Эволюция письменности и языка

Древние китайцы приписывали изобретение письменности некоему Цан Цзе, мудрому помощнику мифического основателя китайской цивилизации Хуан-ди. Цан Цзе, гласит предание, создал знаки письма, наблюдая "очертания гор и морей, следы, драконов и змей, птиц и зверей", а также тени, отбрасываемые предметами. Согласно еще одному преданию, древнейшими прототипами письменных знаков послужили графические символы "Книги Перемен". Таким образом, письменность, в глазах древних китайцев, была отражением не предметов, но их теней и следов, то есть превращенных, измененных образов, в конечном счете — самого акта преображения бытия, которое обнажает предел всех вещей. Это обстоятельство позволяло китайским ученым рассматривать письменность как плод известной умственной работы, творческого усилия, требовавшего и знаний, и воображения. В результате китайская письменность, будучи в своем исходном виде идеографической, получала статус самостоятельной, отвлеченной от своих физических прототипов реальности (считалось, например, что символы "Книги Перемен" являют сокровенный, "истинный" образ тех или иных ритуальных предметов). Так письменность оказывалась могущественным фактором согласования природы и культуры, естества вещей и человеческого творчества.

Древнейшие известные на сегодняшний день образцы китайской письменности относятся к середине II тыс. до н. э. и представляют собой надписи на гадательных костях. В большинстве своем они носят характер пиктограмм, то есть более или менее стилизованных изображений определенных предметов. К настоящему времени выявлено около пяти тысяч письменных знаков шанской эпохи, из них около полутора тысяч идентифицированы с позднейшими иероглифами. Тогда же, в эпоху Шан, был найден способ обозначения абстрактных понятий или действий посредством диаграмм или придания нормативного значения отдельному предмету и даже целой ситуации. Например, числа один, два и три обозначаются соответствующим количеством горизонтальных черт, понятие середины выражается с помощью вертикали, проходящей через центр круга, и т. д. Понятие "хорошо" передавалось при помощи сочетания знаков "женщина" и "ребенок", иероглиф "слушать" представлял собой сочетание знаков "ухо" и "дверь", знак "ритуал" являл картину человека, преклоненного перед стоящим на алтаре жертвенным сосудом, и т. д [Кондрашевский А.Ф. Пособие по иероглифике к учебнику «Практический курс китайского языка» (в двух частях). – М.: Издательство “Муравей”, 2000.].

Таким образом, китайская письменность имела зрительную природу; она зародилась и развивалась обособленно от устной речи. Вполне естественно поэтому, что со временем она породила изысканное каллиграфическое искусство, которое ценилось китайцами выше всех других. Еще одним важным следствием зрительной природы письма стала относительная неразвитость в китайском языке грамматических и синтаксических форм. Китайский иероглиф обозначает одновременно конкретный предмет и абстрактное понятие, он лишен морфологических показателей рода, числа, времени действия и даже частей речей. Значение слова определяется, как правило, его положением во фразе: вначале стоит подлежащее, за ним следуют сказуемое и дополнение или обстоятельство места. В целом слова классического китайского языка принято разделять на два класса — имя и предикатив, хотя различие между тем и другим тоже весьма условно. Грамматические признаки предложения выражались с помощью так называемых "пустых" (то есть не имеющих собственного значения, служебных) слов. Последние употреблялись для разделения фраз, определения связи между отдельными частями предложения, выражения эмоционального состоянии и проч. Для обозначения множественного числа употреблялись знаки "все" или "сто", как, например, в выражении "сто фамилий", что значит народ.

Вследствие отмеченных выше особенностей языка, структура повествования в классической китайской литературе задается не столько средствами синтаксиса, формирующими отношения главных и подчиненных предложений, сколько непосредственно разбивкой фраз на отдельные смысловые части, где первостепенное значение имеет прием смыслового параллелизма – соположения фраз одинаковой длины, смыслы которых находятся в отношениях взаимного соответствия или контраста. Таким образом, язык служит наглядным воплощением одной из интереснейших особенностей китайского мышления, а именно: отсутствия четкого разграничения между частью и целым, сущностью и декором, принципом и явлением. В китайской литературе перечисление конкретных признаков заменяет общее определение предмета или понятия, а изложение текста сводится к выбору наиболее содержательной цитаты из него [Софронов М. В. Введение в китайский язык. – М.: Издательство “Муравей”, 1996.].

