Такт 2-й такт 3-й такт

Скоро (луна и звезды) потонут в густом тумане.

Речь, верно разделенная по группам слов, правильно уста­навливает заложенную идею.

Логическая группировка слов воздействует на правильную интерпретацию произведения и на четкую и убедительную пе­редачу его. Логические паузы обязывают оратора выговари­вать слова, находящиеся между ними, не разъединяя, плавно, как одно слово. В зависимости от того, где будет произведе­на пауза, фраза может приобрести различное значение.

Например:

1. «Она / же ребенок» или:

«Она же / ребенок»;

2. «Простить нельзя / сослать в Сибирь» или:

«Простить / нельзя сослать в Сибирь»;

3. «Казнить нельзя / помиловать» или: «Казнить / Нельзя помиловать».

Особенно нелегко бывает донести смысл предложения в тех случаях, когда оно сложное и длинное. При чтении таких предложений их длина отвлекает читателя от слов, обуслов­ливающих главную мысль.

Например:

«Калужская деревня /.напротив,/ большей частью окру­жена лесом, /избы стоят вольней и прямей, /крыты тесом;/ ворота плотно запираются,/ плетень на задворке не разметан и не вываливается наружу, /не зовет в гости / всякую прохо­жую свинью...» (И.С. Тургенев. «Хорь и Калиныч»).

Паузы условно делятся на три группы:

1. Пауза, завершающая высказывание, оканчивающая мысль, помечается тремя вертикальными чертами (///);

2. Пауза, свидетельствующая, с одной стороны, о завер­шении части высказывания, а с другой стороны — о потенци­альном продолжении высказывания, обозначается двумя чер­тами (//).

3. Пауза, указывающая на то, что высказывание не закон­чено, обозначается одной чертой (/).

Особого внимания требует следование знакам препинания и верное их выделение (тонирование) в произнесении текста. Если при чтении не придерживаться знаков препинания, это повлечет за собой «пробалтывание» текста, торопливость. Все знаки препинания требуют для себя непременных голосовых интонаций: точка, запятая, вопросительные и восклицатель­ные знаки имеют свои, только им свойственные, голосовые интонации. Этими интонациями определяется влияние на слу­шателей, которое обязывает к обусловленной реакции: воп­росительная интонация — к ответу, восклицательная — к со­чувствию и похвале, восторгу, протесту, двоеточие — к вни­мательному восприятию последующей речи — это знак полузаконченной мысли, заставляющей ждать перечисления, разъяснения.

Точка — это тоже знак паузы в речи, но последний слог последнего слова перед точкой должен слышаться интонационно ниже предыдущих, а не выше, как при запятой. Тонирование (интонирование) точек отличается. Слушатели после точки знают, что фраза закончена. Например, тонирование точки в фразе, оканчивающей текст отрывка, будет не такое, как во первых строках, когда продолжается раскручивание событий, мыслей.

Тире — знак, у которого нет определенной интонации. Тире может звучать, смотря по смыслу, точкой, запятой, двоеточи­ем, многоточием или совсем выпадает.

Например:

«Фома слушал ее и — /.../ точно мед пил».

«Я — мирная» (Я мирная).

«А попадется — /,/ пристукнем».

Многоточие — знак, отмечающий незавершенность мысли.

Глава 3. Как правильно двигаться

ТЕЛО АКТЕРА

Тело актера может как помогать ему, так и всячески пре­пятствовать.

Есть актеры, которые глубоко чувствуют свои роли, но не могут сформулировать и передать зрителю со сцены свое вол­нение во всей полноте. Их душевная жизнь скована нетрени­рованным, негибким телом. Процесс репетиций и игры на сце­не для таких актеров нередко является мучительной войной с их же собственным телом. Каждый актер в той или иной мере мучается от отпора, которое оказывает ему тело. Телесные упражнения необходимы, но они должны быть построены на принципе влияния душевных импульсов. Гимнастика, пласти­ка, фехтование, танцы, акробатика и т.п. незначительно со­действуют развитию тела как инструмента для выявления внутренних переживаний на сцене. Злоупотребление ими вре­дит телу, делая его грубым и невосприимчивым к филигранно­сти внутренних переживаний. Трепетание мысли (воображе­ния), чувства и воли, пронизывая тело актера, делает его мо­бильным, отзывчивым и гибким.

