ВКЛАД ПОГРАНИЧНЫХ ВОЙСК

Базылев А.А.,
полковник в отставке, участник ЛПК, 1986г.

Закончились городские улицы Киева. Дорога, не очень оживленная и раньше, стала совсем пустынной. Встречных машин было очень мало, попутных и пешеходов практически не было совсем. Отъехав километров десять от Киева, вдруг как-то сразу почувствовали сильный запах йода. Все это: и пустая дорога, и запах, и покрытые латексной пленкой обочины дороги на фоне бурной зелени и яркого, но уже клонящегося к закату солнца, - создавало обстановку какой-то нереальности. Впереди был Чернобыль. А началось j все это, как известно, 26 апреля 1986 года.

Информация о катастрофе стала поступать командованию Главного управления пограничных войск (ГУПВ) с первых же дней, как по линии дежурной службы из Западного пограничного округа, так и от других оперативных служб КГБ.

В Инженерно-техническом управлении ГУПВ сведения о произошедших событиях, а в дальнейшем и данные о радиационной обстановке мы получали от своих инженерных отделов в частях и соединениях Западного пограничного округа. Кроме того, наши тесные связи с Министерством среднего машиностроения, предприятия и организации которого изготавливали для пограничных войск специальную технику, а также выполняли большое количество научно-исследовательских, проектно-конструкторских и монтажно-наладочных работ, позволяли получать дополнительную информацию на уровне руководства управления.

К середине мая 1986 года Правительством было принято решение определить вокруг ЧАЭС зону, являющуюся опасной для пребывания в ней населения, и с целью упорядочения въезда и выезда сделать ее запретной для свободного доступа. Это также позволяло не допустить вывоз зараженных материальных средств из зоны и пресечь попытки обыкновенного мародерства.

Запретная зона получила название "зона отчуждения". Ее еще называли "30-километровой зоной", так как радиус этой зоны в среднем составлял эту цифру.

Решение этой задачи предполагалось осуществить путем установки по периметру зоны отчуждения сигнализационных систем, используемых в пограничных войсках, которые имели вид забора из колючей проволоки, натянутой на деревянных опорах, и подключенных к аппаратуре "Скала-1М".

Проведенные предварительные изыскания, а в дальнейшем и детальное проектирование, сразу показали объем и сложность этих работ. Предстояло в условиях лесисто-болотистой местности на протяжении около 200 км пробить трассу шириной от 10 до 20 метров, установить порядка 70000 деревянных опор, натянуть 4,0 млн. м нитей колючей проволоки, провести линии связи и сигнализации, построить десятки мостов и водопропусков, уложить на болотистых участках гати, оборудовать по всему периметру грунтовую дорогу, построить помещения для установки аппаратуры и размещения в них личного состава. В дальнейшем было так же принято решение огородить сигнализационной системой и г. Принять.

На все строительные, монтажные и наладочные работы давалось 15 дней.

В этой работе участвовали:

1. Министерство обороны - силами полка 25 Чапаевской дивизии осуществляло все инженерные работы по расчистке трассы и строительству сигнализационного заграждения.

2. Пограничные войска - выделяли из своих резервов и фондов 1'игнализационную аппаратуру и ворота, специальные изоляторы, колючую проволоку, антраценовое масло для пропитки деревянных опор, а также специалистов для технического руководства работами.

3. Министерство внутренних дел - доставляло к местам строительства другие необходимые материалы (деревянные опоры, цемент, кабельную продукцию, металлопрокат и т.д.). Принимало в эксплуатацию сигнализационные системы и в дальнейшем осуществляло охрану зоны отчуждения.

4. Министерство среднего машиностроения - осуществляло проектирование, монтаж, наладку, испытания и сдачу в эксплуатацию сигнализационных систем. Со стороны Минсредмаша эту работу осуществляло Специальное техническое управление (СТУ) и подчиненный ей Всесоюзный научно-исследовательский институт фи-шческих приборов (ныне Государственное предприятие "СНШ "Элерон").