Отмеченные особенности языка обусловили сравнительную неразвитость в литературной традиции учения о словесных фигурах, или тропологии. Самое понятие буквального и переносного смыслов, а вместе с ним и идея метафоры чужды китайской литературной теории. Там, где смысл раскрывается лишь как сопряжение, взаимная подстановка различных значении, то есть как игра смысла, главной ценностью оказывается неизреченное и неназванное. Отмеченным особенностям словесности без труда можно найти созвучия в теории взаимодействия сил инь и ян, или в даосской теории происхождения всего наличного из вечно-отсутствующей реальности Дао. Классическая китайская поэзия поражает строгостью и простотой своего образного строя, ибо главным достоинством поэта считалась способность высказать как раз не то, что он говорит. От самого Конфуция пошел обычай приписывать лирическим стихам политический подтекст, политические пристрастия высказывать в виде исповеди влюбленной женщины и т.д. Примечательно, что в древнем Китае так и не сложился жанр эпического повествования, основывающегося именно на синтаксических конструкциях и речевых фигурах. Эпической значимостью в классической словесности наделялась цитата, которая могла сжиматься до намека, аллюзии, чеканной идиомы. Аллюзия и представляет собой высшую форму китайской риторики как указания на смысл, отсутствующий в тексте. В некоторых литературных памятниках древнего Китая, например в книге "Чжуан-цзы", этот риторический подтекст принимает вид вездесущей иронии. В любом случае китайские мудрецы видели назначение слова в том, чтобы в равной мере выражать и скрывать, называть и утаивать, что и запечатлено в многозначительном высказывании Конфуция: "Если слова выражают то, что нужно, этого достаточно". Это означает в действительности, что текст призван выражать меньше, чем в нем сказано, ибо он сопротивляется любому развертыванию, расширению смысла. Словесность в Китае – образ безмолвия. Афоризм, краткое изречение – ее самая аутентичная форма. Древнейшие комментарии к текстам представляли собой, заметим, глоссы, составленные по фонетическому признаку, то есть предлагавшие уподобления вместо объяснений по существу. Не было недостатка и в ученых мужах, призывавших вовсе отказаться от толкований, чтобы дать читателю возможность "безмолвно общаться с Небом".

Возвращаясь к природе китайской письменности, надо сказать, что уже в древности письменные знаки превзошли уровень пиктограмм. (Последние в современном языке составляют очень незначительную часть знаков.) Уже в эпоху Чжоу появились знаки, образованные по принципу фонетического подобия соответствующих слов. Например, слова "баран" и "океан" произносятся по-китайски как "Ян", поэтому иероглиф "океан" образован путем добавления к знаку "баран" знака "воды", которые первоначально представляли собой пиктограммы. Большинство иероглифов как раз и имеют подобную, так сказать, смешанную природу: они включают в себя указатель свойства обозначаемого предмета (так называемый ключ) и указатель его звучания ("фонетик"). Перечень иероглифических ключей сложился к началу н. э. и насчитывает 214 знаков. Эти ключи в большинстве своем обозначают определенный класс предметов: "дерево", "трава", "насекомое", "человек", "огонь", "вода" и т.д. Именно список ключей определяет расположение иероглифов в старых словарях; внутри же разделов иероглифы располагаются по количеству составляющих черт. Что же касается фонетиков, то они во многих случаях давно перестали соответствовать реальному звучанию данного слова. Кроме того, китайцы различали в иероглифах шесть основных графических компонентов [Драгунов А.А. Исследования по грамматике современного китайского языка. М. – Л., 1952.].

В западной литературе иногда можно встретить утверждение о том, что китайский иероглифический текст имеет непосредственную зрительную ценность, поскольку иероглифы являют зримые образы обозначаемых ими предметов. Подобные суждения не соответствуют действительности. Этимология китайских иероглифов не присутствует в их значениях, но может, подобно этимологическим экскурсам европейских философов, служить порождению новых смыслов. Например, понятию «военный», исходя из начертания соответствующего знака, с древности придавали значение «остановить оружие», и это толкование стало важной посылкой военно-стратегической мысли Китая. Автор трактата о театральном искусстве Хуан Фаньчо (ХVIII в.) толкует смысл понятия «театр» как «клевец, рожденный в пустоте». Ученым старого Китая подобные толкования вовсе не казались произвольными метафорами.

