Одиночество капитана Сидорова

 

 

Начнем с того, что маньяки бывают разные. Одни имеют среднее образование, другие - вообще никакого. Но маньяк, про которого идет речь, за всю свою жизнь сумел познать только одно - собственную природу Будды. Ясное дело, что после этого он немного удивился, как это может быть - Будда и, тем не менее, маньяк? Он даже пошел к одному востоковеду и, прежде чем оторвать ему голову, спросил, что по этому поводу говорит история? Востоковед поморщил лоб и сказал: "Вообще-то, такие случаи бывали. Миларепа, как известно, до своего просветления убил полсотни человек, а Падмасамбхава - чуть меньше, но уже после просветления. Это что касается великих святых. Современные же черные ламы, которые считаются воплощением тех или иных гневных божеств, и до сих пор, как говорят, практикуют человеческие жертвоприношения... Извините, а ножик-то вам зачем, а?" - таковы были его последние слова. Наш маньяк, которого мы ради приличия назовем Васей (имя изменено), не знал точно, воплощением какого именно гневного божества он является, но по этому поводу сильно не горевал. Поскольку делать ему было, по большому счету, нечего, он решил обременить себя распространением Дхармы. Большинство не обладает ясным пониманием того, что представляет собой распространение Дхармы с технической стороны. На самом деле, тут нет ничего военного. У Васи был старый запорожец, с которым он заезжал в какую-нибудь глухомань, припарковывался где-нибудь в сумраке ночном и ждал. В конце концов, отмеченный судьбой, на горизонте появлялся одинокий прохожий, к которому Вася честно подходил спереди и спрашивал в лоб: "Извините, товарищ, а вы не знаете, кто вы такой?", и если прохожий не знал или, что еще хуже, не понимал вопроса, Вася бил его по голове монтировкой, укладывал в запорожец и увозил в лес. Там он привязывал жертву к дереву и повторял вопрос. За каждый неверный ответ Вася отрезал ученику палец на руке. Когда не оставалось пальцев, Вася принимался за более крупные конечности, последней из которых была голова. "Сам подумай, - говорил Вася, - зачем она тебе, если ты даже таких простых вещей не понимаешь?" Был случай, когда один ученик все понял, хотя у него остались только левая нога с головой. Пришлось в больницу везти, но он все равно через три часа богу душу отдал - то ли от потери крови, то ли от счастья. Но допросить его все равно успели. Так в ментовке узнали про васины методы распространения Дхармы. На самом деле, капитан Сидоров (фамилия, разумеется, изменена) ничего не имел против распространения Дхармы и даже наоборот - был обеими руками за. Просто васина стилистика его не устраивала. Но это, сами понимаете, мелочи. Ошо вон тоже любил ругать Кришнамурти, а когда тот помер, сказал: "Теперь я остался один" - и это исторический факт. Капитан Сидоров познал свою природу Будды еще в бытность свою младшим лейтенантом и к гневным божествам никакого отношения не имел. Он полгода бродил по ночным безлюдным пустырям, пока однажды к нему не подошел Вася и не спросил как бы между прочим: "Слышь, брат, ты не в курсе, кто ты такой?" Капитан Сидоров внимательно оглядел Васю с ног до головы и вежливо сказал: "В курсе, Вася, в курсе. Так что ложись-ка ты, наверное, на землю лицом вниз, и руки, пожалуйста, за голову..." Слова капитана Сидорова навеяли на Васю какую-то смутную печаль и он сказал: "А что, начальник, а не разойтись ли нам полюбовно? Пока оба целы?" Капитан Сидоров решил не воспринимать это как угрозу, но на всякий случай скрутил Васю в бараний рог и отбил ему почки. Это оказалось очень кстати, потому что он теперь не мог их простудить в следственном изоляторе, куда его в тот же день привезли и где отопление не работало уже два года. "Ноль по Цельсию, - сказал Васе капитан Сидоров на прощанье, - это очень символично - шуньята!" На суде Вася держался молодцом, каждому, кто давал ему слово, он говорил: "А ты кто такой?", но ему все равно дали вышку. Дело-то было давно, когда смертную казнь еще не отменили, и Васе пришлось ждать своего часа истины три года. Когда человек с мечтательными глазами всадил Васе пулю в затылок, Вася увидел перед собой Господа Бога, который улыбнулся ему и на стандартный васин вопрос: "Ты кто?" лишь покачал бородой и растворился в ослепительном белом свете. Вася посмотрел по сторонам, пожал плечами и не смог придумать ничего лучше, кроме как последовать его примеру.

 

Космическая лапша.

