Атлантическая хартия, 14 августа 1941 г

Президент Соединенных Штатов Америки Рузвельт и премьер-министр господин Черчилль, представляющий Правительство Его Величества в Великобритании, после совместного обсуждения сочли целесообразным обнародовать некоторые общие принципы национальной политики их стран, на основе которых базируются их надежды на лучшее будущее для всего мира.

Первое: их страны не стремятся к территориальным или иным приобретениям.

Второе: они не согласятся ни на какие территориальные изменения, которые не соответствуют свободно выраженным пожеланиям заинтересованных народов.

Третье: они уважают право всех народов избирать форму правления, при которой они будут жить, и они желают видеть суверенные права и самоуправление восстановленными для тех, кто был насильственно лишен их.

Четвертое: соблюдая должным образом свои существенные обязательства, они будут стремиться обеспечить такое положение, при котором все государства, большие или малые, победители или побежденные, имели бы равный доступ к торговле и сырьевым запасам мира, необходимым для их экономического процветания.

Пятое: они выражают желание способствовать в полной мере сотрудничеству между всеми государствами в экономической области с целью всеобщего обеспечения более совершенных условий труда, экономиче­ского прогресса и социальной безопасности.

Шестое: после окончательной ликвидации нацистской тирании они надеются увидеть установление мира, который предоставит всем государствам возможность жить в безопасности в их собственных границах и который позволит гарантировать, что все люди на земле смогут жить в усло­виях свободы от страха и лишений.

Седьмое: такой мир должен будет позволить всем людям беспрепятственно пересекать открытое море и океаны.

Восьмое: они выражают веру в то, что все государства мира, как исходя из чувства реальности, так и по причинам возвышенного характера, придут к решению отказаться от использования силы. Поскольку будущий мир не может быть сохранен, если государства, которые угрожают или могут угрожать агрессией за пределами своих гра­ниц, будут продолжать применять оружие наземного, морского или воз­душного назначения, они выражают веру в то, что разоружение таких го­сударств необходимо при условии создания более широкой и постоянной системы обшей безопасности. Аналогичным способом они будут содейст­вовать и поощрять все иные практически осуществимые меры, которые облегчат для всех миролюбивых народов тяжелое бремя вооружений.

Системная история международных отношений,

1918-2003: В 4 т. / Под ред. А.Д. Богатурова. –

Т. 2. – С. 196-197.

Семинар № 4:

США И ИДЕОЛОГИЯ

БИПОЛЯРНОГО МИРОУСТРОЙСТВА

Вопросы для обсуждения:

Холодная война» и американская доктрина «сдерживания коммунизма».

1. Внешнеполитические концепции США 70-х – первой половины 80-х гг.

Литература:

• Холодная война в международных отношениях второй половины ХХ века. Документы и материалы. Вып. 1 / Сост. А.Г. Айрапетов, В.В. Романов. – Тамбов, 2001.
• Печатнов В.О. Дж. Кеннан: Пророк-диссидент // Родина. – 1998. – № 8.
• Холодная война. Новые подходы, новые документы / Отв. ред. М. М. Наринский. – М., 1995.
• Холодная война. 1945-1963 гг. Историческая ретроспектива: Сб. ст. / Отв. ред. А.О. Чубарьян, Н.И. Егорова. – М., 2003.
• Шлезингер А. Истоки «холодной войны» // Шлезингер А. Циклы американской истории. – М., 1992.

Методические рекомендации для самостоятельной работы

Анализируя характер биполярного миропорядка, попытайтесь рассмотреть соотношение идеологических и геополитических факторов в американских подходах к противостоянию с СССР в условиях «холодной войны». Знакомство с документами № 1-3 позволит Вам прояснить содержание доктрины «сдерживания коммунизма». Подумайте, какие внешнеполитические традиции США нашли отражение в этой доктрине? Можно ли говорить о том, что в современном мире преодолена идеология «холодной войны»? При подготовке по второму вопросу плана занятия обратите внимание на эволюцию внешнеполитической доктрины США в 70-х – первой половине 80-х гг. Можно ли говорить о том, что идеология и практика разрядки особой формой миропорядка? В какой области американо-советских отношений противоречия в позиции сторон оказались непреодолимыми? Отрывки из выступлений президентов Дж. Картера и Р. Рейгана (док. № 5-6) позволят Вам познакомиться с идеологическим наполнением «второй холодной войны».

