Глава 4. Приспособление

Вопросы „Зачем это делается?” и „Как это делается?”, появляются уже в первые дни, их анализ пока ещё возможен и приводит к выводу: ключ к разгадке в демонстрациях, причинах их проведения.

Правильная догадка – целью групповых демонстраций является максимальная боль ради ускорения нервного срыва, который должен быть спровоцирован и зафиксирован на людях и лишь после этого может использоваться для помещения подопытного в сумасшедший дом, приходит на ум сразу же, но кажется слишком страшной человеку, находящемуся внутри процесса, продолжаются поиски щадящих вариантов ответа, и они находятся.

Первый: идет эксперимент, получаемая из мозга информация недостоверна, каждое слово приходится проверять демонстрациями. Метод несовершенен, идет постепенная расшифровка иероглифов твоего внутреннего языка.

Второй: считывания собственных мыслей нет, есть предварительная накачка их, а демонстрациями подтверждается факт получения и правильного понимания накачиваемого материала. Последнее предположение является итогом цепочки рассуждений: человек видит свет, значит может воспринимать и радиоволны, человек не излучает свет, значит, и радиоволны он генерировать не способен. Существует лишь накачка мыслей, их считывание невозможно.

Появляется и третья версия, происходящее – результат случайных совпадений, она одна оказывается практически проверяемой. Выбирается независимый источник информации – дикторы программы ”Время”, например, и начинается поиск совпадений. Выясняются любопытные вещи: раз в две – три недели происходит точное, или близкое по времени, совпадение произнесенного диктором слова с тем же словом в собственных мыслях, раз в два – три месяца – короткой фразы, раз в полтора – два года (да, и годы спустя замордованное контролем сознание находит возможным тратить силы на поиски подтверждения любимой версии) длинной фразы. Совпадения бывают удивительные. Можно, например, переключить канал на определенном слове, немедленно услышать его повтор, испугавшись, опять нажать кнопку и снова получить то же слово, три раза подряд, без вставок, без обрубленных начал и концов. Но это вершина, с годами интерес к теории вероятностей угасает.

Первые две версии остаются в неизменном виде все годы контроля, но сама тема становится запретной, открыто обдумывать её в присутствии наблюдающих боятся и вспоминают редко.

Любопытная деталь: в августе – ноябре 1984 г. С. пережил необычное состояние ожидания возвращения своего умершего отца. В 1987 г., после начала демонстраций считывания он предположил существование накачки мыслей.С первых дней, с августа 1984 г. он четко сознавал абсурдность овладевшей им тогда идеи, но только в 2001 г. решился объяснить переживания лета – осени 1984 г. мощной мысленной накачкой извне. В 1987-2001 г.г. такое предположение в его сознании не возникало, или не оформлялось явно. Воспоминания 1984 г. не забывались, конечно, но существовали отдельно от предположений 1987 г.

Контролируемых накачка мыслей интересует исключительно как способ отрицания возможности их считывания. Слишком болезненно предполагать наличие и того и другого одновременно. Тогда пришлось бы признать, что считывание было уже в 1984 г. и раньше, все твои тайны давно известны, а попытки скрыть их бессмысленны. Тебе будут снова и снова накачивать потаенное и „разоблачать” его, наращивая причиняемую контролем боль. Мало того, текущее твоё мышление также оказывается смесью собственного продукта и накачанной извне составляющей, а значит самостоятельность и свобода мысли утрачены тобой навсегда.

С первой достоверной публичной демонстрации в завуалированной для посторонних, но понятной ему форме, полной открытости его прошлой и текущей внутренней жизни и начинается осознание подопытным его нового положения демонстративно контролируемого.

Появляются очевидные для близких перемены во внешнем поведении. Число словесных и числовых ярлыков напоминаний достигает десятков и продолжает расти, человек начинает избегать разговаривающих людей на улицах. Останавливается и пропускает вперед догоняющих, опережает и удаляется на безопасное расстояние от медленно идущих, стороной обходит группы стоящих на месте, прибегает домой взвинченный и вымещает злобу за пережитый страх напороться на очередную демонстрацию контроля на близких. Объяснить им, как действуют на него несколько коротких сухих щелчков в день, которые и они поначалу слышали, а потом привыкли и перестали замечать, он и не хочет и не умеет.

Вынужденное долговременное пребывание среди людей превращается в пытку. Прекращается навсегда посещение зрелищных мероприятий. Понятие досуга у контролируемых отсутствует вообще. Есть отдых – сон, и две работы, основная – выживание и духовное самосохранение под давлением, и вспомогательная, зарабатывание денег. Исчезает интерес к последнему оставшемуся развлечению, телевидению. Прекращается просмотр кинофильмов из-за беспокоящих постельных сцен. Внутренний отклик на них могут использовать как материал для демонстраций контроля, потом всего остального. Дольше других привлекают спортивные программы, но с общим падением интереса к жизни перестают занимать и они. Информационные передачи просматриваются при любых обстоятельствах.

Единственным востребованным занятием из прежних увлечений оказывается чтение, прерывающее на время собственное мышление, а значит, и опасения за его содержание – это дополнительный отдых. Под прикрытием чужих мыслей удается иногда украдкой, между строк, продумывать без последствий и свои, особенно когда появляется умение перемежать словесное мышление образным, знаковым, из цепочки зрительных образов с подразумеваемым для каждого из них смыслом.

Ради этого стоит преодолевать трудности, словесные и цифровые ярлыки в тексте. Со словами проще, при быстром чтении крамольное слово возникает в сознании на доли секунды, уловить его и вовремя отреагировать трудно (болезненно точное попадание, промах, немотивированный щелчок, напротив, поднимает настроение и надолго запоминается). Основной проблемой оказывается нумерация страниц. Объемная книга содержит весь запас знаковых чисел. При мелком шрифте неудобная цифра торчит перед глазами несколько минут, вызывая нежелательные воспоминания. В периоды перегрузки, когда контролирующие используют любые возможности, а чтение остается единственным спасением, уже простое попадание знаковой цифры в поле зрения вызывает сигнал, напоминающий о её значении, приходится перелистывать опасные страницы. Точно так же обходят и места, содержащие описания любовных сцен.

Идея перестать думать о неудобных вещах, не давать повода для демонстраций, приходит на ум всем, но неосуществима в начале контроля. Попытки не думать о запретном всегда дают обратный результат. Только совместными усилиями сознания и подсознания удается создать годы спустя действующую систему увода мышления от беспокоящих тем. Сознание придумывает для неё маскировочные фразы и сигнальные слова (обычно звонкие иностранные имена или географические названия), оставляет фразы под своим собственным управлением, а сигнальные слова, действующий элемент системы, непонятным образом опускаются вниз, в подсознание.

Работает система так. Мгновенно, практически одновременно с несанкционированным появлением в голове рискованной темы, подсознание выстреливает сигнальное слово и перекрывает им течение мысли в нежелательном направлении. Увидев сигнал, сознание замещает маскировочной фразой все текущее содержание мышления и развивая её, уводит в сторону, там набившая оскомину фраза отбрасывается и задается новое направление течения мысли, окончательно уводящее от опасного места.

Хочу подчеркнуть, речь идет именно о симбиозе, совместной работе, подсознания и сознания. Сначала и фразы, и слова хаотически использовались для маскировки только наверху. Потом неопределенным образом, в достаточно длительный срок, много месяцев, прошло их разделение, и в конце 80-х годов началась совместная работа. Сегодня С. ликвидировал верхнюю часть конструкции, маскировочные фразы отброшены и давно забыты, а сигнальные слова сохранились и продолжают выскакивать наверх. И сейчас ещё можно встретить в памяти С. цензора, какого-нибудь „грейфенбергерабрукса”, непонятно откуда выскочившего и полностью перебившего движение подцензурной мысли. Происхождение и точное значение слова забыто, но оно продолжает жить и работать.

Первая приспособительная реакция – ускоренное забывание содержания демонстраций контроля. Несколько дней воспоминание о них остается в центре внимания, потом выталкивается на периферию и навсегда исчезает в глубинах памяти, доступными для воспроизведения остаются особенно поразившие воображение и обозначенные ярлыками случаи.

Под нарастающим давлением деформируется, а потом частично или полностью разрушается личная жизнь – человек не готов вести её под контролем, здесь внутреннее наблюдение особенно нестерпимо. Однажды возникнув, тема эта навсегда остается основной в диалоге сторон. Из-за постоянного стремления вернуться к норме у одних, из-за невозможности и нежелания отказаться от наиболее эффективного и эмоционально привлекательного метода давления – для других. Реального уголовного компромата у большинства людей нет, а интимная жизнь есть у каждого, наработанные здесь методы подавления можно применить против любого, отсюда неугасающий интерес контролирующих к экспериментальной работе в данном направлении.

Наиболее неприятное и болезненное для подопытных, тему использования суррогатов для удовлетворения насущной сексуальной потребности обсудим дальше. Без её знания понять логику поведения демонстративно контролируемых людей невозможно.

Предположений о каких-то иных, генетически обусловленных, причинах интереса гонителей к интимной стороне твоей жизни в первые годы контроля

……………………………………………………………………………………..