 

 

"Добиться понимания гораздо легче, чем освободиться от него" - с этих слов начиналась толстенная рукопись, которую Нарайан начал неделю назад и закончил сегодня утром. Конец у рукописи был такой: "Если все это понять, можно сойти с ума, поэтому я посвящаю сей труд моему гуру Свами Шизонанде, который не нуждается ни в том, ни в другом, ни в третьем"

До обеда были выправлены последние грамматические ошибки, и Нарайан отправился к Шизонанде за рецензией. Свами в это время смотрел футбол по телевизору, а его жена, Праджнятара, стирала сари, дхоти и другие индийские национальные шмотки.

"Ты чего это мне принес?!" - не на шутку испугался Шизонанда.

"Вот уже целую неделю, учитель, - признался Нарайан, - меня не покидает вдохновенье. На все вопросы, которые терзали меня с юных лет, я внезапно получил ответы, мудрость которых привела меня в трепет, и я решил доверить эту мудрость бумаге"

"И как же ты объясняешь, - насупился Шизонанда, - природу своих откровений?"

"Ну, - смущенно сказал Нарайан, - священные писания трактуют подобные феномены различными способами. Одни говорят, что это пробуждение Внутреннего Учителя, другие же называют это безличным термином интуиция"

"Ты воду не мути! - предупредил Шизонанда. - Я спрашиваю тебя, что это такое, а не как это называется!"

"Тибетский лама Зиг Мунд Ринпоче объяснял это тем, - сказал Нарайан, - что разум человека бывает сознательным и бессознательным. Когда идея из бессознательного разума попадает в сознательный, это и есть интуиция"

"То есть, - обрадовался Шизонанда, - ты хочешь сказать, что сам все это придумал?"

"Нет, - запинаясь, возразил Нарайан, - про бессознательное я ничего с уверенностью сказать не могу, сам или не сам. Я знаю только, что раньше я ничего не понимал, а теперь все понял"

"Ни с того, ни с сего?"

"Ни с того, ни с сего"

"Ну, ладно, - устало проговорил Шизонанда. - Я не хотел тебе рассказывать, сынок, но теперь у меня нет другого выхода, раз уж это зашло так далеко. Слушай меня внимательно. Как только ты вошел, я сразу почувствовал запах пива, которое ты незадолго до этого выпил. Что за пиво ты пил, сынок?"

"Ну, жигулевское" - насупился Нарайан.

"Ага! - рот Шизонанды расплылся в улыбке. - А теперь посмотри на экран телевизора. Что ты там видишь?"

Нарайан посмотрел на экран и не увидел там ничего, кроме дюжины оболтусов, гоняющих мяч по зеленому полю. Вдруг на экране возник одинокий бедуин на фоне желтых песков. Бедуин поглядел на Нарайана и облизал пересохшие губы - ему очень хотелось пить. Нарайан ничем не смог ему помочь и бедуин отвернулся. Его взгляд споткнулся о небольшой темный предмет, выглядывающий из песка. Бедуин нагнулся, взял бутылку и с наслаждением крякнул.

"Ну, что, - сказал Нарайан недовольно, - ну, реклама. Каждый день идет"

"А какое пиво там рекламируют?" - вкрадчиво спросил Шизонанда.

"Жигулевское" - сдался Нарайан.

"Вот именно! - заорал Шизонанда. - Жигулевское! А ты говоришь - интуиция!"

"Я вас не понимаю! - заорал в ответ Нарайан. - При чем тут пиво и при чем тут интуиция?!"

"В том-то и дело, - сказал Шизонанда, - что интуиция здесь совсем не при чем, потому что это никакая не интуиция, а самое настоящее зомбирование. Я хотел продемонстрировать, как это делается, что ты пьешь именно жигулевское пиво и понимаешь именно те ответы на свои вопросы, которые ты понимаешь. Тебя попросту зомбируют, мой мальчик, а ты и в ус не дуешь!"

"Ладно, - сказал Нарайан. - Насчет пива я еще могу с вам согласиться. Но при чем здесь моя книга?"

"Дело даже не в книге, - объяснил Шизонанда, - а в том, что ты понимаешь. Я хочу сказать, что то, что ты понимаешь, это не ты понимаешь. Тебя зазомбировали..."

"Как это - зазомбировали?! - возмутился Нарайан. - Как вы можете вообще так говорить?! Это же - вдохновение, откровение! Это же святое!"

"Святое, я не спорю, - согласился Свами. - Я же говорю не о простом зомбировании. Я говорю о космическом зомбировании! Тебя зомбируют не люди и это самое страшное. Человеческое зомбирование еще можно как-то отследить, как мы сейчас проделали это с пивом и телевизором, но космическое зомбирование - всегда незаметно"

"Погодите, - сказал Нарайан, - вы же сами согласились, что это святое, но зомбирование, по-моему, никак не связано со святостью..."

"Праджнятара! - крикнул Шизонанда. - Иди сюда, дорогая. Ты же любишь всякие истории, а сейчас я как раз собираюсь рассказать нашему Нарайану одну поучительную историю. Эта история показывает, почему мы делаем то, что делаем, и не думаем ничего из того, что не приходит нам в голову. Слушайте же!

