ЕВХАРИСТИЯ – ТАЙНА, В КОТОРУЮ ВЕРУЮТ

СОДЕРЖАНИЕ

 

Введение [1]

Пища истины [2]

Развитие евхаристического обряда [3]

Синод Епископов и Год Евхаристии [4]

Цель настоящего Обращения [5]

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ:

ЕВХАРИСТИЯ – ТАЙНА, В КОТОРУЮ ВЕРУЮТ

 

Евхаристическая вера Церкви [6]

Пресвятая Троица и Евхаристия

Хлеб, сшедший с небес [7]

Свободный дар Пресвятой Троицы [8]

Евхаристия: Иисус – истинный жертвенный Агнец

Новый и вечный завет в крови Агнца [9]

Установление Евхаристии [10]

Figura transit in veritatem [11]

Святой Дух и Евхаристия

Иисус и Святой Дух [12]

Святой Дух и евхаристическое священнодействие [13]

Евхаристия и Церковь

Евхаристия – каузальный принцип Церкви [14]

Евхаристия и церковное общение [15]

Евхаристия и таинства

Сакраментальность Церкви [16]

   I. Евхаристия и христианское посвящение

   Евхаристия – полнота христианского посвящения [17]

   Порядок таинств христианского посвящения [18]

   Посвящение, христианская община и семья [19]

   II. Евхаристия и таинство примирения

   Их внутренняя связь [20]

   Некоторые пастырские проблемы [21]

   III. Евхаристия и елеопомазание больных [22]

   IV. Евхаристия и таинство священства

   In persona Christi capitis [23]

   Евхаристия и священнический целибат [24]

   Нехватка духовенства и пастырская забота о призваниях [25]

   Благодарность и надежда [26]

   V. Евхаристия и брак

   Евхаристия – брачное Таинство [27]

   Евхаристия и единственность брака [28]

   Евхаристия и нерасторжимость брака [29]

Евхаристия и эсхатология

Евхаристия – дар людям в их странствии [30]

Эсхатологический пир [31]

Молитва за усопших [32]

Евхаристия и Дева Мария [33]

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ:

ЕВХАРИСТИЯ – ТАЙНА, КОТОРУЮ СОВЕРШАЮТ

 

Lex orandi и lex credendi [34]

Красота и литургия [35]

Евхаристическое священнодействие – дело Всецелого Христа ( Christus Totus)

Christus totus in capite et in corpore [36]

Евхаристия и воскресший Христос [37]

Ars celebrandi [38]

Епископ – литург в высшей степени [39]

Уважение к литургическим книгам и богатству знаков [40]

Искусство, предназначенное для священнодействия [41]

Литургическое пение [42]

Структура евхаристического священнодействия [43]

Внутреннее единство священнодействия [44]

Литургия слова [45]

Проповедь [46]

Приношение даров [47]

Евхаристическая молитва [48]

Приветствие мира [49]

Преподание и принятие Евхаристии [50]

Отпуст: Ite, missa est [51]

Actuosa participatio [52]

Подлинное участие [53]

Участие и священническое служение [53]

Евхаристическое священнодействие и инкультурация [54]

Личные условия для деятельного участия [55]

Участие христиан, не являющихся католиками [56]

Участие через средства коммуникации [57]

Деятельное участие больных [58]

Забота о заключенных [59]

Мигранты и участие в Евхаристии [60]

Большие сослужения [61]

Латинский язык [62]

Евхаристические священнодействия в малых группах [63]

Внутреннее участие в священнодействии

Мистагогическая катехеза [64]

Благоговение перед Евхаристией [65]

 

Поклонение Святым Дарам и евхаристическое благочестие

Внутренняя связь между богослужением и поклонением Святым Дарам [66]

Практика поклонения Святым Дарам [67]

Формы евхаристического благочестия [68]

Место дарохранительницы в Церкви [69]

 

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ:

ЕВХАРИСТИЯ – ТАЙНА, КОТОРОЙ ЖИВУТ

 

Евхаристическая форма христианской жизни

Духовный культ (logiké latreí a) (Рим 12. 1) [70]

Всеохватная действенность евхаристического культа [71]

«Iuxta dominicam viventes»[72]

Воскресная обязанность [73]

Значение отдыха и труда [74]

Воскресные собрания в отсутствие священника [75]

Евхаристическая форма христианской жизни – принадлежность к Церкви [76]

Духовность и евхаристическая культура [77]

Евхаристия и евангелизация культур [78]

Евхаристия и верные-миряне [79]

Евхаристия и священническая духовность [80]

Евхаристия и посвященная Богу жизнь [81]

Евхаристия и нравственное преображение [82]

