В противоположность заявлениям, сводящимся к тому, что Интернет — это либо источник обновления общества, либо при­чина отчуждения людей от реального мира, социальное взаимо­действие в Интернете, вообще говоря, не оказывает непосредственного влияния на образ повседневной жизни, за исключени­ем привнесения в существующие отношения онлайнового взаимодействия. Трейси, сообщая о ре­зультатах лонгитюдного исследования использования Интернета домохозяйствами в Великобритании, проведенного для British Telecom, отмечает, что нет особой разницы между теми, кто пользуется, и теми, кто не пользуется Интернетом, в их социаль­ном поведении и повседневной жизни. Андерсон и др., анализируя данные этого же исследования, обнаруживают, что общение с использованием компьютеров и  общение по телефону дополняют друг друга при контактах с друзьями и знакомыми. Пользователи компьютеров менее склонны к регулярным личным контактам с родственни­ками, нежели те, кто не пользуется Интернетом. Это обстоятель­ство исследователи приписывают наличию социально-классовых различий: люди с более высоким социальным статусом обычно имеют больше знакомых, отличающихся большей разношерстностью и проживающих на большем расстоянии друг от друга, вследствие чего электронная почта превращается в удобное сред­ство находиться в контакте с этой широкой сетью личных свя­зей. С другой стороны, люди из более низких слоев общества в большей степени склонны к случайным, нерегулярным кон­тактам с родными и друзьями, и поэтому у них возникает мень­ше потребность в такой связи на расстоянии. Обобщая результаты своего исследования, Андер­сон и Трейси приходят к выводам: «Полу­ченные данные не содержат свидетельств того, что лица, распола­гающие в своем домохозяйстве доступом к Интернету и исполь­зующие его, расходуют меньше времени на просмотр телепередач, чтение книг, прослушивание радио или участие в общественной деятельности по сравнению с теми, кто в своем домохозяйстве не имеет доступа к Сети. Единственные изменения, которые могут быть связаны с получением доступа к Интернету, — это увеличе­ние времени, которое тратится на электронную почту и web-сер­финг. Единственные изменения, которые могут быть связаны с отсутствием доступа к Интернету, — это увеличение времени, расходуемого на приготовление пищи, а так­же другой уровень образования и характера оплачиваемой надом­ной работы».

Катц, Райе и Аспден проанализировали связь между использованием Интернета, гражданским участием и социальным взаимодействием на основании общенациональных телефонных опросов, проводившихся в США в 1995, 1996, 1997 и 2000 годах. Они установили, что пользователей Интернета характеризует бо­лее высокий или такой же уровень общественно-политической вовлеченности в сравнении с теми, кто не пользуется Интерне­том. Они выявили позитивную связь между использованием Сети и частотой телефонных звонков, а также более высокую степень социального взаимодействия. Пользователи Интернета более склонны встречаться с друзьями и участвовать в общественной жизни вдали от дома, хотя их сети социального взаимодействия были более рас­средоточенными в пространственном отношении, чем сети тех, кто не использует Интернет. Онлайновая деятельность пользователей не оказывала суще­ственного влияния на время, проводимое ими с семьей и друзья­ми. Каждый десятый пользователь Сети повстречал новых знакомых в онлайне и принимал участие в деятельности онлайновых сообществ.

Об аналогичных результатах сообщают Ховард, Рейни и Джонс, опираясь на анализ исследования «Интернет и аме­риканский образ жизни», проведенного в 2000 году Институтом Пью: если принимать во внимание факт использования электронной почты, то можно сделать вывод о том, что это ак­тивизирует общественную жизнь в окружении семьи и друзей и расширяет масштабы социальных контактов. Исследова­ние Усланера показало, что пользователи Интернета склонны иметь более крупную сеть социальных свя­зей по сравнению с теми, то не пользуется Интернетом. Роберт Патнэм в книге «Боулинг в одиночку», посвя­щенной спаду гражданского участия в Америке, утверждает: «Мы знаем, что степень гражданского участия у первых пользователей Интернета была не ниже (и не выше), чем у других людей. К 1999 году результаты трех независимых исследований подтвердили, что, когда мы берем за основу высокий образовательный уровень пользователей Интернета, они становятся неотличимыми от тех, кто не использует Интернет, в том, что касается гражданской за­нятости».