Давным-давно жил в Тибете великий лама секты Бон-по по имени Зиг Мунд Ринпоче. Его учеником был знаменитый лама Карлюнгпа Ринпоче, который первый провозгласил, что весь мир находится в жопе..."

"В каком смысле - в жопе?" - не понял Нарайан.

"В том смысле, - пояснил Шизонанда, - что сознание обычных людей прочно зафиксировано на уровне Муладхары. Карлюнгпа Ринпоче утверждал, что так будет до тех пор, пока всем нам не снесет крышу..."

"Лама имел в виду раскрытие Сахасрары?" - догадался Нарайан.

"Ясное дело, - подтвердил Шизонанда. - Но на самом деле, все эти идеи Карлюнгпа Ринпоче украл у своего гуру Зиг Мунда Ринпоче, того самого, который был основоположником тибетской Йоги Сновидений и который..."

"...открыл знаменитый Принцип Ебли!" - вскричала Праджнятара.

"Вот именно, - согласился Шизонанда. - Печально знаменитый Принцип Ебли. Именно об этом я и собираюсь вам рассказать. Дело в том, что открытие Принципа Ебли произошло, скорее, интуитивно, чем опытным путем. Зиг Мунд Ринпоче попросту догадался, что вот, существует такой Принцип Ебли, который управляет всеми человеческими устремлениями и поползновениями, а иногда даже и деяниями. Проблема заключалась лишь в том, что у Зиг Мунда Ринпоче не было никаких доказательств в подтверждение своей смелой теории. Тогда он решил, как и подобает всякому уважающему себя ученому, подвергнуть тщательному исследованию членов своей семьи - жену и сына. И все бы было ничего, если бы они не стали это замечать, но не заметить такое было трудновато. Зиг Мунд Ринпоче мог, например, учинить допрос жене, почему она так долго не выходила из туалета - не потому ли, что специально удерживала выход каловых масс наружу, чтобы увеличить давление на анальный проход и получить, таким образом, удовлетворение, которого она лишена в супружеской жизни, будучи замужем за целомудренным ламой? Сын, пытаясь вступиться за мать, получал в награду вопрос - а почему, собственно, он так раздражен? Не потому ли, что его пенис меньше, чем у отца, и это заставляет чувствовать свою ущербность? За несколько месяцев своего исследования Зиг Мунд Ринпоче чуть не довел домочадцев до умопомешательства, но случилось так, что однажды он оставил свой рабочий дневник на столе, и изумленные мать с сыном стали первыми, кто узнал про страшную власть Принципа Ебли над человеческой жизнью. Но, по крайней мере, у них отлегло от души - они все поняли. Любящий сын Зиг Мунда Ринпоче предложил матери помочь мужу в его работе. "Это как же?" - спросила она, и сын ответил, что очень просто.

На следующий день жена подошла к Зиг Мунду Ринпоче и сказала:

"Знаешь, дорогой, сегодня мне приснился замечательный сон!"

"Какой же?"

"Мне приснился банан! Помнишь, один лун-гом-па, который прибежал из Индии и которого мы оставили у себя на ночлег, рассказывал нам о бананах и показывал, какие они?"

"Прекрасно помню, - насторожился Зиг Мунд Ринпоче. - Но ты лучше скажи, что ты сделала с этим бананом?"

"Я съела его!" - жарко воскликнула жена.

"Ты взяла его в рот..." - задумался Ринпоче, но сын прервал его размышления.

"Знаешь, папа, - сказал он, - я тоже сегодня видел очень странный сон. Я видел поезд, который заезжал в тоннель!"

"Заезжал в тоннель?! - изумился Зиг Мунд Ринпоче. - А что было потом?"

"А потом, - сказал сын, - он выезжал из тоннеля"

"А потом?"

"А потом снова заезжал"

"Что же, он так и ездил туда-сюда?" - обрадовался Зиг Мунд.

"Так и ездил" - подтвердил сын.

"Ты думаешь, - сглотнул слюну Ринпоче, - машинист был сумасшедший?"

"Нет, я так не думаю, - сказал сын. - Я думаю, что ему просто нравилось ездить туда-сюда"

"Нравилось?"

"Очень нравилось!"

После этого судьба теории Зиг Мунда Ринпоче была решена. Вскоре появились знаменитые "Трактат о тибетской Йоге Сновидений" и "Трактат о Принципе Ебли, который есть первопричина всего, включая и настоящий трактат". Потом появился Карлюнгпа Ринпоче, который говорил, что мы не выйдем из жопы, пока нам не снесет крышу. Потом Зиг Мунд Ринпоче заявил, что Карлюнгпа попросту украл и исказил его идею о Принципе Ебли, и навсегда поссорился со своим любимым учеником. Потом Зиг Мунд сильно запил, в результате чего появился его последний трактат "Туммо - йога психического тепла", и все кончилось белой горячкой - лама имел неосторожность допиться до того, что преобразовал себя в Радужное Тело и стал вечным покровителем тибетского психоанализа.