Евхаристическое соответствие [83]

Евхаристия – Тайна, которую надлежит возвещать

Евхаристия и миссия [84]

Евхаристия и свидетельство [85]

Единственный Спаситель – Иисус Христос [86]

Свобода культа [87]

Евхаристия – Тайна, которую надлежит предлагать миру

Евхаристия – Хлеб, преломляемый за жизнь мира [88]

Социальные аспекты евхаристической Тайны [89]

Пища истины и человеческая нужда [90]

Социальное учение Церкви [91]

Освящение мира и защита творения [92]

Польза Евхаристического компендиума [93]

 

Заключение [94]

 

_______________________________________

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

1. Таинство любви[i] – Пресвятая Евхаристия – есть дар самоотдачи Иисуса Христа, открывающий нам безграничную любовь Божию к каждому человеку. Это дивное Таинство являет ту «большую» любовь, которая привела Его к тому, чтобы «положить жизнь Свою за друзей Своих» (ср. Ин 15. 13). Воистину, Иисус возлюбил их «до конца» (Ин 13. 1). Этими словами Евангелист вводит в то деяние бесконечного смирения, которое совершил Иисус: прежде чем умереть за нас на кресте, Он препоясывается полотенцем и омывает ноги Своим ученикам. Таким же образом в Таинстве Евхаристии Иисус продолжает любить нас «до конца», вплоть до дарования нам Своего Тела и Своей Крови. Какое потрясение должны были испытать сердца апостолов, ставших свидетелями того, что сказал и сделал Господь на той Вечере! Какое восхищение должна вызывать Тайна Евхаристии в наших сердцах!

 

Пища истины

2. В Таинстве алтаря Господь приходит к человеку, сотворенному по образу и подобию Божию (ср. Быт 1. 28), и становится его спутником. В этом Таинстве Господь поистине соделывается пищей для человека, испытывающего голод истины и свободы. Поскольку только истина способна сделать нас свободными (ср. Ин 8. 32), Христос становится для нас пищей истины. С глубоким пониманием человеческого естества святой Августин обратил внимание на то, как человек действует по собственной воле, а не по принуждению, когда встречает что-то привлекательное и желанное. Спрашивая себя, чем же может быть так внутренне движим человек, святой епископ отвечает: «Чего ищет душа более всего, если не истины?»[ii] Действительно, в каждом человеке есть неугасимая жажда окончательной и определенной истины. Господь Иисус – «путь, и истина, и жизнь» (Ин 14. 6) – обращается к жаждущим сердцам людей, истомившимся в странствии, к сердцам, ищущим источника жизни, к сердцам, алчущим Истины. Иисус Христос есть Истина, ставшая Личностью и привлекающая мир к Себе: «Иисус – путеводная звезда человеческой свободы: без Него свобода теряет свой ориентир, ибо без знания истины свобода лишена основания, обособляется и становится пустым капризом. С Ним свобода обретает себя»[iii]. В Таинстве Евхаристии Иисус показывает нам, в частности, истину о любви, являющейся самой сущностью Бога. Именно эта евангельская истина затрагивает всех людей и каждого человека. Поэтому Церковь, обретающая в Евхаристии самое средоточие своей жизни, постоянно проявляет заботу о том, чтобы возвещать всем, вовремя и не вовремя (ср. 2 Тим 4. 2), что Бог есть любовь[iv]. Поскольку Христос сделался для нас пищей истины, Церковь обращается к каждому человеку, приглашая его свободно принять дар Божий.

 

Развитие евхаристического обряда

3. Взирая на двухтысячелетнюю историю Церкви, ведомой мудрым действием Святого Духа, мы с благодарностью восхищаемся веками упорядоченным развитием тех обрядовых форм, в которых мы совершаем воспоминание события нашего спасения. Начиная с многочисленных форм, принадлежащих первым векам, по-прежнему сияющих в обрядах древних Церквей Востока, вплоть до распространения римского обряда, от ясных указаний Тридентского Собора и Миссала св. Пия V до того литургического обновления, которого возжелал II Ватиканский Собор, – на каждом этапе истории Церкви евхаристическое богослужение как источник и вершина жизни и миссии Церкви блистало всем своим многообразным богатством в литургическом обряде. XI Ординарная генеральная ассамблея Синода Епископов, проходившая со 2 по 23 октября 2005 г. в Ватикане, выразила в связи с этой историей глубокое благодарение Богу, признавая деятельное водительство Святого Духа. Отцы Синода, в частности, констатировали и подтвердили то благотворное влияние, которое имела для жизни Церкви литургическая реформа, начатая Вселенским II Ватиканским Собором[v]. Синод Епископов смог оценить послесоборное восприятие этой реформы. Было чрезвычайно много одобрительных оценок. Трудности, а также некоторые отмеченные злоупотребления, не могут, как утверждалось, затмить того, что литургическое обновление, содержащее в себе еще не полностью исчерпанные богатства, является благим и действенным. Конкретно речь идет о том, чтобы понимать те изменения, которых хотел Собор, в контексте единства, свойственного историческому развитию самого обряда, без внесения в него искусственных разрывов[vi].

