И его соотношение с международным частным правом

В советской, а ныне в российской науке международного частного права международный гражданский процесс с традиционным единодушием включался исследователями в отрасль правоповедения МЧП. Однако при этом делалась оговорка, что в область объективного права — отрасль права МЧП — международный гражданский процесс не входит, будучи частью национального гражданского процессуального права: «Проблемы международного гражданского процесса, — читаем в одной из самых фундаментальных работ по этому предмету, — относятся к гражданскому процессу как отрасли права, регулирующей деятельность органов юстиции по гражданским делам»182. В то же время, когда речь шла о системе отраслей юридических наук, то соответствующие проблемы принято было относить к дисциплине международного частного права, ибо «каждая из них тесно связана с вопросами о подлежащем применению законе (т.е. с

¹⁸³ Лунц Л.А. Международное частное право. М., 1970. С. 30.

¹⁸⁴ В общем виде утверждения о том, что «международное частное право регулирует не только гражданские, семейные, трудовые, но и процессуальные права иностранных граждан, предприятий, организаций и лиц без гражданства», встречается ныне и в литературе, посвященной собственно национальному гражданскому процессу. См., например, учебник «Гражданский процесс» (отв. ред. В.В. Ярков, изд. 3-е. М., 1999. С. 497).

¹⁸⁵ См.: Кузнецов М.Н. Некоторые особенности развития международного частного права // Советский журнал международного права. 1991, № 1. С. 21 — 22; см. также: Лунц Л.А., Марышева Н.И. Указ. соч. С. 10.

¹⁸⁶ См.: Ануфриева Л. П. Международное частное право. В 3-х т. Т. 1. Общая часть: Учебник. М., 2000. С. 95 - 103.

¹⁸⁷ См.: Казанский П. Учебник международного права публичного и гражданского. Одесса, 1902. С. 505.

проблемами коллизии законов) или с вопросами гражданской правоспособности лица»183.

Однако в течение последнего десятилетия подобный взгляд подвергся ревизии184. Наиболее резко против такой идеологии «раздвоения» международного гражданского процесса по отношению к отрасли и науке, а соответственно и несовпадения отрасли и науки МЧП выступил М.Н. Кузнецов (об основных тезисах его критических высказываний по этому поводу упоминалось в «Общей части»). Главный аргумент ученого — довод о нелогичности и необяъснимости с точки зрения общей теории права квалификации международных гражданских процессуальных отношений в качестве предмета гражданского процесса как отрасли права и в то же время — отнесения возникающих при этом проблем к науке международного частного права как ее особого подраздела185.

Взгляд автора данного учебника по затронутому вопросу был высказан ранее186 и сводится со всей очевидностью к следующему. Конструкция, основанная на разделении международного гражданского процесса на две «разноотраслевые» по своей принадлежности (национального гражданского процессуального и международного частного права) части — объективное право и наука, его изучающая, — искусственна. Это ведет к тому, что обе науки — международного частного и гражданского процессуального права — считают указанные вопросы «своими» и изучают их со свойственными им специфическими подходами. В результате ни в одной из них эти вопросы не получают должного осмысления, поскольку в методологии исследования используются разные средства. Так, в МЧП велика роль системного анализа и сравнительного правоведения, что явно слабее выражено в национальном гражданском процессуальном праве. Принципиальные соображения и обоснование включения международного гражданского процесса в сферу действия международного частного права были изложены автором ранее, поэтому нет нужды еще раз на них останавливаться. Стоит лишь особо подчеркнуть, что объединение соответствующих общественных отношений в рамках одной отрасли права — международного частного — будет происходить по критерию общности объекта: отношений, юридически проявляющих свою связь с правопорядками различных государств. Выбор, который должен иметь место в результате действия такой связи, будет осуществляться не между нормами или законами (гражданскими, процессуальными и т.д.), а между правопорядками (юрисдикциями) в целом, вследствие чего избрание в рамках соответствующего правопорядка судебного или иного юрисдикционного органа обусловит и обращение к процессуальному праву данного государства; материальные же аспекты отношений могут быть подчинены иному определяемому сторонами или судом правопорядку.