Эта поучительная история наглядно демонстрирует, - закончил свой рассказ Шизонанда, - что зомбирование может быть лишь результатом любви к ближнему, а любовь к ближнему может быть лишь следствием тщательного зомбирования!"

"Вы хотите сказать, - задумчиво проговорил Нарайан, - что высшие сущности с астральных планов из любви своей ко мне вкладывают в мою голову высокие идеи с целью распространения Дхармы?"

"Важно не то, какова эта цель, - сказал Свами, - а то, чья она. Я же тебя прекрасно знаю, Нарайан! Тебе же все по хуй - и распространение Дхармы, и обет Бодхисаттвы, и эволюция мирового сознания, и даже курс доллара. Насколько я знаю, ты даже новости смотришь только из мира музыки и шоу-бизнеса. И вдруг ты приходишь ко мне со своим талмудом, где объясняется все и вся и провозглашается крестовый поход светлых сил против невежества Сансары. Только слепой или полный дурак не заметит, что тебе промыли мозги"

"А все-таки, - сказал Нарайан, - если предположить на секунду, что это не космическое зомбирование, а я?"

"Если я про космическое зомбирование не хотел тебе говорить, то про это мне даже думать больно. Но оставлять в стороне это нельзя. Понимаешь ли, самое худшее, что может случиться с человеком, которого зомбируют все подряд, начиная телевизором и кончая космосом, это если вдруг он начнет зомбировать сам себя"

"Понятно..." - вздохнул Нарайан и обхватил голову руками.

"Да, сынок, - сочувственно произнес Шизонанда, - теперь тебе придется с этим жить. Но ты не унывай - в своей беде ты не одинок. Я столкнулся с космическим зомбированием сорок лет назад и до сих пор в себя не могу прийти..."

"Как?! - изумленно воскликнул Нарайан. - И вы?"

"А ты думал, - хмыкнул Шизонанда, - что я сам от себя с тобой разговариваю?"

"Вы хотите сказать, что даже понимание этого факта вам не принадлежит?"

"Конечно" - кивнул Шизонанда.

"Как же вы вообще думаете?!"

"В том-то и дело, - развел руками Шизонанда, - в этой точке меня переклинивает и я уже никак не думаю. Это - единственный способ борьбы с космическим зомбированием"

Нарайан открыл рот и так и застыл.

"Чего это с ним?" - спросила Праджнятара.

"Кажись, крышу снесло..." - бодро ответил Шизонанда и Праджнятара не выдержала.

"Нарайан, ты идиот! - заорала она на подскочившего от неожиданности Нарайана. - Разве ты не понимаешь, что он тебе просто лапшу на уши вешает, чтобы ты не заставил его читать твою дурацкую писанину, только и всего!"

"Не слушай ее, она все врет!" - тихо шепнул Шизонанда и, бросив виноватый взгляд на Праджнятару, со всех ног выбежал из комнаты.

"Как - лапшу?! - глаза Нарайана округлились. - Вы хотите сказать - зомбирует?"

Праджнятара болезненно поморщилась, невнятно матюкнулась и со словами: "Говорила мне мама - не связывайся ты с этим идиотом, потому что жить будешь среди идиотов и дети твои станут идиотами..." оставила Нарайана одного. Мысль о том, что, возможно, он все-таки не совсем один, была последней, которая пришла в его бедную голову, поэтому о том, чья именно была эта мысль и откуда она к нему пришла, он так и не узнал.

 

Золотые яблоки.

 

 

Кое-как он содрал с себя одежду и бросил ее на пол. Действие нейростимуляторов начинало усиливаться - тело стало легким и ванна превратилась в сплошное белое пятно, навсегда утратив резкость своих очертаний. Он вытащил пробку, чтобы ненароком не захлебнуться в воде, и включил душ, который, как он знал наверняка, через несколько минут превратится в теплый тропический ливень джунглей, его джунглей, родных джунглей - там он родился, там он провел свое детство и там он встретит свою смерть, если ему повезет, если он никогда больше не будет об этом забывать, потому что он всю жизнь об этом забывает и всю жизнь ему помогают забывать, ведь никому не нужно, чтобы он помнил, никому, кроме него самого, и теперь они снова мешают ему - стучат в дверь, которая уже чуть не превратилась в зеленое дерево с лианами, но они стали стучать и лианы растаяли, а я так хочу домой, и теперь нужно тянуться за ружьем, иначе они все время теперь будут стучать и стучать, и это им никогда не надоест, потому что они - голодные духи, прячущиеся за улыбками любящих родителей, но если я открою дверь, они влезут в мои джунгли, не сняв своих грязных ботинок, вырвут меня отсюда, отберут у меня мою память и поглубже зароют ее на кладбище, чтобы она провонялась там падалью и ее съели черви, а я стану одним из них, но это уж дудки!..