 

 Синод Епископов и Год Евхаристии

4. Кроме того, важно отметить связь между недавним Синодом Епископов, посвященным Евхаристии, и тем, что происходило в последние годы в жизни Церкви. Прежде всего, мы должны обратить свои мысли к Великому Юбилею 2000 года, посредством которого мой возлюбленный Предшественник Слуга Божий Иоанн Павел II ввел Церковь в Третье тысячелетие. Юбилейный год, вне всякого сомнения, был отмечен глубоко евхаристическим смыслом. Нельзя также забывать того, что Синод Епископов предварялся и в каком-то смысле был подготовлен Годом Евхаристии, которого с такой прозорливостью желал Иоанн Павел II для всей Церкви. Этот период, начавшийся с Международного евхаристического конгресса в Гвадалахаре в октябре 2004 г., завершился 23 октября 2005 г., в конце XI Ассамблеи Синода, канонизацией пяти блаженных, которых особым образом отличало евхаристическое благочестие: епископа Юзефа Бильчевского, священников Гаэтано Катанозо, Зигмунта Гораздовского и Альберто Уртадо Кручаги, а также монаха-капуцина Феличе да Никозиа. Благодаря наставлениям, преподанным Иоанном Павлом II в апостольском послании Mane Nobiscum Domine[vii] и ценным предложениям Конгрегации богослужения и таинств[viii], епархиями и различными церковными институтами были предприняты многочисленные инициативы в целях пробудить и взрастить в верных евхаристическую веру, усовершенствовать красоту богослужений, содействовать развитию поклонения Святым Дарам, а также поощрять деятельную солидарность, которая, начинаясь с Евхаристии, достигает самых нуждающихся. Наконец, необходимо отметить значение последней энциклики моего досточтимого Предшественника Ecclesia de Eucharistia[ix], в которой он оставил нам надежное учительское основание касательно евхаристической доктрины и последнее свидетельство того, какое центральное место это Божественное Таинство занимало в его жизни.

 

Цель настоящего Обращения

5. Это послесинодальное апостольское обращение имеет своей целью резюмировать многообразное богатство размышлений и предложений на недавней Ординарной генеральной ассамблее Синода Епископов, – от Lineamenta [Проекта] до Propositiones [Предложений], через Instrumentum laboris [Рабочий документ], Relationes ante et post disceptationem [Доклады до и после прений], выступления Отцов Синода, auditores [наблюдателей] и делегатов от Церквей-сестер, – в намерении развить некоторые основные линии, направленные на то, чтобы оживить в Церкви новый евхаристический подъем и евхаристический энтузиазм. Сознавая всю обширность доктринального и дисциплинарного богатства, накопившегося в течение веков в связи с этим Таинством[x], я хочу данным документом, в соответствии с пожеланиями Отцов Синода[xi], поощрить христианский народ к углублению понимания связи между евхаристической Тайной, священнодействием и новым духовным культом, проистекающим из Евхаристии как Таинства любви. Ввиду этого я желаю поставить это Обращение в один ряд с моей первой энцикликой Deus Caritas est, в которой я часто упоминал Таинство Евхаристии и подчеркивал его связь с христианской любовью и к Богу, и к ближнему: «Воплотившийся Бог привлекает всех нас к Себе. Из этого мы можем понять, как слово агапе стало также термином для обозначения Евхаристии: в ней агапе Самого Бога приходит к нам плотски, чтобы продолжать Его дело в нас и через нас»[xii].

