Глава 2. Борьба добра и зла в героях романа

добро зло роман булгаков

Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» - многомерное и многослойное произведение. В нем соединены, тесно переплетаясь, мистика и сатира, самая безудержная фантастика и беспощадный реализм, легкая ирония и напряженная философия. Как правило, в романе выделяется несколько смысловых, образных подсистем: бытовая, связанная с пребыванием Воланда в Москве, лирическая, рассказывающая о любви Мастера и Маргариты, и философская, осмысляющая библейский сюжет через образы Понтия Пилата и Иешуа, а также проблемы творчества на материале литературного труда Мастера. Одной из главных философских проблем романа является проблема взаимоотношения добра и зла: олицетворением добра выступает Иешуа Га-Ноцри, а воплощением зла - Воланд.

Роман «Мастер и Маргарита» - как бы двойной роман, состоящий из романа Мастера о Понтии Пилате и произведения о судьбе самого Мастера, связанного с жизнью Москвы 30-х годов XX века. Оба романа объединены одной идеей - поисками истины и борьбы за нее.

Образ Иешуа-Га Ноцри

Иешуа - воплощение чистой идеи. Он — философ, странник, проповедник добра, любви и милосердия. Его цель была в том, чтобы сделать мир чище и добрее. Жизненная философия Иешуа такова: «Злых людей нет на свете, есть люди несчастливые». «Добрый человек», — обращается он к прокуратору, и за это его избивает Крысобой. Но дело не в том, что он так обращается к людям, а в том, что он действительно ведет себя с каждым обычным человеком так, как будто бы он есть воплощение добра. Портрет Иешуа в романе фактически отсутствует: автор указывает на возраст, описывает одежду, выражение лица, упоминает о синяке, и ссадине - но не более того: «...Ввели человека лет двадцати семи. Этот человек был одет в старенький и разорванный голубой хитон. Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта - ссадина с запекшейся кровью» [6, с.294].

На вопрос Пилата о родных отвечает: «Нет никого. Я один в мире». Но это отнюдь не звучит жалобой на одиночество. Иешуа не ищет сострадание, в нем нет чувства ущербности или сиротства.

Сила Иешуа Га-Ноцри так велика и так всеобъемлюща, что поначалу многие принимают ее за слабость, даже за духовное безволие. Однако Иешуа Га-Ноцри не простой человек: Воланд мыслит себя с ним в небесной иерархии примерно на равных. Булгаковский Иешуа является носителем идеи богочеловека. В своем герое автор видит не только религиозного проповедника и реформатора: образ Иешуа воплощает в себе свободную духовную деятельность. Обладая развитой интуицией, тонким и сильным интеллектом, Иешуа способен угадывать будущее, причем, не просто грозу, которая «начнется позже, к вечеру», но и судьбу своего учения, уже сейчас неверно излагаемого Левием.

Иешуа - внутренне свободен. Он смело говорит то, что считает истиной, то, до чего дошел сам, своим умом. Иешуа верит, что придет гармония на истерзанную землю и настанет царство вечной весны, вечной любви. Иешуа раскован, над ним не тяготеет власть страха.

«В числе прочего я говорил, - рассказывал арестант, - что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть» [6, 297]. Иешуа мужественно переносит все причиняемые ему страдания. В нем горит огонь всепрощающей любви к людям. Он уверен, что лишь добро имеет право менять мир.

Понимая, что ему угрожает смертная казнь, он считает нужным сказать римскому наместнику: «Твоя жизнь скудна, игемон. Беда в том, что ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей».

Говоря об Иешуа, нельзя не упомянуть о его необычном имени. Если первая часть - Иешуа - прозрачно намекает на имя Иисуса, то «неблагозвучие плебейского имени» - Га-Ноцри - «столь приземленного» и «обмирщенного» в сравнении с торжественным церковным - Иисус, как бы призвано подтвердить подлинность рассказа Булгакова и его независимость от евангельской традиции» [1, с. 89].

Несмотря на то, что сюжет кажется завершенным - Иешуа казнен, автор стремится утвердить, что победа зла над добром не может стать результатом общественно-нравственного противоборства, этого, по Булгакову, не приемлет сама человеческая природа, не должен позволить весь ход цивилизации: Иешуа остался живым, он мертв лишь для Левия, для слуг Пилата.

Великая трагическая философия жизни Иешуа состоит в том, что истина испытывается и утверждается смертью. Трагедия героя в его физической гибели, но морально он одерживает победу.

Образ Понтия Пилата

Центральный и самый сложный по своему драматизму персонаж «евангельских» глав романа - римский прокуратор Иудеи Понтий Пилат, имевший репутацию «свирепого чудовища». « В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат» [6, с.290].

Служебные обязанности Понтия Пилата свели его с обвиняемым из Гамалы Иешуа Га-Ноцри. Прокуратор Иудеи болен изматывающей болезнью, а бродяга избит людьми, которым он читал проповеди. Физические страдания каждого пропорциональны их общественным положениям. Всемогущий Пилат беспричинно страдает такими головными болями, что готов даже принять яд: « Мысль о яде вдруг соблазнительно мелькнула в больной голове прокуратора». А нищий Иешуа, хотя и бит людьми, в доброте которых он убежден и которым он несет свое учение о добре, тем не менее, ничуть не страдает от этого, ибо физические учения только испытывают и укрепляют его веру.

Булгаков в образе Понтия Пилата воссоздал живого человека, с индивидуальным характером, раздираемого противоречивыми чувствами и страстями, внутри которого идет борьба добра и зла. Иешуа, изначально считая всех людей добрыми, видит в нем несчастного человека, изможденного страшной болезнью, замкнувшегося в себе, одинокого. Иешуа искренне хочет помочь ему. Но наделенный властью, могущественный и грозный Пилат несвободен. Обстоятельства вынудили его вынести смертный приговор Иешуа. Однако это продиктовала прокуратору не жестокость, приписываемая ему всеми, а трусость - тот порок, который бродячий философ причисляет к «самым тяжелым».

В романе происходит разложение образа Понтия-диктатора и превращение его в страдающую личность. Власть в его лице теряет сурового и верного исполнителя закона, образ приобретает гуманистический оттенок. Двойственная жизнь Пилата - неизбежное поведение человека, зажатого в тиски власти, своего поста. Во время суда над Иешуа Пилат с большей силой, чем прежде, ощущает в себе отсутствие гармонии и странное одиночество. Из самого столкновения Понтия Пилата с Иешуа драматически многомерно вытекает булгаковская идея о том, что трагические обстоятельства сильнее намерений людей. Даже такие властители, как римский прокуратор, не властны действовать по своей воле.

Понтий Пилат и Иешуа Га-Ноцри ведут дискуссию о человеческой природе. Иешуа верит в наличие добра в мире, в предопределенность исторического развития, ведущего к единой истине. Пилат убежден в незыблемости зла, неискоренимости его в человеке. Ошибаются оба. В финале романа они продолжают на лунной дороге свой двухтысячелетний спор, навечно их сблизивший; так зло и добро слились воедино в человеческой жизни [15, с.142].

На страницах романа подает нам Булгаков правду о том, как вершится «народный суд». Вспомним сцену помилования одного из преступников в честь праздника святой Пасхи. Не просто обычаи народа иудейского изображает автор. Он показывает, как уничтожают неугодных единицам руками тысяч, как ложится кровь пророков на совесть народов. Толпа избавляет от смерти настоящего преступника и обрекает на нее Иешуа. «Толпа! Универсальное средство убийства! Средство всех времен и народов. Толпа! Что с нее взять? Глас народа! Как не прислушаться? Жизни ушедших «неудобных» людей давят, как камни, жгут, как угли. И хочется крикнуть: «Не было! Не было!». Но ведь было... И за Понтием Пилатом, и за Иосифом Каифой угадываются реальные люди, оставившие след в истории [11, с.19].

Зло и добро порождены не свыше, а самими людьми, поэтому человек свободен в своем выборе. Он свободен и от рока, и от окружающих обстоятельств. А если он свободен в выборе, то полностью несет ответственность за свои поступки. Это и есть, по мнению Булгакова, нравственный выбор. Нравственная позиция личности постоянно в центре внимания Булгакова. Трусость в соединении с ложью как источник предательства, зависти, злобы и других пороков, которые нравственный человек способен держать под контролем, - питательная среда деспотизма и неразумной власти. «Человека умного, смелого и благодетельного он (страх) способен превратить в жалкую тряпицу, обессилить и обесславить. Единственное, что может его спасти - внутренняя стойкость, доверие к собственному разуму и голосу своей совести» [4, с. 96-97].

Образ Мастера

Одна из самых загадочных фигур романа, безусловно, Мастер. Герой, чьим именем назван роман, появляется лишь в 13 главе. В описании внешности есть что-то напоминающее самого автора романа: «бритый, темноволосый, с острым носом человек примерно лет тридцати восьми». То же можно сказать и обо всей истории жизни мастера, его судьбе, в которой угадывается немало личного, выстраданного автором. Мастер пережил непризнание, преследования в литературной среде. Мастер в своем неожиданном, искреннем, смелом романе о Пилате и Иешуа выразил авторское понимание истины. Роман Мастера, смысл всей его жизни, не принят обществом. Более того, он решительно отвергнут критикой, даже будучи неопубликованным. Мастер хотел донести до людей необходимость веры, необходимость поиска истины. Но она, как и он сам, отвергнута. Обществу чужды размышления об истине, о правде - о тех высших категориях, значимость которых каждый должен осознать для себя сам. Люди заняты удовлетворением мелочных потребностей, они не борются со своими слабостями и недостатками, легко поддаются искушениям, о чем так красноречиво говорит сеанс черной магии. Неудивительно, что в таком обществе личность творческая, думающая одинока, не находит понимания, отзыва [22, с.376].

Первоначальная реакция Мастера на критические статьи о себе - смех - сменилась удивлением, а затем и страхом. Пропадает вера в себя и, что еще хуже, - в свое творение. Маргарита ощущает страх и растерянность возлюбленного, но она бессильна помочь ему. Нет, он не струсил. Трусость - это страх, помноженный на подлость. Герой Булгакова не поступился совестью и честью. Но страх разрушающе действует на душу художника.

Каковы бы ни были переживания Мастера, как бы горько ни складывалась его судьба, но бесспорно одно - «литературному обществу» не удается убить талант. Доказательством афоризма «рукописи не горят» служит сам роман «Мастер и Маргарита», собственноручно сожженный Булгаковым и им же восстановленный, ибо то, что создано гением, убить нельзя [22, с. 379].

Мастер не достоин света, который олицетворяет Иешуа, потому что отступил от своей задачи служить чистому, божественному искусству, проявил слабость и сжег роман, и от безысходности он сам пришел в дом скорби. Но не властен над ним и мир дьявола – Мастер достоин покоя, вечного дома – только там сломленный душевными страданиями Мастер может вновь обрести роман и соединиться со своей романтической возлюбленной Маргаритой. Ибо покой, дарованный мастеру, - это покой творческий. Нравственный идеал, заложенный в романе Мастера, не подвержен тлению, и находится вне власти потусторонних сил.

Именно покоя как противовеса прежней бурной жизни жаждет душа истинного художника. Возврата в современный московский мир для Мастера нет: лишив возможности творить, возможности видеться с любимой, враги лишили его и смысла жизни на этом свете. Мастер избавляется от страха перед жизнью и отчуждения, остается с любимой женщиной, наедине со своим творчеством и в окружении своих героев: «Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я», - говорила Маргарита Мастеру, и песок шуршал под ее босыми ногами» [1,18].