Отец приложил ухо к двери, но не услышал ничего, кроме шума воды, и постучал еще раз. Наконец из ванной послышалось невнятное бормотанье, из которого удалось разобрать лишь: "...в покое!", и Доктор устало прикрыл глаза.

"Бесполезно, - сказал он Отцу. - Он вас не слышит"

"Что же мне остается... Все-таки я его отец" - пробормотал Отец как бы про себя.

"Зато он - уже не ваш сын, - подумал Доктор и прокашлялся. - По крайней мере, не сейчас. Вы же видите, ему уже все равно. Того мальчика, которого вы отдавали к нам на принудительное лечение, даже его уже больше нет. Где он достал деньги, хотел бы я знать?"

"Выпотрошил наш семейный тайник, - нехотя сказал Отец. - Он уже несколько месяцев брал оттуда понемногу, и я решил ничего ему не говорить, потому что суммы были маленькие, а теперь, видимо, ему нужно было больше..."

"Зря вы так решили" - сказал Доктор.

"Что же я мог поделать? - пожал плечами Отец. - Началось-то все с того, что он стал шантажировать соседского малыша. Запугал его, как мог, говорил, что убьет его родителей, вырежет всю семью. Вы не подумайте, это все бред, ничего такого он сделать не смог бы - кишка у него тонка, но пацаненок испугался, стал доставать деньги всеми правдами и неправдами... Скандал был жуткий, мы с женой еле все уладили. И я решил, пускай лучше у нас ворует..."

"Это было неправильно, - упрямо возразил Доктор. - вашему сыну нужна была грамотная психотерапия"

"Вы слышите? - спросил Отец и снова подошел к двери. - Кажется, он что-то говорит... Сынок! Ты слышишь меня?.."

Вначале Доктор увидел, как на спине у Отца появилось красное пятно, и только потом уже услышал грохот выстрела. Отец, удивленно хрипя, сполз на пол, а выстрелы продолжали кромсать дверь - бах! бах! бах! - и тут Доктор понял, что оглох, потому что не услышал собственных проклятий.

А ведь еще сегодня утром этот мальчишка сидел у него на лекции и равнодушно грыз свои ногти, хотя я говорил только для него и только о нем. Сказал я ему тогда или нет, но сейчас я бы обязательно ему сказал, что да, малыш, я во многом с тобой совершенно согласен. В конце концов, весь наш мир - это ничто иное, как сверхсложный нейростимулятор со сверхмалым КПД. Не больно от него прет, проще говоря. В конце концов, каждый человек имеет право жить так, как ему хочется, и в той реальности, которая ему нравится. Конечно. Безусловно. Малыш, ты можешь выдумать себе идеальную реальность и нырнуть туда с головой, но если ради твоего идеала тебе приходится терять человеческий облик, то цена твоему идеалу невелика. Дерьмо это, а не идеал. Но ты, конечно, уже сделал свой выбор, поэтому давай, уходи в свои зелено-голубые джунгли и никогда оттуда не возвращайся. Ты уже мертв для нас, но почему мертвыми должны становиться мы? Если ты выбрал свою реальность, ты не должен навязывать ее своему ближнему и уж тем более не должен отнимать у него ту, которую выбрал он.

Доктор никак не мог заснуть - когда он переставал мысленно читать нотации одурманенному наркотиками подростку, он вспоминал красный цветок, расцветающий на спине его глупого отца, и людей с автоматами, которые вытащили его из дома, и мальчика, который вышиб себе мозги, потому что ему все время мешали уйти туда, куда он хотел уйти... но, в конце концов, Доктор уснул.

Доктор никогда не помнил своих снов и считал себя безнадежным объектом для психоанализа. Он бы очень удивился, если бы ему сказали, что все дело тут в золотых яблоках. Эти яблоки были, конечно же, волшебные и волшебство их было двойное. Оно заключалось в том, что Доктор не мог проснуться, не откусив от золотого яблока хотя бы кусочка, и не мог вспомнить, что же ему все-таки приснилось, если он откусил от золотого яблока хотя бы кусочек. Все сны Доктора были однообразны - каждую ночь он искал золотое яблоко, чтобы проснуться, и каждую ночь поиски становились все труднее и запутаннее. Люди, сотканные из тонкой материи ночных иллюзий, разговаривали с Доктором, шутили и смеялись, но никто не хотел открыть ему секрет золотых яблок, который был известен всем, кроме него. Они играли с ним в прятки, стреляли в него из своих ружей, запершись в ванной, отправляли его в армию на второй срок, изредка занимались с ним любовью и говорили длинные бессмысленные речи, но никто не был ему другом, потому что никто не понимал того, чего он хочет, хотя это так просто - всего лишь одно золотое яблоко, одно-единственное, и больше ничего мне от вас не надо, я ведь знаю, что вы не специально их прячете, не со зла, а просто так у вас здесь по-дурацки все устроено в вашем бредовом мире, от которого я ничего не хочу, кроме выхода наружу, маленького золотого яблочка...

"Здесь не дадут тебе золотых яблочек" - серьезно ответила она и я вгляделся ей в лицо. Это была девочка пяти или шести лет, она потеряла резкость, чуть изменив свои черты, и я тут же узнал ее и вспомнил ее имя - она жила с нами по соседству, моя первая любовь и невеста, мы были с ней муж и жена, мы варили кашу и отводили детей в садик, пока нас не звали домой родители, и я повторял ее имя до тех пор, пока оно сладко не таяло у меня во рту, и вот она стоит передо мной и говорит мне нет, Доктор, дорогой, ни за что и никогда, и даже не надейся...

"Но почему?! - говорю я. - Ведь я же точно знаю, что вам самим золотые яблоки не нужны, я точно знаю, что они у вас есть, тогда - почему, почему?!"

"Ты абсолютно прав, Доктор, - говорит она, - нам не нужны золотые яблоки и мы не станем их есть ни за что на свете, поэтому ты должен понять, что тебе они не нужны тоже..."

"А что у тебя в кармане?" - догадываюсь я и в глазах девочки появляется испуг.

"Не трогай меня, - плачет она, - я ничего тебе не дам!"

Я хватаю ее за голову и начинаю трясти ее, выплевывая слово за словом - отдай! отдай! отдай! - до тех пор, пока голова не отрывается, и теперь придется отстирывать брюки от этой гадости, если у нее не окажется яблок. Я швыряю голову в сторону и торопливо ощупываю еще теплое тельце, но почему же у нее столько карманов, откуда?! Такая маленькая и столько карманов... Да вот же оно, господи! Вот оно, переливается на солнце и отражает мою счастливую физиономию. Я вытираю с яблока кровь и подношу его к губам, и самое странное то, что я делал это столько раз, но до сих пор не могу запомнить, какое же оно на вкус?..

По потолку проползла муха и Доктор понял, что открыл глаза. Набрав полную грудь утреннего воздуха и полные уши воробьиного чириканья, которые вливались в комнату через открытое на ночь окно, Доктор на секунду пожалел о том, что ему в который уж раз придется встать с постели и сказать себе, что ему только показалось, что жизнь прекрасна, пока он лежал в постели, слушая воробьев и вдыхая утреннюю свежесть, а на самом деле... Впрочем, подумал Доктор, я ведь еще не встал.

 

Кольцо Вишну.

 

 