Несмотря на стремление отразить в письменных знаках звучание соответствующих слов, в Китае так и не возникло ничего подобного звуковой азбуке, принятой в Корее и Японии. Причина тому лежит, без сомнения, в особенностях звукового строя китайского языка, состоящего из весьма ограниченного числа слогов (немногим более 400 в нормативном произношении против, например, 1200 в английском языке). Учитывая, что в китайском лексиконе насчитывается до 50 тыс. слов, каждый слог соответствует здесь необычайно большому количеству слов. Правда, каждый слог в нормативном произношении может произноситься четырьмя разными способами — так называемыми тонами, — что для китайцев (но далеко не всегда для иностранцев) значительно уменьшает вероятность смешения слов при восприятии языка на слух. Система четырех тонов прослеживается в китайском языке еще со времен Цинь Шихуанди. Тем не менее даже в базовой китайской лексике слогу "и" в четвертом тоне соответствуют более сорока различных иероглифов. Для того чтобы лучше различать одинаково звучащие слова, китайцы со временем все чаще стали прибегать к созданию двусложных (так называемых биномов) и даже трехсложных слов. Впервые такие слова вошли в лексикон в первые столетия н. э. благодаря переводам буддистской литературы Индии на китайский язык. Многосложные слова составляют основу словарного фонда современного китайского языка. Правда, не существует вполне объективных критериев различения между знаками, представляющими отдельное слово, и знаками, образующими бином. Читатель китайских текстов должен узнавать различные типы слов, полагаясь на свою эрудицию и опыт [Софронов М. В. Введение в китайский язык. – М.: Издательство “Муравей”, 1996.].

Помимо чисто лингвистических, существовали еще политические и социальные причины, воспрепятствовавшие переходу китайцев к слоговому или алфавитному письму. Иероглифическая письменность, оторванная от устной речи, была едва ли не главным фактором сохранения политического и культурного единства «китайского мира» при наличии большого числа местных диалектов. Кроме того, знание иероглифов и выраженной в них многовековой традиции книжной культуры, которое требовало многих лет кропотливого учения, стало главным отличительным признаком правящей элиты старого Китая. Несмотря на то что уже к середине I тыс. н. э. письменный язык стал чисто книжным, образованные верхи старательно культивировали и совершенствовали его вплоть до нынешнего столетия.

На начальном этапе существования китайской письменности, из-за отсутствия устойчивой письменной традиции и примитивной техники письма (знаки писались на кости заостренной палочкой), существовали большие расхождения в способе начертания знаков. Однако это обстоятельство не могло доставлять большого беспокойства окружению иньского царя, где число грамотных едва ли превышало несколько десятков. Чжоусцы переняли письменный язык иньцев, но при чжоуской династии значительно изменилась форма написания иероглифов; одновременно усложнился и расширился словарный состав языка. Все это вызвало потребность в кодификации графики письма. Известно, что в начале VIII в. до н. э. придворным историографом Ши Чжоу был составлен список иероглифов. Перечень Ши Чжоу, очевидно, содержал нормативные начертания знаков.

Графическая форма письменных знаков эпохи Чжоу, кодифицированная в перечне Ши Чжоу, относится к стилю да чжуань – "великая печать". Древнейшими памятниками такого письма являются надписи на каменных барабанах, относящихся к чжоускому времени. Известны и ряд надписей на каменных плитах, выполненных тем же стилем. Все образцы стиля да чжуань найдены на территории древнего царства Цинь (ныне пров. Шэньси) [Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайской цивилизации. М.: Наука,1976.].

Распад чжоуского государства сопровождался формированием нескольких региональных вариантов письменности, порою значительно отличающихся друг от друга. Можно говорить о трех основных письменных традициях: письменности царства Цинь, где был принят раннечжоуский вариант стиля да чжуань, письменности остальных шести крупных царств, основанной на соединении иньского и чжоуского письма (ее принято называть гувэнь — «древние письмена»), и письменности южного царства Чу. Письменная традиция Чу в лексическом отношении заметно отличается от северокитайских вариантов письменности.

Объединитель древнего Китая Цинь Шихуанди в числе первых, важнейших реформ предпринял унификацию письменности на основе циньского письма. Новое письмо, разработанное советниками Цинь Шихуанди, получило название сяо чжуань – "малая печать". Был обнародован официальный список, насчитывавший 3300 иероглифов; принимались меры и для унификации их произношения.

Стиль сяо чжуань пользовался официальным признанием на протяжении последующих четырех веков китайской истории, чему немало способствовало уничтожение при Цинь Шихуанди многих книг, написанных старым письмом. Одновременно существовали и другие стили, имевшие более ограниченное применение, например: кэ фу – "письмо для резных бирок", чун шу – "письмена-насекомые", шушу – "канцелярское письмо", муин – "знаки на печатях", лишу – "писцовое письмо" и др. Стиль лишу, использовавшийся в деловых документах ханьской эпохи примерно с середины I в. до н. э., лег в основу современного письма. Графически он знаменует переход от закругленных линий стиля чжуань к острым углам, а композиционно – от вертикально-прямоугольного расположения графических элементов иероглифа к квадратному или горизонтально-прямоугольному [Драгунов А.А. Исследования по грамматике современного китайского языка. М. – Л., 1952.].

Изменению облика иероглифических знаков способствовало и такое важное новшество, как распространение писчей бумаги, которая в первые столетия н. э. заменила шелк и бамбуковые дощечки. (Именно использование бамбуковых планок породило в Китае обычай писать знаки сверху вниз и справа налево.) Еще раньше в Китае появилась писчая кисть: хотя ее изобретателем по традиции считается полководец Мэн Тянь, кисточкой писали уже в иньскую эпоху. Древние кисти делали чаще всего из заячьей шерсти. Письмо тушью сделало ненужным нож, который прежде использовался для подчистки знаков. Что касается туши, то лучшие ее сорта получали из сосновой сажи и хранили в виде брикетов. Поэтому еще одним прибором, необходимым для письма, стала каменная тушечница, в которой разводили тушь. Отныне писчую кисть, бумагу, тушь и тушечницу стали называть «четырьмя сокровищами кабинета ученого».

Ханьская эпоха ознаменовалась появлением ряда фундаментальных трудов по теории письменности. В начале I в, ученый Ян Сюн создал словарь диалектальной лексики – "Фанъянь". Спустя столетие ученый Сюй Шэнь составил классический толковый словарь китайского языка "Шовэнь цзецзы" ("Толкование слов, разъяснение письмен"), в который включено 9353 знака. Следуя традиции, Сюй Шэнь различает шесть категорий иероглифов: изобразительные (пиктограммы), указательные (диаграммы), фонетические, указывающие на соотношения предметов (например, иероглиф "доверие" состоит из знаков "человек" и "говорить"), заимствованные по звучанию, измененные, то есть употребляемые вместо другого, близкого по смыслу знака. К толкованию иероглифа Сюй Шэнь прилагает также его этимологию и в некоторых случаях указывает произношение. Кстати сказать, уже спустя столетие после Сюй Шэня китайские ученые научились записывать звучание иероглифа при помощи сочетания двух или трех других знаков, предположительно известных читателю, – так называемый метод фаньце ("разрезания"). К VI в. получила оформление и система четырех тонов фонетики; тогда же появляется и новый жанр словаря — фонетический.

Сюй Шэнь впервые распределил иероглифы по содержательным категориям, которых в его словаре насчитывается 540. Существует и определенный порядок в расположении иероглифов внутри разделов. Так, класс «дерево» начинается с корневого знака «дерево», далее помещены слова, обозначающие части дерева, за ними следуют предметы, относящиеся к дереву (например, плоды), и, наконец, изделия из дерева. Есть своя символика и в расположении отдельных разделов словаря: первый раздел начинается со знака «один», завершается же словарь циклическим знаком «хай», что выражает идею единства и полноты бытия. Еще одной интересной особенностью словаря Сюй Шэня является стремление автора приписать каждому иероглифу только одно значение, то есть выделить один нормативный смысл знака подобно тому, как в китайских энциклопедиях цитата выступает в качестве резюме всего сочинении.

