ЛЕГЕНДА О ВЛЮБЛЁННОМ МОНАХЕ

- Не бойся меня, - каким-то чужим голосом молвил он, - ты совсем промокла, вся дрожишь, сними плат и укройся моим плащом, иначе простудишься.

Девушка откинула платок, с которого ручейками струилась вода, и дрожа всем телом последовала совету монаха.

- Ты сейчас согреешься, дай мне руки, ты почувствуешь тепло, как от живого огня, оно через руки потечет по всему телу.

Девушка доверчиво протянула руки, и краски жизни заалели на ее губах и щеках. Монах отошел в сторону. Впервые в жизни он испытывал странное чувство, его волновало все в этой девушке, хотя он видел ее впервые. К женщинам он относился, как к родным сестрам, и никогда ничто не смущало его в женской красоте. Но сейчас он не мог понять, что же с ним, он украдкой посмотрел в ее сторону, она созерцала потоки дождя, который как будто не собирался утихать, а раскаты грома заставляли ее слегка вздрагивать.

Он рассматривал ее с каким-то греховным интересом, какой не имел права проявлять даже в мыслях. Молчание не тяготило их, и девушка также иногда поглядывала на монаха, который, как ей казалось, не замечал ее взглядов. "Почему я смотрю на него? Он монах, и у него нет интереса ко мне, но меня что-то привлекает в нем". Казалось, дождь длится целую вечность, но вот воздух стал чист и прозрачен, и лучи солнца хлынули на землю радужными потоками. А они все так же сидели, словно бы дождь продолжал лить, и монах, спохватившись, поднял платок и попытался его отжать. Легкий аромат дохнул в лицо, словно бы аромат юности, и ему захотелось оставить себе этот плат, но он протянул его молча.

- Как жаль, что нам нельзя обменяться, я никогда не забуду это неповторимое тепло твоей одежды, а мой плат мокрый и холодный, но что поделаешь, буду бежать, согреюсь. Меня, наверное, уже обыскались. Спасибо тебе, монах, за тепло, - и она легко, словно птичка, выпорхнула из укрытия. А монах не мог сойти с того места, на котором словно бы застыл: все его тело дрожало, но не от холода, а от несвойственных ему, пробужденных в глубинах сердца, энергий. Он забыл кто он, забыл о всех данных монашеских обетах, об отречении от мирской жизни, потому что так сладостна оказалась любовь пробужденного сердца. Значит, он не любил Бога сильнее, потому что та любовь была не такой, хотя он понимал, что любовь едина и что он должен победить в себе это проявление. И началась борьба, упорная и неутомимая борьба с самим собой. Проходили дни, недели, месяцы, а чувство не уходило, становясь все сильнее. Нет, ему не хотелось близости с женщиной, он не думал об этом, но ему хотелось прикосновений, хотелось нежного осязания, все его молитвы заканчивались мыслями о ней. - Ты послал мне испытание, и прошу послать мне забвение. Почему меня так мучает это чувство? Что в нем? Почему ты создал человека таким и дал ему земную любовь? И почему тогда грех любить, разве я не человек и рожден не женщиной, что испытала любовь? О, Боже, помоги мне, пошли мне забвение, эти муки словно муки ада, я дал обет безбрачия, но не могу, как братья, жить спокойно, неужели их мысли лишены помыслов о мирской жизни?! - каждое утро он поднимался к своему излюбленному месту для молитв и молился. И вот однажды он сидел, обхватив ноги руками и уронив голову на колени, его тело беззвучно сотрясалось от тихих рыданий. Он вздрогнул от прикосновения, а оглянувшись, встретил ее взгляд.

- Я потеряла покой и сон и прошу тебя - освободи меня от этого чувства, забери его! Что ты сделала со мной, монах... - она замолчала, потому, что прочла в его глазах ту же муку и туже борьбу, только во много раз сильнее.

