У советских собственная гордость 4 страница

 

* * *

 

И ЭТОТ вопрос – как практический вопрос – интересовал не только молодёжь и не только в Советском Союзе. 9 сентября 1927 года Сталин принимал рабочую делегацию из Америки. Это были в основном представители различных американских профсоюзов, и вопросов они Сталину задали немало – вполне острых. В конце встречи Сталин, между прочим, тоже задал делегатам ряд вопросов, и тоже вполне острых. Вопросы делегации к Сталину и вопросы Сталина к делегации были опубликованы в «Правде» № 210 за 15 сентября 1927 года. И последний, 12‑й вопрос американцев был таким: «Можете ли вы вкратце дать нам характеристику будущего общества, которое коммунизм пытается создать?»

Ответ Сталина был настолько внятен, точен и однозначен, что я приведу его почти полностью:

 

«Общая характеристика коммунистического общества дана в трудах Маркса, Энгельса и Ленина. Если дать вкратце анатомию коммунистического общества, то это будет такое общество: а) где не будет частной собственности на орудия и средства производства, а будет собственность общественная, коллективная; б) где не будет классов и государственной власти, а будут труженики индустрии и сельского хозяйства, экономически управляющиеся, как свободная ассоциация трудящихся; в) где народное хозяйство, организованное по плану, будет базироваться на высшей технике как в области индустрии, так и в области сельского хозяйства; г) где не будет противоположности между городом и деревней, между индустрией и сельским хозяйством; д) где продукты будут распределяться по принципу старых французских коммунистов: „от каждого по способностям, каждому по потребностям“; е) где наука и искусство будут пользоваться условиями достаточно благоприятными для того, чтобы добиться полного расцвета; ж) где личность, свободная от забот о куске хлеба и необходимости подлаживаться к „сильным мира“, станет действительно свободной.

И т. д. и т. п.

Ясно, что до такого общества нам ещё далеко…»

 

Это не весь ответ, и не всё, что я хочу из него привести, однако я прерву цитирование, чтобы сразу обратить внимание читателя на ряд моментов.

Во‑первых, Сталин не становился в позу великого мыслителя (хотя он им, безусловно, являлся) и скромно начал ответ со ссылок на основоположников современного социального анализа.

Во‑вторых, Сталин был точен в выстраивании приоритетов, каждый последующий из которых системно вытекал из предыдущего.

В‑третьих, Сталин тонко возвратил свою аудиторию к европейскому первоисточнику знаменитого принципа распределения материальных благ, «на корню» убивая возможные попытки упрекнуть русских коммунистов в идеализации ситуации…

В‑четвёртых, в подпункте «ж» Сталин блестяще сформулировал взаимосвязь между материальной свободой (но – свободой труженика, а не рантье или эксплуататора) и духовной свободой личности, без которой коммунизм невозможен!

Наконец, Сталин спокойно и честно сообщил всему миру (ведь его ответы так или иначе стали известными всему миру!), что построение коммунистического общества – дело не завтрашнего дня.

Однако далее Сталин так же чётко сформулировал и перспективу:

 

«Таким образом, в ходе дальнейшего развития… будут складываться два центра мирового масштаба: центр социалистический, стягивающий к себе страны, тяготеющие к социализму, и центр капиталистический, стягивающий к себе страны, тяготеющие к капитализму. Борьба двух этих лагерей решит судьбу капитализма и социализма во всём мире».

 

Поразительно то, что в публичном выступлении Сталин не побоялся фактически признать, что социализм может и не победить в мировом масштабе – если народы мира окажутся его недостойны. И в то же время Сталин честно предупредил о неизбежности борьбы.

Это было сказано в сентябре 1927 года. А через без малого пятнадцать лет после их произнесения борьба двух лагерей вступила в свою наиболее жестокую, решительную и разрушительную фазу за всю историю противоборства этих двух лагерей – 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война.

 

ГЛАВА 11

Протрубили трубачи тревогу…

 

22 ИЮНЯ 1941 года началась Великая Отечественная война советского народа против немецко‑фашистских захватчиков. Она была так возвышенна, трагична и неохватна по территориальному, человеческому и историческому размаху, что нет необходимости доказывать высокий гуманистический смысл той войны для всех тех обитателей Советской Вселенной, которые встали 22 июня 1941 года на её защиту и вели борьбу за неё четыре военных года.

Давать многочисленные цифровые и фактические данные о Великой Войне в этой книге излишне – это, как я уже предупреждал читателя, ни в коем случае не энциклопедия по СССР и даже не исторический путеводитель по Советской Вселенной. Но не сказать о Великой Войне в книге о России невозможно, и я, конечно, о ней скажу…

Однако я даже не буду пытаться описать то, как тяжек и велик был ратныйтруд Страны Добра. Это делать надо, потому что сегодня по русским городам и весям, благодаря ельциноидам, вырастает поколение мальчишек (не говорю уже о девчонках), большинство из которых станет лишь хлопать глазами в ответ на вопрос: «Кем были Володя Дубинин, Валя Котик, Лёня Голиков? А кто такие Константин Заслонов, Сидор Ковпак, Константин Рокоссовский, Зоя Космодемьянская, Виктор Талалихин и Иван Кожедуб?» Однако рассказ о них и других, только наиболее выдающихся, героях той Войны, имена которых в Стране Добра носили школы и пионерские дружины, – отдельная тема. Здесь же, в этой книге, я в конце главы приведу некоторые цифры и факты из истории тылавремён Войны. Сейчас же скажу вот что…

Пожалуй, наиболее точно суть Великой Отечественной войны 1941–1945 годов выразили песенные строки Василия Лебедева‑Кумача:

 

За свет и мир мы боремся,

Они – за царство тьмы.

 

Я понимаю, что читатель, знакомый с моими книгами на тему советско‑германских отношений, может сейчас спросить автора: «Но ты же, милый друг, не раз заявлял, что обе войны русских с немцами были ошибкой, что их могло не быть! А сейчас что – „сменил пластинку“?»

Нет, конечно! Во‑первых, у того, кто читал мои «германские» книги внимательно, включая и разъяснения автора на сей счёт, подобные вопросы, скорее всего, не возникнут. Во‑вторых же, чтобы закрыть этот вопрос в этой книге, я просто приведу автоцитату из послесловия к своей книге «10 мифов о 1941 годе»:

 

«Да, война между русскими и немцами – если посмотреть на её объективную предысторию, может быть расценена нами, потомками героев той Войны, как недоразумение. Но это не значит, что бессмысленны были жертвы, усилия и подвиги этих героев в той реальной субъективной ситуации, в которую загнали народы мира, Европы, и в частности народы немецкий и советский, „золотая элита“ мира и её бесстыдные, циничные и продажные лакеи от политики, а также левые фанатики „мирового пожара“, в конечном счёте послужившие тем же силам Мирового Зла.

После того, как эти силы смогли толкнуть Гитлера на путь, гибельный для него и для его Германии, у нас, у русских, не оставалось ничего иного, кроме как взять в руки оружие и отстоять свободу и независимость нашей Советской Родины в жестоких боях с немецко‑фашистскими захватчиками…»

 

Вряд ли сегодня есть нужда (тем более – в этой книге) опровергать ряд «новейших» якобы сенсационных «исследований» о причинах и предыстории той войны. Я дважды употребил в предыдущей фразе кавычки потому, что на деле все подобные «исследования» – не более чем новые перепевы давних западных, в том числе и геббельсовских, фальшивок, и настоящая цена инсинуациям «Виктора» «Суворова»‑Резуна, как и прочей досужей болтовне насчёт того, что Сталин и Гитлер якобы сговаривались, но не сговорились, что Гитлер якобы обманул Сталина и т. д., – даже не грош, а шиш. Новую войну русских и немцев запрограммировали давно! И не в Москве и Берлине, а в Вашингтоне, Нью‑Йорке и Лондоне. Гитлера и Сталина провоцировали и спровоцировали… Впрочем, я немало сказал об этом ранее – в предыдущих своих книгах, и здесь развивать эту тему не намерен.

Зато теперь же, сразу, скажу о другом, неоднозначном для многих, моменте. Даже кое‑кто из участников той войны был склонен считать, что войну выиграл не советский солдат, а русский солдат, что воины Красной Армии защищали не столько Советскую Родину, сколько Россию как таковую.

Отвечая на такие мысли, я позднее сошлюсь на ещё одну из излюбленных мной цитат, с которой те, кто читал мои книги, уже должны быть знакомы, – я имею в виду оценки новой России немецким танковым генералом фон Меллентином. Сейчас же предлагаю читателю подумать вот над чем…

За время Великой Отечественной войны на её фронтах погибло три миллиона коммунистов. Однако к концу войны в Действующей Армии по‑прежнему находилось 3,3 миллиона членов ВКП(б) – шестьдесят процентов Действующей Армии!

Миллионы (миллионы!) советских граждан, находясь на фронте, писали перед боем заявления: «Если погибну в бою, прошу считать меня коммунистом». Многие гибли с этими заявлениями, так и не успев получить даже кандидатские карточки. Многие получали их, но не успевали обменять на полноправный партийный билет. А многие его получали, а вместе с ним – и единственную «привилегию» фронтовика‑окопника: первым подняться в атаку.

Если в довоенном полугодии 1941 года в Красной Армии было принято кандидатами в члены ВКП(б) 27 068 человек, то за второе, военное, полугодие 1941 года таких стало 126 625 человек. Это только в армии, а были же ещё и сотни тысяч граждан СССР, работавших на фронт в тылу и подававших заявления о приёме в партию. Академик Патон стал членом ВКП(б) в «Танкограде» на Урале, когда ему было уже за семьдесят!

Так кто победил в той войне – русский человек или советский человек, защищающий свою Советскую Вселенную?

Самым выразительным и поразительным по своему комплексному воздействию художественным произведением, созданным во время Великой Отечественной войны, стал, безусловно, знаменитый плакат «Родина‑мать зовёт!». Его автор – грузин Ираклий Тоидзе, художник и сын художника Мосэ Тоидзе. Но какую Родину олицетворяет женщина, которая держит в руке текст военной присяги гражданина Союза Советских Социалистических Республик? Конечно – великую Россию. Но при этом, конечно же, и Россию Советскую, Советский Союз… Да, Родина‑мать обращается к гражданам Русской Вселенной, но эта Вселенная стала для всех честных её обитателей уже и Советской Вселенной!

Отец автора плаката, один из основоположников реализма в живописи Грузии, родился на год позже Ленина – в 1871 году. Учился в мастерской Репина, за участие в политических демонстрациях студентов петербургской Академии художеств был выслан на родину. В 1916 году Мосэ Тоидзе начал работу над картиной «Революция», за что преследовался. В 1930 году уже маститый художник стал профессором Тбилисской художественной академии и до своей кончины в 1953 году заведовал там кафедрой живописи, был награждён орденом Ленина. Членом ВКП(б), к слову, стал лишь в 1947 году.

Ираклий Тоидзе родился в 1902 году и быстро врос в ту эпоху, наступление которой приближал и его отец. Много работал как книжный график, иллюстратор, четыре раза удостаивался Сталинской премии. Грузин, он создал в 1941 году тот художественный образ русской Родины‑матери, без которого невозможно представить себе историю той войны так же, как без созданного Вучетичем образа Воина‑освободителя, который в 1945 году встал в берлинском Трептов‑парке со спасённой им немецкой девочкой на руках.

26 декабря 1934 года Сталин на кремлёвском приёме в честь металлургов говорил:

 

«У нас было слишком мало технически грамотных людей. Перед нами стояла дилемма: либо начать с обучения людей в школах технической грамотности и отложить на десять лет производство и массовую эксплуатацию машин, пока в школах не выработаются технически грамотные кадры, либо приступить немедленно к созданию машин и развить массовую их эксплуатацию в народном хозяйстве, чтобы в самом процессе производства и эксплуатации машин обучать людей технике, выработать кадры. Мы избрали второй путь.