Словарь Сюй Шэня послужил образцом для позднейших толковых словарей. Известно, что в IV в. был создан словарь "Цзылинь" ("Лес письмен"), насчитывавший почти 13 тыс. иероглифов, а словарь "Юйпянь" ("Яшмовая книга"), составленный в 543 г., включал в себя уже почти 17 тыс. знаков. Заметим для сравнения, что современные словари китайского языка содержат около 50 тыс. иероглифов [Кондрашевский А.Ф. Пособие по иероглифике к учебнику «Практический курс китайского языка» (в двух частях). – М.: Издательство “Муравей”, 2000.].

В эпоху Хань были созданы и некоторые другие классические памятники филологической науки – например, толковый словарь классических текстов "Эръя" (букв. «Подобный классическому образцу»). Этот словарь состоит из 19 тематических разделов, в которых разъясняется значение древних терминов. Тогда же получил свое окончательное оформление и сам свод канонов. Усилиями Чжэн Сюаня и других ученых был выработан унифицированный текст канонических книг конфуцианства, который в 176 г. выгравировали на каменных плитах, установленных в императорском дворце. Это новшество, к слову сказать, способствовало дальнейшей унификации письменности. Уже в конце царствования династии Поздняя Хань ученый Лю Дэшэнь на основе «писцового» стиля разработал скорописный стиль, так называемое бегущее письмо (синшу), в котором каждый знак писался без отрыва кисти от бумаги. Изобретение Лю Дэшэня заметно ускоряло и упрощало процесс письма. Чуть позже ученики Лю Дэшэня ввели в обиход так называемое уставное письмо (каишу), знаки которого в целом воспроизводили ханьский "писцовый" стиль, но не имели свойственных последнему утолщений. С тех пор "уставное письмо" стало официальным стилем китайской письменности. В последующие столетия появился и собственно скорописный стиль, так называемое травяное письмо (цаошу), отличавшееся еще более упрощенной и динамической манерой начертания знаков. Например, иероглиф "ритуал" имеет в "уставном письме" 17 отдельных черт, тогда как в "бегущем письме" количество черт сокращается до 9, а в "травяном письме" в этом иероглифе различимы лишь четыре линии. Писать в стиле цаошу полагалось, вообще не отрывая кисть от бумаги [Кондрашевский А.Ф. Пособие по иероглифике к учебнику «Практический курс китайского языка» (в двух частях). – М.: Издательство “Муравей”, 2000.].

В скорописных стилях синшу и цаошу письмо становится едва ли не самым простым и общепонятным средством выражения творческой индивидуальности, в своем роде зеркалом душевного состояния пишущего. Впервые об этом заявил на рубеже н. э. ученый Ян Сюн, утверждавший, что "письмена – это картины сердца". Искреннее преклонение перед искусством каллиграфа, столь характерное для китайцев еще и в наши дни, объясняется тем, что это искусство предоставляет прекрасные возможности для творческого самовыражения, и притом не просто личного. Как все виды традиционного искусства в Китае, каллиграфия была призвана являть образы "срединно-гармоничного" духа и утверждать превосходство "возвышенного мужа" над "низкими людьми". Она была плодом длительного духовного совершенствования именно потому, что занятие ею требовало неистощимого терпения, необычайной обостренности сознания и силы воли, безупречного самоконтроля и вместе с тем свободы духа, что делает возможным раскованно-быстрое, но неизменно точное движение кисти (напомним, что при письме тушью исправления невозможны и малейшая ошибка перечеркивает весь труд). Первое правило каллиграфа, гласящее, что прежде чем начать писать иероглиф, нужно знать, как закончить письмо, превосходно иллюстрирует столь важную для китайской традиции идею предвосхищения всего сущего в глубине "просветленного сердца" [Солнцев В.М. Очерки по современному китайскому языку. М., 1957.]. Нельзя забывать также, что каллиграфические надписи были частью литературы, и в них индивидуальное творчество непосредственно соединялось с вечно живым наследием древности.

Появление печатных книг при династии Сун (X-ХIII вв.) способствовало дальнейшей стандартизации письма. Одновременно входят в употребление и упрощенные, так называемые вульгарные формы начертания знаков. Поскольку, как мы уже говорили, книги печатались способом ксилографии, техника книгопечатания делала возможным факсимильное воспроизведение рукописей. Таким образом, в Китае существовала естественная преемственность между печатными текстами и традицией каллиграфии.