В этой связи нелишне напомнить, что в свое время некоторым русским ученым приходилось отстаивать материальную природу международного частного права, поскольку господствующим представлением было именно процессуальное видение этой совокупности правовых норм187. Надо сказать, что подобный взгляд на международное частное право даже сегодня не может быть назван как ушедший навсегда в прошлое. Авторы современной публикации по МЧП М. Коппенол-Ляфорс, Дж. Мейджер, Д. Доктер, Ф. Смили пишут: «если возникает международный спор,

¹⁸⁸ См.: Koppenol-Laforce М. et als. International Contracts. Aspects of Jurisdistion, Arbitration and Private International Law. L., 1996. P. 7.

¹⁸⁹ Подобный подход характерен именно для стран «общего права», в которых, по выражению французского автора К. Кесседжиан, преподают сначала средства судебной защиты прав, а затем сами права (см.: Kessedjtan С. / La modélisation procédurale // La mondialisation du droit. Travaux du Centre de recherche sur le droit des marchés et des investissements internationaux. CRED IMI. Dijon. 2000. P. 237). В этой связи нелишне напомнить, что в свое время еще Л.А. Лунц, обобщая англо-американскую доктрину, отмечал, что последняя «(английские курсы Дайси, Чешира и др., американские курсы Биля, Гудрича и др.) при разрешении вопросов международного частного права исходит из процессуальных позиций: она прежде всего ставит себе задачу установить, при каких условиях местный суд компетентен рассматривать гражданское дело с иностранным элементом» (см.: Лунц Л.А. Курс международного частного права. Общая часть. М., 1973. С. 40).

¹⁹⁰ Богуславский М.М. Международное частное право: Учебник. М., 1998. С. 19.

первым шагом, который надлежит предпринять в международном частном праве, — это определить судебные органы, обладающие компетенцией на его рассмотрение. Следующим после определения суда шагом должно стать решение иных процессуальных вопросов: примет ли иностранный суд на рассмотрение дело, в котором стороной является гражданин иностранного государства? Или же в случае, если процесс имеет место в государстве истца, каким образом ответчик, проживающий в другой стране, должен быть уведомлен о начале судебных процедур? Какие формы доказательств будут приемлемы для суда?»188 Следовательно, изначальное «процессуальное» видение международного частного права свойственно, как вытекает из приведенного, юридической науке и практике некоторых стран и в настоящее время. Правда, упомянутые высказывания принадлежат представителям доктрины тех государств, которые традиционно включают в международное частное право процессуальные отношения189.

Что же касается подходов к данному вопросу с точки зрения состояния отечественной науки и практики МЧП, следует, кроме того, указать и на некоторый «прагматический» момент, вытекающий из предложения о включении международного гражданского процесса в область именно международного частного позитивного права, а не в отрасль национального гражданского процесса. Не секрет, что в настоящее время работники правоприменительных органов (прежде всего, судов и прокуратуры) не вполне готовы к тому, чтобы иметь дело с процессом правоприменения, если в деле участвуют иностранные физические или юридические лица, так как не всегда обладают необходимыми знаниями в области международного частного права. Этому есть свое объяснение. Ориентируясь при выборе специализации на работу во внутренней сфере и зная, что предстоит иметь дело с российскими национально-правовыми нормами, студент или иное лицо игнорирует МЧП как якобы «ненужное» для будущей практической деятельности. Включение же в МЧП такой важной составляющей, как рассмотрение юрисдикционными органами споров и проблем, обусловленных международным хозяйственным оборотом, объективно повысит заинтересованность в изучении, а следовательно, и усвоении международного частного права направлениями всех специализаций. Повышение уровня качества подготовки юристов в вузах и иных образовательных учреждениях в этом случае может явиться закономерным результатом «реструктурирования» отраслевого деления права.