ЧЕТЫРЕ КАЧЕСТВА

Четыре качества характерны для истинного произведения искусства: легкость, форма, целостность (завершенность) и красота.

Как художнику, вам необходимо развить в себе способ­ность проявлять их во всех ваших движениях, словах и душев­ных переживаниях на сцене.

Легкость

Такие произведения искусства, как «Лаокоон», «Мыслитель» Родена, «Моисей» Микеланджело или архитектурные

постромки позднейшей готики, несмотря на тяжесть материа­ла и громоздкость размеров, производят впечатление легкос­ти. Камень и мрамор как материал преодолены в них формой, созданной гением художника. Вы как актер можете победить тяжесть своего тела и всех средств выразительности на сцене своей внутренней силой.

Форма

Так же как легкость, истинным произведениям искусства присуща и ясно выраженная форма. Даже в неоконченных произведениях больших мастеров можно видеть стремление к четкой форме. Их громадная внутренняя активность и пламен­ное воображение (о котором мы, современные художники, с трудом можем составить себе представление) принуждали их к исканию ясной, законченной формы. Без нее вулканическая сила их гения рождала бы только хаос. Не чувствует необхо­димости в форме только слабый, безжизненный творческий импульс.

Актер имеет дело с подвижной формой своего тела. Выра­зительность его зависит от чувства формы.

Чувство целого

Третье из упомянутых выше качеств — целостность (завер­шенность) художественного произведения — является резуль­татом способности художника переживать свое произведение как единое целое.

Вы как актер, играя на сцене, творите во времени. Вы про­двигаетесь последовательно от начала к концу. Поэтому нача­ло и конец являются объединяющими моментами в вашей игре. Развив в себе путем упражнений способность одновременно­го переживания этих двух моментов, вы научитесь охватывать роль в целом, со всеми ее деталями и превращениями. Если, выходя на сцену, вы играете только отдельные моменты ва­шей роли, забывая о предыдущем и последующем, вы еще не охватили роли в целом. Но если вы, изображая, например, Хлестакова «в пятом номере под лестницей», голодного, про­игравшегося, трусливого и несчастного, в то же время видите его сытым, счастливым и «влиятельным», каким вы покажете его в конце пьесы, если, дойдя до конца, вы все еще видите «профинтившегося» Ивана Александровича, — вы овладели ролью как завершенным, законченным целым. Умение охва­тывать одновременно начало и конец роли разовьется посте­пенно в способность в каждый отдельный момент пребывания на сцене переживать всю роль в целом.

Красота

Красота — четвертое качество, присущее истинному про­изведению искусства. Здесь я затрагиваю опасную тему. Не­верно понятая, она может привести ко вредным ошибкам. Красота, как и всякое положительное явление, имеет свою теневую сторону. Если мужество, например, следует назвать достоинством, то безрассудную смелость — его карикатур­ным искажением; если осторожность — полезное и положи­тельное качество души, то отрицательная сторона его, страх, — явление вредное и разрушительное; если любовь есть одно из самых глубоких чувств человека, то ее отрицательный прооб­раз, сентиментальность, делает его поверхностным и эгоис­тичным. То же относится и к красоте. Истинная красота коре­нится внутри человека, ложная — вовне. Всякая красота «для других» превращается в красивость. Потребность быть краси­вым для самого себя (внутренне) есть признак, отличающий художественную натуру. Чувство красоты свойственно актеру, как и всякому художнику, и оно должно быть вскрыто и пере­жито им как внутренняя ценность. Тогда оно станет постоян­ным качеством, присущим его творчеству.