Следует упомянуть о бытовавших в Китае видах священного и тайного письма, основанных, как правило, ни обычной письменности. Даосы получали от своих богов послания, написанные "небесным", или "облачным" письмом, похожим на "струи благовонного дыма". Члены тайных обществ пользовались криптограммами, составленными по принципу ребуса. В одной местности на юге провинции Хунань существовало даже особое "женское" письмо, которое держалось втайне от мужчин. Им пользовались девушки, давшие друг другу клятву быть "сестрами-ровесницами".

Остается добавить, что китайская иероглифика послужила прототипом для иероглифической письменности ряда соседних народов, в частности, тангутов, чжуан, вьетнамцев.

С тех пор как письменный язык окончательно оторвался от языка разговорного (это произошло, как уже говорилось, в середине I тыс.), взаимоотношения письма и речи стало важной проблемой китайского общества и культуры. По мере расширения круга образованных людей она приобретала все большую остроту. На протяжении всей эпохи Средневековья классические литературные произведения создавшись на мертвом книжном языке – вэньяне. Влияние устной речи сказывается в них лишь эпизодически. С эпохи Сун, когда в Китае сложилась развитая городская культура, это влияние заметно усиливается. В XI в. возникает жанр новелл на разговорном языке, так называемых хуабэнь. Основой для новой литературы послужил тогдашний диалект Северного Китая. Немалую роль в сближении литературы и устного языка сыграло театральное искусство, подпитывавшееся одновременно классической словесностью и фольклором. С XIII в. появляется сам термин "разговорный язык" – баихуа (термин "бай" был заимствован из театрального лексикона, где обозначал прозаические ремарки актеров). Разумеется, он включал в себя множество элементов традиционного письменного языка.

Заключение

История Китая насчитывает по крайней мере семь тысячелетий, начиная с периода развитого неолита. Почти треть ее занимает эпоха древнекитайской цивилизации. Ее начало относят к рубежу III–II тысячелетий до н.э. Концом ее считают крушение империи Хань (220 г. н.э.).

Далеко на восток от древнейших цивилизаций Индии и Передней Азии во II тыс. до н. э. на территории Северного Китая образовалось рабовладельческое общество, а затем возникло и государство. Это имело большое значение для истории народов как самого Китая, так и других стран Дальнего Востока. В это время слагаются древние предания китайского народа, формируется китайское иероглифическое письмо, распространяется влияние китайской культуры. Фактически этот период являет собой начало многовековой истории китайского народа.

На начальном этапе существования китайской письменности, из-за отсутствия устойчивой письменной традиции и примитивной техники письма (знаки писались на кости заостренной палочкой), существовали большие расхождения в способе начертания знаков.

Графическая форма письменных знаков эпохи Чжоу, кодифицированная в перечне Ши Чжоу, относится к стилю да чжуань – "великая печать". Древнейшими памятниками такого письма являются надписи на каменных барабанах, относящихся к чжоускому времени. Известны и ряд надписей на каменных плитах, выполненных тем же стилем.

Объединитель древнего Китая Цинь Шихуанди в числе первых, важнейших реформ предпринял унификацию письменности на основе циньского письма. Новое письмо, разработанное советниками Цинь Шихуанди, получило название сяо чжуань – "малая печать". Был обнародован официальный список, насчитывавший 3300 иероглифов; принимались меры и для унификации их произношения.

Изменению облика иероглифических знаков способствовало и такое важное новшество, как распространение писчей бумаги, которая в первые столетия н. э. заменила шелк и бамбуковые дощечки.

Ханьская эпоха ознаменовалась появлением ряда фундаментальных трудов по теории письменности. В начале I в, ученый Ян Сюн создал словарь диалектальной лексики – "Фанъянь". Спустя столетие ученый Сюй Шэнь составил классический толковый словарь китайского языка "Шовэнь цзецзы" ("Толкование слов, разъяснение письмен"), в который включено 9353 знака.