Как-то вечером, во время традиционного для этой квартиры безумного чаепития, покойник сказал хатха-ежику, что он, покойник, устал от бесконечных разговоров, которые, как он, покойник, уверен, обязательно ни к чему не приведут, а если и приведут, то ни к чему хорошему, и что он, покойник, жаждет от хатха-ежика совсем иного рода общения, чтобы все, в конце концов, было как у людей - дзэн так дзэн! - и если люди сидят в позе лотоса и медитируют, то и он, покойник, хочет посидеть в позе лотоса и помедитировать, тем более, что от хатха-ежика только и слышно, что медитация да медитация, но все это пока одни разговоры - ложь, пиздеж и провокация, а не слабо ли хатха-ежику ответить за свой базар? Хатха-ежик решил ничего на это не отвечать и сказал, что давай начнем по порядку. Во-первых, ты не совсем прав в том, что наши разговоры ни к чему ни приведут - твое пресыщение этими разговорами говорит само за себя и, более того, является целью этих разговоров. Во-вторых, если покойнику так уж свербит посидеть в позе лотоса, то при чем здесь хатха-ежик? (Тут хатха-ежик добавил, что старина Фрейд в этом месте бы похабно захихикал, так как совершенно очевидно, что нежелание или неспособность покойника заниматься практикой в одиночестве есть ничто иное, как проявление "комплекса онаниста" - в одиночку, мол, дрочить - занятие постыдное, а вдвоем - естественное и почетное, хотя групповуха она и в Африке групповуха... ) В-третьих, хатха-ежик за свой базар ручается и ответить может всегда и везде, вопрос лишь в том - может ли то же самое сказать о себе покойник? А в-четвертых, совершенно неясно, понимает ли покойник, чего именно он хочет и как именно это может ему аукнуться, а если не понимает, так я тебе сейчас расскажу! Выслушав эту телегу, покойник слегка оробел, но все-таки сказал: "А ты расскажи, расскажи..." и хатха-ежик все ему рассказал. Дело в натуре было дрянь. В качестве предисловия к первому изданию хатха-ежик спросил у покойника, читал ли тот книжку братьев Стругацких "За миллиард лет до конца света" и покойник ответил, что, ясное дело, читал, потому что Стругацкие - его любимые авторы и вообще, как можно было такое спраш... Стоп. В конце концов, это же рассказ, художественное произведение, а значит в нем совершенно уместной будет и доля художественного вымысла, которая заключается в том, что покойник не читал этой книжки Стругацких. Попытайтесь понять мои затруднения. На самом деле, Покойник вообще любитель почитать, а уж если это братья Стругацкие, так об этом даже разговаривать глупо. Но тогда хатха-ежик продолжит свою речь с того места, где книжка Стругацких заканчивается, и читателю, который этой книжки не читал, будет проблемно понять, в чем тут дело, и вообще, у меня и так рассказы любительские какие-то все время выходят, а тут и подавно получится, что я полный лох, а не добрый и мудрый рассказочник. Да... По-видимому, этого тоже не стоило писать... короче! Хатха-ежик говорит, как, ты не читал книжки братьев Стругацких "За миллиард лет до конца света"?! Нет, отвечает ему покойник смущенно, как-то не довелось. Мне, говорит, очень стыдно, но я даже не знаю, кто эти братья Стругацкие такие и никогда вообще по них ничего не слышал. Странно, думает хатха-ежик, как такое может быть - покойник и не читал Стругацких?! Быть такого не может, потому что такого быть не может никогда. Видать, снова у Сурата проблемы с художественным изложением, вот он и мудрит ерунду - покойник братьев Стругацких не читал, это же, блин, даже читать такое тошно, не то что думать! Ну, тогда я не знаю... Значит так, ничего хатха-ежик не говорит покойнику про книжку братьев Стругацких, а сразу переходит к делу. Есть, говорит хатха-ежик, такое понятие - гомеостатическое мироздание. Это понятие, покойник, выражает всю блядскую сущность мира, в котором мы с тобой живем и, что еще хуже, частью которого являемся. В чем здесь главная фишка? Главная фишка здесь в том, что этим миром правят три бога - Брахма, Вишну и Шива. Брахма создает мир, Вишну - сохраняет, Шива - разрушает. Но, если говорить откровенно, это еще не совсем главная фишка, потому что главная фишка в том, что все это - один и тот же процесс. Созидание провоцирует сохранение созданного, а сохранение влечет за собой смерть. Как это может быть? Очень просто. Если все время созидать, тогда ничего не удастся сохранить, потому что непрерывное созидание есть разрушение уже созданного. Для этого нам нужно сохранять. Но если все время сохранять, то есть изолировать созданное от сил созидания, то созданное станет замкнутой системой, а в замкнутой системе энтропия не может уменьшаться, а может только увеличиваться. Попросту говоря, если система не развивается, она деградирует. Поэтому богов, на самом деле, есть только двое - Брахма, он же Шива, созидатель-разрушитель, и Вишну, он же опять-таки Шива, сохранитель-разрушитель. М-да, оба они разрушительны - но! - каждый в отдельности. Если же они работают на пару, если их энергии сочетаются, мы имеем уже не две различные энергии, а одну синергию - эволюционирующую самоорганизующуюся систему. И ключевым моментом здесь является именно это "если"! Потому что наличие условия не имеет ничего общего с выполнением оного. Большинство людей являются воплощением Вишну, ибо в них доминирует тенденция к самосохранению. Они строят вокруг себя неприступную крепость и задыхаются в ее стенах. Меньшинство являются так называемыми творческими личностями - это воплощения Брахмы. Они полностью открыты созидающему свету и, в конце концов, сгорают до тла в его вечно голодном пламени. Мир устроен так, что процентное соотношение между этими типами людей всегда одинаково, поэтому можно справедливо считать, что князем мира сего является именно Вишну, хранитель-разрушитель. Когда-нибудь он сдохнет от перенаселения, но это будет очень нескоро, потому что Вишну - это реальная сила. Ты в настоящий момент являешься воплощением Вишну. Поэтому ты тоже когда-нибудь сдохнешь от чего-нибудь, но это тоже будет не скоро - лет этак через пятьдесят. Это - стандартная картина. Но если ты попытаешься нарушить существующее положение вещей, разомкнуть герметически-стерильное кольцо Вишну и впустить в себя немного огня Брахмы, то полученный результат, мягко говоря, удивит тебя. Ты не только обожжешься огнем Брахмы, но и почувствуешь на собственной шкуре, как работают защитные механизмы Вишну, а работают они, поверь мне, на славу. Не хочется тебя пугать, но истина в том, что обычному человеку совершенно невозможно разомкнуть защитное кольцо Вишну, и ты можешь спросить меня, почему? Это невозможно только потому, что у обычного человека нет ни одного настоящего мотива, ни одной реальной причины, чтобы сделать это, а такой реальной причиной может быть только одно - насущная необходимость. Только насущная необходимость поможет тебе выдержать все удары Вишну, ибо удары эти - смертельны, а на смерть человек идет только тогда, когда у него нет иного выхода. То, что ты предлагаешь, выглядит, на первый взгляд, довольно невинно. Запереться в квартире на пару недель, составить расписание медитаций и сидеть согласно этому расписанию по десять-пятнадцать часов в сутки. Сидеть, ничего не делать, заметь! Казалось бы, нет ничего проще, ведь это так тихо, так мирно, так незаметно... Но при всем при этом я нисколько не удивлюсь, если на вторые сутки к нам вломится отряд милиционеров в бронежилетах с дубинками и автоматами, нас повяжут и упекут ко всем чертям за нарушение какой-нибудь статьи в законе о самогоноварении. В чем, собственно, дело? Менты не скажут тебе этого, зато скажу я. Любая деятельность, которая способна спровоцировать в твоем существовании эволюционный скачок с одного уровня на другой - а в существовании, знаешь ли, каждый другой уровень это уже СОВСЕМ другой уровень! - является грубым нарушением законов существования на том уровне, на котором ты находишься сейчас. А нарушение законов всегда чревато воспитательными мерами, направленными на то, чтобы вышеупомянутые законы никогда не нарушались впредь. Короче говоря, я хотел сказать этим только то, что предлагаемое тобой, по меньшей мере, невозможно.