ЧУВСТВО ДВИЖЕНИЯ

Ответ на вопрос, что такое сценическое движение, следует искать как в истории театральной педагогики, так и в совре­менной театральной практике.

Не всякое движение на сцене становится знаком, выража­ющим состояние души и мысли актера-персонажа, а лишь то, которое осознанно выстроено в процессе репетиций и освое­но актером как необходимое действие. Сознательный уход от автоматизма в движении, ощущение развития движения как единого процесса, точность и оригинальный колорит жеста, умение выстраивать пластическую фразу и пластический диа­лог с партнером на основе хорошо освоенных навыков — вот слагаемые актерской техники, делающие движение на сцене выразительным.

Часто молодой актер находится в противоречии между не­знанием своих профессиональных возможностей и тем, как ему хотелось бы сыграть роль. Причиной невыразительной игры часто становится «невоспитанное» тело, находящееся не в ладах с сознанием актера, противоречащее ему, протестую­щее против непривычного и необычного. Отсутствие в нашей повседневной жизни естественных ситуаций, требующих ак­тивной работы тела, ведет к потере способности координиро­вать движение, нарушению баланса оптимальных энергетичес­ких затрат, связанных с новым физическим действием. Про­блема тела и’ сознания актера сродни проблеме материи и духа. Степень творческого совершенства актера определяется тем, насколько успешно эта проблема решается, насколько ясно, ярко и адекватно актер может выразить в движении и, жесте эмоции и мысли персонажа, насколько сознательно ак­тер подходит к процессу творчества.

Гармония движения и сознания, бесспорно, является ре­зультатом длительного труда, требующего, прежде всего, вре­мени. Но хотелось бы, чтобы молодой актер уже в начале своей карьеры стремился сделать свое тело мудрым, т. е. гиб­ким и подвижным, смелым и ловким, послушным и отзывчи­вым, умным и образованным.

Мудрое тело можно отправить в «свободное путеше­ствие», довериться ему в своей игре. Мудрое тело допуска­ет ту меру контроля, которая не уничтожает творческую инициативу в импровизации. Оно дает ощущение внутреннего баланса между собственными возможностями и твор­ческими импульсами.

Легкость сознательного управления телом особенно важ­на в экстравагантной пластике, которая, как и простое дви­жение, конструируется в репетиции и должна быть исполне­на актером с минимальной долей контроля* присущей и вы­полнению простого движения. Главная задача актера — при оптимальных энергетических затратах достичь максимальной выразительности. Выразительность актера на сцене зависит от его способности чувствовать движение. Чувство движения - это слияние ряда психофизических качеств актера, кото­рые проявляются в видимой форме и могут и должны быть проконтролированы через амплитуду, скорость, силу и чет­кость линий движения. Чувство движения — это навык, ко­торый формируется в процессе «переживания» движения, т. е. сознательного освоения его структуры, и совершенствуется через сознательное отношение к процессу построения дви­жения.

Чувство движения всегда индивидуально: в гибком теле — одно, в теле с перекачанными мышцами — другое; у актера, способного к быстрой и точной пластической реакции на оп­ределенный сигнал, — один мышечный тонус; актер, не спо­собный реализовать свой собственный внутренний импульс в движение, имеет ощущения иной окраски.

Чувство движения невозможно без контроля, тогда как формальный внешний контроль вполне возможен и без чув­ства, Способность чувствовать движение зависит от скорости движения, и это необходимо учитывать, осваивая как простые, так и сложные пластические формы.

От микро жеста до «жеста» всем телом — вот путь, кото­рый нужно проделать актеру, чтобы выйти за границы чисто внешнего ощущения движения и почувствовать свое тело как материю, наполненную энергией, находящейся в постоянном движении. К чувству движения мы приблизимся через воспи­тание чувства ракурса, где главная задача — научиться ощущать изменение позиции тела по миллиметрам. Трудно дос­тичь желаемого молекулярного ощущения движения.