Появление печатных книг при династии Сун (X-ХIII вв.) способствовало дальнейшей стандартизации письма. Одновременно входят в употребление и упрощенные, так называемые вульгарные формы начертания знаков. Поскольку, как мы уже говорили, книги печатались способом ксилографии, техника книгопечатания делала возможным факсимильное воспроизведение рукописей. Таким образом, в Китае существовала естественная преемственность между печатными текстами и традицией каллиграфии.

С тех пор как письменный язык окончательно оторвался от языка разговорного (это произошло, как уже говорилось, в середине I тыс.), взаимоотношения письма и речи стало важной проблемой китайского общества и культуры. По мере расширения круга образованных людей она приобретала все большую остроту. На протяжении всей эпохи Средневековья классические литературные произведения создавшись на мертвом книжном языке – вэньяне. Влияние устной речи сказывается в них лишь эпизодически. С эпохи Сун, когда в Китае сложилась развитая городская культура, это влияние заметно усиливается. В XI в. возникает жанр новелл на разговорном языке, так называемых хуабэнь. Основой для новой литературы послужил тогдашний диалект Северного Китая. Немалую роль в сближении литературы и устного языка сыграло театральное искусство, подпитывавшееся одновременно классической словесностью и фольклором.

Едва ли не половина важнейших изобретений и открытий, на которых зиждется сегодня наша жизнь, пришла из Китая. Не придумай древние китайские ученые таких мореходных и навигационных приборов и устройств, как румпель, компас и многоярусные мачты, не было бы великих географических открытий. Колумб не поплыл бы в Америку, и европейцы не основали бы колониальных империй. Через Китай пришли в Европу из Великой Степи стремена, помогающие держаться в седле. Не изобрели бы в Китае пушки и порох, не появились бы и пули, пробивавшие доспехи и покончившие с рыцарскими временами. Без китайской бумаги и приспособлений для печати в Европе еще долго бы переписывали книги от руки. Не было бы и широкого распространения грамотности. Подвижной шрифт изобрел вовсе не Иоганн Гутенберг, не Уильяму Харви принадлежит открытие кровообращения, не Исаак Ньютон открыл первый закон механики. До всего этого впервые додумались в Китае.

Компас, механические часы, порох, пушки, десятичные дроби, шелк, фарфор, восточная медицина и философия, восточные единоборства – далеко не полный перечень достижений народов китайско-конфуцианского ареала.

Список использованной литературы

1. Абаев Н. В. Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае. – Новосибирск: Наука, 1989. – 123с.

2. Алимов И. А. и др. Срединное государство. Введение в традиционную культуру Китая. – М.: Издательство “Муравей”, 1998. – 288с.

3. Васильев К.В. Истоки китайской цивилизации. – М.: Вост. лит., 1998. – 573с.

4. Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайской цивилизации. – М.: Наука, 1976. – 335 с.

5. Грибунина Н.Г. История мировой художественной культуры. – Тверь. 1993, С.117-125.

6. Грэй Джон Генри. История Древнего Китая / А.Б. Вальдман (пер.с англ.). – М.: Центрполиграф, 2006. – 605с.

7. Драгунов А.А. Исследования по грамматике современного китайского языка. – М. – Л., 1952, С. 26-27.

8. Зограф И.Т. Среднекитайский язык. – М., 1979. – 338с.

9. Кириллин В.А. Страницы истории науки и техники. – М.: Наука, 1989. – 493с.

10. Кондрашевский А.Ф. Пособие по иероглифике к учебнику «Практический курс китайского языка» (в двух частях). – М.: Издательство “Муравей”, 2000. – 139 с.

11. Кочергин И.В., Щичко В.Ф. Страноведение Китая. – М.: Издательство “Муравей”, 2001. – 333 с.

12. Кравцова М. Е. История культуры Китая: Учеб. пособие для студ. вузов, обуч. по спец. "Культурология". – С.Пб.: Лань, 1999. – 416с.

13. Культурология. История мировой культуры: Учеб. пособие для вузов/ А.Н.Маркова, Л.А.Никитич, Н.С.Кривцова, и др.; Под ред. проф. А.Н.Марковой. – М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1995. – 224 с.

14. Малявин В.В. Конфуций. – М.: Молодая гвардия, 1992. с. 347.

15. Малявин В. В. Китайская цивилизация. – М.: Астрель, 2000. – 378 с.

16. Маслов А. А. Мистерия Дао. — М.: Сфера, 1996. – 512 с.

17. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. – М.,1992., №№21-29.

18. Софронов М. В. Введение в китайский язык. – М.: Издательство “Муравей”, 1996. – 256 стр.

19. Солнцев В.М. Очерки по современному китайскому языку. – М., 1957. – 207 с.

20. Яковец Ю.В. История цивилизаций. – М.: ВлаДар, 1995. – 463 с.

21. Buisseret, David. (1998). Envisioning the City: Six Studies in Urban Cartography. Chicago: University Of Chicago Press. ISBN 0-226-07993-7. (www.ru.vikipedia.org)

22. Carlson, John B. «Lodestone Compass: Chinese or Olmec Primacy?» in Science, New Series, Vol. 189, No. 4205 (Sep. 5, 1975): 753—760. (www.ru.vikipedia.org)

23. Day, Lance and Ian McNeil. (1996). Biographical Dictionary of the History of Technology. New York: Routledge. ISBN 0-415-06042-7. (www.ru.vikipedia.org)

24. Ebrey, Patricia Buckley (1999). The Cambridge Illustrated History of China. Cambridge: Cambridge University Press. ISBN 0-521-66991-X (paperback). (www.ru.vikipedia.org)

25. Elisseeff, Vadime. (2000). The Silk Roads: Highways of Culture and Commerce. New York: Berghahn Books. ISBN 1-57181-222-9. (www.ru.vikipedia.org)

26. Gernet, Jacques. (1996). A History of Chinese Civilization. Translated by J.R. Foster and Charles Hartman. Cambridge: Cambridge University Press. ISBN 0-521-49781-7. (www.ru.vikipedia.org)

27. Knoblock, John (2001). The Annals of Lu Buwei. Stanford: Stanford University Press. ISBN 0-8047-3354-6. (www.ru.vikipedia.org)

28. Lacheisserie, Etienne du Trémolet de (2005). Magnetism: Fundamentals. New York: Springer. ISBN 0-387-22967-1. (www.ru.vikipedia.org)

29. Needham, Joseph and Tsien Tsuen-Hsuin. (1986). Science and Civilization in China: Volume 5, Chemistry and Chemical Technology, Part 1, Paper and Printing. Taipei: Caves Books, Ltd. (www.ru.vikipedia.org)

[1] Кириллин В.А. Страницы истории науки и техники. – М.: Наука, 1989.

[2] Кравцова М. Е. История культуры Китая: Учеб. пособие для студ. вузов, обуч. по спец. "Культурология". — С.Пб. : Лань, 1999.

[3] Маслов А. А. Мистерия Дао. — М.: Сфера, 1996

[4] Маслов А. А. Мистерия Дао. — М.: Сфера, 1996

[5] Абаев Н. В. Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае. – Новосибирск: Наука, 1989

[6] Buisseret, David. (1998). Envisioning the City: Six Studies in Urban Cartography. Chicago: University Of Chicago Press.

[7] Carlson, John B. «Lodestone Compass: Chinese or Olmec Primacy?» in Science, New Series, Vol. 189, No. 4205 (Sep. 5, 1975)

[8] Day, Lance and Ian McNeil. (1996). Biographical Dictionary of the History of Technology. New York: Routledge

[9] Carlson, John B. «Lodestone Compass: Chinese or Olmec Primacy?» in Science, New Series, Vol. 189, No. 4205 (Sep. 5, 1975).

[10] Ebrey, Patricia Buckley (1999). The Cambridge Illustrated History of China. Cambridge: Cambridge University Press.

[11] Elisseeff, Vadime. (2000). The Silk Roads: Highways of Culture and Commerce. New York: Berghahn Books.

[12] Gernet, Jacques. (1996). A History of Chinese Civilization. Translated by J.R. Foster and Charles Hartman. Cambridge: Cambridge University Press

[13] Knoblock, John (2001). The Annals of Lu Buwei. Stanford: Stanford University Press

[14] Lacheisserie, Etienne du Trémolet de (2005). Magnetism: Fundamentals. New York: Springer.

[15] Needham, Joseph and Tsien Tsuen-Hsuin. (1986). Science and Civilization in China: Volume 5, Chemistry and Chemical Technology, Part 1, Paper and Printing. Taipei: Caves Books, Ltd.