ЗА ПРЕДЕЛАМИ БУДАПЕШТА 6 страница

 

Соня, поверив ему на слово, приняла его помощь и встала рядом с ним. Луциан взял затушенный факел, висящий на стене, и зажёг намазанное жиром волокно на конце факела с помощью кремня, который он всегда носил в сумке на поясе. Горящий факел бросал мерцающие тени на обветшавшие стены катакомб, осветив гниющих монахов в их мрачных нишах. Иссохшиеся трупы и голые скелеты, с пустыми глазницами, слепо смотрели в вечность.

 

Взявшись за руки, они направились вглубь древних катакомб, оставив за собой кучу окровавленных вещей: плащ, тунику, и гобелен. По правде говоря, Луциана мало заботил поиск более комфортного места, ему больше хотелось уйти подальше от ступеней ведущих в монастырь. Охотники на демонов, казалось, вряд ли вернутся из-за своего суеверного страха перед осквернением монастыря, но Луциан решил не рисковать бессмертием Сони.

 

“Лучше не будем искушать судьбу”,- подумал он,- “пока дневной свет всё ещё помогает нашим врагам”.

 

Он шёл впереди, разрезая занавески из липкой паутины лезвием кинжала. Однако полоски паутины всё равно цеплялись за волосы и одежду. Чем ниже они спускались по извилистым тоннелям, тем воздух становился всё более прохладным и затхлым . Их шаги эхом отражались в одиноких проходах. Луциан выцарапывал в известняке стрелы на каждом перекрёстке, чтобы они смогли найти путь обратно, когда настанут сумерки. Меньше всего он хотел потеряться в этом подземном лабиринте.

 

"Как ты думаешь, насколько большие эти катакомбы?"- спросила Соня. Ее голубые глаза с увлечение разглядывали бесконечные ряды мумифицированных монахов. Луциан предположил, что она, наверное, сейчас думает о своём отце, погребённом под землёй в Ордогазе. "Сколько лет эти безжизненные останки лежат здесь? "

 

"Я не знаю",- признался он,- "Продолжительность жизни смертных настолько коротка, что мёртвых больше чем живых".

 

"Как странно",- сказала бессмертная принцесса, задумавшись. За исключением нелепых случайностей и нечестной игры, она могла бы прожить целую вечность: "Как же это грустно, и всё же хорошо".

 

Наконец, в конце коридора они нашли большую камеру. Луциан и Соня переступил порог и в изумлении уставились на то, что увидели.

 

Свет факела Луциана осветил просторный гротескный склеп, украшенный человеческими костями. Черепа, позвонки, ребра, лопатки, ключицы и многое другое складывались в замысловатые рисунки и узоры на стенах и потолке. Колонны черепов, все коричневые от времени, достигали арочного потолка с изображением скелетной фигуры Жнеца смерти, искусно собранного из костей. Большая часть черепов образовывала изящные арки над лежащими мумифицированными монахами. Тонкие кости рук и ног, сустав к суставу лежали обрамленные розочками из рёбер и позвонков. Даже люстры, свисающие с потолка, были сделаны из пыльных ключиц и перевёрнутых черепов.

 

Куда бы Луциан не посмотрел, он видел сухие кости, использованные не по назначению. Он даже не мог подсчитать, сколько человеческих скелетов понадобилось, чтобы создать эту погребальную демонстрацию, или сколько часов братья святого Валпурга потратили, чтобы создать это омерзительное празднество смерти. "Это работа сумасшедших!"- воскликнул он,- "Это непристойно!"

 

"Это может казаться так для нас, бессмертных",- сказала Соня более мягким тоном, - "Но мы не должны бояться смерти как это делают они". "Бедные, темные существа! Я никогда по-настоящему не понимала, как их неизбежное вымирание влияет на их разум. Они ходят в мрачной тени смерти каждую минуту своей жизни ", - с состраданием в голосе промолвила она, созерцая это ужасное зрелище.

 

Луциан был поражен, что Соня чувствовала такую ​​симпатию к людям, даже после того, что они сделали с её матерью. “Ее внешняя красота”,- понял он, глядя на ослепительную принцессу вампиров с восхищением,- “была проблеском ее внутренней благодати”.

 

Как можно не любить такую ​​женщину?

