ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ПРОГРАММЫ

1.ПАРАДИГМЫ

2. КОНСТЕЛЛЯЦИЯ ТРАДИЦИИ

3. ДИНАМИКА РАЗВИТИЯ ПРОГРАММЫ

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ВОЙНЫ И РЕВОЛЮЦИИ

1.ПРОБЛЕМНОЕ ПОЛЕ

2. УЧЕНЫЕ СПОРЫ

3. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ

НЕАДЕКВАТНОСТЬ ИДЕЙ

1. ТУПИКИ И ПРОРЫВЫ МЫСЛИ

Мысль движется синергически, иногда её дви­жения – это тупиковые движения, «му­тации»; иногда это сумбурное проявление мысли, где она не проявлена, она ищет. Все это надо учитывать при анализе текстов прошлого, при реконструкции истории мысли.

2. СУМБУРНОСТЬ ИДЕЙ

В этом отношении многие делают ошибку, относясь к тексту прошлого как какой-то «сакральности». Этот текст делался человеком со всеми атрибутами своих недостатков и достоинств. Тут, в связи с этим, следует учитывать, что традицией стано­вился иногда довольно сумбурный текст мыслителя, философа, который был элементарно не­сведущ в предмете своих откровений. Все это надо учитывать и объяснять, а не искать в тексте какие-то «сверхглубокие мысли», - их там просто не было.

3. УЧЕНЫЕ И ИСТОРИЯ МЫСЛИ

«История мысли» – это не только «сингулярное» описание достижений в лице тех или иных представителей мысли. Такая схема изложения может быть лишь «строи­тельными лесами» её построения. «История мысли» - это и то, как эта мысль «резонировала» в социальной жизни, как воздействовала на социальную жизнь, как на нее влияла. Ведь ясно, что не все символиче­ские конструкты, - хотя были созданы в свое время, были зафиксированы в тексте, и представляют добротное произведение мысли, - смогли сыг­рать свою роль; они ушли в «архив», в «культурное наследие», в «социаль­ную память», ожидая, что когда-нибудь они бу­дут вынуты из «архива», станут традицией для той или иной социальной группы или всего об­щества в целом.

Так же ясно, что не все, что пишется, имеет характер добротного символического кон­структа, который может быть включен в общий поток общечеловеческого движения мысли. Мыслят многие, и, тем более, пишут.

1. Важно рассмотреть как, рождаясь из реальных «практик», эта мысль, как форма сим­волического обеспечения современной им эпохи, развивается и развивает человече­скую куль­туру, становясь как фундаментальными «паттернами», так и некими прогрессивными инновациями, - определив, в конечном счете, жизнь современного общества, задав вектор дви­же­ния культуры в будущее. Ведь ясно, что тот или иной символический конструкт всегда фор­мируется как «квинтэссенция» той реальной жизни, в которой он рождается. Почему он за­кре­пляется в форме традиции далее, ста­новится «культургеном»? Как это происходит? Какие «трансформации» происходят с этим символическим конструктом, как происходит «мутация» его значений, чтобы из какого-то творения маргинальной личности (как правило психопатиче­ской) она становится культурным артефактом? Что происходит при этом? Это также требует внимания при написании «Истории мысли». Хочется здесь по этому поводу как раз от­метить современную философию – сейчас имена, в частности, постмодернистских фи­лософов у всех «на слуху», но по тому, что их тексты сумбурны, ангажированы на внешний «блеск», можно ли надеяться что они станут «традицией»? Может, они далее будут рассматриваться как недоразумение, как ошибочный путь философствования. Многие из этих «философий» остаются лишь «модой», т.е. самой неустойчивой формой традиции.

Тут имеет смысл еще посмотреть относительно странного на первый взгляд факта. Этот факт состоит в том, что став традицией, определенное направление обладает инерцией. Бывает очень тяжело идентифицировать те или иные направления мысли лишь исходя из физической хроно­логии. Бывает старая традиция живет довольно длительно и в её рамках интерпретируются со­временные ей факты культуры. Современники определен­ного «среза» истории мыслят в разных традициях. Это очень важно при расположении фактического материала культурных фактов при его компоновке и описании. Не надо пугаться включать иногда даже хронологически более поздних представителей мысли в более раннюю хронологически традицию, чем заданная со­временность Допустим ка­кой-то мыслитель родился в начале XIX века, но мыслит в традициях, свойственных для начала XVIII века, потому он должен включаться именно в эту традицию. А мыс­литель, который родился, может быть в конце XVIII века, а «зазвучал» в культуре сере­дины XIX века, то соответственно он должен быть включен в традицию именно середины XIX века.

2. Самое сложное – как при описании тех или иных форм мысли, «увязать» все многообразие ментальных форм в единое «идейное» поле, встроенное в хаос социальной прагматической ис­тории. Изучающему реальные тексты тех или иных мыслителей видно, что иногда бывает со­вершенно невозможно определить – то ли от­нести его к философии, то ли к той или иной форме искусства, то ли к той или иной сфере научной деятельности, то ли к религии. Это часто раздражает наш современный систематизированный ум. Но реалии таковы - текст, который стал традицией, фрагментарен, частичен, полисемантичен и многофункционален – в этом и за­ключается, может быть, и разгадка того, почему он стал традицией. Ведь в данном случае воз­можно изменение значений, что делает его приемлемым на достаточно большом промежутке истории.

Но современный ум не должен остановиться на констатации этого факта. Нужно про­следить, как и какой своей стороной, тот или иной текст воздействовал на умы людей. Нужно выяснить- почему какой-либо естественнонаучный по форме и содержанию трактат или научная идея так сильно влияли на все остальные формы ментальности, проникая в искусство, религию, определяя форму социальной организации и стиль хо­зяйственной жизни. Феномены механицизма и дарвиновского эволюционизма всегда у нас перед глазами. Нужно выяснить, по­чему произведение искусства часто становилось идеологическим «манифестом», выполняя идентичную с вышеуказанным роль, то же, естественно относится и к религии, и к философии.

3. Надо никогда не упускать из виду, что мысль проявляется не только как лишь мен­тальное творчество, это и творчество общественных форм, это и творчество в области хозяйственной деятельности. Тут существует определенное наложение форм друг на друга, которое, как ни думают многие, не ослабляет, а именно придает прочность всей конструкции человеческой культуры. С одной стороны, существует собственно сфера менталитета, которой, по преимуществу принадлежит «монополия» на создание мыс­ленных конструктов, но, с другой стороны, эта же сфера может рассматриваться как социальный институт, и как «духовное про­изводство». Идентично, в от­ношении соци­альных форм, которой принадлежит «монополия» на создание типов социальных взаи­модействия, форм социальных практик, но, с другой стороны, - социальные формы – это не биологическая саморегулирующаяся система, это система, которая управляется, управляется мыслью, она также может рассматриваться и как менеджерская тех­нология организации производст­венных процессов. То же имеет отношение и к хозяйственной сфере деятельности, которой по преимуществу принадлежит право по взаимодействию человечества и природы, с целью энер­гетического обеспечения культуры, но, во-пер­вых, это есть процесс изобретения определенных техник, т.е. работа мысли, которая в наше время сформировалась в обширное поле технических наук, а также – это форма обусловленная опре­деленными системами ментальности; во-вторых, - эта деятельность социально организована.