ФИЗТЕХ И ДРУГИЕ КРУПНЫЕ ИНСТИТУТЫ ВЫНУЖДЕНЫ РАБОТАТЬ НА ЗАПАД

Пуск термоядерной установки нового поколения - токамака "Глобус-М" в Физико-техническом институте имени А.Ф. Иоффе РАН на фоне прозябания нашей науки - событие незаурядное. Выходит, мы все еще ноздря в ноздрю с Западом, даром что российский "Глобус" - результат международного проекта. Но, приглядевшись, можно заметить фанерный щит, амперметры старого образца, торчащие провода. Денег на оснастку явно не хватило. Впрочем, директор института, вице-президент РАН академик Жорес Алферов и не скрывает честной бедности:

- Стенд управления, конечно же, собран из остатков былой роскоши. Заметили унифицированные блоки для вычислительной техники начала 80-х? На самом деле весь этот "Глобус" построен за 1,5 миллиона долларов. Аналогичные установки на Западе обходятся в 5-7 миллионов. Естественно, в первую очередь мы решали задачу создания самого токамака. Для того чтобы его хоть вчерне оборудовать, нужен еще, как минимум, миллион долларов, который так просто не достать. Дыр-то у нас полно. Вместе с тем, чем дольше мы будем добывать измерительное оборудование, тем больше времени потеряем.

Конструктивные особенности нашего токамака выгодно отличают его от зарубежных аналогов. Это диагностическая методика, зонды для исследования плазмы - чтобы научиться управлять ее поведением, приблизиться к практическому применению ядерной энергетики. У нас нет средств для получения результатов, сулящих практическую отдачу гораздо раньше, чем термояд.

- Помнится, еще на пороге реформ в Физтехе пытались создать структуры, объединяющие академическую науку с отраслевой. Не успели?

- Раньше погиб внутренний рынок наукоемких технологий. Медь что самое страшное сегодня - при огромном заделе исследований в стране отсутствует спрос на наукоемкую продукцию. К примеру, созданные в Физтехе квантово-размерные структуры, способные стать основой лазеров и транзисторов абсолютно нового типа, - в России не востребованы.

Само рождение этих "искусственных атомов" стало возможным лишь потому, что мы уже четверть века занимаемся технологиями так называемой молекулярной эпитаксии. Мы выстраиваем полупроводниковые кристаллы, буквально атом к атому, а затем, создав условия для роста другой группы атомов, получаем квантовую точку с совершенно новыми свойствами.

Настоящая полупроводниковая "алхимия", - ваши коллеги называли меня, атеиста, "творцом материи"...

Было начато производство этих машин и в Министерстве электронной промышленности, и на заводе Академии наук в Черноголовке. Пробиться на внешний рынок в той ситуации было очень тяжело. Но у нас был рынок внутренний. Если за границей такая машина стоит миллион долларов, то своим мы могли ее предложить за полмиллиона с гарантией, с параметрами, близкими к мировым, и даже за 350 тысяч. А потом начались реформы... Сейчас завод в Черноголовке еле дышит. И даже если правительство сумеет выделить 5 млн. долларов на восстановление производства, мы все равно не найдем российского покупателя.

- Вас не видно и на внешних рынках. На последней выставке экологической техники в Лейпциге было представлено несметное количество солнечных батарей для оснащения зданий. Германия объявила о постепенном выходе из атомной энергетики. Федеральным правительством выделено 914 млн. марок на программу "Сто тысяч крыш" - и производитель мгновенно откликнулся. Но ведь Физтех был пионером в разработке кремниевых солнечных батарей - когда-то одна из них стояла на крыше вашего института...

- Это соль на рану. Недавно я летал в Краснодар, навестил старого знакомого. Марат Борисович Закс много лет работал в тамошнем филиале московского НПО "Квант", чей профиль - источники тока, солнечные батареи для космоса и наземного применения. Сейчас этого профиля больше нет, директор, как водится, имел большой пакет акций и продал их Очаковскому пивзаводу. А Марат Борисович организовал малую фирму "Кварк", выпускающую кремниевые солнечные элементы по технологии, которую они сами развили и запатентовали. Суммарно они выдают 0,15 процента от объема мирового производства. Принимают заказы из Франции, Германии, ЮАР, Египта, Индии, Израиля, но ни одного ватта не продали в Россию.

- И когда же наши ученые снова будут продавать разработки "своим"?

- Неизвестно. Для реализации программы, тем более национальной, нужны деньги и политическая воля. Кстати, восемь лет назад я читал лекцию в бундестаге о перспективах солнечной энергетики. Возможно, немцы усвоили урок. А у нас и программы-то никакой не было. Я имею в виду программу рыночных преобразований.

- "Утешением" может служить то, что у вас и денег нет на создание той наукоемкой продукции, которую некому покупать...

- Как ни печально, вы правы. Сколько лет в Физтехе продолжается эпопея с гермозоной - системой камер, где без пыли и грязи, при заданных температуре и влажности можно изготовлять полупроводниковые устройства! И все никак не перейдем от лабораторных образцов к опытным сериям, не говоря уже о промышленных партиях. Гермозона была задумана нами еще в 1988 году. Для ее строительства не нужно было постановления Правительства - хватило и решения Академии. Примерно в 1990 году приступили к строительству. Ну а дальше началось погружение в рынок, и деньги превратились в труху. Однажды, при обсуждении очередного бюджета Академии, меня упрекнули: "Опять гермозона, и каждый раз ты просишь те же 5 миллионов..." А все почему: записывалось 5 миллионов, а получали мы по 0,5.

- И сколько записано на этот год?

- Снова 5 миллионов. Если они будут выделены, то мы введем гермозону в строй. И возникнет та же проблема, что с токамаком, - как оснастить ее оборудованием. Сейчас продаем на Запад образцы, собранные "на коленке", в лаборатории. Поэтому продаем, по сравнению с интеллектуальной ценностью, которая в них заложена, слишком дешево. Если бы мы довели гермозону до конца, то смогли бы значительно больше зарабатывать для страны.

- Но деньги могут и не выделить!

- Вот именно. И в таком подвешенном состоянии по-прежнему находятся ведущие лаборатории естественно-научных институтов. У Физтеха, может быть, лучше исходные позиции, поскольку мы изначально, занимаясь фундаментальными проблемами физики, продвигали их на внутренний наукоемкий рынок. Что, скажем, тяжелее делать нашему же детищу - Ленинградскому институту ядерной физики: ему для достройки уникального исследовательского реактора не хватает "самой малости" - 35 млн. долларов. Те же трудности с приложением результатов у Института проблем машиноведения или Института цитологии - там великолепный коллектив, к сожалению, потерявший слишком много сотрудников из-за утечки умов...

- На что же вы надеетесь?

- Я физик, а не экономист, но знаю точно: без нормальной экономики науке не жить. Думаю, кризис 17 августа сыграл и позитивную роль: с засильем импорта покончено, отличные российские продукты вернулись на продовольственный рынок, но его возродить легче. Для возрождения рынка наукоемкой продукции нужны инвестиции, нужен благоприятный климат в инновационной сфере.

- Известно, что "Боинг", "Сименс", другие корпорации освобождаются в своих странах от налогов в части сумм, направляемых ими на исследовательские цели. Вы как депутат Госдумы вносите проекты таких законов?

- Сейчас наш комитет по науке и образованию вносит целый пакет поправок в налоговый кодекс. Скажем, освободить юридические лица от уплаты подоходного налога с грантов - с тем, чтобы поддержать сильные, конкурентоспособные лаборатории. Или другой, может быть, частный пример, но показательный. По российским законам, все премии, в том числе Нобелевские, облагаются налогами. Между тем в советские времена ни с Ленинской, ни с Государственной, ни с международных премий не платили ни копейки - знаю по себе.

Внесена поправка о том, что престижные премии, чей статус в научном мире общеизвестен, - по списку, утвержденному правительством, - не должны сопровождаться поборами.

Но экономические стимулы должны действовать в рамках стратегии. В начале 20-х состояние страны было гораздо тяжелее, чем сегодня. Тем не менее, возникли Физтех, Оптический институт, ЦАГИ... Помню, депутат Госдумы Николай Гончар определял, на чем нам следует сосредоточиться в науке. Смысл был такой: в космосе мы держимся на уровне - вот и надо тратить деньги на космос, в электронике отстали от Японии навсегда - забыть об отечественной электронике... Не могу согласиться с этим. Нельзя отстать навсегда, покуда есть кадры, задел исследований, потенциал республик СНГ. Электронная промышленность Белоруссии не лежит -она работает. Значит, можно поднять и наши предприятия.

Беседу вел Аркадий СОСНОВ.
Санкт-Петербург

Глава II
НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ПОСЛЕ ЧЕРНОБЫЛЯ