Мы пошли открыто и сознательно на неизбежные при этом издержки и перерасходы, связанные с недостатком технически подготовленных людей, умеющих обращаться с машинами. Правда, у нас наломали за это время немало машин. Но зато мы выиграли самое дорогое – время и создали самое ценное в хозяйстве – кадры. За три‑четыре года мы создали кадры технически грамотных людей как в области производства машин всякого рода (тракторы, автомобили, танки, самолеты и т. д.), так и в области их массовой эксплуатации.

То, что было проделано в Европе в течение десятков лет, мы сумели проделать вчерне и в основном в течение трёх‑четырёх лет. Издержки и перерасходы, поломка машин и другие убытки окупились с лихвой».

 

Да, все издержки с лихвой окупились уже до войны, но особенно – во время её. Новая Россия не просто создала массовые технические кадры, без которых война моторов была бы для России невозможной. Новая Россия создала к началу войны и новую человеческую массу советских людей, которые, не утратив национального чувства, носили в сердце также чувство и более глубокой – советской гордости за Родину.

 

* * *

 

ЛИШНИЙ раз это подтвердил своими послевоенными оценками тот самый генерал‑майор Фридрих Вильгельм фон Меллентин, о котором я уже упоминал. Он воевал на Восточном фронте, затем – на Западном, закончил войну начальником штаба 5‑й танковой армии. В 1956 году в Лондоне вышла его книга «Panzer battles 1939–1945», изданная у нас в 1957 г. («Танковые сражения 1939–1945 гг.»). Глава XIX называется «Красная Армия», и вот что мы можем там прочесть:

 

«Русский солдат любит свою „матушку Россию“, и поэтому он дерётся за коммунистический режим, хотя, вообще говоря, он не является политическим фанатиком. Однако следует учитывать, что партия и её органы обладают в Красной Армии огромным влиянием. Почти все комиссары являются жителями городов и выходцами из рабочего класса. Их отвага граничит с безрассудством; это люди очень умные и решительные. Им удалось создать в русской армии то, чего ей недоставало в Первую мировую войну – железную дисциплину. <…> Дисциплина – главный козырь коммунизма, движущая сила армии. Она также явилась решающим фактором и в достижении огромных политических и военных успехов Сталина…»

 

Убедительно? На мой взгляд – да! Как и следующее признание фон Меллентина:

 

«Индустриализация Советского Союза, проводимая настойчиво и беспощадно, дала Красной Армии новую технику и большое число высококвалифицированных специалистов.

<…>

Умелая и настойчивая работа коммунистов привела к тому, что с 1917 года Россия изменилась самым удивительным образом. Не может быть сомнений, что у русского всё больше развивается навык самостоятельных действий, а уровень его образования постоянно растёт…»

 

Так было тогда – в Стране побеждающего Добра. Но как всё изменилось сегодня – в Стране побеждённого Добра! Пресловутый ельциноидный ЕГЭ будет неуклонно снижать уровень образования в «Россиянии», и высокая оценка немецким генералом образовательной политики большевиков выглядит сегодня прямым обличением «россиянских» ельциноидов. Будут ли любить Россию те, кто пройдёт через отупляющие лабиринты ЕГЭ? Вряд ли… А воспитанные и образованные Советской властью люди умели сражаться за свою страну. И я вновь приведу оценки фон Меллентина:

 

«…Русское высшее командование знает своё дело лучше, чем командование любой другой армии… Русские дивизии <…> появлялись словно из‑под земли, и, казалось, невозможно сдержать надвигающуюся лавину.

<…>

Лишь закалённые в боях солдаты были в состоянии преодолеть страх, который охватывал каждого…

После 1941 года к людским массам русских добавились массы танков. Отбить такие атаки было, конечно, значительно труднее, и стоило это гораздо большего нервного напряжения…

Русская пехота в ходе Второй мировой войны полностью сохранила великие традиции Суворова и Скобелева.

<…>

Русская артиллерия, подобно пехоте, также используется массированно.

<…>

В ходе войны‑русские совершенствовали и развивали тактику артиллерии в наступлении. Их артиллерийская подготовка превратилась в подлинный шквал разрушительного огня.

<…>

Русская артиллерия является очень грозным родом войск и целиком заслуживает той высокой оценки, какую ей дал Сталин… Необыкновенное развитие русских бронетанковых войск заслуживает самого пристального внимания со стороны тех, кто изучает опыт войны.

<…>

Танкисты Красной Армии закалились в горниле войны, их мастерство неизмеримо возросло. Такое превращение должно было потребовать исключительно высокой организации и необычайно искусного планирования и руководства…»

 

Достаточно?

А ведь сегодня имеется немало тех, кто родился в Стране Добра, а ныне гнусно клевещет на неё даже за её ратный подвиг Великой Войны. Такие говорят не об умении советских полководцев, командиров и солдат, а о том, что Сталин‑де «завалил немецкие окопы русскими трупами» и только якобы потому смог пройти по Европе и войти в Берлин.

Я не буду здесь подробно касаться вопроса о потерях. Не буду проводить и хотя бы краткий анализ тех или иных данных и «данных» на сей счёт. Напомню лишь вот о чём… Как известно, стандартное соотношение потерь наступающих и обороняющихся – три к одному. Так вот, подсчитаем…

Мы отступали с конца июня по ноябрь 1941 года и с мая по ноябрь 1942 года – в целом примерно десять месяцев. А наступали в целом примерно двадцать восемь месяцев, за вычетом периодов стабилизации весной 1942 года и весной и в начале лета в 1943 году.

То есть мы наступали в той войне по времени почти в три раза больше, чем немцы. И то, что соотношение боевых потерь составило (с учетом потерь союзников рейха на Восточном фронте) не более чем полтора (ну пусть – два) к одному в пользу агрессора, доказывает не воинскую бездарность советского солдата и его командиров, а, напротив, – их воинское умение! В три раза более длительное по времени наступление с учётом коэффициента потерь 3:1 могло бы обеспечить нам потери до восьми‑девяти раз объективно большие, чем у врага!

То есть наши действительно более высокие людские потери и потери техники – это и есть цена нашей Победы в той войне. Высокая цена, но – не выше той, которую война обычно и заставляет платить победителей, обесценивая тоже немалую цену, заплаченную за поражение побеждёнными.

Да, о той войне и тогда, и позднее много лгали… Скажем, лгал бывший начальник 12‑го отдела Генерального штаба Сухопутных войск рейха – отдела «Иностранные армии Востока» генерал‑майор Рейнхард Гелен. Он стал широко известен через многие годы после войны как руководитель Федеральной разведывательной службы ФРГ, в 1968 году покинул свой пост и вскоре опубликовал мемуары «Служба». Сразу после войны Гелен с рядом сотрудников и архивами своего отдела пришёл к американцам и при их помощи и на их деньги создал антисоветскую разведывательную организацию, которая так и называлась «Организация Гелена», а с 1 апреля 1956 года получила статус федерального ведомства ФРГ.

Гелен был убеждённым антисоветчиком, антикоммунистом и русофобом, а в своих мемуарах не раз зарекомендовал себя высокомерным лжецом и порой лгал так, что это заставляет усомниться в его способностях как разведчика. Но я в качестве примера антисоветской (а значит, и антирусской) лжи обращусь именно к этим мемуарам по двум причинам. Во‑первых, мемуары Гелена не очень известны, и поэтому пример окажется незатасканным. Во‑вторых, неумная ложь Гелена лишний раз показывает, как даже неглупый человек, ненавидя Советскую Страну Добра, попадает в глупое положение.

О Восточном фронте Гелен писал, например, так:

 

«…вина за случившееся (поражение под Москвой в конце 1941 года. – С. К.) приходилась в первую очередь на погодные условия – непролазную грязь и морозы до минус 56 градусов(выделение здесь и далее моё. – С. К.)…»

 

Кадровый разведчик Гелен, похоже, перепутал Подмосковье и Якутию. Причём в истории сражения под Москвой роль «генерала Мороза» вообще была неоднозначной. Так, командующий Калининским фронтом Конев 12 декабря 1941 года не смог переправить танки по льду через Волгу из‑за наступившей оттепели ! Так кому в тот момент помогал пресловутый русский «генерал Мороз» – русскому генералу Коневу против фельдмаршала фон Бока или фельдмаршалу фон Боку против Конева?