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ:

ЕВХАРИСТИЯ – ТАЙНА, В КОТОРУЮ ВЕРУЮТ

 

       «Вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» (Ин 6. 29)

 

Евхаристическая вера Церкви

6. «Велика тайна веры!» Этим словосочетанием, произносимым непосредственно после слов освящения Даров, священник провозглашает празднуемую тайну и выражает свое изумление перед субстанциальным преложением хлеба и вина в Тело и Кровь Господа Иисуса, превосходящим всякое человеческое разумение. Евхаристия – это поистине «Тайна веры» в полном смысле слова: она «есть краткое содержание и сумма нашей веры»[xiii]. Вера Церкви, по существу евхаристичная, особым образом питаема евхаристической Трапезой. Вера и таинства – два взаимодополняющих аспекта церковной жизни. Пробужденная возвещением слова Божия, вера питается и возрастает в благодатной встрече с воскресшим Господом, осуществляющейся в таинствах: «Вера выражается в обряде, и обряд усиливает и укрепляет веру»[xiv]. Поэтому Таинство алтаря всегда остается средоточием церковной жизни: «Благодаря Евхаристии Церковь непрестанно рождается вновь и вновь»[xv]. Чем живее в народе Божием евхаристическая вера, тем глубже его участие в церковной жизни посредством убежденного содействия той миссии, которую Христос доверил Своим ученикам. Об этом свидетельствует сама история Церкви. Всякая великая реформа некоторым образом связана с новым открытием веры в евхаристическое присутствие Господа среди Его народа.

 

       Пресвятая Троица и Евхаристия

 

Хлеб, сшедший с небес

7. Основное содержание евхаристической веры составляет тайна Самого Бога – тринитарная любовь. В беседе Иисуса с Никодимом мы находим выражение, в котором нам это поясняется: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него» (Ин 3. 16-17). Эти слова показывают глубочайший корень дара Божия. Иисус в Евхаристии дарует не «что-то», но Самого Себя; Он дает в дар Свое Тело и проливает Свою Кровь. Таким образом Он дарует Свое всецелое существо, открывая первичный источник этой любви. Он – предвечный Сын, отданный Отцом за нас. В Евангелии мы также слышим, как Иисус, после насыщения толпы посредством умножения хлебов и рыб говорит Своим собеседникам, последовавшим за Ним в Капернаумскую синагогу: «Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес. Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру» (Ин 6. 32-33). И в продолжение Он отождествляет Себя – Свою плоть и Свою кровь – с этим хлебом: «Я хлеб живой, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» (Ин 6. 51). Так Иисус открывает Себя как хлеб жизни, который вечный Отец дарует людям.

 

Свободный дар Пресвятой Троицы

8. В Евхаристии открывается замысел любви, направляющий всю историю (ср. Еф 1. 10; 3. 8-11). В ней Deus Trinitas [Бог-Троица], который Сам по Себе есть любовь (ср. 1 Ин 4. 7-8), полностью входит в наше человеческое состояние. В хлебе и вине, под видами которых Христос дарует Себя нам на пасхальной трапезе (ср. Лк 22. 14-20; 1 Кор 11. 23-26), в форме Таинства всецелая Божественная жизнь приходит к нам и приобщается нам. Бог есть совершенное общение любви между Отцом, Сыном и Святым Духом. Уже при сотворении мира человек призван быть в известной мере причастным животворному дыханию Бога (ср. Быт 2. 7). Но именно в умершем и воскресшем Христе и в ниспослании Святого Духа, данного не мерою (ср. Ин 3. 34), мы делаемся общниками самой глубины Бога[xvi]. Иисус Христос, «Который Духом Святым принес Себя, непорочного, Богу» (Евр 9. 14), приобщает нас в евхаристическом даре самой Божественной жизни. Речь идет об абсолютно безвозмездном даре, который является лишь исполнением обетований Божиих, совершившихся сверх всякой меры. В верном послушании Церковь принимает этот дар, празднует его и поклоняется ему. «Тайна веры» – это тайна тринитарной любви, в которой мы по благодати призваны участвовать. Мы же должны вместе со св. Августином воскликнуть: «Если ты видишь любовь, ты видишь Троицу»[xvii].

 

       Евхаристия: Иисус – истинный жертвенный Агнец

 

Новый и вечный завет в крови Агнца

9. Миссия, ради которой Иисус пришел к нам, находит свое исполнение в Пасхальной тайне. С высоты креста, откуда Иисус призывает всех людей к Себе (ср. Ин 12. 32), Он, перед тем как «испустить дух», говорит: «Совершилось» (Ин 19. 30). В тайне Его послушания даже до смерти, и смерти крестной (ср. Фил 2. 8), совершился новый и вечный завет. В Его распятой плоти свобода Бога и свобода человека окончательно встретились в нерасторжимом союзе, действительном навеки. И грех человека был раз и навсегда искуплен Сыном Божиим (ср. Евр 7. 27; 1 Ин 2. 2; 4. 10). Как я уже имел возможность утверждать, «в Его смерти на кресте совершается то обращение Бога против Самого Себя, в котором Он жертвует Собой, чтобы возвысить человека и спасти его, – это любовь в ее самой радикальной форме»[xviii]. В Пасхальной тайне действительно осуществилось наше освобождение от зла и смерти. Во время установления Евхаристии Иисус Сам говорил о «новом и вечном завете», заключенном в пролитой Им крови (ср. Мф 26. 28; Мк 14. 24; Лк 22. 20). Эта конечная цель Его миссии была очевидна уже в начале Его общественной жизни. И в самом деле, когда на берегах Иордана Иоанн Креститель видит приходящего к нему Иисуса, он восклицает: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин 1. 29). Знаменательно, что то же самое речение появляется вновь всякий раз, когда мы совершаем Мессу, в призыве священника приблизиться к алтарю для причащения: «Вот Агнец Божий, берущий на Себя грехи мира. Блаженны званные на вечерю Агнца». Иисус есть истинный пасхальный Агнец, Который добровольно отдает Себя в жертву за нас, осуществляя таким образом новый и вечный завет. Евхаристия содержит в себе эту радикальную новизну, представляемую нам вновь всякий раз, когда совершается это Таинство[xix].