Интернет оказывает положительное влияние на со­циальное взаимодействие и стремится распространить свое вли­яние на другие источники информации. Ди Маджио, Харгиттаи, Ньюман и Робинсон сообщают о результатах исследова­ния общественного участия, которые показывают, что пользова­тели Интернета чаще посещают художественные мероприятия, читают больше книг, чаще ходят в кино, больше смотрят спортивных передач и сами больше занимаются спортом в отличие от тех, кто не пользуется Интернетом. Анализ общенационального исследования амери­канцев, проведенный UCLA и опубликованный в октябре 2000 года, показал, что две трети из 2096 респондентов в предыдущем году хоть раз побыва­ли в Сети. Из них 75% заявили, что не почувствовали игнорирования со стороны домочадцев и знакомых в качестве реакции на то, что они пользуются Интернетом. Наоборот, использование электронной почты, посещение web-сайтов и чатов оказало умеренно положительный эффект на их способность заводить друзей и общаться с членами своих се­мей.

Уэллман с коллегами продемон­стрировали положительный кумулятивный эффект интенсив­ного использования Интернета на плотность социальных отно­шений. Они пришли к выводу, что использование электронной почты стало дополнением таких видов социального взаимодействия, как личный контакт, а также общение по телефону и посредством почты; оно дополняло, но не заменяло другие формы социального вза­имодействия. Позитивное влияние использования электронной почты на социальные отношения было более важным при взаи­модействии с друзьями, чем с родственниками, и особенно не­обходимым для поддержания связей с друзьями или родней, проживающими далеко. Высокообразованные люди в большей степени склонны к общению со своими находящи­мися далеко друзьями с помощью электронной почты. Молодые пользователи предпочитали посылать электронные письма друзьям, люди старшего возраста в своей практике электронного общения обычно контактировали с род­ственниками. Подобные модели социальных связей были оди­наковы и для мужчин и для женщин.

Хэмптон и Уэллман в 1998—1999 годах провели выборочное исследование самого продвинутого в плане развития сетей города в Канаде. Netville — пригород Торонто — рекламировался как «первое интерактивное сообщество новых домовладельцев». 120 домовладельцам из нижнего среднего класса было предложено каждый день в течение двух лет бесплатно пользоваться Интернетом в обмен на согласие стать объектом исследования. 65% домохозяйств приняли это предложение, что позволило не только наблюдать за ними, но и сравнить их с жителями, не имевшими доступа к Интернету. Оказалось, что пользователи Сети имели больше крепких об­щественных связей, слабых связей и просто знакомств внутри пригорода и за его пределами по сравнению с теми, кто не был подключен к Интернету. Использование Интернета позволили повысить уровень социального взаимодействия как при комму­никации на дальних расстояниях, так и внутри локального сообщества. Люди стали более осведомленными по части местных новостей благодаря доступу к системе электронной почты, служившей в качестве средства связи между соседями. Использование Интернета укрепило общественные отношения на расстоянии и на местном уровне в том, что касается сильных и слабых связей, инструментальных и эмоциональных целей, а также социального участия в деятельности сообщества. Пользователи Интернета мобилизовались в конце испытательного срока с целью добиться расширения своих связей, для чего они использовали список почтовой рассылки сооб­щества. Таким образом, в эксперименте «Netville» имел место эффект положительной обратной связи между онлайно­вым и внесетевым социальным взаимодействием с использо­ванием Интернета для усиления и поддержания общественных связей и участия в общественной жизни большинства пользова­телей. Патрис Рименс сообщает об ана­логичном эксперименте с «сетевым сообществом» в Нидерлан­дах, который также закончился мобилизацией пользователей, по­требовавших расширения возможностей Сети.