Вспоминая о «крупнейшем», – по словам Гелена, «во всемирной истории сражении на окружение противника» в районе Киева, он заявляет:

 

«…тогда к нам в плен попали почти два миллионасоветских военнослужащих».

 

Даже «демократические» источники или «исследователи» типа Резуна‑«Суворова» не рискуют брать эту цифру генерала Гелена за достоверную и ограничиваются менее лживой и более «достоверной» цифрой в 665 тысяч пленных под Киевом. При этом генерал Гудериан, например, тоже не чуждый склонности к преувеличениям, называет в своих мемуарах цифру в 290 тысяч человек.

Полезно также знать, что на 110‑й день войны, 9 октября 1941 года, начальник Гелена, начальник Генерального штаба Сухопутных войск генерал Гальдер записал в своём служебном дневнике:

 

«…Вопрос об охране военнопленных. Исходя из опыта в районе Киева, для охраны и эвакуации 20 000 пленных требуется целая дивизия…»

 

Для охраны деморализованных или добровольно сдавшихся в плен солдат противника своя дивизия не требуется, не так ли?

Гелен утверждает и следующее:

 

«Тысячи комиссаров и политработников попадали в плен, и многие из нихстановились убеждёнными сторонниками власовского движения…»

 

Среди 10 (десяти) власовских генералов, имевших в РККА звания от подполковника до генерал‑майора, был лишь один политработник – бывший секретарь Ростокинского райкома партии в Москве, бывший член Военного совета 32‑й армии бригадный комиссар Жиленков. Да и со средним и даже младшим офицерским составом из числа командиров РККА у генерала Власова было не густо. Что уж говорить о комиссарах и политработниках РККА!

Как гнусно лгут на героев той войны негодяи, утверждая, что стойкость воинов‑сталинградцев, например, объяснялась‑де заградительными отрядами «палачей НКВД» у них за спинами, хотя за спиной у сталинградцев была Волга, а за Волгой – Россия.

В истории Сталинградской битвы осталось много заслуженно громких имён, начиная с комдивов Родимцева, Батюка, Горишного, а вот 37‑ю гвардейскую дивизию генерал‑майора Жолудева знают меньше, потому что к тому времени, когда под Сталинградом появились газетчики, этой дивизии уже не существовало. Переформированная из воздушно‑десантного корпуса сразу – до боя! – в гвардейскую дивизию, она была переброшена под Сталинград в начальной фазе самого тяжёлого периода Сталинградской битвы и в считаные недели полегла вся! Из десяти тысяч бравых, рослых ребят, комсомольцев, десантников, молодых граждан Советской Вселенной, от которых она могла ждать так многого в мирном труде, все полегли в боях! За Волгу было отведено сто смертельно измотанных бойцов, и туда же переправили их тяжело раненного командира (он погиб смертью храбрых уже позднее).

Сталинградский командарм‑62 Василий Чуйков написал о них в своих воспоминаниях с болью и гордостью. Советские парни шли в бой с песнями, перебрасывали на штыках через себя немцев, как снопы в поле! Они все были героями, и все полегли – так уж пришлось.

 

* * *

 

ПОДВИГИ граждан Советской Вселенной в ту войну стали повседневностью. Они воспеты в песнях и стихах, в книгах и фильмах, они отражены в томах энциклопедий и монографий и зафиксированы в миллионах документов, ныне хранящихся в архивах. Эти подвиги так несомненны, что их факт и их значение не может отрицать даже нынешняя антисоветская власть. Напротив – она пытается представить их имеющими и к нейотношение. Антисоветская власть при этом помалкивает, что миллионы граждан СССР шли в бой за СоветскуюРодину, что они шли в бой под Краснымзнаменем против знамени со свастикой, на древке которого болталась наспех привязанная и та власовская трёхцветная тряпка, которую сегодня антисоветская власть, победившая Советскую Страну Добра, сделала государственным флагом.

Но замолчать те подвиги не получается даже сегодня – их можно лишь замарать разного рода кинофальшивками о доблестных штрафниках и зверствующих «особистах», как и лживо скомпонованными якобы документальными фильмами.

