Развитие вексельного законодательства в XIX веке.

Вексельное законодательство России XVIII—XIX вв. неоднократно претерпевало изменения (поправки к Уставу 1740 и 1814 гг.,). 25 июня 1832 года издается новый Устав о векселях. В его основе лежал прежний, измененный "на почве" Французского торгового кодекса, поэтому он сочетал германские и французские представления о векселе, при преобладании первых. Устав 1832 года был так же далек от реалий хозяйственной практики, как и его предшественник, упоминая простой вексель лишь для того, чтобы применить к нему (либо исключить) действие норм о переводном векселе. Использование в России заимствованных из французского вексельного права норм почти сразу же вызвало определенные неудобства из-за традиционной ориентированности России на германское право в связи с доминированием во внешней торговле оборота с Германией. "Для русского купечества было гораздо более естественным придерживаться германских традиций вексельного обращения".

Оторванность норм российского вексельного права от сложившейся практики применения векселя в торговом обороте послужила причиной многократного редактирования Устава 1832 года. Работы по пересмотру его норм начались уже в 1847 г., после того, как 12 ноября 1847 года по Высочайше одобренному Николаем I докладу графа Д. Н. Блудова, поставившего задачу международной унификации вексельного законодательства, Второму отделению Собственной Его Императорского Величества канцелярии было поручено составление проекта вексельного устава. Отсутствие концепции нового правового акта, а также стремление урегулировать предпринимательскую деятельность с позиций принципа "разрешено только то, что указано в законе", свойственного абсолютизму вообще, существенно тормозило начатые работы.[2]

Уже с 1862 г. в вексельном законодательстве появились изменения, которые в основном касались вексельной дееспособности. В частности, с 1862 г. не могли обязываться векселями лица духовного звания, крестьяне, не имеющие недвижимости или торговых свидетельств, замужние женщины без согласия мужа, если они не вели торговлю от собственного имени.
Почти 55 лет (с начала разработки) понадобилось правительству для принятия нового закона о векселях. За это время было подготовлено шесть официальных законопроектов, причем к работе неоднократно привлекались биржевые комитеты, коммерческие суды и отдельные должностные лица, депутаты от купечества обеих столиц, а также Риги и Одессы. Третий проект в 1882 г. обсуждался выдающимися юристами Германии: Гольдшмидтом, Эндерманом, Рено, Лабандом, Регельсбергером, Вехтером и другими. И это не случайно. Усилившееся еще к 70-м годам XIX в. влияние германского вексельного права стало следствием принятия во многих странах Европы (Финляндии, 1858 г.; Бельгии, 1872 г.; Венгрии, 1876 г.; Швеции, Дании и Норвегии (скандинавский устав 1880 г.); Швейцарии, 1881 г.; Италии, 1882 г.) кодифицированных нормативных актов о векселях по образцу Общегерманского вексельного устава 1848 года. По признанию российских юристов конца ХIХ-начала ХХ веков, вследствие своих преимуществ он "мог смело рассчитывать на рецепцию всеми другими культурными странами".

Накопившийся критический материал сделал необходимым новый пересмотр проекта 1882 года. К тому же в этот период появились вексельные уставы, которые необходимо было принять к сведению при выработке окончательной редакции, а именно - английский Устав от 18 августа 1882 года (распространивший свое действие на Англию, Шотландию, Ирландию и ряд английских колоний, а с 1897 г. - и на несколько штатов Северной Америки), а также Итальянское торговое уложение от 2 апреля того же года и проект голландского устава. Эти новые образцы вексельных законов оказали несомненное воздействие на дальнейшую переработку российского проекта. Так, например, под их влиянием сочли необходимым отказаться от системы обеспечения платежа, заменив ее досрочным удовлетворением.

Пересмотр проекта привел к выработке новой редакции, изданной опять в переводе на немецкий язык. И снова от многих немецких ученых (Теля, Гольдшмидта, Рено, Кона, Лабанда) поступили замечания. На основании этих отзывов проект был еще раз подвергнут исправлению Совещанием, образованным еще ранее (по Высочайшим повелениям от 25 ноября 1881 года и 17 февраля 1882 года), которое в 1884 г. и представило его новую редакцию. Этот проект, за подписью министров юстиции и финансов, в 1884 г. был внесен в Государственный совет. Однако здесь его рассмотрение вновь затормозилось, что объяснялось непредставлением "дополнительных правил о введении вексельного устава в действие и о порядке взыскания по векселям", а также происшедшей сменой главы Министерства финансов. Когда же после пятилетнего перерыва (в 1890 г.) Государственный совет приступил к рассмотрению проекта 1884 г., он ограничился передачей его в новое Совещание. После подготовки этим совещанием нового (уже пятого) законопроекта и внесения его в 1894 г. в Государственный совет законосовещательным органом было принято решение, что в основу окончательной редакции вексельного устава должен быть положен прежний проект (1884 года), все же остальные разработки могут быть использованы при необходимости лишь для исправления основного проекта.

В 1895 году начала работу Высочайше образованная комиссия, основной задачей которой являлось согласование не совпадающих взглядов Министерства финансов и Министерства юстиции по многочисленным положениям проекта. В результате деятельности комиссии был достигнут консенсус по основным вопросам проекта, за исключением четырех: о последствиях упущения протеста, об обращении просроченных векселей, об исковой давности и о требовании к векселедателю переводного векселя по принципу неправильного обогащения. Уже после вмешательства в дело самих министров и взаимных уступок, прежде всего со стороны С. Ю. Витте, согласованный законопроект в 1899 г. дошел до Государственного совета. Но прошло еще почти три года, пока, наконец, проект стал законом.[3]

55-летний срок "вынашивания" Устава о векселях является скорее всего свидетельством непродуктивности законодательной работы царского государственного аппарата, волокиты и несовершенства законодательного процесса. И вряд ли этому может служить оправданием объяснение длительности законодательных работ по пересмотру Устава 1832 г. тем, что он, несмотря на все недочеты, достаточно эффективно регулировал вексельные отношения.[4]