 

Установление Евхаристии

10. Итак, мы подходим к размышлению над установлением Евхаристии на Тайной Вечере. Оно происходит в контексте ритуальной трапезы, которая представляла собой воспоминание события, основополагающего для народа Израилева, – освобождения из египетского рабства. Эта ритуальная трапеза, связанная с жертвоприношением агнцев (ср. Исх 12. 1-28; 43-51), была воспоминанием о прошлом, но воспоминанием также и пророческим, то есть возвещавшим грядущее освобождение. И в самом деле, народ ощущал, что то прежнее освобождение не стало окончательным, поскольку его история была по-прежнему слишком сильно ознаменована рабством и грехом. Таким образом, воспоминание древнего освобождения раскрывалось как прошение и ожидание более глубокого, радикального, универсального и окончательного спасения. Именно в этот контекст вводит Иисус новизну Своего дара. В молитве хвалы, именуемой Бераха, Он благодарит Отца не только за события минувшей истории, но и за то, что Тот Его «превознес». Устанавливая Таинство Евхаристии, Иисус предваряет им жертву креста и победу воскресения и включает их в него. В то же время Он открывает Себя как истинного жертвенного агнца, предназначенного в замысле Отца еще прежде создания мира, как мы читаем в Первом послании Петра (ср. 1. 18-20). Помещая дарование Себя в подобный контекст, Иисус делает ясным спасительный смысл Своей смерти и Своего воскресения – тайны, которая становится таким образом реальностью, обновляющей историю и всю вселенную. Установление Евхаристии поистине показывает, что эта смерть, сама по себе насильственная и бессмысленная, сделалась в Иисусе наивысшим актом любви, а для человечества – окончательным освобождением от зла.

 

Figura transit in veritatem

11. Таким образом, Иисус вводит свое радикальное novum [новое] в древнюю жертвенную трапезу евреев. Для нас, христиан, нет больше необходимости повторять эту трапезу. Как справедливо говорят Отцы, figura transit in veritatem [образ переходит в истину]: то, что возвещало грядущие реалии, отныне уступило место самой истине. Древний ритуал исполнен и окончательно превзойден даром любви воплотившегося Сына Божия. Пища истины – Христос, принесенный за нас в жертву, dat figuris terminum [полагает предел образам][xx]. Своей заповедью «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк 22. 19; 1 Кор 11. 25) Он призывает нас соответствовать Его дару и представлять его сакраментально. Этими словами Господь выражает, так сказать, желание, чтобы Его Церковь, рожденная из Его жертвы, приняла этот дар, развивая под водительством Святого Духа литургические формы Таинства. Действительно, воспоминание Его совершенного дара состоит не в простом повторении Тайной Вечери, но именно в Евхаристии, то есть в радикальной новизне христианского культа. Так Иисус поручает нам миссию вхождения в Его «час». «Евхаристия вовлекает нас в жертву Иисуса. В ней мы не только статически принимаем воплощенный Логос, но также включаемся в динамику Его приношения»[xxi]. Он «вовлекает нас в Себя»[xxii]. Субстанциальное преложение хлеба и вина в Его Тело и Его Кровь привносит в творение начало глубинного изменения, своего рода «расщепление ядра», – если использовать хорошо известный образ, – проникающего до самых глубин бытия; изменения, направленного на то, чтобы вызвать процесс преобразования действительности, окончательной целью которого оказывается преображение всего мира вплоть до того состояния, когда Бог будет всё во всем (ср. 1 Кор 15. 28).