Среди имен современных авторов, придерживающихся отнесения международного гражданского процесса к национальному гражданскому процессуальному праву, можно назвать таких известных ученых, как И.А. Грингольц, В.П. Звеков, С.Н. Лебедев, Л.А. Лунц, И.С. Перетерский, В.С. Поздняков, М.Г. Розенберг, О.Н. Садиков. Определенную неясность в этом отношении представляет собой точка зрения М.М. Богуславского. В последнем издании учебника «Международное частное право» читаем: «Отечественная доктрина относит к международному частному праву вопросы так называемого международного гражданского процесса. Она исходит из того, что иностранный элемент в гражданском деле (а к гражданским делам в РФ относятся и семейные, и трудовые дела) порождает определенные процессуальные последствия»190. В данном случае непонятно, понимается ли под международным частным правом система норм (МЧП в

¹⁹¹ Богуславский М.М. Указ. соч. С. 22.

¹⁹² Лунц Л.А. Международное частное право. М., 1970. С. 28.

объективном смысле), либо МЧП как наука — отрасль правоведения. В то же время в другом месте указанного учебника находим следующее: «...в состав международного частного права входят как коллизионные, так и материально-правовые нормы, регулирующие гражданско-правовые отношения с иностранным элементом, которые возникают в областях международного экономического, научно-технического и культурного сотрудничества, а также нормы, определяющие гражданские, семейные, трудовые и процессуальные права иностранцев (курсив мой — Л.А.)»191. Из этого трудно сделать какой-либо иной вывод, кроме как о том, что упомянутый автор и в том, и в другом вопросах (об объекте регулирования рассматриваемой отрасли и о ее нормах) соответствующие категории — процессуальные отношения с участием иностранцев и нормы, регулирующие их, — относит именно к международному частному праву. Подытоживая рассмотрение проблемы нормативного состава и системы МЧП, М.М. Богуславский констатирует, что он придерживается «широкой концепции международного частного права».

Здесь следует подчеркнуть, что тезис о включении международного гражданского процесса в МЧП как правовую отрасль строится в том числе и на таком элементе, специфически определяющем предмет деятельности судов, которая в подобных случаях имеет очевидный «внешний» характер, как связь данного отношения с международным сотрудничеством, участие в нем иностранных субъектов. Иными словами, сам объект регулирования — деятельность судов — в силу указанного обстоятельства приобретает новые качества, что позволяет уже говорить о его самостоятельности. Недаром, скажем, деятельность судов как отдельный объект регулирования не вызывает сомнений в уголовно-процессуальном праве: иная природа отношений рождает другую отрасль. Предвидя в этом плане возражения представителей науки гражданского процессуального нрава о «раздвоении» объекта, на который воздействие оказывается посредством одних и тех же методов (гражданско-процессуальных), но в рамках разных, как получается, правовых отраслей, а также о том, что-де в гражданском процессуальном праве объектом регулирования выступают такие общественные отношения, которые имеют публично-правовую природу, выражающуюся именно в регламентации деятельности суда (государственных юрисдикционных органов как таковых), к сказанному необходимо добавить, что как раз в такого рода отношениях рассматриваемая деятельность даже в ее публично-правовом аспекте обладает совершенно иными свойствами. Последние проявляются в обращении к нормам международных договоров, а иногда (пусть и не столь часто) и к иностранному праву, причем именно процессуальному, не говоря уже о применении норм иностранного материального права, их толковании, установлении содержания и т.п.

Что же касается традиционного взгляда на содержание международного гражданского процесса, то под ним в науке международного частного права понимается совокупность вопросов процессуального характера, связанных с защитой прав иностранцев и иностранных юридических лиц в суде и арбитраже. Согласно преобладающей в доктрине России точке зрения, термин «международный гражданский процесс» носит условный характер.

Л.А. Лунц пишет, что «к международному гражданскому процессу относятся вопросы о подсудности гражданских дел с иностранным элементом...; о гражданском процессуальном положении иностранных граждан и юридических лиц; гражданском процессуальном положении государства и его дипломатических представителей; о порядке установления содержания подлежащего применению иностранного закона; о поручениях судов одного государства судам другого государства; о признании и принудительном исполнении иностранных судебных решений и признании иностранных административных актов по гражданским делам; о признании иностранных арбитражных соглашений (курсив мой — Л.А.) и принудительном исполнении решений иностранного арбитража». Все это, подчеркивает он, — «отдельные специальные вопросы, выделенные из состава гражданского процесса как отрасли права по признаку их связи с делами, возникающими в условиях международного оборота, международной жизни» (курсив мой — Л.А.)192.