 

Он осмотрел всё практическим взглядом. Этот гротескный склеп, как бы там ни было, показался ему хорошим местом для отдыха. Смертные должны быть действительно смелыми, чтобы искать свою добычу в этом жутком месте.

 

“Мы остаёмся здесь, миледи”. С помощью своего факела он зажёг свечи в скелетных люстрах. “Я думаю, нам не стоит идти дальше… если вы не против”,- он спешно исправился.

 

Соня смущённо улыбнулась. "Я полагаюсь на твоё мнение, Луциан",- сказала она,- "И, пожалуйста, называй меня Соня".

 

"Я постараюсь",- ответил он застенчиво. Честно говоря, Луциан не мог привыкнуть к тому, что может обращаться к ней так бесцеремонно, за исключением своих фантазий, конечно, так, что он решил обойти эту проблему, просто избегая имён и форм вежливости.

 

Он сел между двумя высокими колоннами из черепов, опираясь спиной на холодный известняк. "До наступления ночи ещё долго ", -отметил он,- "Вы должны постараться, поспать." Он засунул кинжал за пояс. "Я буду охранять вас, пока нельзя будет безопасно продолжить путешествие".

 

Луциан посмотрел на горизонтальную нишу, на которой лежал одетый в робу скелет. Он скинул кости на пол, освобождая место для Сони, но принцесса решила лечь рядом с ним, положив голову ему на колени. "Хорошо еще, если ты сможешь защитить меня от неспокойных сновидений ",- прошептала она,- "Я боюсь кошмаров, вызванных этой страшной ночью".

 

Луциан не удержался и погладил ее распущенные волосы, пытаясь успокоить её мысли. Льняные косы на ощупь были как нити шёлка. "Возможно, сон подарит тебе забвение",- прошептал он,- “и сладкое избавление от бед этого дня ".

 

"Дорогой Луциан!"- выдохнула она. Он почувствовал, как её напряженные плечи расслабились у его ног. "Я всегда могу рассчитывать на твою защиту в трудную минуту".

 

Он купался в ее похвалах и ласке, наслаждаясь ее теплым расположением, которое врятли будет продолжатся долго. Он знал, что скоро взойдет луна, и Соня увидет его таким, каким он был на самом деле: волком в одежде человека, таким же ужасным и отвратительным, как любой другой оборотень.

 

“Соня, возможно, забыла, на мгновение, об огромной пропасти между нами”,- думал Луциан,- “но я не могу. Только несколько часов дневного света стоят между нами и страшной правдой, что она - это сама красота, а я - чудовище”.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

КАТАКОМБЫ

 

Луциан очнулся. Несмотря на все усилия, усталость, видимо, взяла над ним верх. Свечи в склепе уже давно сгорели, оставив его в полной темноте. Он тут же потянулся к Соне, но с ужасом обнаружил, что голова принцессы уже не покоится на его коленях.

 

"Соня!" – в смятении закричал он. Луциан вскочил на ноги, его охватила паника,- "Соня!"

 

"Успокойся",- ответил ему мелодичный голос. Лазурные глаза светились в темноте, всего в нескольких футах от него, - "Я всё ещё с тобой ".

 

Его глаза медленно приспосабливались к темноте. Наконец, он увидел изящный силуэт Сони, стоящей в мрачном склепе. Луциан с облегчением вздохнул, и в ту же минуту его охватил стыд за то, что он заснул первым, - "Простите меня, миледи! Я не хотел, таким образом уклониться от своих обязанностей!"

 

"Здесь нечего прощать",- настаивала Соня,- "Ты приложил столько усилий, чтобы спасти меня! Поэтому было справедливо, что я наблюдала за тобой, пока ты отдыхаешь". Она подняла глаза к потолку, в её голосе зазвучали радостные нотки, - "Разве ты не чувствуешь это, Луциан? Солнце село. Снова наступила ночь! "

 

Луциан разделял её уверенность. Он не должен был видеть небо, чтобы знать, что поднялась полная луна. Он чувствовал себя полным энергии, как, благодаря наступлению ночи, так и благодаря небольшому отдыху. Развернув повязки, он увидел, что его раны исцелились, и только тонкие белые шрамы были там, где серебро проникло в плоть.