4 июня в Киев прибыла первая группа специалистов МВД, СТУ МСМ и пограничных войск. В состав группы пограничников вошли:

l подполковник Рубцов М.З., заместитель начальника отдела Инженерно-технического управления ГУПВ КГБ СССР;

l полковник Багдасаров А.С., начальник кафедры инженерного обеспечения и технических средств охраны границы Высших пограничных командных курсов;

l полковник Чернобровкин В.Н., заместитель начальника инженерного отдела управления войск Западного пограничного округа КГБ СССР;

l подполковник Морозов Ю.Н., старший офицер инженерного отдела округа.

В период с 5 по 9 июня группой была проведена основная работа по определению границ зоны отчуждения, приняты необходимые конструктивные решения, разработана первая очередь проекта строительства, произведен подсчет необходимого количества материалов, оборудования и организована их поставка. С 10 июня силами 25 дивизии под техническим руководством офицеров пограничных войск и при участии специалистов СТУ МСМ началось строительство. Отсчет времени пошел.

15 июня в Киев на замену прибыла новая группа пограничников, в которую в качестве старшего входил подполковник Базылев А.А., старший офицер отдела инженерно-технического управления ГУПВ КГБ СССР.

В состав группы входили так же офицеры инженерных отделов Северо-Западного, Западного и Закавказского пограничных округов: капитан Швецов В.В., майор Кузнецов А.В., майор Перекупка П.И. - все специалисты по монтажу и наладке средств сигнализации.

К исходу дня вся наша группа собралась в управлении войск Западного пограничного округа, ознакомилась с данными, которые имелись в инженерном отделе, а через два часа, уже переодетые в полку МВД в специальное обмундирование, сидели в машине, выезжавшей из Киева в сторону Чернобыля.

Ехали до места встречи с товарищами, которых должны были сменить, несколько дольше, чем предполагалось, так как накануне они поменяли место своего пребывания, а точнее ночевки, и не успели сообщить об этом в Киев. После длительных поисков, около 23 часов, мы приехали в район Белых дач, расположенных примерно в 100 км от Чернобыля, где располагалось одно из подразделений внутренних войск и где нас уже с нетерпением ждали. Вставать на следующий день надо было в 5 часов утра и поэтому длинных разговоров не получилось. Нас покормили, показали наши койки в больших армейских палатках, и сон овладел нами.

Утром, выехав в сторону Чернобыля, мы внимательно смотрели по сторонам, слушая деловые и просто житейские рассказы наших товарищей. Должен сказать, что в условиях, которые были там, аборигеном начинаешь чувствовать себя уже через несколько дней -'oтолько впечатлений, эмоций и проблем постоянно сваливалось на тебя, и это при 14-15-часовом рабочем дне. Но об этом мы узнали позже.

Чем ближе к Чернобылю, тем больше военной техники - автомашин, бронетранспортеров, машин радиационной разведки. С одной и другой стороны недалеко от дороги разбиты палаточные городки воинских частей. Проехали пункт дозиметрического контроля и дезактивации автотранспорта. С четкой периодичностью стали попадаться едущие нам навстречу Камазы, спешащие за очередной партией бетона. А вот и стелла с надписью "Чернобыль", чуть дальше слева видно кладбище автомашин, и с одной и другой стороны вдоль улицы забелели указатели. На каждом из них название какого-нибудь министерства, комитета, крупной строительной или специализированной организации. Почти все встречающиеся люди ныли либо в военной форме, либо в белых, синих или черных халатах с белыми лепестковыми или зелеными армейскими респираторами. Еще несколько поворотов - и мы на месте, около небольшого трехэтажного здания. Это наш штаб. Здесь располагаются кабинеты представителей внутренних войск, СТУ МСМ и пограничников.

Теплая встреча со знакомыми - это специалисты СТУ МСМ, Ш1ИИФП, монтажно-наладочных организаций с которыми неоднократно встречался в Москве или на границе: Демин Ю.Л., Ляхов В.В., Асфандияров А.Х., Гридин В.П., Чубарь В.Я., Сорокоумов В.К. В чальнейшем я работал здесь в тесном контакте и с другими представителями этих организаций: Ивановым И.В., Моисеевым A.M., Рогачевым В.М., Лисиным Г.К. и другими. После коротких, но теплых приветствий сразу за дело.