Однако имеются и прямо противоположные сообщения о вли­янии использования Интернета на социальное взаимодействие. В США часто упоминаются результаты двух групповых исследо­ваний в качестве свидетельства изолирующего эффекта Интер­нета. Это онлайновое обследование 4 тысяч пользователей, про­веденное Наем и Эрдрингом (2000) в Стэнфордском университе­те, и ставшее широко известным питтсбургское исследование Краута и др. (1998). Най и Эрдринг отследили модель угасания межличностного взаимодействия и потери связей с социальным окружением у активных пользователей Интернета, в то же время заметив, что большинство пользователей не испытывали ощутимых изменений в своей жизни. Краут и др. в рамках группового исследования вы­борки из 169 семей на протяжении двух лет установи­ли, что интенсивное использование Интернета вело к ослаблению контактов пользователей с членами их семей в домохозяйстве, сокращению размеров их социального круга и углублению одиночества.

Исследователи попытались проинтерпретировать результа­ты этих исследований. В случае питтсбургского исследования немаловаж­ным фактором явилось то, что эти домохозяйства были первы­ми пользователями Интернета и получили компьютеры от исследователей, собиравшихся наблюдать за их поведением. Ди Маджио, Харгиттаи, Ньюман и Робинсон замечают, что новички Интернета склонны испытывать разоча­рование в среде, которой они не смогли как следует овладеть и которая требует от них приложения усилий, чтобы порвать со своими привычками. Таким образом, некото­рые из эффектов, обнаруженных Краутом и др., возмож­но, были обусловлены отсутствием опыта использования Интер­нета, нежели самим его использованием. Согласно данным анализа, проведенного Катцем, Райсом и Аспденом (2001) по результатам общенациональных телефонных опро­сов, в 1995 году пользователи Интернета чаще, чем те, кто не использует Интернет, испытывали перегрузку, стресс и чувство неудовлетворенности своей жизнью. Однако уже в 2000 году, все еще испытывая «перегруженность жизни» в большей степени, нежели те, кто не использует Интернет, пользователи Сети демонстрировали более глубокое чувство удовлетворенности и более интенсивное социальное взаимодействие при совпаде­нии прочих социально-демографических параметров. Таким об­разом, возможно, что введение Интернета в жизненную практику и получение опыта работы в этой среде способствова­ли постепенной адаптации к новому технологическому окруже­нию, что сопровождалось исчезновением первоначальных не­гативных реакций у людей с недостатком компьютерного обра­зования на стадии внедрения Интернета.

В случае исследования Ная и Эрдринга (2000) отмечавшееся ослабление социального взаимодействия касалось только наибо­лее активных пользователей Интернета, что могло свидетельство­вать о наличии какого-то порога использования Сети, при пере­ходе которого онлайновое взаимодействие наносит тяжелый урон оффлайновым социальным связям. Лучшему пониманию выше­сказанного может помочь другое исследование Ди Маджио, Хар­гиттаи, Ньюмана и Робинсона, согласно которому пользо­ватели Интернета, поначалу не демонстрировавшие признаков ослабления социальных связей, при превышении опре­деленного уровня онлайновой активности все же начинали ис­пользовать Интернет в качестве заменителя других видов деятель­ности и времяпровождения (работа по дому, забота о семье, сон). Таким образом, основная часть имеющихся данных не под­тверждает мнение, согласно которому использование Интерне­та ведет к ослаблению социального взаимодействия и усугубле­нию общественной изоляции. Однако имеется и ряд указаний на то, что при определенных обстоятельствах использование Ин­тернета может выступать в роли заменителя других видов соци­альной активности. Поскольку исследования, подкрепляющие альтернативные точки зрения, проводились в разное время, в различных условиях и на разных этапах практического исполь­зования Интернета, получение каких-либо определенных выво­дов в отношении воздействия Сети на систему социальных свя­зей представляется весьма затруднительным. Однако может ока­заться, что на самом деле проблема здесь заключается в том, правильна ли вообще такая постановка вопроса. Подобной точ­ки зрения фактически придерживается целый ряд ведущих исследователей в данной области, а именно: изучение социального взаимодействия в Интернете и его посредством должно быть помещено в контекст трансформации моделей социальности в нашем обществе. Не следует пренебрегать значимостью тех­нологической среды, нужно вводить специфическое для нее воз­действие в общую эволюцию моделей социального взаимодей­ствия и в их отношения с материальным обеспечением такого взаимодействия: пространством, организациями и коммуника­ционными технологиями.

Понятие «виртуальных сообществ», предложенное пионерами социального взаимодействия в Интернете, обладало одним не­маловажным качеством: оно привлекало внимание к появлению нового технологического базиса социального взаимодействия, отличного от предшествовавших форм социального взаимодействия. Однако оно также стало и причиной возникновения серьезного недоразумения: термин «сообщество» со всеми его мощными коннотациями смешивал различные виды общественных отношений и вызывал идеоло­гические споры между теми, кто испытывал ностальгию по ста­рому, привязанному к пространству сообществу, и горячими приверженцами альтернативных сообществ, появление которых сделал возможным Интернет. Возможно, нужно переопределить понятие «сообщество», пересмотреть значимость его культурной составляющей, обратить внимание на поддержку с его стороны для отдельных индивидуумов и семей и перестать увязывать его социальное существование исключи­тельно с материальным базисом. Полезным рабочим определением может стать то, что было пред­ложено Уэллманом: «Сообщества — это сети межличност­ных связей, обеспечивающие социальное взаимодействие, под­держку, информацию, чувство принадлежности к группе и соци­альную идентичность». Главным здесь является переход от сообщества к сети как основной форме организации взаимодействия. Сообщества в тра­дициях социологических исследований базировались на общности ценностей и социальной организации. Сети строятся на основе выбора и стратегии социальных деятелей, будь то отдельные лица, семьи или общественные группы. Таким образом, коренная транс­формация социальности в сложных обществах сопровождалась заменой пространственных сообществ сетями в качестве основ­ных форм социальности. Сказанное справедливо для дружеских связей, но еще в большей степени — для родственных уз, когда большая семья распадалась на части, и новые средства коммуни­кации позволяли поддерживать тесные контакты на расстоянии с отдельными членами семьи. Поэтому структура социальности развивалась в направлении сердцевинного социального взаимо­действия, базирующегося на нуклеарной семье в домохозяйстве, на основе которого строились сети избирательных связей в соот­ветствии с интересами и системой ценностей каждого члена до­мохозяйства.

Согласно Уэллману и Джулиа (1999), в случае Северной Аме­рики у ее жителей бывает свыше тысячи межличностных связей, из которых только полдюжины являются тесными и меньше пя­тидесяти — достаточно крепкими. В создании таких близких свя­зей важную роль играет нуклеарная семья, а вот место прожива­ния — нет. В среднем североамериканец знает около двенадцати, своих соседей, но крепкую связь поддерживает с од­ним из них. С другой стороны, согласно данным Хохшилд (1997), работа продолжает играть важную роль в конструирова­нии социальности. Однако образование внутреннего ядра соци­ального взаимодействия, по-видимому, является функцией как немногих сохраняющихся нуклеарных семейных уз, так и высо­коселективных дружеских связей, для которых расстояние пред­ставляет определенное значение, но отнюдь не самое главное. Однако то обстоятельство, что большая часть поддерживаемых людьми связей — это слабые связи, вовсе не означает, что они яв­ляются маловажными. Такие связи выступают в качестве средства получения информации, повышения эффективности труда, про­ведения досуга, общения, гражданского участия, а также просто источника удовольствия. Большинство подобных слабых связей не зависят от пространственной близости и должны обеспечи­ваться какими-то средствами коммуникации. В своей социальной истории телефона в США Фишер (1992) показал, что теле­фон способствовал упрочению уже существовавших структур социальности, и люди использовали его для поддержания контак­тов со своими родными и друзьями, а также с соседями, с кото­рыми они были хорошо знакомы. Андерсон и Трейси, исследуя во­прос использования Интернета в домохозяйствах Великобрита­нии, подчеркивают, что люди приспосабливают Интернет к свое­му образу жизни, а не меняют свое поведение под воздействием технологии.

В настоящее время преобладающей тенденцией в развитии социальных отношений в нашем обществе становится рост ин­дивидуализма во всех его проявлениях. С разных точек зрения ученые-социологи, такие как Гидденс, Патнэм, Уэллман, Бек, Карной и я сам, придавали особое значение возникновению новой системы социального взаимодействия, в центре которой находится лич­ность. После перехода от доминирования первичных отношений (олицетворяемых семьями и общинами) ко вторичным отноше­ниям (олицетворяемым объединениями), сейчас, похоже, созда­ется новая доминирующая структура, основанная на том, что можно было бы назвать третичными отношениями или, по тер­минологии Уэллмана, «персонализированными сообществами», воплощением которых становятся эгоцентричные сети, которые предполагают приватизацию социальности. Такая связь с обществом является специфической формой социальности, а не каким-то психологическим атрибутом. Она имеет в своей основе индивидуализацию отноше­ний между капиталом и трудом, между рабочими и трудовым процессом в рамках сетевого предприятия. Она порождена кри­зисом патриархальности и распадом традицион­ной нуклеарной семьи, существовавшей с конца 19 столетия. Она поддерживается новыми мо­делями урбанизации, поскольку пригороды расползаются во все стороны, и разрыв связи между функци­ей и смыслом в микрорайонах городов-гигантов способствует индивидуализации и дезинтеграции пространственного контек­ста жизни. И она поддерживается за счет кризиса политической легитимности, поскольку увеличение дистанции между гражда­нами и государством воздействует на механизмы представитель­ства, способствуя выводу индивидуализма из общественной сфе­ры. Новая модель социальности в нашем обществе характеризу­ется сетевым индивидуализмом.

Каким же образом возможности (и ограничения) Интер­нета проявляют себя в этом контексте? Имеющиеся данные, позволяют сделать вывод, что Интернет является эффективным средством поддержания слабых связей, которые иначе были бы утеряны в результате ком­промисса между попыткой вступления в физическое взаимодей­ствие (включая связь по телефону) и важностью такого обще­ния. При определенных условиях он может также помочь в создании новых видов слабых связей, например посредством сообществ по интересам, появляющихся в Интернете и имею­щих разную судьбу. Сети, подобные SeniorNet, связывающие пожилых людей в целях инструментального обмена информа­цией и эмоционально-личностной поддержки, являются типич­ным примером подобного рода взаимодействия. Эти сети слу­жат опорой слабых связей в том смысле, что они редко способ­ствуют построению долговременных личных отношений. Люди входят в Интернет и выходят из него, они переключают свои интересы, они не стремятся идентифицировать свою личность (хотя и не обманывают друг друга), они вступают в контакты с другими онлайновыми партнерами. Однако если соответствую­щие связи оказываются непрочными, данный процесс продол­жается, и многие участники сети используют ее в качестве одно­го из своих социальных проявлений.

Аналогичные выводы могут быть сделаны и в отношении различных онлайновых сообществ, исследованных Стивом Джонсоном и его коллегами. Они представляют собой разновидность тех виртуальных сообществ, которые по­пуляризировал Рейнгольд. Однако, в отличие от сообществ WELL в Сан-Франциско или Nettime в Нидерландах, большинство он­лайновых сообществ являются эфемерными и редко связывают онлайновое взаимодействие с физическим. Лучше всего их вос­принимать в качестве сетей социальности с изменяющейся гео­метрией и переменным составом, соответствующих интересам социальных деятелей и форме самой сети. В значительной сте­пени тема, вокруг которой строится онлайновая сеть, определя­ет состав ее участников. Онлайновая сеть поддержки для боль­ных раком, вероятно, в первую очередь привлечет внимание самих больных и их близких, возможно, еще некоторого числа медицинских работников и социологов, но, скорее всего, окажет­ся неинтересной для наблюдателей, разве что питающих совсем нездоровый интерес.

Интернет, по-видимому, играет положительную роль и в под­держании крепких связей на расстоянии. Нередко отмечалось, что семейным отношениям, испытывающим воздействие со сторо­ны углубляющегося неравенства семейных форм, индивидуализ­ма и — иногда — географической мобильности, благоприятству­ет использование электронной почты. E-mail не только представляется удобным средством дистанционного общения, но и помогает обозначить присутствие без вступления в более глубокое взаимодействие, для которого не всегда хватает запаса эмоциональной энергии.

Наиболее важную роль Интернет играет в структурировании общественных отношений благодаря своему вкладу в развитие новой модели социального взаимодействия, основан­ного на индивидуализме. Как пишет Уэллман, «сложные социальные сети существовали всегда, однако послед­ние технические разработки в области средств коммуникации сделали возможным их появление как доминирующей формы социальной организации». Люди во все больших масштабах организуются не только посредством социальных сетей, но и посредством социальных сетей на основе компьютерной коммуникации. Не Интернет создает модель се­тевого индивидуализма, но развитие Интернета обеспечивает соответствующую материальную поддержку для распростране­ния сетевого индивидуализма в качестве доминирующей формы социальности. Сетевой индивидуализм — это социальная структура, а не собрание изолированных индивидуумов. Индивидуумы строят свои сети, онлайновые и оффлайновые, основываясь на своих интересах, ценностях, склонностях и проектах. Благодаря возможностям Интернета он­лайновое социальное взаимодействие играет все возрастающую роль в общественной организации в целом. Когда использова­ние онлайновых сетей практически стабилизируется, они смо­гут строить сообщества — виртуальные сообщества, — отлич­ные от физических сообществ, но не обязательно менее значи­мые или менее эффективные в том, что касается объединения и мобилизации. Кроме того, мы становимся свидетелями разви­тия в нашем обществе коммуникационного гибрида, который сводит воедино место в физическом пространстве и киберпространстве и вы­ступающего в роли материальной опоры сетевого индивидуа­лизма.

Здесь будет достаточно упомянуть только одно из многочис­ленных исследований в поддержку этой модели взаимодействия онлайновых и оффлайновых сетей, проведенное Кардозо (1998) в отношении PT-net, одного из первых вир­туальных сообществ в Португалии. Это исследование продемон­стрировало тесное взаимодействие между оффлайновой и он­лайновой социальностью, каждая из которых характеризовалась своим собственным ритмом и специфическими особенностя­ми, однако вместе они формировали неразрывный обществен­ный процесс. Вот что пишет Кардозо: «Мы присутствуем при появлении нового представления о пространстве, где физи­ческое и виртуальное влияют друг на друга, закладывая фун­дамент для возникновения новых форм социализации, нового образа жизни и новых форм социальной организации».

Вивьен Уоллер (2000) продемонстрировала роль Интернета в развитии новых форм индивидуализированной семейной жизни в своем новаторском исследовании использования Интер­нета домохозяйствами в Канберре. Она строит свои выводы на данных Института Пью, согласно которым американцы часто посвя­щают свою активность в Интернете семье: треть из них исполь­зовали Сеть для поиска пропавших родственников, свыше 50% — для расширения контактов с членами семьи, а множество дру­гих размещали информацию о своих семьях на своих web-стра­ницах. Фактически каждый десятый американец являлся членом семьи, в которой кто-нибудь создал семейный сайт. Однако, установив важную роль Интернета для семейных отношений как в Америке, так и в Австралии, Уоллер идет дальше этой констатации, доказывая, что Интернет используется для переоценки семейных отношений в обществе, где люди экспериментируют с новыми формами семьи. Она показывает, как электронная по­чта позволила целому ряду домохозяйств прийти к тому, что она называет «семьями выбора», путем включения в повседневную жизнь семьи посторонних, знакомство с которыми состоялось через Интернет или же контакты с которыми развивались и улуч­шались посредством поддерживаемого Интернетом взаимодей­ствия на протяжении определенного периода времени. Таким образом, практика сетевого индивидуализма способна дать новое определение границам и сущности традиционных ин­ститутов социального взаимодействия, таких, каким является семья.

В других случаях такие онлайновые сети становятся разно­видностями «специализированных сообществ», то есть форма­ми социальности, строящимися вокруг специфических интере­сов. Поскольку люди вполне могут принадлежать к нескольким из таких сетей, отдельный индивидуум стремится формировать свое «портфолио социальных связей» путем дифференцирован­ных инвестиций, осуществляемых в разные моменты времени в различные сети с низкими ограничениями для доступа и низ­ким уровнем вмененных издержек. Результатом этого становит­ся, с одной стороны, необычайная гибкость выражения соци­альности, поскольку индивидуумы конструируют и реконстру­ируют свои формы социального взаимодействия. С другой стороны, относительно низкий уровень обязательств может обусловить определенную хрупкость форм социальной поддерж­ки. Некоторые наблюдатели превозносят разнообразие, плюра­лизм и свободу выбора на социальном уровне, в то время как Патмэн опасается «кибербалканизации» как пути усугубления разложения общественных институтов и спада участия в жизни гражданского общества.

Социология Джона Урри: изучение мобильности и сложности

   Джон Урри – профессор социологии Ланкастерского университета, изучающий глобальные изменения и передвижения. Две его важные работы – статья «Мобильная социология» (2000 г.) и книга «Социология за пределами общества» (тоже 2000 г.). В них он рассматривает и переосмысливает социологию как науку, предсказывает, какой будет социология в XXI веке, раскрывает новые механизмы ее развития. Урри утверждает, что социология столкнется с необходимостью осмысления и теоретизирования по поводу перемещения людских и символико-материальных потоков. Задачей социологии станет осмысление взаимопроникновения и связи многочисленных передвижений (мобильностей), прежде всего, мобильностей людей. Если до недавнего времени социология фокусировалась на исследовании различных обществ и их характеристик, то мобильная социология развивает постобщественное направление и анализирует, как глобальные сети и потоки изменяют социальные структуры и их конструкты. Новый социологический метод определяет снижение роли национальных обществ, которые всегда представляли базовый контекст для «обычной» социологии.

Мобильность в современном обществе

В социологии социальное взаимодействие всегда рассматривалось в рамках пространственно-временных границ. Такое рассмотрение предполагало, что именно национальное государство определяет социальную организацию. Считалось, что социальная структура общества определяется не только материальными, но и культурными компонентами: члены такого общества конструируют общую идентичность, которая определяется историей, культурой, языком и верой. Такое представление господствовало в социологии на протяжении последних двух веков и привело к созданию конструкта идентичности, в которой индивид, чтобы быть полноценным членом общества, должен иметь национальную принадлежность. Теперь «новая» социология рассматривает мобильные общности людей, включенных в потоки. Эти потоки пересекают внешние и внутренние границы обществ и создают новые временные и пространственные координаты.

 Урри отмечает, что мобильность в большей степени горизонтальна, чем вертикальна. Поэтому мобильная социология пересматривает такие социальные категории, как класс, семья, гендерные отношения и т.д. Например, если женщина из мусульманской страны получила возможность работать в США, а ее муж нет, в такой семье, в случае переезда, могут радикально измениться гендерные роли, жена будет работать, а муж ухаживать за детьми. Таким образом, потоки людей определяются их различными стремлениями найти работу, жилье, семью вне границ национального государства. При этом они перемещают не только себя, но и материальные объекты – символы, в том числе информацию.

  Основываясь на концепции сетевого общества, Урри рассматривает социальные сети как новую социальную морфологию обществ. Урри разделяет понятия «глобальные потоки» и «глобальные сети». Такие корпорации, как Макдональд, Кока-Кола и Экспресс-почта, являются сетями. В сетях в виде технологий, навыков и текстов одинаковый продукт переносится в места, контролируемые ТНК. Продукт производится в просчитанной и станд