 

Вдобавок его тело дрожало на грани перемен. Его кожа была туго натянута ​, как будто его человеческий эпидермис был слишком мал, чтобы сдерживать зверя внутри него. Мышцы пульсировали вдоль его обнажённого торса, а его оставшаяся одежда плотно сдерживала его кожу. Если бы не присутствие Сони, он бы в спешке снял шерстяные рейтузы. Вместо этого, он
просто скинул сапоги, обнажив заостренные жёлтые ногти, которые уже были похожи на когти ужасного волка.

 

Даже, несмотря на несколько тонн твёрдого известняка, отделяющих его от луны, он чувствовал её непреодолимое притяжение. Крошечные волоски по всему телу встали дыбом. Собачьи клыки выскользнули из его десен. Его пальцы начали превращаться в лапы ....

 

“Нет!”- подумал Луциан, решив бороться с трансформацией до тех пор, пока это возможно. Не сейчас. Пока нет. Он беспокойно прошёлся по склепу, чтобы не стоять на месте. Схватив новый факел из ближайшего бра, он зажег его кремнем, а затем направились к арке, ведущий на поверхность. "Мы должны торопиться. Много миль лежат между нами и безопасным имением вашего отца ".

 

"Я готова",- смело ответила Соня. В блестящем кулоне на груди отражался яркий оранжевый свет факела. Ее светящиеся голубые глаза приняли свой обычный оттенок каштанового, - "Я знаю, что с тобой я в безопасности".

 

“Это верно”,- признал Луциан,- “несмотря даже на полную луну”. Соне не угрожала опасность от зверя, которым он был обречён стать. Будучи оборотнем, его сила и жестокость будут направлены только против их смертных врагов.

 

Вдруг в его голову пришла мысль. Луциан передал Соне пояс, сумку и кинжал. "Возьмите это",- сказал он ей, его голос уже был глубже и грубее, чем раньше,- "Я ... скоро не буду нуждаться в этом”.

 

Она приняла предметы без лишних вопросов. "Я понимаю",- просто сказала она, не заставляя Луциана что-либо объяснять. Девушка привязала его пояс вокруг своей стройной талии. "Я сохраню их для тебя".

 

“Словно мое скромное имущество стоит твоего беспокойства”, - думал он пренебрежительно. Только кинжал обладал каплей ценности. Безопасность Сони это все, что имеет значение.

 

Влечённый непрерывным притяжением луны, он практически потащил ее за собой. Они поспешно проделали путь через подземный лабиринт, ориентируясь на сделанные ранние знаки. Миновав окровавленный гобелен, на котором Соня лечила раны Луциана, они поднялись по спиральной лестнице в разрушенную церковь. Луциан осмотрелся вокруг арки в вершине
лестницы, ища любой намёк на скрывающихся убийц демонов, но не увидел никаких признаков опасности. Он понюхал воздух и обнаружил только человеческий запах несколько часовой давности.

 

Отсутствие врагов его не удивило. Насколько безрассудным должен быть смертный, чтобы охотиться на вампиров и оборотней в темное время суток, да ещё и под полной луной?

Они вышли из лестничной клетки в пустынный монастырь. Лунный свет лился через витражи, распаляя чувства Луциана. Кости и сухожилия хрустели и выкручивались под его кожей.

Он пытался бороться c изменениями, но это было, всё равно, что бороться с течением. Его охватила клаустрофобия вместе с непреодолимым желанием бежать подальше от Сони. Он молнией бросился вниз нефа, как лунатик, выскочил из монастыря на кладбище.

 

"Луциан! Подожди! "- кричала ему в след Соня, но он не слышал её из-за крови, шумящей в ушах. Его сердце, билось, как барабан, а его зрачки уменьшились до маленьких чёрных точек, окруженные яркими кобальтовыми шарами.

 

Полная луна ярко сияла над кладбищем. Больше не фильтруясь через затемнённые стекла, вся мощь лунного сияния упала прямо на него, ускоряя изменение. С замиранием сердца, Луциан понял, что не может больше противостоять преображению.

 

Соня выбежала из монастыря, об этом говорил шелест её помятой туники и дамасского платья. Ее кожаные ботинки поспешила вниз по ступенькам к нему. "Луциан, пожалуйста! Тебе не нужно прятаться от меня".

 

"Отвернитесь, миледи! Я прошу вас!" - его гортанный голос едва ли был похож на человеческий. Луциан отвернулся, сильная дрожь пробрала его с ног до головы. Он чувствовал, как его внутреннее естество рвётся наружу: "Я не хочу, чтобы вы видели меня таким!"

 

Он запрокинул голову и плечи, греясь под бодрящим светом луны.
Его светлая кожа потемнела, приобретая оттенок серого. Грива грубого чёрного меха росла из его головы и плечей, затем распространилась по всему телу и конечностям, которые становились больше и тяжелее с каждым ударом сердца. Его позвоночник мучительно удлинялся, как будто растягивался по стойке, его рейтузы разошлись по швам, поскольку он стал настоящим гигантом. Зазубренные когти торчали из его пальцев.

 

Мучительный стон сорвался с его уст, когда его череп резко изменился. Его лицо превратилось в собачью морду. Его лоб вдавился назад над ожесточенными голубыми глазами. Уши удлинились и приняли коническую форму с кисточками на концах. Ноздри стали плоскими надо ртом, полным острых зубов. Пена стекала с волчьих челюстей.

 

Его чувства усилились, ночь ожила тысячами новых запахов и звуков. Когда трансформация близилась к завершению, мучительные судороги сменились чувством неоспоримого возбуждения. Он вытянул свои когти, наслаждаясь своей повышенной силой и энергией. Поддавшись первичному импульсу, он торжественно завыл на луну.

 

“Да!”- ликовал оборотень,- “Я свободен!”

 

"Луциан?"

 

Голос Сони, напомнил, Луциану, что он был не один. Гигантский зверь повернулся к принцессе, которая в настоящее время была не меньше, чем на три головы ниже, чем двуногое чудовище, которым он стал. Даже под лохматой шкурой зверя сердце Луциана бешено стучало. Он боялся увидеть шок и отвращение на лице любимой.

 

К его удивлению, она смотрела на него так же тепло, как и раньше. Ликан видел своё отражение в ее глаза - высокое, нечеловечески грубое, но она не отвернулась от него. Напротив,
она шагнула вперед и положила свою тонкую руку на одну из его волосатых лап.

 

"Глупый Луциан",- сказала она с улыбкой,- "Не бойся показать мне эту часть себя. Ни одна из твоих сторон не может быть мне противна". Нежный смех достиг его ушей. "Ты действительно думаешь, что я никогда раньше не видела оборотня? "

 

Луциана переполняли эмоции. Тот момент, которого он так боялся, пришел и ушел, доказав что все его страхи необоснованны. Соня видела, что за его звериным обличьем скрывалось мыслящее существо! Увы, его морда уже не подходила для человеческой речи, поэтому он не мог ответить добрым словом на сладкие речи Сони, но в его сердце и глазах, ее благословенное лицо затмило луну.

 

Он знал только один способ отблагодарить её. Взяв её в свои волосатые руки, он отправился в Будапешт, не останавливаясь ни на минуту. Она казалось, легкой, как перышко на его руках, и он знал, что сможет нести её всю дорогу до Ордогаза до самого восхода солнца. Он кинулся в окружающий их лес, направляясь к юго-западу, ориентируясь по звёздам.

 

Любовь, как и Луна, придавали ему скорости.

 

***

 

Рассвет осветил горизонт, когда Луциан и Соня приблизились к высоким каменным стенам, охранявшим поместье её отца. Туман толстым слоем висел над землёй, и земля была влажной от
росы под его лапами. Туман ограничивал его зрение, но он мог смутно разглядеть огороженный сторожевой пост, прилегающий к воротам Ордогаза.

 

“Почти на месте”,- подумал он с облегчением,- “но ещё не время расслабляться!” Густой туман давал Соне небольшую защиту от восходящего солнца, но не больше чем на несколько минут. Он должен был доставить её в безопасное место до того, как дневной свет войдёт в полную силу.

 

Соня бежала рядом с ним, настояв на завершении последнего этапа их путешествия своими усилиями, избавив его от необходимости нести её дальше. По правде говоря, его усталые руки были благодарны ей за это. Он быстро бежал всю ночь, придерживаясь леса и избегая городов и деревень смертных. Они не встретили сопротивления. В эту ночь полной луны, казалось, ни один смертный не осмеливался выйти в неукращенный лес, они предпочли остаться в безопасных домах за закрытыми дверями обвешанными чесноком и крестами.

 

Луна исчезала из виду, и Луциан почувствовал, что его сила уменьшается. Вскоре он будет вынужден сбросить с себя волчий облик, но не раньше, чем он доставит Соню под защиту ковена.

 

После этого, то, что случится с ним уже не будет иметь значения.

 

Два вестника смерти, вооруженные арбалетами, вышли со своего сторожевого поста на остроконечных воротах. Когда Луциан показался из-за тумана, один из часовых поспешно поднял оружие и прицелился в оборотня. Недолго думая, Луциан попытался что-то сказать стражникам, но все, что вырвалось из его пасти - это невнятный вопль.

 

Наконечник серебряного болта со свистом пролетел мимо Луциана, в нескольких дюймах от его деформированной головы. Оборотень застыл как вкопанный, не зная, бежать или идти дальше. Горькая ирония была бы в том, что выстрел мог поразить его всего в нескольких ярдах от места назначения.

 

“Подождите! Не стреляйте!"- отчаянно крикнула Соня. Она выбежала из тумана и встала перед Луцианом, закрыв высокого оборотня своей стройной фигурой. "Мы ищем убежища, именем Старейшин!" Воинственный стражник не обратил внимания на отчаянные крики Сони. Перезарядив свой арбалет, он снова прицелился и, возможно, выстрелил бы еще раз, если бы его товарищ не положил руку на его оружие и не опустил его. "Подожди, Крэйвен!"- сказал второй вестник смерти,- "Давай послушаем, что эта девушка хочет сказать!"

 

Соня бросилась вперед, Луциан держался позади, не желая провоцировать первого стражника, которого, видимо, звали Крэйвен, ещё раз покусится на его жизнь. Темноволосый вестник смерти подозрительно посмотрел на Соню, когда она подошла к воротам. "Осторожно, Вайе!" - смеялся он над своим товарищем,- "Я чувствую запах ликаньей хитрости!"

 

Луциан был вынужден признать, что в своих растрепанных лохмотьях, когда-то бывших прекрасной одеждой, а сейчас измазанных кровью и грязью, Соня больше походила на ликана-отступника, чем на вампира знатного происхождения. Крэйвен держал арбалет наготове, глумясь над перепачканной принцессой.

 

"Благословляю вас, милостивый сударь!"- запыхавшись, сказала Соня более гостеприимному стражнику, Вайе,- "Мы остро нуждаемся в убежище, в доме моего отца". Она подняла крестообразный кулон, показывая его стражникам: "Я действительно Соня, дочь Виктора".

 

Глаза Вайе расширились от удивления, когда он через маскировку пота и грязи рассмотрел красоту Сони. "Во имя старейшин, это вы, миледи! Мы думали, вы погибли! "

 

"Дочь Виктора?"- выпалил Крэйвен. Его поведение изменилось быстрее, чем ликан на лунном свете. “Тысячу извинений, ваша милость. Крэйвен Лестер к вашим услугам”. Он говорил по мадьярски с узнаваемо английским акцентом,- "Чем я могу вам помочь?"

 

"Помочь ей?"- с издевкой произнес Вайе. Он кивнул головой на Луциана, который продолжал держаться на расстоянии,- "Ты чуть не убил ее слугу, идиот!"

 

Крэйвен пожал плечами, вроде бы случайная смерть Луциана не имела особого значения.
Разъярение оборотня росло, и он зарычал себе под нос, выражая неприязнь к неопытному вампиру, который чуть не лишил его жизни. Я не хотел бы встретить свой ​​конец от рук панического вампира.

 

"Проходите, ваша милость”,- учтиво сказал Крэйвен,- "Позвольте мне лично сопроводить вас в поместье". Ведя Соню, он оглянулся на своего товарища: "Вайе, оставайся здесь и проследи за сменой караула ".

 

Луциан знал, что с наступлением рассвета, часовые вампиры должны были быть сменены ликанами. Вайе выглядел ошеломленным подобным высокомерием Крэйвена, но
видимо был достаточно рассудительным, чтобы не спорить, когда дочь старейшины срочно нуждалась в помощи.

 

Остроконечные ворота распахнулись, и Луциан последовал за Соней и Крэйвеном во двор поместья. Ордогаз, известный местным, как Дом дьявола, был обширным каменным особняком,
построенным Виктором много веков назад, когда он был еще, смертным военачальником. Зубчатые шпили и зубцы поднимались с вершины нависающей каменной стены, в то время как величественные колонны и остроконечные арки украшали его задумчивый фасад. С приближением восхода солнца узкие бойницы особняка были плотно закрыты, так что ни один отблеск свечи не был виден снаружи. Несомненно, большинство вампиров уже скрылись от света дня, оставляя ликанов - слуг убирать после их ночного бодрствования.

 

Круглый фонтан, в римском стиле, был расположен напротив входа в особняк. Луциан почувствовал брызги воды на своём меху, когда они проходили мимо по мраморным ступенькам к входу. Мучительная боль предстоящего преобразования охватили его, и он почувствовал, как щетинистые волосы начинают втягиваться обратно в кожу.

 

По-человечески звучащий вздох донёсся из его пасти, но к счастью Соня уже зашла в тень внушительной галереи. Крэйвен постучал кулаком по закрытым дубовым дверям. "Открывайте!"- важно рявкнул он,- "Леди Соня желает войти!"

 

Недоумевающий ликан открыл двери, и Крэйвен ворвался в фойе. Потом любезно пригласил Соню войти в её родовое поместье. "Пожалуйста, миледи, входите свободно и без страха". Потом он рявкнул несчастному слуге: "Немедленно позови Маркуса и поручи кому-то принести леди Соне кувшин теплой крови! "

 

Соня вошла внутрь, но Крэйвен встал на пути у Луциана, когда тот пытался следовать за ней. Он рассматривал бесчеловечную форму оборотня с открытым презрением и морщил нос от запаха, исходящего от влажного и грязного меха Луциана. "Простите, миледи, но этот зверь просто не может войти в усадьбу – таким образом ".

 

"Он пойдёт туда, куда и я",- твёрдо заявила Соня. Она посмотрела на оборотня без колебаний,- "Пожалуйста, присоединяйся к нам, Луциан".

 

Крэйвен был явно потрясен, но не собирался спорить с дочерью старейшины. Луциан, наслаждаясь дискомфортом англичанина, вошёл внутрь особняка. Из-за своего роста он пригнулся, чтобы просунуть свою голову под арку, но он уже чувствовал, как его позвоночник начал уменьшатся, как и всё остальное.

 

На самом деле, едва перейдя порог, он стал меняться. Он громко заворчал, когда его морда втянулась, а его волосатая шкура исчезла. Когти втянулись в пальцы.
Собачьи клыки втянулись в дёсна. Мышцы стали прежними. Кобальтовые глаза приобрели коричневый цвет.

 

Через несколько мгновений Луциан снова был человеком. Он тяжело дышал от усталости, его тело было пропитано потом, его бледная белая кожа была поцарапанной и растертой из-за его нелёгкого пути через сельскую местность. Луциан стоял голый в просторном фойе. Его босые ноги были маленькими по сравнению с грязными отпечатками лап под ними.

 

“Я, должно быть, выгляжу очень грязным”,- понял он.

 

Его внешний вид явно не вписывался в утончённую элегантность интерьера особняка. Изысканные гобелены и картины висели на блестящих дубовых панелях, обшивающих стены. Мраморная плитка, в настоящее время запачканная грязью, устилала пол, вплоть до широкой парадной лестнице, ведущей на верхние этажи Ордогаза. Висящая медная люстра поддерживала вес десятка свеч из пчелиного воска.

 

"Как ты, Луциан?"- спросила Соня. Карие глаза смотрели на него с беспокойством, перед тем как она скромно отвела свой взгляд от его наготы. Луциан почувствовал, что впадает в краску.

 

"Достаточно хорошо, миледи",- заверил он ее. Теперь, когда она вернулась в окружение вампиров, он не мог называть её по имени. "Хотя я боюсь, что вы застали меня не в лучшей форме".

 

Его замечание вызвало улыбку на ее губах. "Как и я, будь уверен",- ответила она.

 

Не удивительно, что их неожиданный приезд вызвал большой переполох. Гомон возбужденных голосов наполнил фойе. Луциан поднял голову и увидел многочисленные бледные лица, смотрящие на них со ступеней и лестничной площадки. Еще больше лиц смотрели с гостиной и прихожих. Вампиры, многие из них были одеты ко сну, смотрела на пришельцев с откровенным любопытством и с энтузиазмом болтали между собой.

 

Луциан был немного обеспокоен, что о нём и Соне будут ходить неприличные сплетни. Хотя сама мысль об этом была бы нелепостью. Кто бы мог сказать, что он может хотя бы мечтать об отношениях с Соней? И неважно, что такие союзы были запрещены законом под страхом смерти, сама перспектива того что чистокровная принцесса - единственная дочь старейшины связалась с ликаном была слишком абсурдной, чтобы поверить.

 

Или нет?

 

Несмотря ни на что, он не мог забыть прикосновение губ Сони к его коже или утешительное прикосновение её руки. “Зови меня Соня”,- неоднократно настаивала она. Может быть, она действительно видела в нём равного и, возможно, мужчину? Все перенесённые мучения и лишения стоили того, чтобы узнать это…

 

Тишина нависла над вампирами, когда они расступились на лестнице, чтобы освободить место для Маркуса, царствующего старейшины ковена.

 

Могущественный вампир выглядел обманчиво молодым. Это был гладко выбритый мужчина с гладкими чёрными волосами, однако нельзя было не заметить древнюю мудрость в его чёрных глазах или неоспоримую власть в походке. Черная вельветовая мантия, расшитая золотыми украшениями, была одета на нём. Золотой кулон с древними рунами, который немного отличался от кулона на шее Сони, отдыхал на его груди. Изумление преобразило его строгие черты, когда он увидел Соню, ожидающую в фойе.

 

"Соня! Дорогое дитя!"- он в спешке преодолел оставшийся путь и обхватил плечи Сони с очевидным восторгом,- "Ты действительно вернулась к нам, несмотря ни на что!" Более спокойное выражение появилось на его лице. "Потеря твоей уважаемой матери большая трагедия для нас всех”.

 

"Спасибо, Лорд Маркус",- ответила Соня,- "Я до сих пор не могу поверить, что её больше нет". Усталость и печаль были слышны в её голосе. Она неуверенно пошатнулась на своих ногах.

 

“Бедное дитя!"- произнёс Маркус, поддержав её за руку,- "Стул и пищу для леди!"

 

Крэйвен выхватил кубок из рук вновь прибывшего слуги и с почтением протянул его Маркусу. "Как прикажете, великий старейшина! Я взял на себя смелость позаботиться об этом несколько минут назад".

 

Маркус принял бокал, а затем взглянул на нетерпеливого вестника смерти без особого интереса. "И ты ...? "

 

"Крэйвен Лестер, Старейшина, недавно прибыл из Великобритании". Он выпятил грудь: "Я стоял на страже у ворот, когда эта драгоценная леди прибежала из леса, отчаянно нуждаясь в убежище".

 

"Хорошо, теперь она нашла его". Маркус дал кубок подогретой крови, из вен скота поместья, Соне. Услышав запах крови рот Луциана наполнился слюной.

 

"Пей до дна, дитя. Это восстановит тебя ".

 

Другой слуга сумел доставить стул в фойе до того как Крэйвен перехватил его первым.

 

Маркус помог Соне сесть на мягкое сиденье, повернулся и обнаружил Крэйвена все еще стоящим у него за спиной. “Ты можешь идти, часовой",- сказал он грубо.

 

Крэйвен не смог скрыть разочарование. Он выбежал из фойе, с сожалением выскальзывая из центра внимания. “Он амбициозный”,- тихо отметил Луциан,- “с желаниями совсем не соответствующими его настоящему положению”.

 

Возмущенный вестник смерти уже начал покидать ум Луциана, однако, ни кто иной, как Сорен внезапно появился на сцене. Мускулистый надсмотрщик пришел, пробившись через взволнованную толпу забившую коридор. Удивленный взгляд, и, возможно, огорчение, появилось на лице бородатого Сорена, когда он впервые увидел Соню и Луциана в фойе.

 

“Так”,- подумал Луциан холодно, - “ Ты все-таки спасся от толпы”. Где, спрашивается, Сорен переждал день. В пещере? В выдолбленном стволе дерева? В другом угле монастыря? Где бы он ни спрятался, ирландский вампир, очевидно, добрался до Ордогаза раньше них.