Работа нашей группы пограничников была организована таким образом, что трое офицеров находились непосредственно в батальонах, ведущих оборудование рубежа, и осуществляли техническое руководство на всех этапах строительства. Я, как старший группы, осуществлял координацию наших действий с СТУ МСМ, Министерством обороны и МВД, решал вопросы материально-технического обеспечения. Но львиную долю времени занимало решение постоянно возникающих вопросов по уточнению трассы и принятию нестандартных технических и проектных решений. Так как это происходило то на одном, то на другом участке, приходилось каждый день объезжать почти весь периметр, несколько раз пересекать 30-километровую зону и 300-400 км на спидометре нашего УАЗа, не считая поездок в Чернобыль и на ночевку, а это еще 200 км - была норма. Однако, несмотря на постоянно встречающиеся трудности, самоотверженная работа личного состава 25 дивизии, специалистов МСМ и офицеров погранвойск давала уверенность, что срыва по поставленным срокам не будет.

Режим нашего рабочего дня был четко определен. В 5 утра подъем. Приведя себя в порядок и позавтракав, в 6 часов выезжали в Чернобыль и через полтора часа уже входили в кабинет. Час -полтора уходило на то, чтобы ознакомиться с вновь появившейся информацией. Совместно со специалистами СТУ МСМ намечали пути преодоления вновь возникших проблем. Дальше все должно было решаться только на месте - там, где шло строительство. Возвращались к месту ночевки не раньше 22 часов, часто задерживаясь до полуночи. Здесь нас ждало 15 минут блаженства под струями душа в полевом пункте специальной обработки. Горячая вода, чистое белье, ужин и достаточно короткий сон, делали свое дело. Утром мы опять были, как говорится, в полной боевой готовности. А работы хватало по всем направлениям.

Основные расчеты необходимой номенклатуры и количества материалов были сделаны предыдущей группой, но жизнь и обстановка вносили свои немалые коррективы. Надо было срочно обеспечивать доставку дополнительных строительных и монтажных материалов.

У меня и у товарищей из СТУ МСМ имелись справочники по предприятиям Украины и Российской Федерации, да и многих поставщиков мы знали по опыту нашей повседневной работы. Связавшись по телефону с руководством того или иного завода, я сообщал наши потребности и реквизиты железнодорожной станции. Отказа никогда не было, а через несколько дней груз уже был на месте. Все делалось без всякой бюрократии и волокиты, по одному телефонному звонку. Конечно, без такой оперативности мы не смогли бы уложиться в столь жесткие сроки.

Первоначально трасса строительства выбиралась по карте, исходя из имевшихся в тот момент данных радиационной обстановки. Уточнение на местности осуществлялось, где это было возможно, объездом на автомашине, а в большинстве случаев - облетом на вертолете. Поэтому, естественно, когда приступили непосредственно к пробивке трассы, пришлось по ходу дела вносить коррективы. Так, например, после очередной вводной было принято решение на Годном из участков вести строительство вдоль железной дороги и требовалось уточнить, возможно ли это. Дорог поблизости не было - лесные и болотистые участки. Пришлось обратиться к железнодорожникам, которые, несмотря на крайнюю загруженность, смогли оперативно выделить нам маневровый тепловоз, и в течение нескольких часов вся необходимая работа была сделана. Трасса прошла именно здесь.

Внутри 30-километровой зоны, кроме Чернобыля и Припяти, других крупных населенных пунктов не было. Небольшие брошенные деревеньки и большие лесные массивы. Нигде ни людей, ни даже бродячих собак, которые отсюда давно убежали, приблудившись к воинским подразделениям, в большом количестве расположенным за зоной отчуждения. Солдаты подкармливали этих собак, присвоив им новые клички соответственно обстановке: Доза, Рентген, Гамма, Дозиметр.