¹⁹³ Шак Х. Международное гражданское процессуальное право. М., 2001. С. 4.

Отмеченные в цитируемых положениях фрагменты подкрепляют суждения, высказанные некоторыми исследователями, об искусственности и непоследовательности преобладающей теории, относящей международный гражданский процесс к гражданскому процессуальному праву. Во-первых, если это «специальные вопросы», если они «выделены», если критерием их обособления является «связь с делами, возникающими в условиях международного оборота», то правомерно ли включать их в национальный гражданский процесс? Можно предположить выдвижение основного постулата: дескать, для отношений, регулируемых гражданским процессуальным правом, не характерен выбор права, поскольку суд применяет только свой собственный, национальный, правопорядок, а объектом регулирования здесь является деятельность суда.

Вместе с тем нельзя не заметить, что в указанных категориях вопросов деятельность суда основывается не только на процессуальных, но и на материальных нормах права, и прежде всего нормах МЧП. Убедительный тому пример — нормы о применении судом иностранного права и установлении его содержания. Предписания, регулирующие действия судебных и иных органов в таких ситуациях, помещались, если затрагивать Российскую Федерацию, традиционно не в процессуальный закон (ГПК), а в акты (или разделы), посвященные международному частному праву, — Основы ГЗ Союза ССР и республик 1991 г., Семейный кодекс РФ, они вошли и в готовящийся к принятию проект третьей части ГК РФ. И действительно, такие нормы имеют общеюридический характер.

Во-вторых, отнесение к международному гражданскому процессу некоторых институтов, как, например, торгового (внешнеторгового) или международного коммерческого арбитража, по меньшей мере, сомнительно, чтобы не сказать — ошибочно. Думается, арбитраж вообще не должен быть помещен в сферу гражданского процессуального права в силу своей специфики негосударственного суда.Вследствие этого арбитражное разбирательство, равно как и арбитражное решение, не говоря уже об арбитражном соглашении, не есть бесспорные институты процессуального права. В этом смысле ведущиеся с XIX века и до сих пор окончательно не решенные споры между учеными относительно правовой природы института арбитража — материально-правовой (гражданско-правовой) либо процессуальной — красноречивое тому подтверждение.

Во многих прочих из указанных выше вопросов «процессуальный» элемент тесно переплетается с материальным правом, на что обращают внимание все исследователи. Думается, что это должно было бы привести к логически более выверенным и точным выводам в части сопоставления рассматриваемых отношений и общего объекта регулирования в МЧП, а именно к заключению о необходимости включить в состав МЧП как отрасли правамеждународный гражданский процесс.

Ведь если считать предметом гражданского процессуального права деятельность органов юстиции, то именно в области международного гражданского процесса прослеживается ее коренное отличие: отсутствует равенство в правовом положении отечественного и иностранного государства в рамках судебного процесса, исполнение поручений иностранных судов подчинено особым правилам, исполнение иностранных судебных решений не соответствует процедурам исполнения национального решения, применяются принципиально иные источники права (международные договоры, а иногда и обычаи) и т.д. Данное обстоятельство констатируется и зарубежными авторами. Так, «Применение иностранного материального права, — пишет Х. Шак, — может привести к тому, что суд должен отклониться от своей привычной практики при формулировании резолютивной части решения...»193.

В третьих, многие явления, квалифицируемые иногда учеными как категории процессуальные, на самом деле имеют характер общих положений международного частного права и подчеркивают тем самым свою материально-правовую природу (например, национальный режим, взаимность и реторсии, иммунитет государства, порядок применения и установление содержания иностранного права и пр.).

В свете изложенного специфические аспекты процессуального положения иностранных граждан, лиц без гражданства, юридических лиц, а также иностранных государств получают соответствующее опосредствование в общем регулировании их статуса, т.е. решении проблем их правового положения как в гражданском, так и гражданско-процессуальном ракурсах в целом — в рамках международного частного права.

Что касается зарубежных государств, то в странах «общего права», прежде всего Англии, Австралии, Индии, Канаде, США, ЮАР и т.д., включение международного гражданского процесса в МЧП не представляет особой проблемы. Скажем, английский Акт о международном частном праве 1995 г., который в принципе посвящен всего лишь трем группам некоторых вопросов МЧП, в числе самых первых своих положений представляет нормы, касающиеся взимания и уплаты процентов по судебным и арбитражным решениям, выраженным в иной, нежели фунт стерлингов, валюте, — здесь налицо аспект сугубо процессуальный. Аналогично этому Закон о банкротстве 1986 г. наряду с предписаниями материально-правового характера, содержащими понятие и необходимые требования, предъявляемые к банкротствам и их видам, оперирует правилами распределения подсудности и подведомственности дел различным судебным инстанциям, определяет процедуры трансграничного официального управления, а также положения о приведении в исполнение, обжаловании судебных решений и об актах (судебных приказах), относящихся к решениям по банкротствам. Англо-американская доктрина достаточно единодушна в очерчивании пределов сферы действия МЧП, включая в него коллизионные правила выбора компетентного закона (choice of law rules), процессуальные отношения и нормы, регулирующие их (jurisdictions) (А. Дайси, Дж. Моррис, Дж. Чешир, П. Норт, Д. Биль, Г. Гурвич, Б. Уортли и др.).

Ряд европейских континентальных государств поместили ответы на вопрос о сфере действия МЧП в свое национальное законодательство. К примеру, в законе о международном частном праве Венгрии — Указе Президиума ВНР 1979 г. № 13 — эта сфера очерчена так: «Целью настоящего закона является определение на основе мирного развития международных отношений права того государства, которое применяется к гражданским, семейным или трудовым отношениям, в которых участвуют иностранные субъекты, имущества или право (в дальнейшем именуемые иностранным элементом) и которые подчинены правопорядку нескольких государств; норм, определяющих подсудность и юрисдикцию, а также процессуальных правил, которые должны регулировать споры, содержащие иностранный элемент» (ст. 1). В национально-правовом акте по МЧП Чехословакии 1963 г., именуемом «Закон о международном частном праве и процессе» (курсив мой — Л.А.), указывалось, что его цель — определить, какому правопорядку подчиняются гражданско-правовые, семейные, трудовые и другие подобные им отношения с иностранным элементом, урегулировать правовое положение иностранцев, предусмотреть порядок действий чехословацких органов юстиции при регулировании этих отношении и их разрешении...» (§ 1).

В этом отношении показательно также новейшее законодательство по международному частному праву иных стран (например Монголии, часть 7 Гражданского кодекса которой, посвященная международному частному праву, так и называется: «Гражданская правоспособность иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц, а также применение иностранного нрава и международных договоров»; Швейцарии, где сфера действия закона по МЧП установлена недвусмысленным образом в части регулирования международных отношений: а) компетенция швейцарских судов или ведомств, б) применимое право, в) предпосылки признания и исполнения иностранных решений, г) арбитраж и подсудность. Нельзя в этой связи не упомянуть и о государствах, воспринявших Кодекс Бустаманте, выступающий как классический образец анализируемого подхода. Включение в сферу действия МЧП процессуальных элементов, хотя и в достаточно узком масштабе, можно констатировать и на примере законодательства Вьетнама. Так, в разделе 2 Торгового кодекса СРВ 1997 г. (заметим, строго отраслевом акте материального права, в котором, однако, имеются положения, затрагивающие регулирование анализируемых отношений) содержится ряд статей, посвященных разрешению торговых споров и исполнению судебных и арбитражных решений (ст. 238 — 243). Наряду с установлением порядка разрешения торговых споров вообще данный правовой акт предусматривает отдельные положения для рассмотрения торговых споров с иностранными

¹⁹⁴ По признанию французских исследователей, университетская, например, традиция во Франции, согласно которой процессуальный элемент международного частного права получал скудное место в преподавании курса, в последнее время сдает свои позиции под влиянием американской доктрины и в целом юристов школы «общего права». (См.: Kessedjian С. Op. cit. P. 237 — 238).

¹⁹⁵ В период, предшествовавший вступлению к силу Протокола № 9 (до 1 октября 1994 г.), заявители не могли лично предстать перед Судом. С вступлением в действие Протокола № 9 физические лица, подавшие жалобу на государства, ратифицировавшие данный протокол, получили такое право в отношении жалоб, признанных Комиссией по правам человека приемлемыми.

На 31 декабря 1998 г. Протокол № 9 ратифицировали 24 государства: Австрия, Бельгия, Кипр, Чешская Республика, Дания, Эстония, Финляндия, Германия, Венгрия, Ирландия, Италия, Лихтенштейн, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Польша, Португалия, Румыния, Россия, Сан-Марино, Словакия, Словения, Швеция и Швейцария.

В соответствии с учрежденной системой, действовавшей до 31 октября 1998 г., для обеспечения выполнения обязательств, взятых на себя государствами-участниками по соблюдению Конвенции, были определены три органа: Европейская комиссия по правам человека, Европейский суд по правам человека и Комитет Министров Совета Европы. С вступлением в силу Протокола № 11 с 1 ноября 1998 г. Европейская комиссия и Европейский Суд по правам человека были заменены единым органом — Европейским судом по правам человека в Страсбурге, работающим на постоянной основе.

коммерсантами (ст. 240).

В связи с приведенным аргументом может возникнуть и контрдовод о том, что якобы само по себе наличие в правовом акте соответствующих норм еще ничего не значит, так как существует такая категория, как комплексные акты законодательства, для которых как раз и является типичным присутствие норм различной отраслевой принадлежности, имеющих собственные (несовпадающие) объекты регулирования. Тем не менее ясно, что в рассматриваемых случаях речь идет именно об отраслевых, а не о комплексных актах, специально посвященных регулированию однопорядковых отношений; это отражается и в их наименованиях: законы о международном частном праве. В ситуациях же, когда нормы МЧП включены в особые разделы источников гражданского или торгового права, именно их обособленность позволяет говорить, с одной стороны, действительно, о комплексности актов в целом, а с другой — об однородности (гомогенности) помещенных внутри таких разделов норм, относящихся к соответствующим объектам регулирования.

В Нидерландах и Франции гражданский процесс также охватывается международным частным правом194. В Германии МЧП конструируется в принципе как коллизионное право, поэтому здесь ответы на процессуальные вопросы должны быть получены с помощью норм гражданского процессуальною права ФРГ. Однако ввиду тесной связи отношений, регулируемых МЧП, с процессуальными аспектами в некоторых учебниках и курсах немецких авторов по международному частному праву содержатся разделы, посвященные международному гражданскому процессу.

И, пожалуй, главным аргументом в пользу невозможности в современных условиях Российской Федерации относить международный гражданский процесс к ее национальному гражданско-процессуальному праву выступает такой фактор огромной социальной и юридической значимости, как наличие у российских граждан и юридических лиц наряду с иностранными индивидуумами и организациями способности обращаться за защитой своих нарушенных прав в международные судебные учреждения, каковым, скажем, является Европейский Суд по правам человека, ставшее реальностью после вступления РФ в Совет Европы, присоединения к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и ратификации Протокола № 9 и Протокола № 11, являющихся приложениями к Конвенции195. Объективное существование данного института, находящегося за рамками внутригосударственного регулирования любого

¹⁹⁶ Европейский Суд по правам человека. Избранные решения: В 2-х т. Т. 1 / Пред. редколл. В.А.Туманов. С. XI — XII.

государства, в том числе и России, закономерно влечет за собой иные, нежели национально-правовые, квалификации возникающих в данном случае процессуальных отношений. Гражданский процесс становится в подобных ситуациях категорией действительно международной, в которой международные характеристики присутствуют как в содержании, ибо по своей сути, это отношения, выходящие за рамки одной правовой системы, так и по форме (использование международных институтов правосудия), о чем пойдет речь ниже. При этом, однако, нужно подчеркнуть, что Европейский Суд не является высшей инстанцией по отношению к судебной системе государства-участника Конвенции. Поэтому он не может отменить решение, вынесенное органом государственной власти или национальным судом, не дает указаний законодателю, не осуществляет абстрактный контроль национального законодательства или судебной практики, не имеет права давать распоряжения о принятии мер, имеющих юридические последствия196.

С учетом изложенного следует заметить, что конструирование международного частного права как отрасли права с включением в него всех тех вышеперечисленных вопросов, которые подпадают под категорию международного гражданского процесса, позволяет избежать излишней условности и казуистичности в понимании содержания и самого наименования данного явления.

Развитие и повсеместное признание правовыми системами мира в тех или иных пределах института автономии воли сторон привело к тому, что подчинение сторон рассмотрения спора конкретному учреждению и выбора ими применимого к сделке правопорядка в огромном количестве случаев заставляют суды в процессе разбирательства дела обращаться к иностранным правовым нормам. Правда, есть примеры, когда суды отказываются следовать контрактным оговоркам о выборе права, находя их нарушающими публичный порядок или общественные интересы. Немалую сложность подобный вопрос представляет для американских судов, особенно в том, что касается соотношения договорной свободы усмотрения сторон по выбору права с публичными интересами США.

В деле Sherk v. Alberto-Calver Co, 417 US 506 (1974) американским судом впервые было указано на необходимость соблюдения контрактных положений о выборе права, даже если следование им противоречит публичным интересам США. Alberto-Calver являлась корпорацией, производящей парфюмерную продукцию, которая была учреждена в штате Делавэр с головным офисом в Иллино. Она заключила с корпорацией Sherk гражданско-правовой договор о покупке трех фирм, находящихся в Германии и Лихтенштейне и ведущих торговлю косметической продукцией в Европе. Контракт содержал гарантии со стороны продавца (фирмы Sherk) о юридической безупречности передаваемых прав промышленной собственности (товарных знаков), а также положения о том, что применимым к договорным отношениям является право штата Иллинойс. Через год после подписания Alberto-Calver контракта обнаружилось, что имелись третьи лица, владевшие правами на данные товарные знаки, следовательно, отсутствовала «чистота» прав промышленной собственности, переданных Alberto-Calver со стороны Sherk. Тогда Alberto-Calver предложила расторгнуть контракт, но контрагент отказался. В результате Alberto-Calver, несмотря на присутствующую в контракте арбитражную оговорку, предъявила иск в Федеральном суде штата Иллинойс по обвинению продавца в мошенничестве, связанном с покупкой или продажей ценных бумаг в нарушение ст. 106-5 Закона о ценных бумагах 1934 г. Отвечая на исковые требования, Sherk просила отклонить иск истца до разбирательства в Арбитражном суде МТП в Париже, как того требовали условия, согласованные в контракте. В свою очередь, Alberto-Calver просила суд наложить запрет на разбирательство в арбитраже, поскольку, по ее мнению, необходимость предотвращения мошенничества с ценными бумагами, в чем выражаются публичные интересы США, перевешивает необходимость следования частным интересам сторон, выраженным в арбитражной оговорке. Федеральный суд первой и апелляционной инстанций поддержали эту позицию. Однако Верховный суд США отменил их решения, указав, что намерение сторон, как

¹⁹⁷ См.: Лунц Л.А., Марышева Н.И. Курс международного частного права. Международный гражданский процесс. С. 223 — 225; Хасан М. Институт применимого права в современных международных конвенциях и внутригосударственном законодательстве (на примерах ряда стран) // Московский журнал международного права. 1999. № 2. С. 75 — 76.

¹⁹⁸ Как известно, одними из первых международных соглашений в сфере гражданского процесса, стоявших в круге внимания Гаагской конференции, были Конвенция от 14 ноября 1896 г. и Дополнительный протокол от 22 мая 1897 г. Конвенция 1896 г. была заменена Конвенцией от 17 июля 1905 г., касавшейся процедуры вручения судебных и внесудебных документов, судебных поручений, судебного залога, бесплатной правовой помощи и заключения в долговую тюрьму. В дальнейшем 1 марта 1954 г. была принята Гаагская Конвенция по вопросам гражданского процесса, 15 ноября 1965 г. — Гаагская Конвенция об уведомлении и вручении за границей судебных и внесудебных документов по гражданским и торговым делам, 18 марта 1970 г. — Конвенция о сборе за границей доказательств по гражданским и торговым делам и, наконец, 25 октября 1980 г. — Гаагская конвенция об облегчении доступа к правосудию за границей, о которых подробнее речь пойдет далее.

оно выражено в международном контракте, должно превалировать даже тогда, когда затрагивается вопрос об обвинении в предполагаемом мошенничестве в связи с ценными бумагами. При вынесении решения Суд особо обратил внимание на природу спорных отношений по договору как международному контракту, ибо он был связан с Германией и Лихтенштейном как государствами оседлости покупаемых фирм, Англией, США и ФРГ как странами места проведения переговоров по контракту, Австрией как государством места его подписания. Кроме того, спорные права на промышленную собственность (товарные знаки) касались продукции, реализуемой в нескольких других европейских странах. Верховный суд подчеркнул, что любое из этих государств могло бы установить любые правовые предписания, создающие препятствия для прав и обязанностей, сторон, что создало бы непредсказуемые последствия для контракта. В этих обстоятельствах следование положениям контракта о применимом праве и выборе места суда является разумным способом уменьшить риск конфликта как между сторонами, так и между юрисдикциями различных государств. Иными словами, Верховный суд США, вынося решение в пользу Sherk, высказал одновременно предпочтение интересам международной политики в противовес внутренним государственным интересам197.

В дополнение к этому нельзя не остановиться на весьма важном обстоятельстве, характеризующем настоящий этап правовой эволюции и совершенствования в различных государствах мира. Ярким и фактически ощутимым сегодня явлением современного развития в праве стала глобализация, которая, бесспорно, затрагивает и область гражданского процесса, в результате чего сегрегирование международного частного права и международного гражданскою процесса идет вразрез с объективно существующими тенденциями. Так, Гаагские конференции по международному частному праву, традиционно значительное внимание уделявшие унификации процессуальных национально-правовых норм198, что, кстати, в свою очередь, выступает объективным подтверждением оправданности позиции в отношении необходимости включения в МЧП международного гражданского процесса, в 90-е гг. XX столетия продолжали усилия в этом направлении. В 1992 г. по предложению США Гаагская конференция начала изучение возможностей и практической осуществимости создания всемирной конвенции о признании и исполнении судебных решений с соответствующим определением непосредственного разграничения компетенции национальных судебных учреждений. Эта проблема никогда еще не ставилась перед данной международной организацией, специально занимающейся международным частным правом. В рамках указанного исследования для целей созыва дипломатической конференции состоялось 5 подготовительных встреч (одна — в 1997 г., две — в 1998 г. и две — в 1999 г.), завершившихся выработкой проекта конвенции, который был одобрен в октябре 1999 г. Текст проекта был представлен дипломатической конференции рассматриваемой международной организации на ее XIX сессии.

¹⁹⁹ Juenger F.K. Some Comments on European Harmonization // American Journal of Comparative Law. 1997. Vol. 45. P. 931 ets.; Kesscdjian C. Op. cit. P. 241.

Приблизительно в этот же период национальное учреждение — Американский институт права (American Law Institute — ALI, АИП) — приступило к сравнительному изучению, разработке и формулированию проекта «транснационального гражданско-процессуального кодекса», который был обсужден на ежегодном собрании Института, а затем стал предметом широких дискуссий во многих регионах мира. Для придания текущим работам поистине международного характера АПП обратился с соответствующими предложениями о сотрудничестве к международным структурам, в результате чего Римский институт унификации частного права (УНИДРУА) своим решением 78 сессии Исполнительного комитета (12 — 16 апреля 1999 г.) включил в программу разработок на ближайшие годы подготовку транснационального гражданско-процессуального кодекса.

В то же самое время Международный союз адвокатов также выступил с инициативой международного унификационного проекта, именуемого «Общие принципы мультиюрисдикционных споров в торговых делах». В него включены следующие аспекты: предварительные и обеспечительные меры, приостановлен<