"Знаешь, - сказал покойник, - ты мог бы не объяснять мне все это, а только спросить, не читал ли я книжку братьев Стругацких "За миллиард лет до конца света" и не помню ли я, в чем суть понятия "гомеостатическое мироздание". Я бы ответил, что читал и помню, что..."

Нет, ну вы видели засранца? Как вам это нравится - мог бы не объяснять?! А что я, черт возьми, тогда буду писать? Хатха-ежик спросил, покойник ответил. Хатха-ежик возразил, покойник извинился. Они жили долго и счастливо и умерли в один день. Ни хрена подобного.

"...и я бы сказал еще, - продолжал покойник, - что уже думал об этом и что все уже решил. Окончательно и бесповоротно. Я хочу заниматься практикой, хочу, чтобы это происходило под твоим руководством. Хочу, чтобы это было примерно по той же схеме, которую ты упомянул - закрытая группа на несколько суток, расписание, сидение, питание и все такое"

"Если ты решил, - сказал хатха-ежик, - тогда все хорошо"

И тут в дверь позвонили. Покойник сорвался с места, но хатха-ежик остановил его - сиди, я сам - и пошел открывать. Он не дошел, дверь с треском...

...гда покойник выписался из больницы, хатха-ежика уже трое суток как выпустили - ему дали два года условно с подпиской о невыезде. Он похудел еще больше, под бесцветными глазами у него чернели непонятные круги, но он был гораздо бодрее и веселее, нежели обычно, Инесса даже испугалась и решила малость повременить с расспросами. Хатха-ежик с искренним любопытством осмотрел покойницкий гипс, постучал по нему кулачком и спросил, нет ли там бриллиантов? Покойник ответил, что, скорее всего, нет, и тогда хатха-ежик повеселел еще больше и спросил - ну, так как, будем делать практику или нет? Покойник задумался. А кто бы на его месте не задумался? Если бы с вами произошло то же самое, вы бы решили гнуть свою линию только при условии, что у вас есть в этом пресловутая насущная необходимость. И сейчас мы узнаем, что за парень этот покойник, есть ли у него порох в пороховницах и есть ли у него в сущности насущная необходимость?

"В конце концов, - медленно проговорил покойник, - это даже интересно..."

И тут Инесса упала в обморок.

К счастью, ничего не произошло. Обморок прошел, небеса не разверзлись, потолок не рухнул, пол не ушел из-под ног. Хатха-ежик сиял, покойник хмурился, Инесса моргала - они составляли расписание для закрытой группы на десять суток. Покойник предложил пригласить на группу Петю Самсонова, Серегу Лысого и Мишку Дозу, и хатха-ежик сказал, что конечно, но только за умеренную плату. Скажем, пять баксов в день. Это, объяснил хатха-ежик, не есть прихоть, но фильтр, сквозь который вышеупомянутые кандидаты либо пройдут, либо нет, и сразу станет ясно, у кого есть насущная необходимость, а кто просто дурью мается. Покойник подозрительно нахмурился, но хатха-ежик еще раз заверил его, что лично ему эти деньги не нужны.

"Ты думаешь, почему я не боюсь ввязываться в эту авантюру? - спросил он. - Потому что мне от жизни ничего уже не надо, разве что - узнать, чего ей нужно от меня? Вот почему. А финансовый дуршлаг необходим. Либо твои друзья пр