Принадлежавший мне остров на Луаре, где находится могила моей матери; я

Согласился. Подписывая контракт с покупщиком у его нотариуса, я

Почувствовал, как в этой темной конторе на меня пахнуло погребом. Я

Вздрогнул, вспомнив, что такая же сырость и холод охватили меня на краю

Могилы, куда опустили моего отца. Мне это показалось дурною приметою. Мне

Почудился голос матери, ее тень; не знаю, каким чудом сквозь колокольный

звон мое собственное имя чуть слышно раздалось у меня в ушах! От денег,

Полученных за остров, у меня, по уплате всех долгов, осталось две тысячи

Франков. Конечно, я мог бы снова повести мирную жизнь ученого, вернуться

После всех экспериментов на свою мансарду -- вернуться с огромным запасом

Наблюдений и пользуясь уже некоторой известностью. Но Феодора не выпустила

Своей добычи. Я часто сталкивался с нею. Я заставил ее поклонников

Протрубить ей уши моим именем -- так все были поражены моим умом, моими

Лошадьми, успехами, экипажами. Она оставалась холодной и бесчувственной ко

всему, даже к ужасным словам: "Он губит себя из-за вас", которые произнес

Растиньяк. Всему свету поручал я мстить за себя, но счастлив я не был. Я

Раскопал всю грязь жизни, и мне все больше не хватало радостей разделенной

Любви, я гонялся за призраком среди случайностей моего разгульного

Существования, среди оргий. К несчастью, я был обманут в лучших своих

Чувствах, за благодеяния наказан неблагодарностью, а за провинности

Вознагражден тысячью наслаждений. Философия мрачная, но для кутилы

правильная! К тому же Феодора заразила меня проказой тщеславия. Заглядывая к

Себе в душу, я видел, что она поражена гангреной, что она гниет. Демон

Оставил у меня на лбу отпечаток своей петушиной шпоры. Отныне я уже не мог

Обойтись без трепета жизни, в любой момент подвергающейся риску, и без

Проклятых утонченностей богатства. Будь я миллионером, я бы все время играл,

Пировал, суетился. Мне больше никогда не хотелось побыть одному. Мне нужны

Были куртизанки, мнимые друзья, изысканные блюда, вино, чтобы забыться.

Нити, связывающие человека с семьей, порвались во мне навсегда. Я был

Приговорен к каторге наслаждений, я должен был до конца осуществить то, что

Подсказывал мой роковой жребий -- жребий самоубийцы. Расточая последние

Остатки своего богатства, я предавался излишествам невероятным, но каждое

Утро смерть отбрасывала меня к жизни. Подобно некоему владельцу пожизненной

Ренты, я мог бы спокойно войти в горящее здание. В конце концов у меня

Осталась единственная двадцатифранковая монета, и тогда мне пришла на память

Былая удача Растиньяка...

-- Эге! -- вспомнив вдруг про талисман, вскричал Рафаэль и вытащил его

Из кармана.

То ли борьба за долгий этот день утомила его, и он не в силах был

Править рулем своего разума в волнах вина и пунша, то ли воспоминания

Возбуждали его и незаметно опьянил его поток собственных слов -- словом,

Рафаэль воодушевился, впал в восторженное состояние и как будто обезумел.

-- К черту смерть! -- воскликнул он, размахивая шагреневой кожей. --

Теперь я хочу жить! Я богат -- значит, обладаю всеми достоинствами! Ничто не

Устоит передо мною. Кто не стал бы добродетельным, раз ему доступно все?

Хе-хе! Ого! Я хотел двухсот тысяч дохода, и они у меня будут. Кланяйтесь

мне, свиньи, развалившиеся на коврах, точно на навозе! Вы принадлежите мне,

вот так славное имущество! Я богат, я всех вас могу купить, даже вон того

Депутата, который так громко храпит. Ну что ж, благословляйте меня,

великосветская сволочь! Я папа римский!

Восклицания Рафаэля, до сих пор заглушавшиеся густым непрерывным

храпом, неожиданно были расслышаны. Большинство спавших проснулось с криком;

Но, заметив, что человек, прервавший их сон, плохо держится на ногах и шумит

Во хмелю, они выразили свое возмущение целым концертом брани.

-- Молчать! -- крикнул Рафаэль. -- На место, собаки! Эмиль, я сказочно

Богат, я подарю тебе гаванских сигар.

-- Я внимательно слушаю, -- отозвался поэт. -- Феодора или смерть!

Продолжай свой рассказ. Эта кривляка Феодора надула тебя. Все женщины --

Дщери Евы. В твоей истории нет ничего драматического.

-- А, ты спал, притворщик?

-- Нет... Феодора или смерть!.. Продолжай...

-- Проснись! -- вскричал Рафаэль, хлопая Эмиля шагреневой кожей, точно

Желая извлечь из нее электрический ток.

-- Черт побери! -- сказал Эмиль, вскакивая и обхватывая Рафаэля руками.

-- Друг мой, помни, что ты здесь среди женщин дурного поведения.

-- Я миллионер!

-- Миллионер ты или нет, но уж во всяком случае пьян.

-- Пьян властью. Я могу тебя убить!.. Молчать! Я Нерон! Я

Навуходоносор!

-- Рафаэль, мы ведь в дурном обществе, ты бы хоть из чувства

Собственного достоинства помолчал.

-- Я слишком долго молчал в жизни. Теперь я отомщу за себя всему миру!

Мне больше не доставит удовольствия швырять направо и налево презренный

Металл, -- в малом виде я буду повторять свою эпоху, буду пожирать

Человеческие жизни, умы, души. Вот она, роскошь настоящая, а не какая-то

Жалкая роскошь. Разгул во время чумы. Не боюсь ни желтой лихорадки, ни