Цели внедрения ЕГЭ и проблемы реализации их на практике

Сама идея внедрения ЕГЭ настолько противоречива, что даже среди организаторов ЕГЭ нет однозначного мнения по этому вопросу. Однако, чтобы иметь адекватный взгляд на эту проблему необходимо иметь представление о целях, которые преследовали организаторы ЕГЭ.

В первую очередь ЕГЭ был призван дать равные возможности для поступления всем выпускникам школ. Единый экзамен предполагает, что с оценкой, полученной на ЕГЭ, любой учащийся России может приехать в любой вуз и поступить на условиях конкурса оценок ЕГЭ. Однако, во-первых, далеко не все вузы согласны принимать выпускников по результатам ЕГЭ. Такие престижные вузы страны, как МГИМО, МГУ, СПбГУ и некоторые другие по прежнему сохраняют за собой право проведения собственных вступительных испытаний. Во-вторых, в эти самые престижные вузы приедет поступать гораздо больше абитуриентов, чем может принять вуз. И у многих абитуриентов результаты ЕГЭ окажутся одинаковыми. Как тогда выбрать тех, кто поступит в вуз? Придется проводить дополнительный отбор, что означает возврат к традиционной форме вступительного экзамена. Тогда возникает вопрос: зачем же вообще нужно писать ЕГЭ?

При всем этом никуда не девалась главная проблема «глубинки»: низкий уровень учителей и в силу этого – низкий уровень знаний учеников. То есть на Едином экзамене столичные ученики, имеющие столичных же учителей и богатые возможности репетиторства, будут получать высокие оценки, а жители деревень – низкие. Что приведет в конечном итоге к результату, прямо противоположному, чем тот, который предполагали организаторы ЕГЭ: если сейчас житель села может не тем, так иным образом попасть в вуз, то после внедрения ЕГЭ путь в вуз ему будет закрыт навсегда.

В попытке решения этой проблемы организаторы ЕГЭ сделали совершенно иезуитский ход: разрешили для разных регионов использовать разные задания. Чем, конечно, не решили проблему (все равно в областных центрах образование находится на гораздо более высоком уровне, чем в селах той же области), однако с треском похоронили саму идею Единого экзамена как единого общенационального теста.

В вопросе равных условий для всех есть еще одна проблема, которую организаторы ЕГЭ знают и которую старательно замалчивают на всех уровнях, так как она способна полностью похоронить Единый экзамен. Это проблема равноценности всех тестовых заданий. Юридически задания, которые даются каждому экзаменуемому, должны быть равной степени сложности. Иначе результаты ЕГЭ могут (и должны) быть опротестованы в судебном порядке. А этой равносложности в существующей модели ЕГЭ как раз и нет. То есть волей случая экзаменуемому может попасться сложный, а может – простой комплект заданий.

Еще один сильный аргумент сторонников ЕГЭ, это то, что одной из целей его внедрения была попытка снизить стресс при сдаче экзамена. В самом деле, чисто арифметически учащийся сдает не два экзамена (в школе и в вузе), а один – ЕГЭ. Однако стресс – понятие далеко не арифметическое. Оно зависит не только от количества сдаваемых экзаменов, но и еще от массы чисто психологических аспектов. И если принимать во внимание значимость ЕГЭ для всей будущей жизни ученика – то еще большой вопрос, в каком случае испытывается больший стресс.

Здесь, кстати, стоит остановиться именно на моменте значимости ЕГЭ. В существующей системе «школа-вуз» совершенно безразлично, по большому счету, как учащийся сдал выпускные экзамены в школе. Он может поступать в вуз до 33 лет, пытаясь ежегодно сдавать вступительные экзамены и занимаясь в свободное время самоподготовкой. Ведь совсем не секрет, что самоподготовка способна эффективно конкурировать с школьным образованием, особенно если это образование – на уровне сельской школы.

В системе ЕГЭ ученику дается единственный шанс сдать экзамен и получить некую абстрактную оценку, с которой его могут взять в вуз, а могут и не взять. И нет никакой возможности исправить эту оценку. Совершенно неизвестно, к каким драматическим последствиям приведет подобная система – ведь, по сути, на человеке на всю жизнь ставится штамп, который невозможно изменить.