Она протянула руку, чтобы стереть следы от слез, и это прикосновение стерло все запреты - они забыли кто они и где они. Они гладили друг другу волосы, целовали закрытые глаза, испивая слезы радости, словно росу, оросившую цветы, и даря нежность и чистые ласки, прикосновения губ. И мука становилась блаженством, и время остановилось: каждый взгляд и улыбка запечатлелась в глубинах сердца навечно, и только когда стемнело в горах, они подумали, что нужно поспешить домой. И бежали вниз по тропе, каждый в свою сторону, не говоря ни о чем друг другу. А когда тоска вновь становилась невыносимой, они вновь искали друг друга в горах, и вновь не было границ ласкам, но черту недозволенности они не перешли, ибо ласки и поцелуи утоляли жажду любви. Но однажды братья выследили монаха, жестоко избив, предали огласке нарушение данного обета. Монах молчал и не сказал ни слова в свое оправдание, а когда привели девушку, он молвил, что этот цветок не тронут и что это вовсе не она, а он никогда не признается кто она, даже если его могут пытать, и смерть ему не страшна.

Что ж, хорошо, ее мы не смогли определить, но она не нарушала никаких обетов, поэтому не подлежит наказанию, а ты виновен, и мы накажем тебя. Ты будешь прикован к скале и вырубишь свой лик в камне, чтобы она видела его: терзая сердце болью за совершение тяжкого греха, она будет проходить мимо или идти к реке за водой и видеть тебя. И если она тебя любит, то сама покается. И приковали монаха к скале цепями. И шло время, и вскоре гора обрела очертания его лика, а люди стали называть эту гору горой Монах. Монахи оставили эти места, решив, что они осквернены. Но они овеяны любовью, потому, что девушка не вышла замуж и постоянно видела облик своего возлюбленного. И лучшие мысли летели к нему, и потоки любви согревали в зимний холод, и улыбка появлялась на изможденном лице. А однажды он исчез вместе с цепями, словно и не было его здесь вовсе, и только каменный облик смотрит в пространство молчаливо, и кажется, незримая улыбка касается его губ. И меняется все вокруг: обильно выпадает роса, словно слезы цветов, и серебрится радужными переливами чистой любви: монах не нарушил свой обет, он не познал плотской любви, но любовь сердца имеет божественное происхождение - и сливается с единым дыханием жизни, и канет в беспредельность вечного незыблемого бытия, проявлением коего и является.

По преданьям старины глубокой, обитал в этих местах (Хаджохская теснина) страшный трехглавый дракон. И люди, жившие здесь, казнили неправедников, сбрасывая их на съедение дракону. Судьи были очень справедливыми, и невинные не попадали к чудищу. Но вот однажды осудили женщину, обвинив её в неверности.

- Но в чем вина моя? - плакала и причитала женщина. - Меня отдали в жены старику, я не знала любви и жила с ним, но однажды я встретила и полюбила, я я не знала, что любовь - как дурман, что теряешь разум, и все предается забвению, я полюбила, судьи, впервые и так сильно, что жизнь моя преобразилась. Прошу вас, не казните меня, дайте появиться на свет моему сыну, я жду ребенка, а после исполните то, что задумали, я виновата, но дитя мое - нет.

И тогда собрали всех мужчин и спросили, кто же отец будущего малыша, но все мужчины молчали. По щекам женщины потекли горькие слезы, она смотрела поверх голов, чтобы не выдать его, но он молчал.

- Неужели страх смерти страшнее любви? - крикнула она. - Неужели ты не достоин ее? - крикнула она еще громче, так, что проснулся дракон и заревел, содрогая землю.

- Замолчи женщина, сказал ей старейший из судей, ступай и жди казни, если бы отец ребенка нашелся, мы бы сохранили жизнь твоего малыша, он бы взял его на воспитание, но раз он не нашелся, то дитя умрет вместе с тобой, не родившись на свет, - таково наше решение.