 

       Святой Дух и Евхаристия

 

Иисус и Святой Дух

12. Своим словом, а также хлебом и вином Сам Господь даровал нам важнейшие элементы Своего нового культа. Церковь, Его Невеста, призвана праздновать изо дня в день евхаристический пир в Его воспоминание. Так она вписывает искупительную жертву в историю людей и сакраментально осуществляет ее присутствие во всех культурах. Эта великая Тайна совершается в тех литургических формах, которые Церковь под водительством Святого Духа развивает во времени и в пространстве[xxiii]. В этой связи нам нужно пробудить в себе осознание той решающей роли, которая принадлежит Святому Духу в развитии литургической формы и в углублении нашего разумения Божественных тайн. Параклит, первый дар верующим[xxiv], действующий уже при сотворении мира (ср. Быт 1. 2), полностью присутствует во всем бытии воплощенного Слова: действительно, Иисус Христос зачат Девой Марией от Духа Святого (ср. Мф 1. 18; Лк 1. 35); в начале Своего общественного служения на берегах Иордана Иисус видит Святого Духа, сходящего на Него в виде голубя (ср. Мф 3. 16 и паралл.); Тем же Духом Он действует, говорит и ликует (ср. Лк 10. 21); и именно в Нем Иисус может принести Себя в жертву (ср. Евр 9. 14). В так называемой «Прощальной беседе», переданной Иоанном, Иисус явственно связывает дарование Своей жизни в Пасхальной тайне с дарованием Духа Своим ученикам (ср. Ин 16. 7). По воскресении Он, нося в Своей плоти знаки Своих страданий, может дуновением излить Духа (ср. Ин 20. 22), приобщая Своих учеников к Своей собственной миссии (ср. Ин 20. 21). А затем Дух научит их всему и напомнит им всё, что говорил им Иисус (ср. Ин 14. 26), потому что именно Ему как Духу Истины (ср. Ин 15. 26) подобает наставить их на всякую истину (ср. Ин 16. 13). В Деяниях Дух в день Пятидесятницы нисходит на апостолов, соединенных в молитве с Марией (ср. Деян 2. 1-4), и преисполняет их силою ввиду предстоящей им миссии возвещать Благую Весть всем народам. И именно силою действия Святого Духа Сам Христос присутствует и действует в Своей Церкви, начиная со средоточия ее жизни – Евхаристии.

 

 Святой Дух и евхаристическое священнодействие

13. В этой перспективе становится понятной решающая роль Святого Духа в евхаристическом священнодействии, в частности, в связи с пресуществлением. Отцы Церкви очень ясно это осознавали. В своих Поучениях св. Кирилл Иерусалимский напоминает, что мы «призываем милостивого Бога, чтобы Он ниспослал Святого Духа на предложенные дары, дабы Тот соделал хлеб Телом Христа, а вино – Кровью Христа. Ибо всё, чего касается Дух, всецело освящается и претворяется»[xxv]. Св. Иоанн Златоуст также подчеркивает, что священник призывает Святого Духа, когда совершает Жертву[xxvi]: подобно Илии, – говорит он, – служитель призывает Духа Святого, чтобы, «когда благодать сойдет на жертву, души всех воспламенились ею»[xxvii]. Очень важно для духовной жизни верных более ясное понимание богатства анафоры: наряду со словами, произнесенными Христом на Тайной Вечере, она содержит эпиклесис, который является призыванием, обращенным к Отцу, чтобы Он ниспослал дар Духа, дабы хлеб и вино стали Телом и Кровью Иисуса Христа и «вся община всё более становилась Телом Христовым»[xxviii]. Дух, призываемый предстоятелем на предложение хлеба и вина, находящееся на алтаре, – Тот же, Который собирает верных «в единое тело», делая их духовной жертвой, благоугодной Отцу[xxix].

 

 

       Евхаристия и Церковь

 

 Евхаристия – каузальный принцип Церкви

14. Через Таинство Евхаристии Иисус вводит верных в Свой «час»; так Он показывает нам ту связь, которую Он возжелал установить между Ним и нами, между Его личностью и Церковью. Действительно, Сам Христос в жертве креста породил Церковь как Свою Невесту и Свое Тело. Отцы Церкви много размышляли над связью между происхождением Евы из бока спящего Адама (ср. Быт 2. 21-23) и происхождением новой Евы – Церкви – из бока Христа, погрузившегося в сон смерти: из Его пронзенного бока, как повествует Иоанн, истекли кровь и вода (ср. Ин 19. 34), символ таинств[xxx]. Созерцательный взгляд на «Того, Которого пронзили» (ср. Ин 19. 37), ведет нас к обнаружению каузальной связи между жертвой Христа, Евхаристией и Церковью. Церковь поистине «Евхаристией живет»[xxxi]. Поскольку в ней осуществляется присутствие искупительной жертвы Христа, следует, прежде всего, признать, что «в основе самого происхождения Церкви лежит каузальное влияние Евхаристии»[xxxii]. Евхаристия есть Христос, дарующий Себя нам и таким образом постоянно созидающий нас как Свое Тело. Соответственно, во впечатляющем взаимодействии между Евхаристией, созидающей Церковь, и самой Церковью, совершающей Евхаристию[xxxiii], первопричиной является то, что выражено в утверждении: Церковь может совершать тайну Христа, присутствующего в Евхаристии, и поклоняться ей именно потому, что Сам Христос первым отдал Себя Церкви в жертве креста. То, что Церковь может «творить» Евхаристию, полностью основывается на даровании ей Христом Самого Себя. Мы находим здесь также один убедительный аспект речения Иоанна: «Он прежде возлюбил нас» (1 Ин 4. 19). Так и при каждом совершении Евхаристии мы признаем первенство дара Христа. Каузальное влияние Евхаристии на происхождение Церкви определенно объясняет не только хронологическое, но и онтологическое предшествование Его любви, которой Он нас «возлюбил прежде». Он навеки Тот, Кто нас любит прежде.

 

Евхаристия и церковное общение

15. Итак, Евхаристия является основополагающей для бытия и действия Церкви. Вот почему в христианской древности тело, родившееся от Девы Марии, евхаристическое Тело и церковное Тело Христово обозначались одним и тем же словосочетанием Corpus Christi[xxxiv]. Эта данность, твердо присутствующая в Предании, помогает тому, чтобы в нас возрастало осознание нераздельности Христа и Церкви. Господь наш Иисус, отдавая Себя в жертву за нас, в Своем даре действенным образом предвозвестил тайну Церкви. Знаменательно, что II Евхаристическая молитва, призывая Параклита, такими словами высказывает моление о единстве Церкви: «чтобы Дух Святой объединил нас, принимающих Тело и Кровь Христа». Из этого текста хорошо понятно, что res Таинства Евхаристии есть единство верных в церковном общении. Евхаристия, таким образом, являет себя нам в истоках Церкви как Таинство общения[xxxv].

Слуга Божий Иоанн Павел II в своей энциклике Ecclesia de Eucharistia уже обратил внимание на связь между Евхаристией и Communio [Общением]. Он говорил о воспоминании Христа как о «высшем сакраментальном проявлении общения в Церкви»[xxxvi]. Единство церковного общения конкретно открывается в христианских общинах и обновляется в евхаристическом действии, которое их объединяет и разнообразит в отдельных Церквах, «in quibus et ex quibus una et unica Ecclesia catholica exsistit» [«в которых и из которых состоит единая и единственная Вселенская Церковь»][xxxvii]. Именно реальность одной Евхаристии, совершаемой в каждой епархии вокруг ее собственного епископа, делает нам понятным то, каким образом in [в] и ex Ecclesia [из Церкви] состоят отдельные Церкви. Действительно, «единство и неразделимость евхаристического Тела Господа предполагает единство Его Мистического Тела, которое есть единая и неразделимая Церковь. Именно Евхаристия составляет средоточие и источник, из которого необходимым образом открывается всякая община каждой отдельной Церкви: давая вовлечь себя в открытые объятия Господа, она включается в Его единое и нераздельное Тело»[xxxviii]. Поэтому при совершении Евхаристии каждый верный оказывается в своей Церкви, то есть в Церкви Христовой. В такой евхаристической перспективе, при подобающем понимании, церковное общение оказывается по природе своей кафолической реальностью[xxxix]. Обращая особое внимание на это евхаристическое основание церковного общения, можно также действенно способствовать экуменическому диалогу с Церквами и церковными Общинами, которые не находятся в полном общении с Кафедрой св. Петра. Действительно, Евхаристия объективно устанавливает связь прочного единства между Католической Церковью и Православными Церквами, сохранившими подлинную и целостную природу евхаристической Тайны. В то же время подчеркивание церковного характера Евхаристии может также стать предпочтительным элементом в диалоге с церковными Общинами, возникшими вследствие Реформации[xl].

 

       Евхаристия и таинства

 

Сакраментальность Церкви

16. II Ватиканский Собор напомнил, что «все таинства, равно как и все церковные служения и труды апостольства, тесно связаны со святой Евхаристией и к ней направлены. Ведь в Святейшей Евхаристии содержится всё духовное благо Церкви, то есть Сам Христос, Пасха наша и Хлеб живой, через Плоть Свою, Святым Духом оживотворенную и животворящую, подающий жизнь людям, которые таким образом призываются и побуждаются в единении с Ним приносить в жертву самих себя, свой труд и всё тварное»[xli]. Такая тесная связь Евхаристии с другими таинствами и с христианской жизнью осознается во всей ее глубине при созерцании тайны самой Церкви как таинства[xlii]. Ввиду этого II Ватиканский Собор утверждает, что «Церковь составляет во Христе своего рода таинство – то есть знамение и орудие – глубокого единения с Богом и единства всего рода человеческого»[xliii]. По словам св. Киприана, она как «народ, соединенный единством Отца, и Сына, и Святого Духа»[xliv], является таинством тринитарного общения.

Тот факт, что Церковь есть «всеобщее таинство спасения»[xlv], показывает, как сакраментальное домостроительство окончательно определяет способ, которым Христос, единственный Спаситель, через Святого Духа достигает нашей жизни в свойственных ей обстоятельствах. Церковь принимается и в то же время проявляется в семи таинствах, посредством которых благодать Божия конкретным образом влияет на бытие верующих, чтобы вся их жизнь, искупленная Христом, становилась культом, благоугодным Богу. Ввиду этого я желаю подчеркнуть некоторые выявленные Отцами Синода элементы, помогающие понять связь всех таинств с евхаристической Тайной.

 

   I. Евхаристия и христианское посвящение

   Евхаристия – полнота христианского посвящения

17. Если Евхаристия является источником и вершиной жизни и миссии Церкви, из этого, прежде всего, следует, что путь христианского посвящения ориентирован на то, чтобы обеспечить доступ к этому Таинству. Как говорили Отцы Синода, мы должны в этой связи задаться вопросом, в достаточной ли мере в наших христианских общинах осознается связь между крещением, миропомазанием и Евхаристией[xlvi]. Никогда не следует забывать, что именно ввиду Евхаристии мы принимаем крещение и миропомазание. Это обстоятельство предполагает более целостное осознание в пастырской практике всей последовательности христианского посвящения. Таинство крещения, в котором мы сообразуемся Христу[xlvii], будучи введены в Церковь и став детьми Божиими, представляет собой дверь, ведущую ко всем таинствам. Ею мы вводимся в одно Тело Христово (ср. 1 Кор 12. 13), в народ священнический. В то же время, именно участие в евхаристической Жертве совершенствует в нас то, что было дано в Крещении. Также и дары Духа подаются для созидания Тела Христова (1 Кор 12) и для большего евангельского свидетельства в мире[xlviii]. Поэтому Пресвятая Евхаристия ведет христианское посвящение к его полноте и оказывается центром и целью всей сакраментальной жизни[xlix].

 

   Порядок таинств христианского посвящения

18. В этом контексте необходимо уделить внимание теме порядка таинств посвящения. В Церкви существуют различные традиции. Подобное разнообразие проявляется с очевидностью в церковных традициях Востока[l], равно как и в западной практике в том, что касается посвящения взрослых[li] в сравнении с посвящением детей[lii]. Тем не менее, эти различия не имеют собственно догматического свойства, а обусловлены причинами пастырского характера. Нужно конкретно уяснить, какая практика может в действительности лучше помогать тому, чтобы Таинство Евхаристии занимало у верных центральное место как реальность, к которой устремлено всё посвящение. В тесном сотрудничестве с компетентными ведомствами Римской Курии Епископские Конференции пусть удостоверятся в действенности бытующей на сей день последовательности посвящения, чтобы посредством воспитательной деятельности в наших общинах христианин получал всё большую помощь на своем пути к зрелости и, достигая принятия в своей жизни подлинно евхаристического основания, становился способным дать отчет в своем уповании тем образом, который соответствует нашему времени (ср. 1 Петр 3. 15).

 

   Посвящение, христианская община и семья

19. Надо всегда помнить о том, что всё христианское посвящение – это путь обращения, который надлежит проходить с помощью Божией и вместе с церковной общиной, будь то когда взрослый просит о вхождении в Церковь, как это случается в условиях первой евангелизации либо в многочисленных секуляризованных регионах, так и когда родители просят о таинствах для своих детей. В связи с этим я хочу обратить особое внимание на связь между христианским посвящением и семьей. В пастырской деятельности следует всегда делать христианскую семью участницей процесса посвящения. Принятие крещения, миропомазания и первого причастия – это решающие моменты не только для принимающей их личности, но и для всей семьи, которую в исполнении ею воспитательной задачи должна поддерживать церковная община в лице различных своих составляющих[liii]. Мне хотелось бы здесь подчеркнуть значение первого причастия. Для очень многих верующих этот день остается запечатленным по-настоящему глубоко в памяти как тот первый момент, в который, пусть только на начальном уровне, они ощутили важность личной встречи с Иисус