Документ № 1.

Из телеграммы Дж. Кеннана, поверенного в делах США в Советском Союзе, государственному секретарю США,

Февраля 1946 г.

[В лице СССР] мы имеем дело с политической силой, фанатично приверженной мнению, что с США не может быть достигнут постоянный модус вивенди, что является желательным и необходимым подрывать внутреннюю гармонию нашего общества, разрушать наш традиционный образ жизни, ликвидировать международное влияние нашего государства, с тем чтобы обеспечить безопасность советской власти. Эта политическая сила имеет в своем полном распоряжении энергию одного из величайших в мире народов и ресурсы богатейшей национальной территории в мире и движима глубокими и мощными течениями русского национализма. Кроме того, она обладает обширным развитым аппаратом для оказания влияния в других странах, аппаратом, являющимся поразительно гибким и многообразным, которым руководят люди, чей опыт и навыки в области подпольных методов не имеют равных в истории. Наконец, она, вероятно, недоступна для соображений реальности в ее основных реакциях. В отличие от нас, обширный фонд объективных фактов о человеческом обществе не является для нее мерой, с которой постоянно соотносится и реформируется мировоззрение, а лишь присвоенным мешком, из которого произвольно и тенденциозно выбираются отдельные предметы в поддержку уже составленного мировоззрения. Допускаю, это неприятная картина. Проблема того, как поступать в отношении этой силы, является, несомненно, величайшей задачей, с которой когда-либо сталкивалась наша дипломатия и, вероятно, с которой когда-либо столкнется. Это должно быть отправной точкой всей нашей общей политической работы в настоящее время. К ней следует подходить с такой же тщательностью и осторожностью, как к решению крупнейшей стратегической проблемы в ходе войны, прилагая, если необходимо не меньше усилий в том, что касается планирования.

Я не могу пытаться предложить здесь ответы на все вопросы. Но я хотел бы заявить, что в наших силах решить данную проблему, причем не скатываясь к какому-либо общему военному конфликту. И в поддержку этой убежденности я хотел бы привести некоторые соображения более оптимистического характера:

1) Советская власть, в отличие от власти в гитлеровской Германии, не является ни схематичной, ни авантюрной. Она не действует на основе установленных планов. Она не рискует без необходимости. Будучи невосприимчивой к политике разума, она очень чувствительна к логике силы. По этой причине она может легко отступить и обычно так поступает, если на любом этапе она сталкивается с сильным противодействием. Следовательно, если противник обладает достаточной силой и ясно показывает свою готовность прибегнуть к ней, ему редко приходится делать это. При надлежащем подходе к возникающим ситуациям исключается разворот событий, связанный с потерей престижа.

2) В сравнении с западным миром в целом Советы все еще остаются значительно более слабой силой. Следовательно, их успех будет зависеть от реального уровня сплоченности, твердости и энергичности, которого сможет достичь западный мир. В наших силах влиять на этот фактор.

3) Успех советской системы, как формы внутренней власти, еще окончательно не доказан. … Здесь мы убеждены, что никогда со времен гражданской войны русский народ в своей массе эмоционально не был более далек от доктрин коммунистической партии, нежели сейчас. Партия в России стала сейчас величайшим и, на данный момент, чрезвычайно успешным аппаратом диктаторской власти, однако она перестала быть источником эмоционального вдохновения. Таким образом, не следует считать доказанными внутреннюю прочность и эффективность движения.