Еще одна цель, которую преследовали организаторы ЕГЭ – это борьба с коррупцией. Тоже прекрасная цель, ради которой можно потратить толику государственных средств. Однако, как уже было изложено выше, ЕГЭ решает только два аспекта коррупции в образовании – подтасовку результатов выпускных экзаменов и взяточничество при поступлении в вуз. Если верить организаторам ЕГЭ, то проблема подтасовки результатов с блеском решена. Во что почему-то верится с трудом. Вступительные сочинения в вузы всегда были анонимными, под номерами, что не мешало ставить «нужным людям» высокие оценки. Да и техническая реализация секретности ЕГЭ вызывает сомнения. Давно известно: что может быть создано одним человеком, всегда может быть взломано другим. Если российские умельцы без проблем подделывают банковские кредитные карты – то вопрос «секретности» ЕГЭ заключается только во времени и средствах.

Однако главная проблема ЕГЭ в отношении коррупции – то, что коррупция спустится из вузов в школы. И это уже происходит сейчас. И организаторы ЕГЭ даже вынуждены это признать.

 Что касается заинтересованных лиц в ЕГЭ, то учителя, равно как и директора школ, прекрасно понимают все минусы и недостатки ЕГЭ, однако не хотят открыто выступать против департаментов и министерства образования.

Департаменты городского и областного уровня имеют достаточно власти и авторитета, чтобы спорить с министерством и даже отказаться от проведения ЕГЭ в регионе. Однако делать это не спешат. Во-первых, в департаментах образования работают не специалисты по тестированию и теории педагогики, а чиновники, которые не очень компетентны в рассматриваемых вопросах и в то же время берегут свое место – и как следствие, боятся ошибаться и не любят принимать ответственные решения. Во-вторых, департаменты образования как финансово, так и юридически зависимы от министерства, и отнюдь не горят желанием вступать в открытый конфликт.

Мощная сила – руководство вузов, которое в принципе должно быть заинтересовано в качественных абитуриентах – также пассивно. По большому счету ректорам безразличен принцип отбора абитуриентов, для них гораздо более значимо финансирование, опять же получаемое от министерства образования. А вузовское руководство более низкого уровня совершенно обоснованно ожидает от системы ЕГЭ дополнительных – законных или незаконных – доходов для себя и скорее готово принять ЕГЭ, чем отвергнуть его. [4]

Таким образом, налицо парадоксальная ситуация: все понимают, что ЕГЭ ведет к полному краху российской системы образования, все осознают, что ЕГЭ порочно в своей сути и неприемлемо для нашей страны, но никто ничего не хочет делать для того, чтобы воспрепятствовать его проведению. Или не может. А если и предпринимаются какие-то действия против, то они не глобальны и не имеют особой силы. 

Вот наглядный пример. На интернет-конференции, посвященной теме «Единый государственный экзамен: проблемы и перспективы», выступил председатель Совета Федерации Сергей Миронов. Он назвал внедрение Единого государственного экзамена ошибкой и заявил, что является «категорическим противником ЕГЭ в любой форме». Главное, на его взгляд, что данная тестовая форма экзамена «не позволяет оценить способности думать, излагать свои мысли устно и письменно». Спикер Совета Федерации уверен, что совершенно неправильно оценивать знания на основе ЕГЭ по таким предметам, как литература, история, обществознание. Кроме того, Сергей Миронов считает, что «объединять итоговую аттестацию в школе и вступительные экзамены в вуз нельзя».

По словам Сергея Миронова, «те плюсы, о которых говорят сторонники ЕГЭ, надуманы, поскольку есть возможность достичь их другими способами». Так, независимость оценки знаний абитуриентов можно было бы достичь, например, с помощью создания выездных комиссий, в которые входили бы преподаватели высшей школы. Такие комиссии, по мнению Сергея Миронова, могли бы работать в столицах федеральных округов, и любой абитуриент мог бы сдать выбранные им экзамены, результаты которых принимались бы во всех вузах.

Глава Совета Федерации напомнил представителям СМИ о том, что он инициировал законопроект, предусматривающий добровольную сдачу Единого государственного экзамена, чтобы выпускник мог самостоятельно сделать выбор: либо сдавать ЕГЭ, либо – традиционные экзамены.

Что касается ситуации с введением с 1 сентября 2010 года новых образовательных стандартов, направленных, прежде всего, «на более личностный подход в обучении», то, приспосабливать ЕГЭ к этим стандартам будет довольно сложно, отметил председатель Совета Федерации.

Кроме того, введение ЕГЭ в нынешнем виде нарушает конституционные права наших граждан на получение высшего образования, в том числе из-за того, что выпускники, получившие аттестат о среднем образовании до 2008 года могут поступать в вузы только на основании ЕГЭ. Сергей Миронов отметил, что Совет Федерации внес в Государственную думу законопроект, согласно которому абитуриенты, получившие аттестат до 2008 года, могут поступать в вузы на основании конкурсных вступительных экзаменов. [5]

В итоге, несмотря на нарастающее сопротивление общественности, ЕГЭ набирает обороты.