Лето в этот год почти до конца июня было очень жарким, а год выдался урожайным. Такого количества и таких размеров черешни, как в Чернобыле и окрестностях, мне раньше видеть не приходилось. Но по определенным причинам мы могли на нее только смотреть. Жара создавала трудности не только при проведении строительных работ сама по себе, но и являлась причиной дополнительной опасности, так как при проезде машины или даже при самом слабом порыве ветра поднимались тучи пыли, которая была радиоактивна. Белые лепестковые респираторы, которыми мы пользова-1ись, к середине дня были уже грязно-серого цвета и требовали за-1сны. Ближе к концу июня резко похолодало и пошли дожди. К счастью, наиболее сложные болотистые участки трассы удалось пройти, но оказалось, что надо делать дополнительные водопропуски, расширять или дополнительно строить мосты. Да и радиационная обстановка не улучшилась. Как следствие попадавшей в разрушенный реактор влаги, чаще стали происходить радиоактивные выбросы.

Одновременно с оборудованием основного рубежа велось строительство сигнализационного ограждения вокруг г. Припять. Поездка туда всегда оставляла тягостное впечатление на душе. Дорога на полпути между Чернобылем и Припятью пересекала "рыжий" лес - след одного из первых и наиболее мощных выбросов. Листья у деревьев и даже иголки у елей были действительно неестественного для середины лета желтовато-красноватого цвета. Это место можно было узнать и не глядя в иллюминатор бронетранспортера, так как стрелка на установленной в нем штатной аппаратуре радиационного контроля начинала метаться из стороны в сторону. Сам же город с балконами, на которых сушилось белье, вялилась рыба, с открытыми окнами и абсолютным отсутствием людей в домах и на улицах, казался нереальным, как в фильмах ужасов. Здесь я встретил среди солдат, строящих сигнализационное заграждение, двух бывших пограничников, призванных их запаса в 25 дивизию и волею судьбы оказавшихся в Припяти. Хотя раньше мы никогда не виделись, встреча была не только приятной для нас всех, но и полезной для дела, так как, зная технологию строительства и принцип работы сигнализационных систем, эти два бывших пограничника помогали своему подразделению добиться действительно высокого качества выполняемых работ.

Несмотря на все сложности, к 24 июня строительная часть сигнализационного комплекса была завершена. Монтажные и наладочные работы велись специалистами Минсредмаша параллельно, буквально с первого дня, и поэтому 29 июня уже начался прогон -техническая проверка комплекса в работе. В процессе прогона осуществлялось обучение личного состава подразделений внутренних войск, и они уже с первого дня работы сигнализационной аппаратуры действовали уверенно по ее сигналам.

30 июня, в связи с выполнением задания, наша группа покинула Чернобыль, но 24 июля я в составе комиссии по приемке сигнализационных систем в эксплуатацию снова был здесь. От пограничных войск в состав комиссии вошли подполковник Рубцов М.З., подполковник Базылев А.А., полковник Чернобровкин В.Н. и подполковник Морозов Ю.А.

В эксплуатацию было принято 195,9 км сигнализационных систем, установленных по границе "зоны отчуждения", 9,6 км по периметру города Припять, 21 комплект аппаратуры, 9 оборудованных караульных помещений, около 400 км кабельных линий, десятки мостов и водопропускных сооружений.

Сразу по окончанию работы мы доложили о результатах члену Правительственной комиссии, находившемуся в Чернобыле, и руководству пограничных войск в Москву. Акт приемки был утвержден, а сама работа получила высокую оценку. С этого момента "зона отчуждения" была надежно закрыта и наша миссия завершилась. Был получен приказ возвращаться. 30 июля с чувством исполненного долга около 14 часов приезжаем в Киев и, как научили опытные люди, с ходу подъезжаем к открывающемуся продовольственному магазину. В полевой форме, увешанные дозиметрами и респираторами, молча проходим в только что распахнувшуюся дверь мимо, с пониманием и уважением расступившейся длинной очереди. А через пару минут, уже отоваренные разрешенным количеством "целебного напитка", садимся в машину. Далее опять переодевание, но уже в свою чистую форму, прощание с киевскими товарищами, спецрейс Як-40 и Москва.

Прошло пятнадцать лет. Какие-то детали уже стерлись из памяти, но дни, проведенные в Чернобыле, останутся как время, когда люди проявили свои лучшие духовные и физические качества. Самоотверженно, с риском для здоровья и жизни они выполняли свою работу, понимая, что от этого зависит жизнь и будущее миллионов людей.

Но время, проведенное в зараженной зоне, не прошло для них бесследно. В 1996 году ушел из жизни участник моей группы майор Шевцов Владимир Васильевич. В том же году вынужден был по болезни выйти в отставку полковник Рубцов Михаил Зиновьевич. Это плата за содеянное и предостережение на будущее.

Глава I
МУЖЕСТВО. ВЗГЛЯД ЧЕРЕЗ ГОДЫ

БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В "МИРНОМ" НЕБЕ

Смирнов В.Н.,
полковник, преподаватель ВВА им. Ю.А. Гагарина.

Проходят годы, и время притупляет восприятие былых моментов в жизни людей, чувства волнения, тревожного ожидания, когда "невидимый враг" стоял на пороге цело и. страны. И только чувство сопричастности великому подвигу, совершенному простыми людьми в интернациональном единстве, позволяет воскресить в памяти те незабываемые дни борьбы с всеобщей бедой, время, благодаря которому человечество живет сейчас, не вспоминая о радиационной угрозе. Среди этих простых людей своим делом, здоровьем, жизнями предотвративших катастрофу распространения страшных выбросов, немалая доля тех, чьей профессией стало небо, главным образом, авиаторов винтокрылой авиации. У каждого времени свои герои. В особой зоне не требовалось идти врукопашную, мчаться сквозь град пуль, бросаться грудью на изрыгающую огонь амбразуру, идти на воздушный таран. Но люди столкнулись с врагом, страшнее чумы, землетрясения и даже вооруженного до зубов агрессора, и на этом поле боя, пожалуй, было труднее, ведь бороться пришлось с опасной и коварной радиацией, которая поначалу никак себя не проявляет, а ранит исподволь.

Ночью экипажи гвардейского вертолетного полка были подняты по тревоге. Первым в воздух поднялся командир полка гвардии полковник А. Серебряков, за его винтокрылой машиной стартовали другие. Члены экипажей понимали - это не учение, что-то случилось на атомной электростанции и срочно нужна помощь.

Полковник Б. Нестеров, заместитель командующего ВВС Киевского военного округа, прилетевший на базовый аэродром раньше, организовал прием вертолетов, размещение личного состава, обеспечение всем необходимым. Но отдыхать не пришлось. Рано утром полковники Б. Нестеров и А. Серебряков вылетели в Чернобыль.

Кто из вертолетчиков первым появился непосредственно над разрушенным реактором? Очевидно, в ту памятную тревожную ночь никому и в голову не пришло запомнить имя того, самого первого летчика. Где-то в полетной документации оно значилось, как значится фамилия любого авиатора, участвующего в самых рядовых летных буднях.

Может быть, лишь генерал-майор авиации Антошкин Н.Т. в полной мере понимал, на что посылает экипаж вертолета, но и он не мог сразу представить во всей полноте степень опасности пребывания над реактором, излучающим радиацию. Председатель правительственной комиссии Б. Щербина четко сказал ему: "На вертолетчиков сейчас вся надежда. Кратер надо запечатать наглухо. Сверху. Ниоткуда больше к нему не подступится. Начинайте немедленно". Но это означает, что нужно очень быстро выяснить обстановку в районе реактора, как к нему подойти, как сбрасывать в его жерло спасительный груз. Подходы к реактору были весьма опасны, так как мешала главная вентиляционная труба АЭС. На высоте ста метров уровень радиации составлял около 500 рентген в час. А ведь для сброса песка необходимо было зависать над аварийным реактором на несколько минут.

При подлете к зданию реактора взору экипажей разведчиков предстала картина случившегося бедствия: провал в крыше представлял собой кратер, заваленный искореженными металлоконструкциями, по его краям бушевало пламя. Летчики сделали несколько проходов над реактором, провели фотосъемку окрестностей, станции, наметили ориентиры и приземлились на клумбу у здания горкома. Решение было выработано. Привезенные ими данные, сопоставленные с уже доставленными сведениями военным летчиком 1-го класса капитаном С. Володиным, который еще раньше прошелся над АЭС, легли в основу маршрутов для сброса мешков с песком.

Для регулярной работы вертолетов, посадки их и загрузки в нескольких километрах от станции выбрали площадки. Но для сброса груза требовалось отработать методику. Первым на задание вылетел гвардии полковник А. Серебряков. На борт взяли несколько мешков с песком. В воздухе летчики наметили вспомогательные ориентиры для захода по направлению. Теперь надо было определить оптимальную высоту для сброса, вертолет завис на двухсотметровой высоте. Летчик-штурман гвардии майор С. Никитин сбросил мешок. Попадание точное. Сделали еще заход. Получилось. Затем слетал на выброску грузов командир эскадрильи гвардии подполковник Ю. Яковлев с полковником Б. Нестеровым. Сброс также удачный. И потянулись боевые машины, проверенные в боях с душманами, в небо, чтобы подставить свои борта под обстрел всепроникающей радиации. Они ушли на передний край чернобыльского фронта, где нужно было только не дрогнуть, не спасовать, принять на себя дозу облучения и вернуться за новой партией груза.

Режим полета в районе реактора: скорость - от 140 км/ч до 0, (высота - 150-200 м. Радиометр показывает 500 рентген в час. Зависали над щелью, образованной полуразвернутой шайбой верхней биозащиты и шахтой. Щель была всего метров пять шириной и нужно было не промазать. Биозащита светилась будто яркое солнце. Для сброса мешков с песком открывали дверь и на глазок бросали мешки. Никакой защиты на вертолете не было. Это уже позже додумались до свинцовой защиты снизу.

Весь день с небольшими перерывами для заправки топливом и дезактивации техники на базовом аэродроме трудились экипажи винтокрылых машин. А утром снова в полет. Как обычно, первым уходил разведчик погоды с задачей, определить уровень радиации, направление и силу ветра, оптимальные подходы к объекту работ. И воздушный конвейер вступал в действие. Непрерывным потоком шли к станции вертолеты Ми-8, Ми-6, Ми-26. И только когда наступала темнота, переставала вертеться гигантская "карусель", чтобы после короткого ночного отдыха закрутиться снова.

В первый день было произведено 93 сброса, во второй - 186. По состоянию на 1 мая вертолетчики сбросили 1900 тонн песка. В этот день Щербина сократил план сброса наполовину из-за того, что не выдержали бы бетонные конструкции, на которые опирается реактор. А всего было сброшено в реактор около 5 тысяч тонн сыпучих материалов. 2 мая реактор был заглушен, но на этом работа вертолетчиков, получившая высокую оценку правительственной комиссии, не закончилась.

В очередной сводке Совет Министров СССР сообщил: "В течение 10 мая продолжались работы по ликвидации последствий аварии. В результате принятых мер существенно снизилась температура внутри реактора...". Но как можно было в то время определить, какая температура там, в самом сердце кратера?

А знать это было крайне необходимо, чтобы создать картину поведения реактора после засыпки. Как это обычно бывает, экстремальная обстановка показывает, кто на что способен. Решение заключалось в том, чтобы на тросе подвесить термопару и опустить ее с вертолета Ми-8 в "атомную точку". Придется зависнуть над ней на неопределенное время, принять на себя мощный заряд излучения, другого выхода не было. Помимо этих сложностей, над кратером стоял столб мощного теплового излучения, который был способен значительно усложнить пилотирование вертолета на ви-сении. Выполнение этой задачи было доверено летчику-снайперу полковнику Волкозубу И.А. Были проведены тренировки с тросом, длина которого составляла 300 м, а попасть необходимо было в круг диаметром развороченного жерла.

Были выделены два корректировщика: полет вертолета по направлению корректировал с другого вертолета офицер Чучко О.А., а по высоте и удалению - полковник Соболев В.И., руководивший полетами с крыши гостиницы "Припять".

Волкозуб вышел на 4-й энергоблок на высоте 400 м. Выждав, пока замедлились колебания троса после зависания, начал снижение медленно и плавно, ориентируясь по указаниям корректировщиков, чтобы прибор оказался над самой серединой кратера.

Вся операция по установке термопары заняла шесть минут, но за эти томительные и напряженные шесть минут полковник Волкозуб, продемонстрировав чудеса мастерства в технике пилотирования, проявил такое самообладание, которое сродни лишь летчикам-фронтовикам.

Еще одним подтверждением высочайшего летного мастерства экипажей вертолетов, занятых при ликвидации последствий аварии, явилась операция "Игла". Она была проведена под непосредственным руководством одного из самых известных в нашей стране создателей вертолетов, лауреата Ленинской и Государственной премий, доктора технических наук Эрлиха И.А. Суть этой операции сводилась к следующему. Стальной трубе длиной 18 м и диаметром 100 мм придали вид иглы, во внутренней полости трубы разместили датчики гамма-излучения, а на стенке - датчики температуры. Эту иглу на фале длиной 200 м подвесили к вертолету Ка-32. Кабель, по которому передавались сигналы от датчиков, прикрепили к тросу. Иглу необходимо было воткнуть в чрево реактора так, чтобы 10-12-м трубы вонзились внутрь, а остальные 6-8-м остались над поверхностью реактора. Это обеспечивало возможность замерять радиацию и температуру как внутри реактора, так и над его поверхностью. Трос с кабелем сбрасывали у входа в третий блок, где кабель подбирали и подсоединяли к записывающей аппаратуре.

Поведению операции предшествовала тщательная подготовка. Необходимо было выбрать наиболее подходящее место для установки иглы. Специалисты изучили полученные в результате аэросъемки фотографии верхней части реактора и выбрали четыре участка. Затем на поле аэродрома выложили макет верхней поверхности реактора и приступили к репетиции. Вертолет оторвался от земли. Набрав высоту, летчик Мельник Н.Н. завис над макетом, потом переместился чуть-чуть в сторону и начал быстрый вертикальный спуск. Игла вонзилась точно в центре одного из намеченного круга. В тот же день провели ещё одну репетицию, и опять она закончилась удачно. Правительственная комиссия дала разрешение на проведение операции. О том, как она проходила, рассказывает Надзенюк П.М. - один из руководителей заключительной фазы операции "Игла":

- Мы вылетели в район АЭС тремя вертолётами. Машина, которую вёл лётчик Мельник Н.Н., несла фал с иглой. В нашу задачу входила корректировка положения его вертолёта во время заключительной фазы операции. До реактора мы вели вертолёты со скоростью 50 км/ч. В 8 часов 40 минут расположились в расчетной зоне. Мельник выполнил зависание над выбранной во время тренировок первой точкой и тут же начал снижение. Однако игла не вошла, так как не смогла пробить корку, застывшую над реактором. Вторая попытка тоже была безуспешной. Счастливым оказался третий заход: на наших глазах игла вошла на две трети своей длины. Затем было отключено устройство, которым фал крепился к вертолёту, и 200-метровый кабель упал на землю. Задание было выполнено. Я хотел бы отметить по-настоящему ювелирную работу Мельника. Он пилот высочайшего класса.

Произошло это 13 нюня 1986 года. Результат был совершенно фантастический и наукой он был оценен очень высоко. И хотя вертолёт Ка-32 уже имел свинцовую защиту, экипаж вертолёта только за эту операцию успел "схватить" примерно по 12 рентген.

В истории российской авиации имеется множество примеров, когда военные профессионалы приходили на помощь людям, терпящим бедствие на суше и на воде, помогали восстанавливать разрушенные стихией различные объекты, самозабвенно трудились там, где невозможно применение другой техники. События на Чернобыльской атомной электростанции стали новым суровым испытанием морального духа наших авиаторов и надёжности авиационной техники. К сожалению, приходится констатировать, что это испытание для многих лётчиков послужило причиной в дальнейшем ухудшения здоровья и списания с лётной работы. Для профессионального лётчика это невосполнимая потеря.

Приятно отметить, что практически все авиационные руководители, которые стояли у истоков этой борьбы с разбушевавшейся радиационной стихией, являлись выпускниками Военно-Воздушной академии имени Ю.А. Гагарина. Очевидно, что многим пригодились те знания, умения и навыки по выработке рационального решения и выбору оптимального способа действий в сложной, экстремальной обстановке. И события этих трагических дней послужили ярким примером, когда глубокие теоретические знания, подкреплённые мастерством практики, позволяют решить наисложнейшие задачи.

Глава I
МУЖЕСТВО. ВЗГЛЯД ЧЕРЕЗ ГОДЫ