4) Вся советская пропаганда за пределами советской сферы безопасности является в основном негативной и деструктивной. Следовательно, ей относительно легко будет противопоставить любую разумную и действительно конструктивную программу.

По этим причинам, я думаю, мы можем подойти спокойно и с легким сердцем к решению проблемы о том, как поступать в отношении России. В отношении определения этого подхода я хотел бы лишь в заключение сделать следующие замечания:

1) Нашим первым шагом должно стать восприятие и признание характера движения, каким бы оно ни было, с которым мы имеем дело. Мы должны изучать его с той же смелостью, беспристрастностью, объективностью и с той же решительностью не поддаться на эмоциональные провокации или быть уведенными в сторону, с которой врач изучает непослушного и неблагоразумного пациента.

2) Мы должны обеспечить, чтобы наша общественность знала реальное положение в России. Значение этого невозможно переоценить. Одна пресса не может сделать этого. Это должно делаться главным образом правительством, которое обязательно обладает большим опытом и лучше информировано о соответствующих практических проблемах. Здесь нас не должна сдерживать возможная безобразность картины. Я уверен, в нашей стране сегодня было бы намного меньше истеричного антисоветизма, если бы реалии этого положения были лучше поняты нашим народом. Нет ничего более опасного или более ужасающего, нежели неизвестность. Кто-то может сказать, что изложение большой информации о наших трудностях с Россией неблагоприятно скажется на русско-американских отношениях. Я считаю, что если здесь и есть какая-либо реальная опасность, то та, с которой мы должны иметь смелость встретиться лицом к лицу, и чем скорее тем лучше. Однако я не вижу, чем мы рискуем. Наша ставка в этой стране, даже если начнутся огромные демонстрации в поддержку нашей дружбы с русским народом, чрезвычайно мала. У нас здесь нет капиталовложений, которые надо охранять, фактически нет торговли, которую можно потерять, практически нет наших граждан, которых надо защищать, и мало культурных контактов, которые надо сохранять. Наша единственная ставка заключается не в том, что мы имеем, а в том, на что мы надеемся; и я убежден, что у нас будет больше шансов добиться осуществления наших надежд, если наша общественность будет просвещенной и если наши отношения с русскими будут базироваться на реалистичной, фактической основе.

3) Многое зависит от здоровья и энергичности нашего собственного общества. Мировой коммунизм похож на болезнетворного паразита, который питается лишь от больных тканей. Это точка, в которой перекрещиваются внутренняя и внешняя политика. Каждая смелая и острая мера, направленная на решение внутренних проблем нашего общества, на укрепление уверенности в наших собственных силах, дисциплины, морального и общественного духа нашего народа, является дипломатической победой над Москвой, которая стоит тысяч дипломатических нот и совместных коммюнике. Если мы не сможем избавиться от фатализма и безразличия перед лицом недостатков нашего общества, то воспользуется этим Москва - Москва не может не воспользоваться этим в своей внешней политике.

4) Мы должны разработать и выдвинуть перед другими нациями значительно более позитивную и конструктивную картину того мира, который мы хотели бы видеть, нежели мы выдвигали в прошлом. Недостаточно лишь призывать людей развивать политические процессы, подобные нашим. Многие народы, по крайней мере в Европе, устали и испуганы опытом прошлого, они больше заинтересованы в безопасности, нежели в абстрактной свободе. Они предпочитают получать советы, нежели брать на себя ответственность. Мы должны находиться в лучшем положении, чем русские, чтобы дать им это. И если мы не сделаем этого, то русские обязательно сделают.

5) Наконец, мы должны обладать мужеством и уверенностью, чтобы придерживаться наших собственных методов и концепций человеческого общества. В конце концов, наибольшая опасность, с которой мы можем столкнуться при решении этой проблемы советского коммунизма, заключается в возможности того, что мы позволим себе стать такими же, как те, кому мы противостоим.

Кеннан Дж. Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР. – М., 2002. – С. 467-471.

Документ № 2.

«Доктрина Трумэна»: