Уровни развития интегративной субъектности

Становление субъектности в отечественной психологии зачастую рассматривается во взаимосвязи с уровнями развития личности. При этом такой процесс увязывается с возрастной периодизацией развития ребенка. Так, например, выделяется ряд сменяющих друг друга периодов, качественно различающихся с точки зрения строения, функционирования и соотношения различных психических процессов и определяющихся особыми личностными образованиями (379, с. 125). Используются различные основания в выделении отдельных периодов развития личности: кризисы, детерминирующие возрастное развитие ребенка (Д.Б. Эльконин и др.); анатомические и физиологические особенности, характеризующие такое развитие (И.А. Аршавский и др.); соотносимость развития с «социальным миром» (Р. Сирс и др.) и т.д. Так, например, З. Фрейд рассматривал развитие личности ребенка в зависимости от «перемещения» эрогенных зон, выделяя оральную, анальную, фаллическую, нарциссисткую, генитальную стадии (383). Х. Салливан по аналогии с З. Фрейдом определял первичную потребность, не сводимую к другим, как источник развития ребенка, и создал свою возрастную периодизацию. В качестве такой потребности используется потребность в межличностных отношениях (393). В эпигенетической теории развития личности Э. Эриксона «движение» человека по жизни характеризуется отношениями между «Я» и «обществом». Здесь возрастные периоды согласуются с такими «эго состояниями», как доверие, автономия, инициативность, достижение, идентичность, интимность, творчество, интеграция. Указанные состояния соответствуют отдельным возрастным периодам (451). В ряде случаев в качестве критериальной основы развития личности рассматривается состояние интеллекта. Например, Ж. Пиаже разработал возрастную периодизацию развития ребенка согласно выявленных им интеллектуальных механизмов деятельности. В данном случае картина возрастного развития состоит из фаз, характеризуемых с точки зрения психической активности, «отрабатываемой» в соответствующем возрастном интервале (286). В зарубежной психологии широкую известность получила периодизация развития личности человека на основе овладения общественной моралью. Так, например, Л. Колберг выделяет ряд стадий: 1) «гедонистическую»; 2) «инструментально-реляти­висткую»; 3) «конформности»; 4) «легитивности»; 5) «утилитаристскую»; 6) «собственно моральную» (466).

Наряду с вышеприведенными критериями используются и другие критерии периодизации возрастного развития. В большинстве своем эти системы построены «эмпирическим путем». По замечанию Д.И. Фельдштейна, определение границ возрастных периодов таким путем оставляет за пределами рассмотрения собственно психологическую проблематику, связанную с периодизацией. По его мнению, здесь лишь констатируются факты без объяснения внутренних причин, исходя из чего, трудно построить образовательно-воспитательный процесс, определить его особенности при переходе от одного периода к другому; вызывают сомнения и схемы периодизации, выработанные на основе «ступенчатообразного» построения других процесс (379, с. 130). Решение задачи построения возрастной периодизации он видит в «...создании научной теории ..., основанной на изучении внутренней сущности онтогенеза ...» (379, с. 130). Разрабатывая такую теорию, Д.И. Фельдштейн в качестве одной из основ принял закономерности поуровневого развития личности в онтогенезе. Развивая теоретические позиции А.Н. Леонтьева, В.В. Давыдова и ряда других ученых, Д.И. Фельдштейн остается в рамках системно-деятельностного подхода. Характеризуя развитие личности как многофакторный процесс, он в качестве ведущего критерия рассматривает деятельность. Здесь наблюдается прямая зависимость развитие личности от возрастной периодизации. При этом за рамками исследования остается определение связи между социализацией человека и развитием сознательной и бессознательной сферы психики, особенностями социального поведения.

Развитие человека как субъективной реальности с позиций антропологического подхода, выстроенного во многом в рамках гуманитарной парадигмы, рассматривается на основании «предельных категорий», в качестве которых выступают «объект и источник» (335). В качестве таковых В.И. Слободчиков и Е.И. Исаев определяют понятие « событийной общности, внутри которой и образуются собственно человеческие способности, позволяющие индивиду, во-первых, входить в различные общности и приобщаться к определенным формам культуры, а во-вторых, выходить из общности, индивидуализироваться и самому творить новые формы, т.е. быть самобытным» (335, с. 191). Исходя из этого, периодизация развития человека как субъективной реальности представляет собой «… карту человеческих общностей, внутри которых только и могут быть достигнуты различные уровни развития всех психических функций, тех способностей, которые необходимы для пребывания внутри этих общностей, их преобразования и построения новых» (335, с. 191). В целом эти исследователи говорят о пяти ступенях субъектности: оживлении, одушевлении, персонализации, индивидуализации, универсализации (335, с. 212–385). Эти ступени напрямую связаны с возрастными периодами жизни человека.

Наряду с этим, в гуманитарной психологии существует подход к пониманию развития личности в относительной независимости от возрастной периодизации. Так, например, Б.С. Братусь представил личностные смыслы человека, характеризующие уровни развития личности. Это: неличностный уровень, когда отсутствуют личностные отношения к выполняемым действиям; эгоцентричный уровень, когда смысловые устремления направлены на личную выгоду; группоцентричный уровень, когда человек идентифицирует себя с группой; гуманистический уровень, когда проявляется смысловая направленность на общечеловеческие ценности, связанные с равенством, свободой и т.д.; эсхатологический уровень, когда реализуются смысловые устремления к Богу, наблюдаются отношения к людям как к Божественным творениям, созданным по образу и подобию Божьему. Данные смысловые уровни могут одновременно присутствовать в одном человеке, при этом в определенный момент времени проявляется один из них. Однако для каждого человека существует доминирующий уровень, определяя типическое в личности. Изменения смысловых уровней, по мнению Б.С. Братуся, сопровождаются глубоким личностным кризисом, обусловливающим «восхождение» – развитие личности, и «нисхождение» - деградацию последней. Такие изменения носят общепсихологический закономерный характер (66).

Шкала личностных смыслов, разработанная Б.С. Братусем, используется в ряде случаев для построения уровневых моделей личности. Так, например, опираясь на такую иерархию личностных смыслов, М.Н. Миронова делает попытку смоделировать развитие личности. Понимая вслед за Б.С. Братусем личность как «идеальное тело», Миронова помещает личность в пространство «личностные смыслы – самосознание – личностная негэнтропия». Исходя из этого, выстраивается спиралевидная модель личностного развития, в которой направление оси спирали совпадает с направлением оси координат «личностные смыслы»; самосознание как второе направление спирали характеризует «структуру ядра» личности; негэнтропия выступает атрибутом личности, через который человек становится сопричастным Универсуму, «встраивается» в законы мироздания. Таким образом, человек рассматривается не как случайность в мире, а как необходимый элемент Универсума, в котором негэнтропийная функция проявляется в создании и усложнении специфически человеческой формы жизнедеятельности – культуре (243, с. 44-47). Кризисы при таком подходе выступают характеристикой личностного развития, они обусловливают деструтивность личности на отдельных стадиях ее становления. Это означает, что каждый из людей в определенный период своего личностного развития стремится к разрушению, и это составляет его смысловую ориентацию. Думаю, с этим трудно согласиться. Помимо этого вызывает сомнение и то, что духовное развитие отождествляется с социализацией человека, присвоение им общечеловеческой культуры. Общественные требования могут носить и обезличивающий характер, когда каждая отдельная личность не имеет общественной ценности. К тому же общественная мораль может быть безнравственной. Зачастую уместны слова З. Фрейда «...массы косны и недальновидны, они не любят отказываться от влечений, не слушают аргументы в пользу неизбежности такого отказа ... доводы разума бессильны против их страстей» (354, с. 97). В конечном итоге нельзя ставить знак равенства между ориентацией на социум и стремлением к Богу.

В целом, оставаясь в рамках гуманитарной парадигмы, в данном случае не отождествляется нравственное и моральное, духовное и социальное в человеке (стремления к Богу и общечеловеческой культуре нетождественны и т.д.). Наряду с этим, представляя личность и социальный индивид в структуре интегративной субъектности, уровни их развития определяются согласно критериальным характеристикам, реализуемым в социальном поведении человека. Таким образом, в зависимости от степени развития сознания рассматриваются инфантильный, эгоцентрический, альтруистический уровни развития личности и в зависимости от степени социальной идентификации – группоцентричный, субкультурный, сословно-социальный, этноцентричный. метаэтический уровни развития социального индивида.

Инфантильнаяличность характеризуется невысоким уров­нем осознания себя. Здесь далеко не всегда соотносятся способности и возможности их реализации. Внутренний мир человека зачастую «неприкрыто» выступает во внешнем бытие. В большинстве своем данный уровень характерен для ребенка трех-шести лет. Применительно к данному уровню можно согласиться с Д.И. Фельдштейном по поводу того, что «...ребенок, осознав свое «я», проявляет первые моменты самоутверждения, самодетерминациии («я сам»), вступает в отношения «я и другие», осваивает нормы человеческих отношений ...» (379, с. 154). На этом уровне начинают формироваться нормы индивидуальной нравственности и индивидуальной морали, между которыми, как правило, не возникает противоречий. Вступая в отношения с взрослыми, ребенок познает, «что такое хорошо и что такое плохо». У него начинают формироваться нравственно-смысловые конструкты, выражающиеся в персонализированных критериях, и характеризующие индивидуальную нравственность; а также социальные аттитюды, характеризующие индивидуальную мораль личности, проявляющуюся в системе отношений к социальным объектам (семья, церковь и др.). Этому процессу сопутствует возникновение и развитие самоконтроля у ребенка. Воспитатели, родители и т.д. поощряют действия детей, соответствующие моральным нормам, и наказывают их за отступление от них, и, в целом, осуществляют внешний контроль. Со временем этот контроль станет самоконтролем. Еще «не запрятанный вовнутрь» психической деятельности, самоконтроль наглядно обнаруживается у детей, овладевающих речью (например, в диалогах с отсутствующим партнером). Такого рода «беседы» являются своего рода экспериментом, допускающим вероятную возможность мыслей, поступков и др. конкретного человека. Часто обезличенные, обобщенные «другие» в субъективном мире ребенка представляют социум с его моральными нормами. Через призму этих норм человек оценивает свои поступки. Эти «другие», погруженные в психическое пространство, становятся внутренними контролерами.

Для инфантильного уровня личности присуще особого рода мышление, которое Ж. Пиаже называл эгоцентричным. Такое мышление «обладает» специфической логикой. Характеризуя ее, Пиаже писал: «1. Эгоцентрическая логика более интуитивна, скорее синкретична, чем дедуктивна, рассуждения ее не явно выражены. Суждения перескакивают с первых предпосылок прямо к выводам, минуя промежуточные этапы. 2. Она мало останавливается на доказательствах и даже на контроле предложений. Ее общим представлениям гораздо быстрее сообщается чувство уверенности и безошибности, чем, если бы звенья доказательства были представлены вполне ясно. 3. Она пользуется личными схемами аналогии, воспоминаниями о предшествующих рассуждениях, которые оказывают смутное влияние на направление последующих рассуждений. 4. Зрительные схемы играют также большую роль, даже замещают доказательство и служат опорой дедукции. 5. Наконец, личные суждения, оценки ... больше влияют на эгоцентричную мысль...» (287, с. 50).

Вербальные коммуникации на данном уровне личности в основном представлены в эгоцентричной и социализированной речи. По мнению Ж. Пиаже, эгоцентричная речь не имеет направленности на собеседника с целью сообщения ему чего-либо, она ни к кому и ни к чему не относится и не вызывает адаптивной реакции со стороны партнера (287, с. 38).

Несмотря на то, что инфантильный уровень личности присущ ребенку (3-6 лет), он не имеет жесткой возрастной «привязанности». Данный уровень в силу некоторых причин (примитивность социальной среды, задержки в психическом развитии и т.д.) может характеризовать личность и взрослого человека.

Эгоцентричная личность в сравнении с инфантильной личностью адекватно соотносит свои способности и возможности. Осознавая себя как «центральную» часть мира, данная личность вступает в отношения с окружающими с позиции силы: физической, психической, социальной, экономической, политической и т.д. Здесь действует принцип: кто сильнее, тот и прав. Воспринимая себя как «центр мира», человек стремится доминировать, навязывать свою волю в тех случаях, когда это возможно, и подчиняться, когда это невозможно. Для данного уровня личности характерно состояние страха отчуждения от общества (социальной группы). Согласно этому, человек, как правило, жертвует своей и социальной, и духовной свободой.

Характерной особенностью ценностно-ориентационной сферы эгоцентричной личности являются противоречия между индивидуальной моралью и индивидуальной нравственностью. Если формирование нравственно-смысловых конструктов и социальных аттитюдов на уровне инфантилизма представляется как целостный процесс, то на уровне эгоцентризма наблюдается их дифференциация. Так нравственно-смысловые конструкты определяют духовную ориентацию, а социальные аттитюды характеризуют социальную адаптацию. Здесь личность постоянно вынуждена балансировать между биологически и социально необходимым (но безнравственным) и существующими нравственными законами. Таким образом, постоянно возникают проблемы совести. Например, в силу объективных причин человек голоден, при этом у него сформировано отношение, когда нормой считается «можно воровать то, что плохо лежит», однако это противоречит нравственной норме: «не кради», т.е. в системе личностных конструктов данное определяется как безнравственный поступок. В такой ситуации для эгоцентрика будет характерно «подстраивание» нравственности под сложившиеся условия. Оценка поведения в ситуации рационализируется в зависимости от личной выгоды.

В интеллектуальном отношении эгоцентричная личность может быть сформирована на различных уровнях. В зависимости от возрастных, индивидуальных и других особенностей содержание и структура интеллектуальной деятельности имеют свои особенности. При этом мыслительная активность реализуется не только в вербальных, но и в осознанных невербальных коммуникациях (жесты, мимика и т.д.).

Эгоцентрический уровень может быть представлен в различных формах: эгоизм, инфантильный эгоцентризм, авторитарная личность, интернальная личность.

Эгоизм личности проявляется в том, что человек интересуется только собой, «хочет, чтобы все было только для него», испытывает наслаждение, только «получая», а «не отдавая». Он воспринимает внешний мир только с точки зрения того, что он может из него извлечь, его не интересуют потребности других, он не уважает их достоинство и целостность. Он ничего не замечает, кроме себя; и считает что все окружающие люди ему «обязаны», зачастую относится ним как к своей собственности . С этой точки эгоист в большей степени себя ненавидит, чем любит. Инфантильный эгоцентризмличности проявляется в отождествлении себя со «значимым другим». Человек в этом случае рассматривает все происходящее с точки зрения полезности для себя и значимого другого. Он не дифференцирует не отделяет свои интересы от интересов другого, т.е. считает что значимые другой желает того же. (Например, такая личность наблюдается у женщины после рождения ребенка в первые годы его жизни). Интернальный эгоцентризмличности характеризуется способностью человека нести ответственность за происходящее во круг него (он стремиться отвечать не только за себя и «значимого другого», но и «за общество», представителей животного мира и др). Однако такая ответственность связана с переживанием личностного комфорта, не желанием в дальнейшем переживать неуспех, негативные психические состояния и т.д. Авторитарный эгоцентризмличности определяется склонностью к нетерпимости слабости, установках на наказание и смирение почитание авторитетов. У нее преобладают потребности, способствующие образованию предрассудков, выражающихся в проецировании враждебных импульсов на тех, кого не считает «своим». Эта личность излишне озабочена вопросами власти и социального статуса, обладает «черно-белым» мышлением и нетерпимостью к неопределенности. Поэтому она склонна подчиняться тем, кто обладает властью, и наказывать тех, кто ниже ее по социальному положению. При этом авторитаризм служит защитой для сохранения свой выгоды, путем проецирования всей ответственности на вышестоящие по социальному статусу авторитеты.

Альтруистическая личность – это подлинно сознательное существо. Здесь человек распространяет свое «Я» на весь окружающий мир, неся ответсвеннсть за все происходящее. Он вступает в общение с окружающими людьми, осознавая их свободу как собственную, отсюда возникает гуманизм, доброжелательность, терпимость, великодушие и т.д. Такая личность всегда духовно свободная, и если жертвует своими интересами, то это делает сознательно из-за любви к ближнему.

Зачастую альтруизм понимается как «...мотив оказания кому-либо помощи, несвязанный сознательно с собственными эгоистическими интересами» (214, с. 587) Опираясь на такое понимание, Д. Майерс говорит о трех теориях, объясняющих альтруистическое поведение: теория социального обмена; теория социальных норм; эволюционная психология (214, с. 588-601).

Согласно теории социального обмена альтруизм есть замаскированный эгоизм. Здесь альтруистические поступки мотивируются стремлением мимизировать расходы и увеличить, насколько возможно, доходы (214, с. 588-591). Теория социальных норм объясняет альтруистическое поведение человека согласно социальной норме взаимности и норме социальной ответственности. В первом случае имеется в виду ожидание того, что люди скорее всего окажут помощь, а не навредят тем, кто им помогает, а во втором – предполагается ожидание того, что люди будут помогать тем, кто от них зависит (214, с. 595). С точки зрения эволюционной психологии альтруизм вытекает из природой обусловленного побуждения в сохранении рода. Исходя из этого, альтруистическая мотивация детерминирована защитой рода и поиском взаимной выгоды (214, с. 597). Сравнивая вышеприведенные теории альтруизма, Д. Майерс отмечает их схожесть. Он пишет: «...каждая теория предлагает два типа персоциального поведения: обоюдный обмен в духе «ты – мне, я – тебе» и, сверх того, не ограниченное никакими условиями оказание помощи. Эти три теории работают на трех взаимодополняющих уровнях объяснения (социологическом, психологическом и биологическом – С.К.). ... Каждая теория взывает к логике. Тем не менее, каждая из них уязвима и может быть обвинена в спекулятивности и подгонке объяснения под имевший место факт...» (214, с. 600). С такой оценкой этих теорий можно согласиться. Помимо этого возникает вопрос о правомерности сведения альтруизма исключительно к мотивации социального поведения. Данный феномен имеет более сложную организацию, нежели мотивация, и в содержательном аспекте он затрагивает духовное в человеке в целом.

Наряду с вышеизложенным, существует мнение, что «ego» и «alter» рождаются вместе, причем, движение от эгоцентризма к альтруизму составляет диалектику развития личности (137), (204) и др. Ведущее место здесь принадлежит любви.

Не существует однозначного понимания того, что есть любовь. Ее сводят к эротизму (З. Фрейд и др.), рассматривают как основную жизненную силу (В.В. Зеньковский и др.), дар Божий (Г.П. Федотов и др.) и т.д. Зачастую любовь дифференцируют, выделяя братскую любовь, материнскую любовь, эротическую любовь, любовь к себе, любовь к Богу и др. Не ставя задачи глубоко анализа данного феномена, остановимся на понимании любви как основы альтруизма. В этом случае она носит ярко выраженный духовный характер. Человеческая любовь (будь то любовь матери к ребенку, или братская любовь и т.д.) всегда предполагает изначально идентификацию с внутренним миром другого человека. Принятие этого мира как своего. В результате наступает понимание особенностей другого мировосприятия, других желаний, стремлений и др. Наступает осознание чужого внутреннего мира в сопоставлении его со своим. Следствием такого понимания может стать великодушие, готовность прощать и т.д. Здесь уместны слова Н.А. Бердяева о том, что способность не помнить зла свидетельствует о силе духа (265).

Исходя из сказанного, заслуживает внимание характеристика любви, данная Э. Фроммом. Говоря о любви, он писал: «...любовь есть связь, предполагающая сохранение целостности личности, ее индивидуальности. Любовь - действенная сила в человеке, сила, разрушающая преграду между человеком и его собратьями, сила, которая объединяет его с другими; любовь помогает человеку преодолеть чувство одиночества и отчуждения и вместе с тем позволяет ему оставаться самим собой, сохранять свою целостность» (388, с. 121). К сущностным характеристикам любви Фромм относил: готовность «давать, а не получать», проявлять заботу, нести ответственность, уважение к человеку, «знание» другого (388, с. 122-126).

Альтруистический уровень также может быть представлен различными формами: авторитарный альтруизм, гуманистический альтруизм, теоцентричный альтруизм.

Авторитарный альтруизмхарактеризует направленность личности выстраивать «нравственные» отношения с окружающим миром, за частую стремясь к жертвенности в угоду интересов общества, отдельных социальных групп, религиозных общин и т.д. В основе этого лежит некая идеология, которая выступает в качестве стандарта социального поведения, образа жизни, ценностей и т.д. При этом такая личность ретуализирует свое поведение и требует этого же от других людей. Она принимает на себя ответственность и право делать людей «счастливыми» в том отношении как требует детерминирующая идеология. Гуманистический альтруизмв смысловой направленности личности на нравственно ориентированные ценности связанные со свободой, равенством и братством всех людей. Эта личность не только всецело принимает другого человека, но и готова жертвовать собой ради него, не смотря на различия культур, религий, образа жизни и т.д. В поведении такой личности имеет место любовь ко всем людям, независимая от социальных детерминант. Теоцентричный альтруизмопределяет универсальность человеческой личности, ее устремлением к Абсолюту. Так, если авторитарный и гуманистический альтруизм реализуются в системе «Человек – Мир», то теоцентричный альтруизм существует в системе «Человек – Бог». Здесь имеет место трансцендентная рефлексия, расширяющая человеческое сознание до бесконечности. В этом имеет место полная открытость человека Богу, связанная с полным обретением познания и любви Бога, отождествлением своей воли с Божьей Волей. В данной форме альтруизма присутствует абсолютная полнота и непосредственное бытие человеческой личности в Боге. Ярчайшей примером такого самобытия личности является житие святых угодников, подвижников и исповедников христианской веры. Теоцентричный альтруизм можно наблюдать в старчестве как особом виде святости. Старчество это особое благодатное дарование, хараизма, непосредственное водительство Святого Духа[9]. Старец обладает дарами прозорливости, чудотворения и пророчества и все свои благодатные дары прикрывает глубоким смирением[10].

Одним из возможных условий, обеспечивающих развитие личности согласно выделенным уровням, являются воспитание и обучение как специально организованные педагогические процессы. В этом случае имеют место психологические механизмы, детерминированные педагогическим воздействием, и обеспечивающие интеллектуально-нравственное развитие человека с более низкого уровня на более высокий.

Социализацию человека во многом можно свести к процессу социального научения. Научение имеет своим результатом опыт, который человек приобретает в течение жизни. В теориях научения (Б.Ф. Скинер, Дж.Б. Уотсон, А. Бандура, Дж. Роттер и др.) в качестве ключевого фактора, предопределяющего поведение человека, рассматривается внешнее окружение. Именно через взаимодействия с ним человек приобретает знания, овладевает языком, системой отношений, ценностей и т.д. С точки зрения научения объясняются приобретение форм поведения, их сохранение и модификация прошлого опыта человека. Применительно к социальному индивиду человека научение выполняет ведущую роль. При этом оно мыслится не как непрерывное прибавление новых шаблонов поведения к старым, а как непрерывная социализация, когда развитие продолжается на всем протяжении жизни как интегративный процесс. Такое развитие, по словам Т. Шибутани, есть «...нечто большее, чем прибавление какого-то элемента: оно предполагает реорганизацию всего организма. Наиболее заметные изменения происходят тогда, когда ранее установившиеся шаблоны поведения оказываются неадекватными. Когда же новый шаблон поведения для таких обстоятельств установлен, внимание ослабевает, эмоциональные реакции убывают и исполнение требует меньших усилий» (406, с. 398).

Развитие социального индивида человека, таким образом, во многом сводится к формированию моделей поведения применительно к отдельным ситуациям, возникающим в определенных социальных средах, и в решении, связанных с ними, «социальных проблем». Устоявшиеся шаблоны предопределяют такое решение. Следует отметить, что социальные ситуации и связанные с ними проблемы специфичны в зависимости от характерологических особенностей социальных совокупностей. Человек здесь встречается с определенного рода поведением в решении проблем. Зачастую это поведение не похоже на поведения, характерные для других социальных совокупностей. Следовательно, поведение социального индивида зависит от социальной среды «обитания», а его развитие предопределяется социальной адаптацией в различных по составу, структуре, размеру и т.д. социальных группах. Основополагающим при этом является идентификация индивида со всеми остальными, составляющими данную социальную совокупность. Исходя из сказанного, можно говорить об уровне развития социального индивида в зависимости от степени идентификации с социальной группой.

Группоцентричный уровень развития социального индивида характеризуется ориентацией человека на референтную группу и идентификацией с членами этой группы. К такой группе можно отнести семью, микросоциум одноклассников и т.д. Социальнный индивид данного уровня, включаясь в жизнь социальной группы, овладевает ее моралью. Так человек, включаясь в группу, овладевает стандартами поведения в ней, т.е. «...его поведение постепенно приближается к принятым стандартам – начинаясь с грубого подражания и мало-помалу развиваясь в конвенциальные процедуры» (406, с. 407). Такие процедуры в основе имеют значения, определяемые системой общих взглядов, характерных для человека и его окружения. Такие значения Т. Шибутани называет конвенциальными. По его мнению, их приобретение «...представляет собой научение соответствующим способам опознания и классификации объектов и развития по отношению к ним принятых способов действия» (406, с. 405). Большую роль в таком научении играют эмоциональные реакции других людей на объекты, явления, происходящие события.

Каждая первичная группа обладает своей системой поведенческих стандартов. Эти стандарты в различных группах разные. Как замечает Т. Шибутани: «То, что может заслужить похвалу в одной первичной группе, вызовет лишь насмешки или даже строгое наказание в другой. Каждый должен удовлетворить требованиям, предъявляющимся в кругах, к которым он принадлежит...» (406, с. 429). Ведущее место здесь занимает бессознательное подражание другим, которое выступает основой в усвоении «групповых стандартов». Человек зависим от окружения.

Следует отметить, что человек, овладевая моралью конкретной социальной группы, также участвует в создании последней. Реализуя свои потребности во взаимодействии и получении выгоды от такого взаимодействия, он способствует возникновению обобщенного потребностного профиля группы. Этот профиль реализуется в социальном поведении через нормы общежития. Таким образом, данные нормы выражают актуальные социально (а зачастую и жизненно важные) потребности. Наряду с этим, отдельная социальная группа актуализирует и развивает определенные потребности, востребованные в этой социальной группе. Иначе говоря, у человека возбуждаются характерные для конкретной социальной группы желания, а стремления к их удовлетворению реализуются в характерной модели поведения. Нормы групповой морали в данном случае представляются в установочном поведении. Установки, формируемые на этом уровне, детерминируют социальное поведение человека. Здесь стремление к удовлетворению актуальной потребности индивида требует воспроизведение каждый раз однотипной социальной ситуации. Ситуация другого типа вызывает протест, а объект или явление ее несущее - отчуждение. В этом во многом заключена ограниченность моделей поведения социализированного индивида данного уровня.

Субкультурный уровень социального индивида характеризуется ориентацией человека на определенную субкультуру.

Субкультура представляет собой совокупность специфических социально-психологических признаков (норм, ценностей, стереотипов, вкусов и др.), влияющих на стиль жизни определенных номинальных и реальных групп людей и позволяющих им утвердить себя в качестве «мы», отличного от «они» (остальных представителей социума) (248, с. 121). Субкультура объединяет различные социальные группы в одно целое, характеризуя единство взглядов, ценностей и пр., зачастую незнакомых между собой людей. Среди характерных ее признаков являются: набор ценностных ориентаций, нормы поведения, взаимоотношения, статусная структура, набор предпочитаемых источников информации, своеобразные увлечения, вкусы и способы свободного времяпрепровождения, сленг (жаргон) и т.д.

Ценности, нормы поведения и многое другое, присущее субкультурам, существенно различаются между собой по содержанию и степени регулятивного влияния на человека. Они могут носить как общественно значимый, так и антиобщественный характер. В зависимости от этого они играют просоциальный или асоциальный характер, ориентируя и направляя поведение человека. Общим для большинства субкультур выступает статусная структура. Здесь положение человека детерминировано его достижениями в значимой для данной субкультуры деятельности, авторитетом, престижем, влиянием и т.д.

Субкультурный уровень социального индивида во многом характерен для подросткового возраста. Для этого возраста является типичным собственный язык и культура, весьма устойчивая и независимая от мира взрослых (406, с. 435). Они реализуются в различных подростковых и молодежных объединениях и движениях. В этом случае имеет смысл говорить о морали, объединяющей большое количество людей в единое культурное пространство. Идентификация молодым человеком себя с подобными людьми выводит его за рамки конкретной социальной группы. При этом, включаясь в определенную субкультуру, подросток противостоит не только миру взрослых, но субкультурам своих сверстников. Такая идентификация зачастую сопряжена с формированием ролевого поведения конвенционального характера.

Конвенциональные роли, согласно Т. Шибутани, стандартизированы и безличны (406, с. 436). Конвенциональные значения в данном случае выходят за рамки отдельной группы и характерны для всей субкультуры в целом. При этом нормы, регулирующие социальное поведение каждого, в некотором роде универсальны, они обладают высокой степенью формализации и не являются объектами произвола отдельного человека. Стандарты, согласно которым оценивается деятельность и поведение, также обезличены. Достоинства каждого члена социальной группы определяются путем «сравнения», и те, кто больше всего приближаются к принятым в субкультуре «идеалам», завоевывают уважение.

Влияя на конкретного человека, субкультура актуализирует и развивает у него определенные потребности. Эти потребности, согласуясь с требованиями, предъявляемыми данной социальной средой, детерминируют нормы индивидуальной морали. В конечном итоге формируется установочное поведение, характерное для отдельных субкультур.

Сословно-социальный уровень социального индивида определяется идентификацией человека с представителями отдельного социального слоя населения или области профессиональной деятельности. По утверждению Т. Шибутани, для ребенка, «…выросшего в среднем классе, полисмен является авторитетной фигурой, но для тех, кто вырос в трущобах, это «фараон», и контакт с полицией становится предосудительным поступком» (406, с. 409). Данный уровень во многом схож с предыдущим, субкультурным. Отличием выступает ориентация не на носителей определенной субкультуры, а на представителей отдельного социального слоя или отдельной области профессиональной деятельности. Этот уровень, по сравнению с предыдущим, более дифференцирован по количественному признаку, но он более целостен по качественному. Установочное поведение здесь как узкогрупповое, так и общесословное. В первом случае оно характерно для отдельных групп (зачастую сформированных по профессиональному признаку), во втором – для определенного социального слоя в целом.

Этноцентричный уровень социального индивида характеризуется общностью человека с другими людьми по национальному признаку. Каждый этнос имеет специфические черты, которые сформировались в течение веков под влиянием природно-климатических, социальных и других факторов. Однако, по мнению А.В. Мудрика, «...необходимо помнить, что под этническими особенностями подразумевается система свойств не отдельного индивида, а многочисленной группы – нации» (249, с. 143).

Немаловажную роль в достижении этого уровня играет социальное бессознательное этноса. (С точки зрения А.В. Мудрика это выглядит в бессознательном усвоении менталитета этноса (249, с. 148-152)). Его влияние во многом проявляется через неосознанные воздействия взрослых на детей, предполагающие формирование ценностной ориентации в сфере социального поведения, принятого в данном этносе. Здесь формируются ритуальные нормы, традиции и т.д. Например, стили общения старших и младших, дистанции между общающимися и другое. Все это имеет выраженность в установочном поведении, где в качестве побудительного компонента представлены обобщенные жизненнозначимые потребности, предполагающие типические ситуации их удовлетворения. Через социальное научение данные установки входят в содержание индивидуальной морали, и обеспечивают поведение, принятое в данном этносе. В конечном итоге происходит овладение конвенциальными значениями этноса, во многом характеризуемыми психологическим пространством восприятия.

Этноцентризм, как основополагающая характеристика данного уровня, чаще всего проявляется в склон<