Конечно, правда войны всегда черна, потому что время войны – это время чёрного горя для того народа, который не хотел воевать, но оказался вынужден воевать за свою Родину, и воевать – коль уж так вышло – до победы! Но те ветераны той войны, которые действительно воевалина фронте, а не обслуживалиеё, и которые сегодня почти все – за редчайшими исключениями – уже лежат в сырой земле, вспоминали ту войну не с чёрной горечью, а с гордостью. И в любом застолье, в памятные дни и просто за дружеским столом, они без караоке и компьютерных распечаток пели те песни, которые в годы войны не заучивали, а схватывали на лету и сразу же – на всю жизнь запоминали сердцем.

И эти песни не черны, а светлы…

Чтобы понять нравственную (или, напротив, безнравственную) суть той или иной эпохи, надо знать, как она отразилась в художественной культуре. Что дали мировой культуре или хотя бы своим национальным культурам военные годы в США, в Англии и Франции, и даже в тяжко, по‑настоящему воевавшей Германии?

Да, в общем‑то, почти ничего, кроме нескольких партизанских песен французских маки и итальянских гарибальдийцев. Ведь издавна считается, что, когда говорят пушки, музы молчат. Первая мировая война подтвердила это, не дав ничего значительного в ходе её ни в одной воюющей стране, включая царскую Россию. Ни одной значительной книги, ни одного выдающегося стихотворения или картины, почти ни одной выдающейся – на все времена – песни за все годы с 1914‑го по 1918‑й!

Вторая мировая война исключением не стала, а вот Великая Отечественная война советского народа породила в Советской Вселенной не только «чёрные дыры» разрухи и горя, но и массовый всплеск вспышек «сверхновых» культурных явлений! В ходе войны ни один другой народ, кроме советского, не получил в свою культурную сокровищницу таких великих произведений, как «Василий Тёркин» Твардовского и его же «Я убит подо Ржевом», как «Ленинградская симфония» Шостаковича или «Священная война» Александрова и Лебедева‑Кумача… Выдающееся общекультурное значение «Тёркина» признал даже такой желчный ненавистник «Совдепии», как Иван Бунин.

Фронтовые корреспонденции и стихи Константина Симонова, очерки и рассказы Леонида Соболева, Алексея Толстого, Аркадия Гайдара, Евгения Петрова, Валентина Овечкина неотъемлемо вошли не просто во фронтовой быт, но и в большую литературу!

Особенно же впечатляющими оказались – как этого можно и должно было ожидать – песни Великой Отечественной войны, начиная с её своего рода гимна: «Вставай, страна огромная!..»

Эти песни были тогда на передовой, в партизанских лесах, в заводских цехах и во фронтовых эшелонах не просто песнями. И поэтому они и после войны остались не просто песнями – их пели про себя и в компаниях, как бы приобщаясь к чему‑то, всем одновременно дорогому, в знак общего взаимопонимания.

Есть редкое слово «шиболет», знакомое в русском языке, пожалуй, лишь по пушкинской строчке из «Онегина»; «„Авось“, – о, шиболет народный, / Тебе б я оду посвятил…» Шиболет – это тайное слово у некоторых племён, по которому узнавали своих… Песни военных лет стали для жителей Советской Вселенной своего рода шиболетом. По ним тоже узнавали своих – и на фронте, и в тылу, и за линией фронта…

По ним и сегодня узнают своих!

Кто не знал в Стране Добра этого:

 

На позицию девушка провожала бойца,

Тёмной ночью простилася на ступеньках крыльца,

И пока за туманами видеть мог паренёк,

На окошке на девичьем всё горел огонёк.

 

Или этого:

 

Бьётся в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза,

И поёт мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза…

 

Или этого:

 

Горит свечи огарочек,

Гремит недальний бой.

Налей, дружок, по чарочке,

По нашей фронтовой…

 

Давно мы дома не были,

Шумит над речкой ель…

 

В этих песнях – тот огонёк надежды, без которого на войне нельзя и который так легко загасить пулей или осколком. Но вот бои закончились, в Стране Добра выросли послевоенные поколения, не знающие войны. Однако и эти поколения не подпевали отцам, а сами, для себяпели: