БОНУС: ИНТЕРВЬЮ С РИКОМ РИОРДАНОМ 6 страница

С другой стороны, в поясе для инструментов Лео хранилось множество опасных игрушек. Он не хотел возвращаться домой, пока, по крайне мере, не взорвет хоть что-нибудь.

— Значит, будем слоняться вокруг, — решил Лео. — И ждать, когда неприятности нас найдут сами. Это обычно срабатывает.

Какое-то время они попросту побродили по округе, избегая групп туристов и ныряя из одной тени в другую.

Уже в который раз Лео поражался тому, насколько Греция была похожа на его родной штат Техас — низкие холмы, захудалые деревья, гул цикад и гнетущая летняя жара. Если бы не древние колонны, разрушенные храмы для коров и колючая проволока, Лео чувствовал бы себя как дома.

Фрэнк нашел брошюру для туристов (серьезно, этот парень и состав суповой добавки прочитал бы, дай ему волю) и по пути рассказывал им, что здесь и как.

— Это Пропилеи[69], — он махнул рукой в сторону каменной тропы, по краям которой стояли разрушающиеся колонны. — Один из главных входов в Олимпийскую долину.

— Руины! — заявил Лео.

— А вон там, — Фрэнк указал на квадратное сооружение, похожее на патио для мексиканского ресторана. — Храм Геры, одно из самых древних местных сооружений.

— Больше руин! — отозвался Лео.

— А вон та круглая штука, напоминающая сцену — это Филиппион, назван в честь Филиппа Македонского[70].

— Еще больше руин! Первоклассные руины!

Хейзел, которая все еще ехала верхом на Арионе, пнула Лео по руке.

— Тебя хоть что-нибудь может впечатлить?

Он поднял на нее свой взгляд. У Хейзел были кудрявые золотисто-каштановые волосы и золотые глаза, которые идеально подходили ее шлему и мечу. Лео мог бы сказать, что она походила на кусочек имперского золота, но Хейзел вряд ли бы сочла это за комплимент. Как бы там ни было, а дочь Плутона была первоклассным творением людей.

Он вспомнил их совместную авантюру в Доме Аида: Хейзел провела его через жуткий лабиринт иллюзий; заставила колдунью Пасифаю исчезнуть в несуществующей дыре в полу; сражалась с гигантом Клитием, пока Лео задыхался в облаке его тьмы; перерезала цепи, удерживающие Врата Смерти. В то время как Лео сделал... ну, в общей сложности ничего.

Он больше не испытывал к Хейзел чувства влечения. Теперь его сердце было далеко отсюда, на острове Огигия. Тем не менее, Лео был впечатлен ею, даже когда она не сидела верхом на пугающей, бессмертной сверхзвуковой лошади, которая ругалась, как сапожник.

Ничего из этого он вслух не произнес, однако Хейзел, должно быть, сама догадалась о ходе его мыслей. Она отвела от него взволнованной взгляд.

Счастливый в своем неведении, Фрэнк продолжил сей занимательный тур.

— А там... ох, — он глянул на Перси. — Э-э, та полукруглая впадина с нишами в холме... это Нимфеум, построенный еще в римские времена.

Лицо Перси приобрело оттенок лимонада.

— Как вам идея: давайте туда не пойдем.

Лео слыхал об его едва ли не фатальном приключении в Нимфеуме в Риме с Джейсоном и Пайпер.

— Лично я от нее в восторге.

Они продолжили идти.

Время от времени руки Лео тянулись к его поясу с инструментами. Однажды он был нагло похищен двумя проворными карликами, поэтому теперь сын Гефеста опасался, как бы подобное не произошло вновь. Хотя, вряд ли другие монстры были так же хороши в воровстве, как Керкопы. Ему стало интересно, чем сейчас занимались в Нью-Йорке эти маленькие обезьяньи рожи. Было бы хорошо, если бы они продолжали терроризировать римлян... например, сдирать молнии с их одежды, тем самым оставляя легионеров без штанов.

— Это Пелопион[71], — пояснил Фрэнк, указывая на очередную замечательную кучу камней.

— Да ладно тебе, Чжанг, — сказал Лео. — Пелопион... это даже не слово. Что это? Священное место для прелых пионов?

Фрэнк выглядел обиженным.

— Это захоронение Пелопса[72]. Вся эта часть Греции, Пелопоннес, была названа в его честь.

Лео подавил желание зарядить Фрэнку по лицу гранатой.

— Видимо, я должен знать, кем был Пелопс?

— Он был принцем, который выиграл свою жену в гонке на колесницах. Предположительно, именно в честь этого события он и создал Олимпийские игры.

Хейзел фыркнула.

— Как романтично: «‘Хорошая у вас жена, Принц Пелопс’. ‘Спасибо! Выиграл ее в гонке на колесницах’».

Лео не понимал, как вся эта тягомотина могла помочь им найти богиню победы и, тем более, усмирить ее. На тот момент единственным, что он хотел усмирить, был его желудок, требующий ледяного напитка и немного начос[73].

Тем не менее, чем дальше они продвигались в руины, тем беспокойнее он себя чувствовал. В его разуме вспыхнуло одно из самых ранних воспоминаний: няня Тиа Каллида, она же Гера, поощряет четырехлетнего Лео ткнуть палкой ядовитую змею. Сумасшедшая баба сказала, что это закалит его как героя. Быть может, она была права. В последнее время Лео то и делал, что постоянно «раздражал змею», пока наконец не натыкался на неприятности.

Он наблюдал за толпами туристов, гадая, были ли они обычными смертными или же замаскированными монстрами, как те эйдолоны, преследовавшие их в Риме. Пару раз ему казалось, что он видит знакомые лица: Рафаэля, его кузена-хулигана; мистера Боркина, его скверного учителя из третьего класса; Терезу, его приемную мать, постоянно унижавшую его, — всех тех людей, которые относились к Лео, как к ничтожеству.

Вероятно, это был всего лишь плод его воображения, правда, хорошенько расшатавший ему нервы. Лео вспомнил, как однажды Немезида[74] явилась к нему в образе тети Розы, которую он недолюбливал больше всего и которой яро хотел отомстить. Была ли богиня мести сейчас здесь, наблюдала ли за его действиями? Лео все еще сомневался, что его долг перед ней был уплачен. Что-то ему подсказывало, что она жаждала его страданий. Быть может, сегодня ее желание исполнится.

Они остановились у широких ступеней, которые вели к другому разрушенному зданию — храму Зевса, судя по словам Фрэнка.

— Раньше тут стояла огромная статуя Зевса из золота и слоновой кости, — сказал Чжанг. — Одно из семи чудес древнего мира. Сделана она была тем же парнем, который соорудил Афину Парфенос.

— Пожалуйста, не говори мне, что ее надо найти, — сказал Перси. — Хватит с меня гигантских магических статуй.

— Согласна, — Хейзел похлопала Ариона по боку; жеребец казался напуганным.

Лео тоже захотелось заржать и затопать копытами. Жара стояла невыносимая. Он был голоден и одновременно обеспокоен. Ему казалось, что они с друзьями сейчас играют в ту опасную игру со змеей, и что она вот-вот нанесет удар. Он желал как можно скорее покончить со всем этим и вернуться на корабль, пока еще не слишком поздно.

К несчастью, как только Фрэнк упомянул статую и храм Зевса, мозг Лео сложил два и два. Проигнорировав глас здравого смысла, он поделился своими опасениями с Перси.

— Эй, Перси, — начал он. — Помнишь ту статую Ники в музее? Она же была немного подбитой?

— Ну да, а что?

— Разве она не стояла тут, в храме Зевса? Скажи мне, что я неправ. Люблю быть неправым.

Рука Перси нырнула в карман. Он вытащил свою ручку, Анаклузмос.

— Ты прав. Если Ника где-то поблизости... велики шансы, что она именно здесь.

Фрэнк осмотрелся.

— Я ничего не вижу.

— А что, если мы начнем рекламировать обувь «Адидас»[75]? — задумался Перси. — Это достаточно взбесит Нику, чтобы она показалась?

Лео нервно улыбнулся. И все же, было у них с Перси кое-что общее, — дурацкое чувство юмора.

— Да уж, готов поспорить, это точно пойдет в разрез с ее спонсорством: «ЭТО НЕ ОФИЦИАЛЬНАЯ ОБУВЬ ОЛИМПИЙСКИХ ИГР! ТЕПЕРЬ ВЫ УМРЕТЕ!».

Хейзел закатила глаза.

— Вы оба невыносимы.

Громогласный голос сотряс руины позади Лео.

— ТЕПЕРЬ ВЫ УМРЕТЕ!

Лео чуть не выпрыгнул из своего пояса. Он обернулся... и мысленно дал себе по башке. Вот приспичило же ему упомянуть Адидас, этакую богиню стремной обуви.

В золотой колеснице, с копьем, нацеленным ему в сердце, возвышалась сама богиня Ника.

ГЛАВА 11. ЛЕО

 

Золотые крылья — это уже слишком.

Лео мог понять, зачем Нике понадобилась колесница и две белые лошади. Его не волновало ее сияющее платье без рукавов (от которого Калипсо, кстати, была бы в восторге) и заплетенные на затылке темные косы, украшенные позолоченным лавровым венком.

Ее глаза были широко открыты, выражение лица немного сумасшедшее, будто она только что выпила двадцать порций эспрессо[76] и проехалась на американских горках, но это также не беспокоило Лео. Он мог смириться даже с золотым наконечником копья, приставленным к его груди.

Однако ее крылья, покрытые золотом до кончиков перьев... Лео мог бы полюбоваться этой тонкой работой, если бы не одно но: уж слишком все это было броско. Будь крылья богини солнечными батареями, она бы с легкостью смогла обеспечить энергией весь Майами.

— Леди, — обратился Лео к богине. — Не могли бы вы, пожалуйста, свернуть свои лопасти? А то я словно в солярии.

— Что? — спросила Ника, дернув головой, словно испуганный цыпленок. — Ох... мое сияющее оперение. Ладно. Полагаю, вы не сможете умереть во славе, будучи ослепленными и обожженными.

Богиня свернула свои крылья. Температура упала до нормальной — сорок девять градусов по Цельсию после полудня.

Лео взглянул на своих друзей. Фрэнк стоял неподвижно, смеряя ее взглядом. Его рюкзак пока не превратился в лук с колчаном стрел, что было довольно-таки благоразумно. Он не выглядел раздраженным, вероятно, потому, что избежал превращения в гигантскую золотую рыбку.

У Хейзел были проблемы с Арионом. Жеребец ржал и брыкался, избегая зрительного контакта с белыми лошадьми, тянувшими колесницу Ники.

Что касается Перси, он держал свою волшебную ручку так, словно пытался решить: нанести удар или оставить на колеснице Ники свой автограф.

Никто не решался заговорить первым. Лео даже пожалел, что с ними не было Пайпер и Аннабет. Они всегда были хороши в переговорах.

Поэтому он пришел к выводу, что пора бы кому-то толкануть речь, а то с таким успехом они все умрут во славе.

— Итак! — Лео тыкнул в богиню пальцем. — Меня не проинформировали, и я почти уверен, что этой информации нет в брошюре Фрэнка. Ты не могла бы пояснить, что здесь происходит?

Взгляд широко раскрытых глаз Ники действовал ему на нервы. У него нос, что ли, горел? Такое иногда случалось в стрессовых ситуациях.

— Мы должны одержать победу! — воскликнула богиня. — Соревнования должны решить все! Вы пришли сюда, чтобы определить победителя, не так ли?

Фрэнк прочистил горло.

— Ты Ника или Виктория?

— А-р-р! — богиня схватилась за голову. Её лошади взлетели вверх, призывая Ариона последовать за ними.

Она задрожала и разделилась на две различные сущности, что напомнило Лео — как бы смешно это ни звучало — то, как он, будучи ребенком, лежал на полу в своей комнате и играл с гибкой дверной пружиной и плинтусом. Он сдавливал ее, а затем отпускал в полет. Вжик! Пружина дергалась туда-обратно настолько быстро, что казалось их стало две.

Это то, что представляла собою Ника: божественная дверная пружина, разделенная на две части.

Слева была её первая версия: блестящее платье без рукавов, темные волосы, украшенные лавровым венком, и сложенные за спиной золотые крылья. Справа находилась другая, одетая в римский нагрудник и поножи. Ее короткие каштановые волосы выбивались из-под оправы высокого шлема. Крылья были белыми, платье фиолетовым, а на древке ее копья взгромоздилась римская эмблема, размером с тарелку: золотые буквы SPQR в лавровом венке.

— Я Ника! — прокричал образ слева.

— Я Виктория! — прокричала та, что справа.

Впервые в жизни Лео понял, что означала та старая поговорка, которую любил упоминать его дедушка: «говорить на разных языках». Эта богиня буквально говорила о разных вещах в одно и то же время. Ее сущность продолжала дрожать и раскалываться, от чего у Лео кружилась голова. Он едва не поддался соблазну достать свои инструменты и отрегулировать холостой ход в ее карбюраторе, ибо такой уровень вибрации мог привести к деструкции ее двигателя.

— Я — приносящая победу! — закричала Ника. — Некогда я стояла здесь, на углу храма Зевса, почитаемая всеми! Я наблюдала за игрой в Олимпии. Подношения от каждого полиса складывались у моих ног!

— Игры ничего не значат! — в свою очередь кричала Виктория. — Я — богиня, дарующая успех в бою! Римские полководцы поклонялись мне! Август самолично воздвиг мне ​​жертвенник в Доме Сената!

— А-а-а! — два голоса закричали в агонии. — Мы должны принять решение! Мы должны одержать победу!

Арион начал брыкаться с такой силой, что Хейзел пришлось поспешно соскользнуть с его спины. В противном случае, он бы ее сбросил. Она и глазом моргнуть не успела, как конь уже исчез, оставив после себя лишь дымящийся след, простиравшийся над руинами.

— Ника, — сказала дочь Плутона, медленно двигаясь вперед. — Ты запуталась, как и все боги. Греки и римляне на грани войны. Это заставляет обе твои сущности конфликтовать.

— Я знаю! — богиня настолько быстро затрясла копьем, что у Лео задвоилось в глазах. — Я терпеть не могу неразрешенный конфликт! Кто сильнее? Кто победитель?

— Леди, победителя нет, — осведомил ее Лео. — В случае войны проиграют все.

— Нет победителя? — Ника выглядела настолько шокированной, что Лео был практически уверен — его нос горел. — Победитель есть всегда! Один победитель. Все остальные — проигравшие. Иначе победа бессмысленна. Или, быть может, вы предлагаете мне раздавать сертификаты? Маленькие пластиковые трофеи каждому атлету или солдату за участие? Нам стоит выстроиться в линию, обменяться рукопожатиями и сказать друг другу «Хорошая игра»? Ха! Победа должна быть настоящей, заслуженной. А значит — редкостной и труднодоступной, когда поражение является единственной другой возможностью.

Лошади богини покусывали друг друга, как бы проникаясь духом сей дружной обстановки.

— Эм, ладно, — начал Лео. — Я понимаю, что ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Но настоящая война идет против Геи.

— Он прав, — сказала Хейзел. — Ника, ты управляла колесницей Зевса в прошлой войне с гигантами, не так ли?

— Естественно!

— Тогда ты знаешь, что наш истинный враг — это Гея. Нам нужна твоя помощь, чтобы одержать над ней победу. Это война не между греками и римлянами.

Виктория зарычала:

— Греки должны погибнуть!

— Победа или смерть! — проскандировала Ника. — Господствовать должен лишь один!

Фрэнк хмыкнул.

— Я достаточно наслушался этого бреда от моего отца, кричащего у меня в голове.

Виктория посмотрела на него сверху вниз.

— Ребенок Марса, не так ли? Претор Рима? Ни один истинный римлянин не пожалеет греков. Терпеть не могу быть раздвоенной и сбитой с толку. Я не могу мыслить ясно! Убейте их! Победите!

— Ну уж нет, — сказал Фрэнк, хотя Лео все равно заметил, как дернулся его правый глаз.

Не ему судить, он также испытывал трудности. Исходящие от Ники волны напряжения раскаляли его нервы. Лео чувствовал себя так, словно взял низкий старт, выжидая, пока кто-нибудь крикнет: «Марш!». Он испытывал сумасшедшее желание схватить Фрэнка за шею — что было бы весьма глупо, ведь его руки даже не обхватят ее полностью.

— Понимаете, мисс Победа... — Перси попытался улыбнуться. — Мы не хотим прерывать сию милую беседу между вашими воплощениями... Быть может, мы вернемся чуть-чуть позже, эм, с лучшим оружием и успокоительным?

Богиня размахивала своим копьём.

— Нет, вы определите мою сущность раз и навсегда! Сегодня все решится победой! Вас четверо? Превосходно! У нас будут команды. Вероятно, девушки против парней!

— Э-э... нет, — произнесла Хейзел.

— Одетые против раздетых!

— Определенно, нет, — сказала Хейзел.

— Греки против римлян! — воскликнула Ника. — Да, конечно! Два на два. Последний выживший полубог побеждает. Остальные умрут во славе.

По телу Лео пробежался состязательный дух. Ему пришлось приложить все усилия, чтобы не достать молоток и не разбить им головы Фрэнка и Хейзел.

Все-таки Аннабет была права — им не следовало посылать тех, чьи родители являлись настоящими соперниками. Будь Джейсон здесь, они с Перси уже катались бы по земле, выбивая друг из друга мозги.

Он заставил свои кулаки разжаться.

— Слушай, дамочка, мы не собираемся участвовать в «Голодных играх». Этому не бывать.

— Но ведь вы выиграете сказочную награду! — Ника полезла в подручную корзинку и выудила оттуда лавровый венок. — Эта корона может стать твоей! Ты сможешь надеть ее себе на голову! Подумай о славе!

— Лео прав, — сказал Фрэнк, хотя его глаза были устремлены на венок. По скромному мнению Лео, выражение его лица было слишком жадным. — Мы не станем сражаться друг против друга. Мы боремся с гигантами. И ты должна нам помочь.

— Ладно! — богиня взяла лавровый венок в одну руку, а копье — в другую. Она поднесла их к небу. Перси и Лео переглянулись.

— Э-э, значит ли это, что ты поможешь нам? — спросил Перси. — С гигантами?

— Это будет лишь частью приза, — кивнула Ника. — Кто бы ни победил, я стану вашим союзником. Мы будем сражаться против гигантов вместе, и я пошлю вам победу. Но победить может лишь один. Остальные должны быть побеждены, убиты... уничтожены. Так кто же это будет, полубоги? Добьетесь ли вы успеха в своем поиске или будете держаться за сентиментальные идеи того, что победит дружба?

Перси открыл колпачок Анаклузмоса, и его ручка превратилась в клинок из небесной бронзы. Лео забеспокоился, что он может использовать меч против них. Аура Ники была слишком сильной, чтобы ей противостоять.

Вместо этого Перси указал мечом на Нику.

— А если мы сразимся с тобой?

— Ха! — глаза Ники заблестели. — Не хотите сражаться друг с другом добровольно? Тогда я вас заставлю!

С этими словами богиня расправила свои золотые крылья. Четыре металлических пера опустились вниз, по два с каждой стороны колесницы.

Перья закрутились, словно гимнасты, становясь больше, отращивая руки и ноги, пока они наконец не коснулись земли в форме четырёх полноразмерных металлических копий богини, каждая из которых была вооружена золотым копьем и лавровым венком из небесной бронзы, который больше походил на опутанный колючей проволокой летающий диск.

— На стадион! — закричала богиня. — У вас есть пять минут на подготовку. А затем, да прольется кровь!

Лео собирался поинтересоваться: что случится, если они откажутся идти на стадион.

Однако ответ на свой вопрос он получил еще до того, как успел открыть рот.

— Бегите! — рявкнула Ника. — На стадион! Или мои Никаи убьют вас на месте.

Металлические женщины раскрыли рты и выдали звук, похожий на нечто среднее между ревом футбольных фанатов и противным дребезжанием усилителя. Они потрясли своими копьями и бросились на полубогов.

Да... в этот момент Лео выглядел совсем не круто. Им овладела паника, и он сорвался с места. Единственным утешением для него стало то, что его друзья поступили так же, а ведь они были не из пугливых.

Четверо металлических женщин неслись за ними вслед, выстроившись широким полукругом, как это делают пастушьи овчарки, и погнали их на северо-восток. Все туристы куда-то исчезли. Быть может, они нашли убежище в уютном музее с кондиционером, или это Ника каким-то образом заставила их уйти.

Полубоги бежали, спотыкаясь о камни, перепрыгивая через рухнувшие стены, оббегая колонны и информационные табло. Позади них гремела колесница Ники, и ржали её кони.

Каждый раз, когда Лео собирался замедлить шаг, металлические леди снова начинали орать, наполняя его страхом. Как там Ника их назвала? Никаи? Никетки?

Он ненавидел, когда его терроризировали. Это было унизительно.

— Сюда! — Фрэнк помчался к своего рода траншее между двумя глиняными стенами, обогнутыми каменной аркой. Это напомнило Лео о туннелях, по которым пробегают футбольные команды перед игрой. — Это вход в Олимпийский стадион. Называется Крипта.

— Нехорошее название! — завопил Лео.

— Почему мы идем туда? — ахнул Перси. — Если это то, чего она хочет...

Никетки вновь завопили, и рациональное мышление Лео как волной смыло. Он побежал к туннелю. Едва они успели достигнуть арки, как Хейзел крикнула:

— Погодите!

Все резко остановились. Перси согнулся пополам, задыхаясь. Лео заметил, что в последние дни сын Посейдона выдыхался гораздо быстрее — возможно, из-за той противной кислоты, которой он был вынужден дышать в Тартаре.

Фрэнк оглянулся назад.

— Я не вижу их. Они исчезли.

— Отступили? — с надеждой спросил Перси.

Лео оглядел руины.

— Неа. Они всего лишь загнали нас куда хотели. Так или иначе, что это были за твари? В смысле, Никетки.

— Никетки? — Фрэнк почесал затылок. — Думаю, их зовут Никаи, во множественном числе, как Победы.

— Верно, — Хейзел выглядела задумавшейся, проводя рукой по каменной арке. — В некоторых легендах, у Ники была армия маленьких победителей, которые исполняли ее приказания по всему миру.

— Как эльфы Санта Клауса, — сказал Перси. — Только злые. И металлические. И очень шумные.

Хейзел прижала свои пальцы к арке, словно проверяла её пульс. За узким туннелем располагались глиняные стены, открывающие вид на огромное поле с подымающимися вверх наклонами по обеим сторонам, вероятно, сидениями для зрителей.

Лео предположил, что это один из открытых стадионов тех самых старых добрых времен — он был достаточно большим для дискометания, копьехватания, ядротолкания нагишом или еще чего-нибудь из того, что когда-то делали эти чокнутые греки, лишь бы выиграть пучок листьев.

— Здесь обитают призраки, — пробормотала Хейзел. — Эти камни хранят в себе столько боли.

— Пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть план, — ответил Лео. — Желательно такой, который не включает в себя запечатление моей боли на этих камнях.

Глаза Хейзел предвещали бурю и не выражали никаких эмоций. Такими они были и в Доме Аида, словно она смотрела на другой уровень реальности.

— Это был вход для игроков. Ника сказала, что у нас есть пять минут на подготовку. Она ожидает, что мы пройдем под этой аркой и начнем игры. Более того, мы не сможем покинуть это поле до тех пор, пока трое из нас не будут мертвы.

Перси оперся на свой меч.

— Почему-то я уверен, что состязания на смерть не являются Олимпийским видом спорта.

— Ну, сегодня у нас особенный день, — предупредила Хейзел. — Я могла бы дать нам преимущество. Когда мы пройдем через арку, я возведу на поле несколько препятствий... укрытий, которые помогут нам выиграть немного времени.

Фрэнк нахмурился.

— Ты имеешь в виду, как на Марсовом Поле? Траншеи, туннели и всякое такое? Ты можешь сделать это с помощью Тумана?

— Думаю, да, — ответила Хейзел. — Скорее всего, Ника захочет увидеть полосу препятствий. Можно обратить ее ожидание против нее. Я могу воспользоваться любым тайным входом, даже этой аркой, чтобы попасть в Лабиринт. Также я могу поднять часть Лабиринта на поверхность.

— Воу, воу, погоди-ка, — Перси показал знак, обозначающий тайм-аут. — Лабиринт — это плохо. Мы это уже обсуждали.

— Хейзел, он прав, — согласился Лео. Он все еще не забыл их путешествие по иллюзорному лабиринту в Доме Аида. Смерть поджидала их на каждом углу. — В смысле, ты хороша в магии и все такое, но нам еще нужно позаботиться о четырех кричащих Никетках...

— Вам придется довериться мне, — отрезала Хейзел. — У нас в запасе всего пара минут. Когда мы пройдем через арку, я сумею манипулировать игровым полем в нашу пользу.

Перси выдохнул через нос.

— Уже дважды я был вынужден бороться на стадионах: один раз в Риме, а до этого еще в Лабиринте. Я ненавижу играть в игры ради развлечения публики.

— Мы все ненавидим, — сказала Хейзел. — Но нам нужно застать богиню врасплох... сражаться до тех пор, пока не обезвредим этих Никеток... Уф, что за отвратительное название! И лишь тогда мы сможем усмирить Нику, как и говорила Юнона.

— В этом есть смысл, — согласился Фрэнк. — Ты ведь ощутил, насколько Ника могущественна, когда она пыталась натравить нас друг на друга. Если она проделает то же самое с греками и римлянами, мы уже никак не сможем предотвратить войну. Нужно одержать над ней верх.

— И как мы это сделаем? — спросил Перси. — Ударим ее по голове и запихнем в мешок?

Механические колесики в голове Лео мгновенно заработали.

— Вообще-то, — сказал он. — Ты не так уж и далек от истины. Дядюшка Лео припас игрушек для всех хороших полубогов.

ГЛАВА 12. ЛЕО

 

Двух минут было недостаточно.

Лео раздал ребятам по гаджету, предварительно объяснив, какую функцию выполняет каждая кнопка. Он надеялся, что ничего не перепутал, ибо в таком случае все могло пойти наперекосяк.

Пока он разжевывал Перси и Фрэнку как применять механизмы Архимеда, Хейзел сверлила взглядом каменную арку, бормоча себе под нос какую-то тарабарщину.

С большим травяным полем ничего особенного не происходило, однако Лео был уверен, что Хейзел еще припрятала парочку туманных трюков в рукаве.

Он как раз объяснял Фрэнку, как не лишиться головы, пользуясь сферой Архимеда, когда звук трубы эхом прокатился по стадиону. На поле появилась колесница Ники; ее помощницы, Никетки, выстроились перед ней в линию с поднятыми вверх копьями и лавровыми венками.

— Начинайте! — скомандовала богиня.

Перси и Лео рванули через арку. Внезапно поле замерцало и превратилось в лабиринт из кирпичных стен и окопов. Парни нырнули за ближайшую ограду и побежали влево. Минутой ранее, около арки, Фрэнк прокричал:

—Э-э, сдохни, греческая мразь! — его косо пущенная стрела пролетела над головой Лео.

— Больше зрелищ! — воскликнула Ника. — Убей их!

Лео взглянул на Перси.

— Готов?

Перси достал бронзовую гранату:

— Надеюсь, ты правильно их пометил, — и с криком «Умрите, римляне!» перебросил ее через стену.

БАБАХ! Воздух наполнился запахом масляного попкорна.

—О, нет! — завопила Хейзел. — Попкорн — наша роковая слабость!

Фрэнк пустил еще одну косую стрелу, пролетевшую прямо над ребятами. Перси и Лео устремились влево, прячась за стенами лабиринта, которые, казалось, перестраивались и перемещались самостоятельно. Даже несмотря на открытое небо над головой, сыном Гефеста потихоньку начала овладевать клаустрофобия. Ему стало труднее дышать.

Где-то за его спиной раздался голос Ники:

— Больше усилий! Попкорн — это не смертельно!

По грохоту ее колесницы, Лео предположил, что богиня кружит по периметру поля — Победа делает победный круг.

Над головами Перси и Лео разорвалась еще одна граната. Они вовремя нырнули в окоп, так что зеленый звездопад Греческого огня всего лишь немного опалил шевелюру второго. К счастью, Фрэнк прицелился довольно высоко, так что взрыв выглядел впечатляюще.

— Уже лучше, — отозвалась Ника. — Однако, где же твоя сноровка? Неужели ты не хочешь получить лавровый венок?

— Вот бы река была поближе, — пробурчал Перси. — Я бы ее утопил.

— Терпение, водяной.

— Не называй меня так.

Лео указал на другой конец поля. Стены сместились, открывая их взору одну из Никеток, стоящую к ним спиной на расстоянии тридцати ярдов. Видимо, Хейзел хорошо справлялась со своей задачей: перестраивала лабиринт, таким образом разделяя их соперниц.

— Я отвлекаю, — решил Лео. — Ты нападаешь. Готов?

Перси кивнул.

— Вперёд!

Сын Посейдона рванул налево, в то время как Лео выудил из своего пояса молоток и прокричал:

— Эй, бронзовая задница!

С этими словами он метнул инструмент в ее сторону. Никетка обернулась, однако молоток просто отскочил от ее железной груди, не причинив ей никакого вреда. По крайней мере, она выглядела раздраженной. Железная леди зашагала ему навстречу, поднимая вверх свой колючий лавровый венок.

— Ой-ой! — Лео увернулся от металлического обода, пролетевшего над его головой. Венок врезался в стену позади него, пробивая в ней дыру, а затем, описав дугу, стал возвращаться по воздуху, словно бумеранг. Как только Никетка подняла руку, намереваясь поймать его, Перси вылез из окопа и рубанул ее Анаклузмосом по пояснице, разрезая железную леди пополам. Металлический венок пролетел возле него и врезался в мраморную колонну.

— Нарушение! — воскликнула богиня победы. Стены сместились, и Лео увидел Нику, направляющуюся к ним на своей колеснице. — Нельзя атаковать Никай, если жизнь дорога!

Прямо на пути богини появился окоп, отчего ее кони резко взбрыкнули. Лео и Перси побежали в укрытие.

Краем глаза Лео заметил Фрэнка в обличье гризли, прыгнувшего с вершины стены и приземлившегося прямо на одну из Никеток, расплющив ее в лепешку. Две бронзовые задницы дисквалифицированы, осталось еще две.

— Нет! — в ярости закричала Ника. — Нет, нет, нет! Вы поплатитесь за это жизнью! Никаи, в атаку!

Лео и Перси рванули за стену. Они прилегли там на секунду-другую, пытаясь перевести дыхание.

У Лео возникли проблемы с ориентацией на местности, однако он решил, что всё это часть плана Хейзел. Она контролировала территорию: создавала новые окопы, изменяла наклон земли, возводила новые стены и колонны. Если им повезет, это усложнит Никеткам задачу найти их. На перемещение величиной даже в двадцать футов могло уйти несколько минут.